Без разрешения

Глава 29

Альбина

Захару я больше не пишу.

Намёк понят. Дважды повторять мне не нужно.

Я очень не хочу связывать его сообщение с прошедшей накануне встречей. Но не получается. Зловеще-чёрный образ Мурата маячит в моей голове.

Он приезжал. Они говорили за закрытыми дверями наедине. Долго. После чего Захар уехал из города. Ну, или сказал мне, что уехал.

Паранойя ядовитыми щупальцами обвивает моё подсознание. Душит едва проклюнувшуюся веру в лучшее. В то, что всё наконец наладится. В то, что появился человек, который поможет мне. И который вот так неожиданно пропал, ничего толком не объяснив.

Твёрдо решаю поговорить с Захаром в понедельник с глазу на глаз. Я выясню, что происходит, чего бы мне это ни стоило.

Пока я просто стараюсь думать о хорошем. И действовать по намеченному плану.

В субботу еду в ЗАГС, чтобы забрать готовое свидетельство о браке.

Сидя на диване в своей пустой квартире, пальцем поглаживаю выбитую на бланке надпись — «повторное». Больше всего на свете мне хочется порвать эту дурацкую розовую бумажку, на которой написано, что я его жена.

Терпение, Альбина. Терпение…

Чуть позже набрасываю в блокноте краткое содержание заключённого между нами брачного договора. Я видела этот документ лишь пару раз, но кое-что помню до сих пор.

Составляю план искового заявления. Надеюсь, Захару это поможет. У него и так дел выше крыши.

В воскресенье рано утром встаю, чтобы убрать квартиру. Делаю всё, вплоть до мытья окон. После еду в спортклуб. Устраиваю себе марафон. По традиции колочу грушу, затем занимаюсь на тренажёрах и растягиваюсь. Музыка, гремящая в ушах, вкупе с физической нагрузкой, ненадолго позволяет мне отвлечься от гнетущих мыслей.

По дороге домой выхожу на несколько остановок раньше и иду пешком. Смотрю на окружающий меня тоскливый пейзаж. Унылая серость панельных домов, куда ни глянь.

Стандартная советская застройка, во Владикавказе — так же. Улицы, усиленно озеленяемые местными властями в летнее время, сейчас совсем не радуют глаз.

Могла ли бы я жить в этом городе? Таком, как тысячи других? После того, как стану наконец свободна и смогу выбирать… Могла бы, наверное. Но хочу ли?

Так, медленно, но верно истекают мои выходные.

В понедельник прихожу на работу с решимостью, созревшей внутри. Сразу же иду в приёмную. Настя говорит, что Захара не будет минимум до обеда. У него какое-то серьёзное заседание в кассационной инстанции, а это в соседнем городе за триста километров отсюда.

Так вот куда он уехал? Заметно оживляюсь. Значит, он не лгал мне. Всё-таки некоторая доля сомнения у меня была.

Рабочий процесс идёт бодро. Занимаюсь текущими делами. Потом идём обедать с Пашей и Алёной. Через пару месяцев ей предстоит декретный отпуск. Не так давно она вышла замуж, и невооружённым глазом заметно, что прямо-таки светится от счастья. Думаю, когда я наконец разведусь, у меня будет примерно так же.

Захар приезжает лишь к трём часам дня. Раздражённый. Скорее всего суд прошёл неудачно. Закрывается в своём кабинете, рявкнув Насте короткое: «Кофе».

Меня, стоящую тут же, не удостаивает даже кивком. Решаю не лезть на рожон и зайти позже.

После шести, когда все уходят домой, протоптанной дорожкой иду в приёмную. На удивление, Настя ещё на работе. Возится за стойкой. Обнаруживаю тут же старого знакомого — Сашу. Приветливо здоровается со мной. Кажется, он помогает Насте наладить систему видеонаблюдения, которая помимо службы безопасности, выводится и на главный компьютер здесь.

Кивком указываю Насте на дверь начальника, мол, можно?

Она лишь пожимает плечами. Выразительно поднимает брови и качает головой.

Понимаю, что Захар всё ещё не в духе.

Ну что ж. Мне очень жаль. Потому что ему всё равно придётся со мной поговорить сегодня.

Решительно направляюсь в кабинет. Постучавшись, не жду ответа. Захожу сразу же.

Он стоит спиной ко мне, у окна. Лбом упирается в стекло, покрытое с обратной стороны крупными каплями пролившегося с неба дождя. Открывшаяся мне картина отзывается болезненным уколом в сердце. Устал…

Обернувшись, вздыхает, как будто обречённо. Не рад меня видеть, да?

Прикрываю за собой дверь. Проворачиваю защёлку. Ясно даю понять, что разговор состоится.

— Привет.

— Здравствуй. Ну что, стоишь. Проходи, садись, — указывает на кресло для посетителей.

Аккуратно подоткнув юбку, устраиваюсь. Папку с документами кладу на стол, слегка подталкивая по направлению к нему.

