Бестселлер по случайности

Глава 44

— Таня! — позвала из гостиной Труди. — Скорее сюда, ты должна это увидеть!

Тем воскресным утром Таня проснулась после десяти и еще добрых полчаса лежала в постели и притворялась спящей. Теперь, едва вернувшись с работы, она ложилась спать, точно решила восполнить дефицит сна.

Таня понимала: нужно искать третью работу, чтобы компенсировать потерянный писательский гонорар. «Брань на вороте» из продажи не изъяли, только Таня очень сомневалась, что получит причитающуюся ей сумму. «Маска» присоединилась к совместному иску против «Скарсдейла», но, если не нанять агента, защищать свои интересы придется самостоятельно.

Несмотря на долгий сон, Таня становилась все раздражительнее. В закусочной они с Бреттом лишь кивали друг другу — ни словом не перекинулись после того, как Таня категорически отвергла его помощь. Приглашение на воскресный ужин Бретт не отменил, и Лоретта с Кристал умоляли согласиться, но при одном упоминании Адамсов у Тани слипались глаза.

Когда дочери спрашивали: «А когда мы снова пойдем к Адамсам?» — Таня обрывала их гневным: «Не донимайте глупыми вопросами!» Не объяснять же, что она боится Бретта, потому что он ей очень симпатичен. Что ни в коем случае нельзя мечтать о жизни в его уютном доме с соблазнительными запахами с кухни. Ведь если Бретт Адамс взвалит на себя часть ее ноши, она расслабится и больше никогда не соберется.

— По телику показывают твою подругу! — снова закричала Труди.

В пижаме и тапочках Таня поплелась в гостиную, беззвучно проклиная Труди, а заодно и весь мир.

Труди смотрела «Час молитвы» с пастором Стивом.

— Это же твоя подруга? — уточнила мать. — Та, что эротику пишет? Я смотрю этот канал исключительно ради пастора Стива. Настоящий красавец!

Таня села на диван и подалась вперед, чтобы разглядеть зернистую картинку на экране их древнего телевизора. Судя по виду, Фэй не хандрила сутки напролет в пижаме и тапочках. Аккуратная стрижка и черный в тонкую полоску костюм делали ее похожей на директрису. Все присутствующие на службе, включая красавца проповедника, смотрели ей в рот.

— Небось жалеешь, что связалась с ней и с двумя другими? Они же на произвол судьбы тебя бросили!

Таня промолчала. Она наблюдала, как Фэй кивает оператору, как Стив сжимает ее в объятиях, читая последнюю молитву.

— Полагаться ни на кого нельзя, — продолжала Труди, — иначе проблем не оберешься. Я с колыбели тебя этому учила. Родную дочь, конечно, не бросишь, да только я не хотела, чтоб ты слишком на меня полагалась. Ну… — Труди замялась. — Вдруг бы я не выдержала и с места сорвалась?

Таня замерла, потом медленно отвернулась от экрана, от Фэй Труэтт, склонившей голову в молитве, и посмотрела на мать. Труди украдкой глотнула апельсинового сока, по случаю воскресенья наверняка сдобренного водкой. Слушать, как собственная мать признается, что хотела тебя бросить, — это не для слабонервных! С другой стороны, разве Таня об этом не догадывалась?

— Хорошо, что ты не послушала, когда я толкала тебя к Бретту Адамсу. Таким, как мы, никогда не везет. Может, у этих все всегда идет по плану, — Труди кивнула на экран, где в стоп-кадре застыли Фэй и Стив Труэтт, — а у нас — нет. — Труди хлебнула «отвертки». — Боль каждый прячет и глушит по-своему, — рассуждала она. — Я — с помощью выпивки. А что, очень быстрый и надежный способ… Ты, — Труди показала стаканом на Таню, — забывалась работой и детьми.

Таня схватила пульт и выключила телевизор. Какого черта мать валит себя и ее в одну кучу?! Разве Таня всю жизнь не доказывала, что она не такая, как Труди?

Таня хотела вернуться в спальню, только Труди болтала без умолку.

