Бездарыш

Ло 7

В отличие от меня, Дормиану повезло перенестись на Сушь не только с оружием, но и с полным полезных вещей рюкзаком, который он не стал снимать со спины на плоту. Его вещи благополучно дождались нас в роще, куда мы перебрались с дерева, как только носороги ушли от неё. Удача сопутствует нам. Ни рюкзак, ни лук с колчаном, ни копьё летуна не попали под копыта пронёсшегося рядом животного. Как практически не пострадал и колодец, у которого лишь немного обсыпалась одна из стенок.

Похоже, зверь в своей ярости просто-напросто не обратил внимания на появившуюся среди пальм круглую яму. Впрочем, даже заметь он её, достать до собравшейся на дне колодца воды у такой туши нет шансов. А вот нам эта задача вполне по силам. Теперь знаю, почему Дормиан прозевал приближение носорогов к роще. Слишком сильно увлёкся рытьём этой самой ямы. Спустившись в неё, ковырялся в земле, а, когда вылез, бежать уже было поздно.

Наконец-то, у меня появился неограниченный доступ к воде. Трёхдневный труд Дормиана не пропал даром. Я тщательно вымылся и постирал свои вещи. Но теперь мы уходим. Нас ждёт найденная мной в сотне километров отсюда нора. Надеюсь, она не пропала.

Назад, по своим же следам, возвращаться несложно. Опасности, которые нас подстерегают возле реки мне отлично известно, как и способы борьбы с ними. Дормиан, хоть и провел в окрестностях оставленной рощи несколько дней, знаком с саванной значительно хуже меня. Он, оказывается, даже не встретил здесь ни одного шестилапого льва. Летуну повезло выйти к реке в таком месте, где, видимо, сходились границы владений двух местных альфа-хищников, не охотящихся в этой буферной зоне.

Чудом избежав зубов речных ящеров при попытке набрать воды, Дормиан решил вырыть колодец, в чём и преуспел. Место, куда он вышел из засушливых каменистых предгорий, по которым странствовал прежде, ему очень понравилось. Причём, даже не столько обилием пищи и наличием природных укрытий, сколько отсутствием здесь уже доставших его звероморфов.

Крысюки, как летун называл невысоких гуманоидного вида аборигенов, чудесным образом сочетали в себе трусоватость с настырностью. После первой, не увенчавшейся успехом попытки наладить контакт с появившимся в их краях идуном звероморфы неоднократно тревожили Дормиана, нацелившись на его вещи и оружие. Не нападали в открытую, нет. Пронзившая одного из самых наглых звероморфов стрела мгновенно отбила у крысюков желание показываться идуну на глаза. Вместо этого шустрая мелочь раз за разом пыталась обокрасть человека в темное время суток.

Рассказывая об этом, Дормиан жаловался на жуткий недосып, мучавший его в ту тяжёлую пору. Спать всё время приходилось вполглаза. Пару раз он едва не лишился копья и топорика. Но в итоге победа – поймал одного крысюка. Одиночку к тому же. По крайней мере никто из сородичей не пытался прийти на выручку неудачливому воришке, которого злой на их племя идун, добывая ответы на интересующие его вопросы при помощи ножа, по неопытности слишком быстро прикончил.

Настырная мелочь отстала от Дормиана, только когда он, изменив свой прежний маршрут, спустился к равнине, упершейся через два дня пути в приречную саванну. Здесь он решил отдохнуть, ибо счёл это место идеальным для лагеря. Если у него не получается найти потерявшихся спутников, как и любых других людей – измученный летун был бы рад кому угодно, лишь бы тот был человеком – то, может, нужно дать шанс кому-нибудь отыскать самого Дормиана?

В итоге решение это оказалось судьбоносным и верным. Мы встретились, и теперь наши странствия упрощаются вдвое. Получим на лбы по ещё одному лучу и, совместное продолжение поисков спутников станет для нас куда более лёгким.

