Бестселлер по случайности

Глава 8

По негласному правилу число рейдов в холодильник обратно пропорционально продуктивности работы автора. Когда пальцы порхают по клавиатуре, а сознание растворено в описываемой сцене, еда совершенно неважна. Когда пальцы ползают, внимания не хватает, или, пуще того, когда автор смотрит на пустой экран и видит гипнотически мерцающий курсор, еда манит. А вместе с ней, как ни странно, манит нестираное белье, зубная нить, беспорядок в кладовой или в платяном шкафу.

А уж если совсем не ладится — сойдет любой предлог, любое занятие, даже чреватое лишним весом.

К десяти утра Мэллори совершила четыре рейда в холодильник, пять — в уборную и начала шестую по счету игру в «Сапера».

— Черт! — Она распустила кривоватый хвостик и снова собрала волосы. Вот удивились бы читатели, увидев, как выглядит предмет их обожания, когда работает… ну или пытается работать.

Мэллори в очередной раз прошлась по кабинету, взглянула на дуб с изогнутым стволом и пухлые облака, оттеняющие синеву неба. Затем, в отчаянии простонав, упала в кресло и зажмурилась с целью увидеть своих героев в зале аэропорта, куда сама же их отправила. Увы, она видела лишь, как мало пока написано, а если чуть отвлекалась — перед ней вставало мертвенно-бледное лицо Кендалл.

Сознание заполонили тревожные мысли. Казалось бы, все в порядке: Крис на службе, в доме тишина, которую она так любит… Только сегодня тишина угнетала.

«Ничто не отвлекает и не мешает, почему же ты так плохо работаешь?»

Мэллори глубоко вдохнула свежий воздух, надеясь, что кислород поможет избавиться от жутких, парализующих сознание картинок. Ну зачем представлять себе пустые страницы, которые превратятся в несданную рукопись; агента и издателя, которые от нее отвернутся; раздачу автографов, на которую никто не придет, и судебных приставов, описывающих имущество?!

Мэллори не понаслышке знала, как быстро может уйти из-под ног почва, и не желала, чтобы с ней это случилось вновь.

Она встала, прошла на кухню и налила себе очередную чашку кофе. Медленно, растягивая каждое движение, добавила обезжиренное молоко, вскрыла упаковку с сахарозаменителем и насыпала его в чашку. Потягивая кофе с молоком, направилась к кладовой и, один за другим, принялась выдвигать ящики. Все слишком калорийное! Если в ближайшее время не придет вдохновение, она разжиреет так, что на стуле не поместится! Может, выйти на прогулку, сжечь калории? И голова на свежем воздухе прочистится…

Но это уже отдает признанием собственного бессилия. Мэллори представить не могла, что не напишет двадцать страниц! Похоже на нелюбимый спортзал: сперва малодушно пропускаешь одно занятие, а потом вообще плюешь на абонемент. Малейшая слабина может стать началом конца: оглянуться не успеешь, как покатишься по наклонной.

Набеги на холодильник, компьютерные игры, блуждание по якобы нужным сайтам — все это отнимало время и увеличивало отставание от графика. Однако, пока Мэллори дома и держится поближе к компьютеру, в котором сохранен текст, про ежедневную порцию она не забудет. А вот выходить на улицу опасно: можно не вернуться. Жизнь и благополучие зависят от слов — так возьми себя за шиворот и напиши их!..

Мэллори решительно села перед ноутбуком, а это, как известно любому писателю, уже половина дела. Она писатель — значит, будет писать, нужно только прочистить голову, чтобы четче видеть героев.

Звуковой сигнал и мигающий значок в виде пера объявили, что пришло сообщение от Фэй. Обычно во время работы Мэллори отключала Интернет и снижала громкость до минимума, но сегодня была рада любой возможности отвлечься.

Один клик по иконке, и на экране появилось сообщение:

«Беспокоюсь о Кендалл. Не могу с ней связаться. А тебе не удалось?»

«Нет, на мои звонки и мейлы она не отвечает. Может, у Тани вышло?» — напечатала Мэллори и стала ждать ответа.

«Нет. Что-то случилось».

Тревожные послания летали из города в город. Подруги чувствовали: нужно что-то делать, — но не могли решить, что именно.