— Я тут подумала, и знаешь, что получается? Мои… хм, проблемы сделали тебя сильнее. Это я научила тебя твердо стоять на ногах.

Оказывается, депрессия не самое страшное! Сейчас Таня чувствовала себя в сто раз хуже, чем несколько минут назад. Теперь апатия сменилась негодованием. Труди что, последние мозги пропила, раз считает себя хорошей матерью?

— Значит, ты стала безвольной пропойцей, чтобы закалить мой характер?

— Честно говоря, планов я не строила, — потупилась Труди. — Все само собой вышло.

Тане хотелось плакать, как Фэй по телевизору, хотелось рыдать в голос, выть — что угодно, только бы заглушить жуткую сердечную боль.

— Правильно делаешь, что показываешь Кристал и Лоретте: никому доверять нельзя. В один прекрасный день девочки тебя за это поблагодарят.

— Ах, мама! — Таня почувствовала, что все ее жизненные принципы летят к черту. Она из кожи вон лезла, чтобы не повторять ошибок матери, а сама преподала дочерям тот же урок? Нет, она слышать об этом не желает, и думать тоже!

Бретт сказал, она его боится. Боится рискнуть. Боится к себе подпустить. И он совершенно прав.

Мысли неслись бешеным потоком, и Таня, не усидев на диване, вскочила.

— Думаешь, я права, что перестала писать, когда «Маска» разорвала договор? Думаешь, без договора и пробовать не стоит? Не стоит написать роман, допустим, под вымышленным именем и предложить другому издательству?

Таня нервно мерила гостиную шагами и бомбардировала мать вопросами, хотя прекрасно знала, как она ответит.

— Думаешь, мне не стоит встречаться с Бреттом — а мне он очень нравится! — из страха, что разочаруюсь? Думаешь, не стоит браться за что-то новое, потому что может не повезти?

От горькой обезоруживающей правды Тане стало трудно дышать. Надо же, всю жизнь хотела быть не такой, как Труди, а превратилась в ее копию за минусом лености и пристрастия к спиртному. Дочерей она учит тому же, чему мать учила ее.

Не дождавшись формального «да» от матери — оно, впрочем, и не требовалось, — Таня вылетела из гостиной и распахнула дверь трейлера.

— Собирайтесь, мы идем к Адамсам! — крикнула она девочкам, которые играли на улице. — Я одеваюсь.

Таня вытащила сотовый и набрала номер Бретта, затем бросилась в спальню и, пока раздавались гудки, достала из стопки чистого белья нужные вещи.

— Это я! — выпалила она, когда Бретт наконец ответил. — Я передумала. Если приглашение в силе, мы с девочками придем.

— Приглашение, конечно же, в силе, — отозвался Бретт. — Это ведь Таня Мейсон, заявившая, что я внушаю ложное чувство защищенности?

— Пенять женщине на старые ошибки не по-джентльменски, — заявила Таня. — Когда приду, поговорим и об этом, и о другом.

За двадцать минут Таня успела принять душ и одеться. Вообще-то Труди она брать с собой не планировала, но настырная мать увязалась за ними.

У Адамсов девочки отправились в комнату Валери, Труди занялась блоком из шести бутылок «Будвайзера», а Таня выволокла Бретта на крыльцо. По пути из дома она репетировала предстоящее объяснение, а теперь не могла вспомнить, с чего хотела начать. Таня точно знала одно — негативизм матери не отравит ей жизнь и детям она его не передаст.

Бретт такой милый, восторгается ею и открыто об этом говорит. Он прекрасный отец, интересный собеседник, а в постели — настоящий ураган. Даже если их отношения не навсегда, что страшного? Даже если он решит уйти — ничего страшного, она справится. Почему бы после долгих мытарств не насладиться приятной компанией? Разве она не заслужила немного счастья?

Бретт насмешливо смотрел на нее и, казалось, едва сдерживал улыбку. При иных обстоятельствах это бы Таню покоробило, но сейчас все мысли были о том, что и как сказать.

— В общем, я решила, что мы может встречаться, если захотим.