– Тебе оно не так важно, конечно, но там дары тоже не действуют. Я пробовал. Та же глушь в Бездне. Летать не могу.

Это плохо. Признаться, я надеялся на дар Дормиана. Определённые испытания пройти куда проще, используя магию. Значит, Сушь вся такая. Глуха даже Бездна, куда отправляют нас норы из этого пояса. Теперь буду переживать за мальчишку вдвойне. Ни клинки, ни невидимость не помогут Китару. Впрочем, есть вероятность, что в подготовленных здесь для нас испытаниях упор сделан на ум испытуемых. По крайней мере, первые норы, закрытые Дормианом и мной, таили в себе не демонов, а загадки. Посмотрим, что скрывает в себе ромбовидный портал, у которого мы стоим с летуном.

– Может, оно и к лучшему, – успокоил я спутника. – Зато будем знать точно, что любое из испытаний на Суши можно пройти без даров. Ты готов?

– Вроде да. Силы есть, страха нет. С тобой в паре не страшно. Пошли.

И мы дружно шагаем в портал.

– Йок! Вонючий крысюк! Обманул, сучий выродок.

– Подожди, – опускаю я упёршуюся в преграду ногу на землю. – Может, нужно за руки взяться?

Перехватываю копьё левой рукой, а правую протягиваю стоящему рядом Дормиану. Тот сжимает мою ладонь, и мы снова пробуем пройти сквозь портал.

– Получилось!

И поддавшаяся в этот раз серая мгла обволакивает моё лицо, глуша голос спутника. Рука Дормиана исчезает из моей ладони. Я в Бездне! Мы в Бездне. Летун стоит рядом, всего в десяти метрах от меня, справа. Но, что это? Стекло? Прозрачная, с редкими крохотными дырочками, позволяющими оценить её толщину, перегородка разделяет прямоугольное помещение на две равные половины.

Я стою в центре одного из квадратов, Дормиан в середине второго. Сторона каждого примерно десяток шагов. Три стены – гладкий камень, и только перегородка прозрачна. Разделённая надвое комната совершенно пуста. Единственное, что сразу же бросается в глаза – две пары, не то цилиндрообразных урн, не то выходящих из пола на метровую высоту толстых труб, застывших безверхими столбиками возле стен по центральной оси вытянутого в длину помещения.

Две в моём квадрате, столько же у летуна. По трубе у середины прозрачной перегородки – одна с моей стороны, другая с его, сразу же за стеклом, словно отражение в зеркале. Ещё по одной с противоположных краёв наших квадратов, строго напротив первых. Линия из четырёх полых столбиков. Но это не выходы – диаметр труб недостаточно велик, чтобы можно было протиснуться внутрь. Куда-либо ведущих дверей в комнате само собой тоже нет. В Бездне они не нужны. Здесь, когда приходит пора перебраться в соседнее помещение, обычно просто поднимаются или опускаются стены. Загадка?

– Ты что-нибудь понял? – долетает до меня вопрос Дормиана.

– Пока только то, что мы можем общаться. Видишь дырочки? Звук проходит сквозь них.

– Похоже на стекло, – шагает к перегородке летун. – Толстое… Может, разбить его?

– Сомневаюсь, что получится. Но попробуй.

Дормиан снимает с пояса топорик и разворачивает его вперёд обухом.

– Зажми уши. Сейчас будет громко.

Но он не прав. Звук глухой.

– Словно в камень ударил. Ни трещинки. Про разбить забываем. А что в вазах?

Дормиан заглядывает в торчащую возле перегородки трубу.

– Ничего.

Для проверки летун засовывает в дыру копьё. То уходит вниз вместе с держащей его за кончик рукой.

– И дна нет, – пожимает плечами мой спутник, вынимая оружие обратно. – А что в той?

Но к торчащей с противоположного от перегородки края моего квадрата трубе уже шагнул я. Тоже загляну внутрь. Нужно проверить всё. Подхожу, подношу к горловине лицо. Темнота.