Он прочёсывает волосы назад привычным мне движением, после чего ненадолго обнимает ладонями лицо. Устало трёт глаза.

Коротко пролистав лежащие перед ним бумаги, поднимает на меня тяжёлый взгляд. Я вздрагиваю. Что-то в нём не так.

Закрывает папку и придвигает её обратно ко мне.

— Что? — не выдерживаю.

Молчит. Надежда во мне умирает, корчась в предсмертных судорогах.

— Альбина. Мне неприятно это говорить. Но я… должен.

Я всё ещё не понимаю, к чему он ведёт. Сердцебиение набирает обороты. Нервно сжимаю в кулак кисть, лежащую на подлокотнике. Ногтями впиваюсь в мягкую часть ладони.

— Ты… у тебя всё получится. Но без меня. Я не смогу помочь тебе.

Из меня вырывается короткое и резкое, как пуля:

— Почему?

Он плотно сжимает челюсти. Вижу, как чётко очерчиваются его и без того острые скулы, желваки напрягаются. Выдыхает шумно. Говорит, в противовес своему внешнему виду, абсолютно ровным и безэмоциональным тоном:

— Я взвесил все против и за. То, что случилось между нами, было потрясающе. Но… в жизни есть вещи важнее этого. Я не хочу, чтобы ты думала, что я использовал тебя. Это не так. Просто… Как это объяснить? Иногда ты… приходишь в магазин. И видишь на полке аппетитное пирожное. Знаешь, такое, с кремом и свежими ягодами. Оно манит тебя безумно. Ты хочешь его…

— О чём ты? Какое к чёрту пирожное?

— Дай мне договорить, — продолжает, гуляя взглядом где-то в пространстве за моей спиной. — Пирожное. А рядом лежит, я не знаю… пучок сельдерея. И вот. Ты смотришь на пирожное, потом — на сельдерей. Что ты выберешь? — останавливает мой порыв ответить поднятой ладонью. — Долгие часы адского труда в тренажёрном зале. Стоят ли они этого пирожного?

— Скажи уже прямо. Хватит этих непонятных метафор! — хотя мне давно уже всё ясно, я хочу услышать эти слова от него.

Вздохнув, опять смотрит в сторону. Руки сцепляет в замок на столе. Вижу, как большой палец правой, слегка подрагивая, отбивает дробь, то и дело срываясь с ритма.

Вглядываюсь в его глаза. В них — мой приговор. Арктическая пустыня, безжизненная и беспощадная.

— Я столько лет работал. Строил свою карьеру. Падал, поднимался, шёл дальше. Потом падал вновь. Я не могу всё это прое*ать. Не могу. Даже ради… тебя.

Оглушённая, смотрю расфокусированным взглядом куда-то в область его шеи. Кадык на ней дёргается, как будто у него пересохло горло и сложно сглотнуть.

— Что он тебе сказал?

Молчит. Говорит, с трудом выталкивая из себя слова:

— Он заберёт дело у нашей фирмы, если не будут выполнены его условия.

— Какие? — спрашиваю механически, мой тон абсолютно бесцветный.

— Я прекращаю с тобой любые отношения. Как личные, так и… рабочие.

Вскидываю на него глаза, ненадолго оживляясь под вспышкой гнева, но тут же гасну. Почему-то мне сейчас глубоко наплевать. Главное я услышала, остальное — не имеет значения.

— Кому мне отдать заявление?

— Можешь оставить у Насти. Она передаст мне, я завизирую.

— Две недели?

— Это не принципиально. Главное — передай дела. Я уже открыл вакансию.

— Ясно.

— Ты должна знать ещё кое-что. Лисовецкий уходит на пенсию. Кандидатов на его место всего двое. Один из них — я.

— О. Мои поздравления.

— Я не могу упустить этот шанс. Не могу. Понимаешь?

— Конечно. Я всё понимаю, Захар Андреевич, — встаю, одёргивая юбку. У меня ощущение, что пол подо мной ходит волнами. — А теперь, если позволите… — беру со стола злосчастную папку и иду на выход. Такое ощущение, что сейчас в своих руках я несу несбывшиеся надежды. Какая ты идиотка, Аля… Как была дурёха, так и осталась.

Оборачиваюсь на пороге. Ловлю его пристальный взгляд. Нахмуренную складку бровей. Ладони сомкнуты вокруг рта домиком. Что бы там ни было, как бы он ни притворялся, что спокоен, я вижу. Я чувствую! Это не так.

Улыбаюсь печально.

— Удачи тебе. И спасибо за всё. Это был потрясающий урок. Только вот я — не пирожное. А человек.

— Аль…

Выхожу за дверь, не давая ему возможности договорить. Слишком долго сдерживаемые слёзы набегают на глаза, готовые вот-вот пролиться.

Саша, который находится в приёмной один, смотрит на меня с лёгким волнением.

— Что случилось? У тебя всё в порядке?

Молча кручу головой из стороны в стороны.