— Угу, — отозвался Бретт.

— Это не значит, что ты будешь командовать, а я превращусь в безмозглую куклу. Никаких обмороков, хлопанья ресницами и прочих глупостей.

— Угу.

— Если отношения не сложатся, ничего страшного, это еще не конец света, — твердо проговорила Таня.

— Согласен целиком и полностью.

— А ты ничего не скажешь?

— Ой, у меня тоже есть право голоса? — притворно удивился Бретт и наконец улыбнулся, а Таня толкнула его в плечо. — Подними правую руку и повторяй за мной.

Таня не пошевелилась, тогда Бретт сам поднял ее руку.

— Я, Таня Мейсон, — начал он и подождал, пока Таня не сдалась и не повторила свое имя, — торжественно клянусь…

Бретт многозначительно поднял брови, и она проговорила:

— Я торжественно клянусь…

— Что позволю Бретту Адамсу…

Он знаком велел повторить, и Таня послушалась.

— …время от времени устраивать мне сюрпризы, готовить, присматривать за моими дочерьми…

Таня закатила глаза, но послушно повторила.

— …и не стану упрекать его в том, что он пытается сделать меня зависимой и/или по гроб жизни ему обязанной.

Таня повторила конец фразы, расплываясь в улыбке.

— И да поможет мне Бог!

К удовольствию Бретта, Таня повторила и последнее обещание и опустила руку. Бретт целую минуту смотрел на нее, поигрывая ямочками на щеках.

— Думаешь, стоит скрепить клятву поцелуем? — спросил Бретт, по-прежнему улыбаясь.

— Думаю, да, — ответила Таня, которой хотелось именно этого. — Если ты не считаешь, что надежнее проколоть себе палец и расписаться кровью.

К счастью, Бретт так не считал. Он поднял Таню на руки и крепко поцеловал, не хуже, чем герои ее романов. Таня неожиданно поняла, о чем хотела бы написать новую книгу.

Еще она подумала, что, вероятно, есть способ связаться с Кендалл, Фэй и Мэллори — может, через Лейси Сэмюэлс? — и не перелопачивать события, из-за которых они поссорились.

Когда Мэллори вошла в «Пятнистую свинью», Крис уже сидел за одним из лучших столиков в глубине обеденного зала. Его пристальное внимание Мэллори почувствовала чуть ли не с порога, но, вглядевшись в лицо мужа, поняла, что какая-то часть его души для нее закрыта. Крис казался абсолютно невозмутимым. Он поднялся, отодвинул стул и подождал, пока она сядет.

Откуда такая нервозность? Руки Мэллори дрожали так, что пришлось держать их на коленях. Модный ресторан она выбрала за теплую, непринужденную обстановку. Неужели рассчитывала, что чужая энергия и веселье развеют мрачные мысли?

— Даже не знаю, как тебя называть, — начал Крис, когда оба уселись. — Представь, каково было понять, что собственная жена скрывала от меня свое настоящее имя!

Мэллори расстроенно кивнула, услышав в его голосе боль, которую причинила сама.

— Представляю. — Она заставила себя заглянуть Крису в глаза. — Очень жаль, что правда открылась тебе при таких обстоятельствах!

Крис промолчал, а Мэллори отчаянно захотелось сбежать. Извиниться, признать, что погубила их брак, и махнуть на все рукой. «Неразрешимые разногласия» звучит куда лучше «невыполнения супружеских обязанностей».

Одна загвоздка: жизни без Криса Мэллори не представляла. Только не сейчас, когда все остальное рухнуло и она наконец поняла, что успех и финансовое благополучие нужны ей только в комплекте с Крисом.

Официант принес хлеб и принял заказы на напитки. Он был очень милый, а хлеб — теплый и ароматный, но Мэллори не терпелось остаться наедине с Крисом и излить душу.

— Я поняла, что к писательству меня тянуло отчаянное желание контролировать свою неконтролируемую жизнь.

Подробности ее тайной биографии Крис наверняка слышал по телевизору или читал в газетах — пересказывать смысла не было, — но Мэллори хотелось, чтобы он понял ее мотивы.