«Закончу главу и разыщу сотовый Кэла, где-то у меня есть, — написала Фэй. — Позвоню ему сегодня же».

«Спасибо! — ответила Мэллори. Она чувствовала вину за то, что первой не додумалась позвонить Кэлу, и завидовала спокойному, прагматичному «закончу главу». Молодец Фэй — значит, хотя бы начать главу сумела! — Держи меня в курсе».

«Обязательно!»

Фэй вышла из связи, и Мэллори вернулась в текстовый редактор. Страница пустовала.

У нее ведь тоже есть сотовый Кэла!.. Она выдвинула ящик стола и начала перебирать визитки и листочки с номерами, которые еще не ввела в свой блэкбери.

Чего только нет в ящике: вот круглая фоторамка, вот визитка из фирмы, где работал Крис, когда они познакомились, вот телефон «чудесной» массажистки, к которой Мэллори хотела сходить, вот «рекламная» ручка с именем писателя…

Может, стоит найти телефон Кэла и прислать его Фэй? Может, стоит навести порядок в ящике? Пока Мэллори будет раскладывать вещи и выбрасывать хлам, подсознание очистится и придет вдохновение.

Перебирая бумажки, Мэллори пришла к выводу, что сам стол тоже грязный, и решила прибраться. Неудивительно, что ей трудно работать в таком… в таком хаосе! Нечего паниковать и дрожать от страха! Утро она посвятит уборке, а сразу после ленча сядет работать.

Кендалл ехала на север, к дому в горах Северной Каролины, доставшемуся ей от бабушки с дедушкой. Кэлвин этот дом не любил, а значит, не мог изгадить своим присутствием.

В тех краях белокурые риелторши на пороге не появляются. Там вообще не принято околачиваться на чужой земле — нарушителей встречают с дробовиком. Если подумать, у цивилизации есть свои минусы: при встрече с Лорой Уайлс дробовик не помешал бы.

Вскоре холмы обозначили начало Голубого хребта. Кендалл проехала живописное ущелье Таллула, где канатоходцы из цирка «Летучие Валленда» выполняли стойку на голове, затем по двухрядному шоссе покатила к Клейтону, где прогресс вовсю наступал на дикую природу: вот громадная коробка «Уолмарта», вот новенький «Хоум депо». Стоянки перед магазинами напоминали лоснящиеся черные прямоугольники посреди царства красной глины. Над строительными площадками вилась красная пыль.

У нового продуктового Кендалл остановилась, чисто машинально накупила продуктов и захватила «винный набор» — несколько бутылок вина в одной упаковке.

Промчавшись по крошечным городкам Маунтин-сити и Диллард, она стала подниматься по горному серпантину. С каждым поворотом становилось все прохладнее. Кендалл опустила окно — пусть горный воздух ласкает лицо и ерошит волосы. Плети пуэрарии не обвивали, а скорее душили скалы и деревья; вокруг раскинулось необъятное пространство: над головой высокое небо, на горизонте поросшие лесом горы — красота необыкновенная.

С наслаждением вдыхая прохладный горный воздух, напоенный теплым ароматом земли, Кендалл пересекла границу между Джорджией и Южной Каролиной. Каменные стены и заборы утопали в рододендронах, кальмии и сочной голубой гортензии. Не замечать новые строения было трудно, однако Кендалл старалась — вместо них сосредоточивалась на водопаде, выгоревшей дранке антикварных лавочек, самодельных стеллажах и рукописных вывесках фермерских овощных ларьков. За очередным поворотом на лугу паслась лошадь, неподалеку мычала корова.

Старое и новое не всегда уживались мирно, но Кендалл вполне хватало старого, чтобы превратить поездку в возращение домой. А уж когда она свернула на грунтовую дорогу, змейкой бежавшую к ферме бабушки и деда, то стала узнавать каждый куст и дерево.

На поляне стоял ветхий дом. На противоположных концах латаной-перелатаной крыши торчало по кирпичной трубе; под каждой из них было по комнате с ванной. Высокие окна пропускали много света и позволяли любоваться горами. Ради красивых видов к стенам дома — совершенно несимметрично! — пристроили веранды и террасы.