Звёзды! Я резко отпрянул. Выскочивший из трубы чёрный шар едва не ударил меня. Магнит? Силовые поля? Как ещё объяснить то, что зависший над круглым жерлом шар и обратно не падает, и не вываливается наружу.

– Уже что-то, – одобрительно восклицает летун. – А у меня будет?

Дормиан торопливо перебегает на противоположную сторону уже своего квадрата, к точно такой же трубе и подносит к отверстию руку. Мой пример показал, что заглядывать туда опасно для жизни.

– И здесь шарик, – ощупывает летун выскочивший из трубы шар. – Тяжёлый, – сообщает он, приподняв чёрную сферу над жерлом полого столбика. – Пуда три.

Что делать дальше понятно. Взяв под низ обеими руками свой шар, оказавшийся, и правда, нелёгким, я понёс его к перегородке.

– Хочешь бросить во вторую вазу? – разгадывает Дормиан мой замысел.

– Есть подозрение, что от нас хотят именно этого.

Подойдя к торчащей возле перегородки трубе, я подношу к горловине шар и отпускаю его.

– Какого йока! Смотри!

Стоит моему шару исчезнуть в круглой дыре, как он же, или точно такой же выскакивает из первой трубы и повисает над ней. Он мгновенно вернулся на прежнее место. При этом в комнате Дормиана приходит в движение пол. Но не весь. Две полоски: одна возле левой от перегородки стены, другая у правой, начинают быстро уползать от стекла, открывая темнеющие провалы шириной в четверть метра.

Одновременно с этим пол в моей комнате тоже оживает и всем своим квадратом, вместе с трубами, поднимается вверх. Пять секунд – и вот уже я смотрю с полуметровой высоты на летуна, заглядывающего в одну из появившихся на дальних от труб краях его квадратного ранее пола щелей.

Дно вселенной! Это не загадка. Всё плохо…

– Темно, – качает головой Дормиан. – Может, шар туда скинуть? Как раз пролезть должен.

– Успеем. Брось лучше в трубу.

Боюсь, я уже знаю, к чему это приведёт, как известен мне и печальный итог предстоящего состязания. Пол в моём квадрате поднялся, но потолок, до которого изначально было метров тринадцать, не пополз вверх синхронно с полом, оставшись на месте. Мне едва ли грозит быть раздавленным, а вот мой оппонент при дальнейшем уменьшении площади пола точно свалится вниз.

Но нужно проверить. Проверить всё от и до. Может, я ошибаюсь. Дормиан подносит свой шар к стеклянной перегородке и бросает его в расположенную на его стороне трубу. Я был прав. Всё обратно. Мой пол опускается вниз, его выползает полосками из дальней стены, закрывая чернеющие пустотой на краях комнаты летуна щели. Пять секунд – и всё вернулось в изначальное состояние.

– Что за качели? – бормочет летун. – А, если ещё один?

Не дожидаясь моего одобрения, он бросается обратно, к трубе, над которой уже висит новый шар, хватает его и тащит к перегородке. Через пару мгновений уже пол в его комнате ползёт вверх, а в моей появляются щели вдоль стен. Тут всё ясно.

– Дай-ка я ещё брошу, – пятится к дальней трубе Дормиан.

Дрогнувший голос выдаёт летуна. Он тоже всё понял.

– Подожди! – пытаюсь остановить я его. – Сначала всё нужно обдумать.

Но Дормиан уже схватил новый шар и бежит с ним обратно. Дурак! Ему в этой гонке не выиграть.

– Не спеши! – кричу я, в свою очередь бросаясь за шаром. – Нужно проверить щель.

Но летун уже всё для себя решил. Засунув шар в трубу, он, не слушая меня, кидается обратно за новым. Сбегал, притащил, бросил. Его пол ползёт ещё выше, мой же с краёв убегает двумя новыми полосками в стену, опять уменьшаясь в площади. Щели выросли вдвое. Только это легко обратимый процесс. Стоит мне бросить свою сферу в приёмник, как движение пола, что в его, что в моей комнате, тут же меняет вектор движения на противоположный.