— Видишь ли, писатели всемогущи. Это единственная гарантированная награда за мучительно долгие часы работы над книгой. Неизвестно, станет ли писатель богатым и знаменитым, зато он вправе решать, кто из его героев выживет, кто умрет; кто добьется успеха, а кто нет. — Мэллори улыбнулась. — Представь, как манит такая власть человека, прошедшего через то, что выпало на мою долю. — Она отвела взгляд, тщательно подбирая каждое слово. Эти слова были важнее всех ею написанных. — Когда мы встретились, мысленно я уже была Мэллори Сент-Джеймс. Марисса умерла вскоре после моего восемнадцатилетия и не оставила после себя ничего достойного внимания. Не девушка, а сгусток страха, неуверенности и… слабости. От одного взгляда на нее любой нормальный мужчина, даже добродетельный сэр Галахад[5] вроде тебя, сбежал бы без оглядки.

Крис не возразил и, как показалось Мэллори, немного оттаял.

— Поверить не могу, что женился на женщине, которую совершенно не знал.

Принесли салат, и Крис начал есть, а Мэллори к своей порции не притронулась: разве в таком состоянии она сможет жевать и глотать?

— Настоящую меня ты знал. Ты знал меня такую, какой я решила стать. Ты не знал лишь о моем прошлом.

Мэллори не представляла, изменит ли что-нибудь эта исповедь: сможет ли Крис ее простить, да и захочет ли. Глядя в его глаза, она поняла, что не случайно изображала своих героинь сильными и решительными. Дело не в знании спроса и не в деловом чутье. Мэллори создавала сильные образы из желания верить, что для успеха вполне достаточно находчивости и силы воли, которыми ее героини были наделены с избытком. Еще Мэллори верила в спасительную силу любви, а сейчас отчаянно хотела верить в счастливый конец.

Мэллори жадно глотнула воды. В сложившейся ситуации писать финальную сцену предстояло не ей. Она могла лишь раскрыть душу своей героини и предложить последний сюжетный ход. Самый страшный момент своего романа они уже преодолели, а придумать развязку должен был Крис.

Принесли главные блюда, но ни Крис, ни Мэллори к еде не приступали. Как всегда, когда принималась за новый роман, Мэллори пересилила страх.

— Я люблю тебя, люблю так, что словами не передать. Сильнее, чем думала, пока мы не расстались. — Она нервно сглотнула и потупилась, чувствуя, что сегодня либо начнется самый прекрасный период их совместной жизни, либо все закончится. — Прошлого мне не изменить. Зато я способна изменить будущее. — Мэллори заглянула Крису в глаза, но однозначного решения в них не увидела. Тогда она достала из сумочки авиабилет.

— Я купила два билета в Кабо-Сан-Лукас, — объявила Мэллори. — На первые три недели июля забронировала тот самый домик, где мы провели медовый месяц.

В глазах Криса мелькнуло удивление, но он снова промолчал.

— Надеюсь, ты со мной полетишь, — продолжала Мэллори. — Очень хочу побыть с тобой наедине.

Крис упорно молчал. Мэллори говорила спокойно, но прорывавшееся в голосе отчаяние сдерживала с огромным трудом.

— Я объяснила Зое и Патрише, что намерена писать по одной книге в год. Теперь, если ты согласен, мы сможет проводить вместе больше времени и жить по-настоящему. — Мэллори сглотнула, боясь услышать что-то вроде «Слишком поздно, милая!». Вдруг Крис вернет ей билет и пожелает всего наилучшего?

В глазах Криса читалось сожаление и что-то такое, о чем Мэллори и думать боялась. Неужели… Нет, с разрывом она не смирится. Только не здесь и не сейчас!

Мэллори отодвинула стул и приготовилась встать.

— Не обязательно принимать решение немедленно, — проговорила она, а сама подумала: «Господи, неужели это все?» — Билет у тебя открытый, то есть с открытой датой. Надеюсь, твое сердце тоже не закрыто, потому что, если нужно, я все три недели буду тебя ждать.