На ферме не было ни кабельного телевидения, ни доставки почты. Девочкой Кендалл постоянно проводила здесь летние каникулы: помогала бабушке выращивать овощи и цветы, ходила с дедушкой в походы, сидела в кресле-качалке с книжкой, то и дело отвлекаясь, чтобы проследить за ястребом или отыскать глазами далекую вершину Голубого хребта.

Ей исполнилось двадцать пять, когда бабушка с дедом умерли, завещав ферму внучке. После свадьбы она привозила сюда Кэлвина, но тот не проникся непритязательным очарованием местной жизни и не понимал, чем она привлекает Кендалл. Кэлу больше нравились магазины, рестораны и поля для гольфа. Когда подросли дети, Кендалл стала приезжать на ферму с ними; летом они жили в горах по два месяца, а Кэл их изредка навещал.

Кендалл занесла на кухню продукты и сумку с вещами. Наслаждаясь приливом сил, она порхала из комнаты в комнату, смахивая пыль, затем вытащила уличную мебель с застекленной веранды на заднюю террасу, устроилась на стуле и подняла ноги на перила. Вдали журчал водопад, у спальни звенел «сквознячок».

Окрестная тишина если не сдерживала, то хотя бы приглушала поток разочарований и страхов. Впрочем, паника не исчезла окончательно, а лишь свернулась кольцом, при малейшей провокации готовая поднять голову и укусить.

И все же Кендалл сейчас была в единственном месте на Земле, которое без оговорок считала своим домом. Надо успокоиться — Господи, только бы поскорее! — взять себя в руки и написать книгу. И нанять адвоката. И получить развод. И поговорить с детьми. И… Нет, сейчас об этом она думать не будет. Потому что сейчас она будет сидеть на террасе, где ее бабушка лущила горох, а Джеффри и Мелисса качались в старом гамаке. Да, именно так: она будет сидеть и, никуда не торопясь, дышать воздухом. Столько, сколько захочет.

Вдох-выдох, вдох-выдох. Кендалл набрала полную грудь свежего воздуха, напоенного сосновым ароматом, под аккомпанемент мерного жужжания насекомых закрыла глаза, подставила лицо полуденному солнцу и отдалась ласке теплого ветерка.

Через полтора часа Фэй получила мейл от Мэллори с номером телефона Кэлвина Эймса. Она распечатала письмо, но не достала из лотка принтера — потом прочтет, когда допишет текущую главу и составит план главы следующей.

Фэй беспокоилась о Кендалл и предлагала помощь, однако не горела желанием беседовать с ее супругом. Кэлвина она видела несколько раз; он показался Фэй высокомерным эгоистом. Жену он поддерживал лишь финансово и, едва поняв, как мало зарабатывают средние писатели, усвоил привычку язвить на тему ее «бешеных» доходов.

У одних писателей книги продаются лучше, у других — хуже, но в целом издательский бизнес цикличен. То, что популярно сегодня, может надоесть завтра. Некоторых авторов фэнтези пару лет назад никто не знал, а сейчас — пожалуйста, они штурмуют списки бестселлеров! То же самое случалось с историческими романами, юмористической прозой, женскими романами и мистикой. Если жанр переживает период расцвета, значит, прежде был и беспросветный черный период. Писателю не обязательно менять индивидуальный почерк и стиль — достаточно приспособиться к существующим тенденциям.

Фэй просидела за компьютером до четырех часов и лишь тогда сделала перерыв и посмотрела, что можно приготовить на ужин. Холодильник ломился от еды в пластиковых контейнерах: наверняка постарались прихожанки, убежденные: за два с половиной дня без жены пастор Стив умрет от голода. Несмотря на то что замужняя дочь живет менее чем в миле от родителей, а сам Стив вполне способен разогреть любое блюдо в микроволновке.

Покопавшись в недрах холодильника, Фэй выбрала запеканку из лапши с тунцом, хрустящий багет с сыром и прямоугольный контейнер с этикеткой «Божественные мраморные брауни от Мейбелл». После нью-йоркских трапез несколько лишних калорий погоды не сделают.

Фэй не сомневалась: если она будет отсутствовать дольше двух дней, прихожанки с удовольствием обеспечат Стива не только запеканками и домашними десертами. Нет, нельзя так думать!