Крис тоже встал, но не бросился останавливать Мэллори и не попытался ее обнять. «Выживу. Что бы он ни сказал — выживу», — беззвучно твердила себе она. Разумеется, выживет, она женщина сильная…

— Прости, Мэл, — сказал Крис, и ее сердце упало.

Мэллори затаила дыхание: сейчас он даст ей отставку. Она не расплачется и не устроит сцену. Сочинять финал выпало Крису, а Мэллори не сможет ни переписать его, ни отредактировать.

— Даже не знаю, что ответить, — произнес Крис. — Не знаю, хватит ли у меня сил начать все сначала. — Он покачал головой и грустно улыбнулся.

— Но ты возьмешь билет? — тихо спросила Мэллори. — И подумаешь над моим приглашением?

— Да. — Крис бережно взял билет со стола. — Обязательно подумаю.

Мэллори двинулась к выходу, спиной чувствуя взгляд Криса. Шагая к переулку, где осталась ее машина, она убеждала себя, что надежда есть.

Крис не сказал «нет», а лишь оборвал свою главу на самом интересном месте. В понимании Мэллори это значило «продолжение следует». «Может, у нас целый сиквел получится», — улыбаясь, подумала она.

Воистину роман не кончается, пока кто-то не напишет слово «конец».

Со дня скандала на шоу Кристен Колдер пролетел целый месяц, а покой в жизни Кендалл так и не наступил. В горах на смену весне пришло лето. Кендалл восторгалась темно-розовыми и белоснежными цветами рододендрона и кизила, азалией и кальмией, которые росли на горных склонах и в лесу, где она гуляла.

Несмотря на упорные слухи, «Брань на вороте» из продажи не изъяли. Один раз Сильвия Хардкасл позвонила с известием, что аванс придется вернуть, в другой раз сообщила, что книга прекрасно продается и есть желающие купить права на экранизацию. «Главное — держись!» — повторяла Сильвия. Каждый ее звонок служил подтверждением непостоянства издательского бизнеса. Сегодняшний звонок застал Кендалл за заменой старого унитаза на модель с низким расходом воды и затронул тему, которой Кендалл не решалась касаться.

— Ты работаешь над сиквелом «Брани на вороте»? — поинтересовалась Сильвия.

— М-м-м, нет, — призналась Кендалл, хотя ее ответ совершенно не отражал отношения к проекту. Такого желания писать она не чувствовала с тех пор, как Миа ушла в декретный и оставила ее на милость — точнее, немилость — Джейн Дженсен.

Желание желанием, а в свою способность его осуществить Кендалл больше не верила. Ведь, как ни крути, в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс» и на шоу Кристен Колдер она попала не благодаря своему таланту. Большой успех пришел к ней лишь потому, что подруги выручили.

Словно толстяк, который похудел на сто фунтов, но в зеркале по-прежнему видит толстяка, Кендалл боялась, что мнение Джейн о ее таланте, точнее, отсутствии такового, верно; что она — заурядный автор, добившийся успеха исключительно благодаря помощи подруг.

— А что?

— Спрашиваю, потому что только сейчас наткнулась на твое предложение для издательств. Я отложила его, пока не пришлось обсуждать твой опцион со «Скарсдейлом», и из-за всей нервотрепки внимательно прочитала только вчера.

У Кендалл тотчас возникло дурное предчувствие. Свою часть «Брани на вороте» она заканчивала на таком подъеме, что предложение сиквела под названием «Как с гуся вода», краткое содержание и первые три главы написались сами собой.

Она не выдержит, если Сильвия скажет, пусть даже мягко, что сиквел никого не интересует. Чем ей тогда заняться? Ремонтом другой комнаты? Постройкой мастерской, в которую поместятся все электроинструменты?

— Ты сама его написала?

— Что? — Кендалл уже представляла мастерскую и думала, куда повесит пояс для инструментов.

— Сама написала предложение «Как с гуся вода»?

— Что, все так плохо? — со вздохом спросила Кендалл и внутренне подобралась: ничего страшного. Она найдет себе другое занятие. Многие бросают писать. Издательский бизнес — постоянный стресс, такое не каждый выдержит. В общем, она не первая и не последняя. — Ага, моя работа, виновата я и никто больше.

— Слава Богу! — воскликнула Сильвия, и Кендалл приготовилась к отповеди.

Она сильная, она выстоит. Да, Кендалл с детства мечтала писать, но что с того? У нее и других талантов море! Может, Джеймс, который после шоу Кристен Колдер позвонил ей и вытащил на первый совместный кофе, найдет ей работу в «Хоум депо». В Клейтоне и «Уолмарт» есть. Интересно, им нужен зазывала?

— Потому что первые главы чудесны, — продолжала Сильвия. — По-моему, сиквел перспективнее «Брани на вороте».

Кендалл затаила дыхание: вдруг выдохнет, и последняя фраза Сильвии окажется галлюцинацией?

— Тебе понравилось? — нерешительно спросила она.

— Понравилось?! Да я без ума от первых глав!

Энтузиазм Сильвии был как бальзам на душевные раны Кендалл. Ее агент — умная, прямолинейная женщина, в целом оптимистка, но к лести не склонная.

— Если разгребем бардак с «Бранью на вороте», пристроим сиквел в «Скарсдейл». Джейн Дженсен они уволили и, думаю, больше других заинтересуются новой книгой.

Сердце Кендалл чуть не выскочило из груди от радости, чего не случалось с незапамятных времен. Она едва слышала, что Сильвия хочет представить рукопись и кого, вероятнее всего, назначат редактором, если Ханна Сатклифф даст «добро». Главным казалось другое — ее агент считает, что новый роман лучше «Брани на вороте». Это же чудо, самое настоящее чудо!

Трубку Кендалл повесила в эйфории, которая делала прекрасным все вокруг — от далеких пиков, сверкающих в лучах солнца, до сосновых лап за окном, раскачивающихся на ветерке.

Она писатель и работает над новой книгой! Чем все закончится, Кендалл не волновало. Главное — она снова пишет!

Настроение мгновенно улучшилось. Кендалл захотелось навести в жизни порядок и сосредоточиться на работе. Без характерных для себя размышлений и колебаний она позвонила обоим детям и, когда включилась голосовая почта, оставила короткое и ясное сообщение. Мол, отец и мать по-прежнему их любят, просто они больше не любят друг друга. Вымаливать прощение и ползать на коленях никто не будет. Очень жаль, что они с Кэлом причинили им боль, но сколько можно дуться?!

После звонков близнецам Кендалл стало куда легче. Теперь только одна туча омрачала ее горизонт.

Кендалл нужно было почувствовать, что она способна писать самостоятельно. Она страшно радовалась, что Сильвия развеяла ее страхи, однако «мочь» еще не значит «хотеть».

Кендалл вышла на террасу, и раскачивающий сосновые лапы ветерок тут же взъерошил ее волосы. Полуденное солнце ласково припекало.

Жаль, рядом нет подруг, чтобы отпраздновать возвращение уверенности и жажды творчества. Без «сестер» ничего бы не получилось.

Да, у кого-то из них были секреты; да, в результате все благие намерения пошли насмарку и пострадала каждая. Но Кендалл твердо знала одно; она не представляет свое будущее без Мэллори, Фэй и Тани.

Кендалл взяла трубку. Жаль, нельзя обзвонить подруг, дать нагоняй и заявить, что пора прощать друг друга. Они не дети; каждая сейчас сражается с собственными демонами. Кендалл прижала трубку к груди, гадая, как все исправить. Сидеть сложа руки она просто не могла.

Под шелест листьев Кендалл составила план примирения. Она чувствовала: если промешкает, наверняка передумает, — поэтому тотчас набрала нью-йоркский номер и попросила Лейси Сэмюэлс. Вдруг «отважная Лейси, младший редактор «Скарсдейла», которая ради спасения «Брани на вороте» решилась пойти против воли шефини, сразится еще с парой ветряных мельниц? В крайнем случае она наверняка знает подходящего Дон Кихота.