Ужинать они сегодня собирались вдвоем — редкий случай, почти праздник. Завтра ей сидеть с внучкой, пока дочь Сара занимается йогой и помогает на церковном благотворительном базаре. Воскресенья Фэй сама проводила в церкви, хотя порой вставала пораньше, чтобы поработать до ухода на утреннюю службу. Время от времени, особенно когда поджимали сроки, она работала все воскресенье — не потому, что пренебрегала отдыхом, а потому, что верила: Господь понимает важность договорных обязательств и сознает, насколько важно женщине удерживать семью на плаву.

Фэй поставила запеканку и брауни на разделочный стол и вышла в сад за цветами. Она ставила их в вазу граненого стекла, когда зазвонил телефон. В трубке раздался голосок внучки.

— Привет, бабуля! — пропела Ребекка. — Мама сказала, что ты уже вернулась из Франции.

— Нет, Бекки, с конференции, — улыбаясь, поправила Фэй. — Франция — это страна в Европе.

— Там, где французские подарочки?! — захихикала пятилетняя Ребекка. — А я знаю, что это…

— Ребекка Симмонс! — строго произнесла Сара. — Сколько раз я велела тебе сперва думать и только потом говорить?!

— Но…

— Прости, мама, не знаю, что с ней творится в последнее время! — Трубку взяла Сара. — По-моему, тут дело в девочке из семьи Лоури, с которой она подружилась. Эти Лоури недостаточно следят за дочерью!

— Неужели? — Фэй включила духовку и развернула запеканку. Брауни и без подогрева выглядели вполне аппетитно.

— В прошлую субботу ты была на конференции, и я позволила Ребекке поиграть у Лоури. В пять, когда я за ней приехала, миссис Лоури в махровом халате лежала на диване и читала дрянной бульварный романишко. — Сара понизила голос. — Из тех, где через страницу постельные сцены, а на обложке мужчина с голым торсом! — Судя по голосу, Сара кипела от возмущения.

Фэй нахмурилась. Материнство, от которого большинство женщин становятся мягче, мнительную Сару превратило в категоричную нетерпимую особу.

— Мама, я знаю, что такое постель, и умею ее заправлять, — пискнула Ребекка. — А почему вы про нее шепчетесь?

Фэй закрыла рот рукой, чтобы не захихикать, и решила защитить профессиональное достоинство коллег.

— Как ты не понимаешь, что романы о любви не заслуживают эпитета «дрянной»! — заявила она. — Мои знакомые авторы создают качественные и очень достойные романы о любви. Сара, твоя мать тоже пишет любовные романы!

— Мама, твои романы продаются и без набивших оскомину клише! — бросилась в контратаку Сара. — Тем более почти все они о верующих, а это совсем другое дело. Я бы со стыда сгорела, если бы ты написала книгу вроде порнороманчика миссис Лоури!

Фэй подумала о своем творчестве. Подумала о Тане, которая разрывается между двумя работами и двумя дочками, но на писательской карьере крест не ставит. Подумала о Кендалл, которая пишет традиционные женские романы и не мыслит себя без творчества. Подумала о Мэллори, ее неунывающих героинях, ежедневной двадцатистраничной порции и славе, которой она добилась своим невероятным усердием.

Знакомые авторы работали в разных жанрах, но все они писали, потому что им было что сказать. Выражать свои чувства на бумаге — самое настоящее чудо, пусть даже от имени автора говорят вымышленные герои.

А порой автор пишет ради денег, очень нужных семье. Это тоже вполне оправданно.

— Довольно, Сара! Ты рассуждаешь, как ограниченная особа, которая любовных романов лет сто не читала. Или прочла один несчастный опус и решила, что имеет право судить. Вот когда сама напишешь роман страниц на четыреста и он заставит читателя забыть о реальности, я позволю тебе критиковать.

— Ни к чему так заводиться, мама! Ты же знаешь, мы все гордимся тобой и твоими книгами, хотя некоторые папины прихожанки отчаянно их критикуют.

Не иначе как любительницы запеканок и прочие блюстительницы нравственности.

— Ладно, милая! — Свое мнение Фэй озвучила и теперь была не прочь сгладить впечатление. — Мне завтра к вам приехать, или сюда Бекки привезешь?

Они быстро обсудили детали и попрощались. Потом Фэй сказала себе, что, раз уж держит в руках телефонную трубку, нечего тянуть резину — нужно звонить Кэлвину Эймсу. Она решительно набрала номер.