– Да остановись ты! Давай всё обсудим!

Летун возвращается к перегородке с новым шаром в руках. Я тоже хватаю ещё один. Раз – и пол в комнате Дормиана снова пополз вверх. Два – и он опять опускается. Глупая, бесполезная гонка. Не верю! Должен быть другой выход.

– Ты не сильнее меня, – продолжаю я попытки достучаться до летуна. – В выносливости мы примерно равны. Заканчивай.

Куда там. Дормиан даже не хочет смотреть в мою сторону. Ещё в самом начале он сбросил со спины мешающие ему: лук, рюкзак и колчан. Теперь к ним и к валяющемуся на полу копью отправляется сдёрнутый с пояса на бегу топорик. Разумно. Я тоже избавился от лишнего груза. Но это ему не поможет. Если цель испытания – сбросить соперника в пропасть, Дормиан непременно сегодня умрёт.

Вот только не верю я в подобное расточительство. Какой смысл в том, чтобы гарантированно уменьшать вдвое число добравшихся до Суши идущих к Вершине? Нора, из которой назад возвращается только кто-то один? Нелогично. Испытания Бездны отсеивают слабейших, но это слишком уж жёсткий подход. Должен быть другой выход.

И я судорожно ищу его, продолжая перетаскивать шары из трубы в трубу. Чем закончится испытание? Допустим, пол в одном из квадратов пропадёт полностью, и находившийся в этой комнате человек упадёт вниз. Другой в это время поднимется ровно на десять метров вверх и окажется примерно в трёх метрах от потолка. И, что дальше? Одна из стен отъедет в сторону и выпустит победителя?

Но, к чему тогда этот подъём? В условном перетягивании каната, которым нам здесь предложено заниматься, вполне хватило бы простого уменьшения-увеличения площади пола без всяких подъёмов. В Бездне ничего не делается просто так. Какой цели служит это движение вверх? Нужно внимательно всё осмотреть и провести пару экспериментов.

– Да хватит уже! Это не то, чем кажется. Остановись!

Дормиан уже красный. Ещё пара десятков шаров, и он начнёт выдыхаться.

– Нам не нужно бороться друг с другом. Это глупо. Остановись! Вместе мы найдём другой выход.

И, наконец-то, хоть какая-то реакция.

– Прости, Ло! Я не хочу умирать! – не глядя на меня, выкрикивает Дормиан. – Ты меня не обманешь.

Глупец. Он считает, что та небольшая фора, которую он получил, поможет ему победить. С перепугу забыл про моё преимущество. Значит, напомним.

– Не глупи. Я же просто съем боб, когда выдохнусь. Не заставляй меня это делать. Бобов у меня слишком мало, чтобы тратить их просто так.

Слава звёздам… Дошло, наконец. Летун вздрагивает и испуганно предлагает:

– Ты первый. Остановись, и я следом.

– Хорошо, – соглашаюсь я и, остановившись, опускаю шар, который нёс, на пол.

Если это уловка, придётся есть боб и доказывать дураку свою правоту. Припру его к стенке, и никуда он не денется. Так или иначе я заставлю летуна себя слушать. Он нужен мне.

Но нет, у Дормиана хватает ума понять тщетность своих прежних потуг. Летун останавливается, опускает шар и, тяжело дыша, начинает оправдываться:

– Прости. Бес попутал. Зная, какой ты… решительный, – заменяет он в последний момент слово: «расчётливый» на более ласковое, – испугался, что… Ну, ты сам понимаешь. Не держи обид. Это страх всё.

Да какие обиды? Я, и правда, расчётливый. Дормиан будет жить, пока он мне нужен. Но, как только нужда пропадёт – устраню. Ненадёжный. Ни преданности общему делу, ни выдержки. Проверку боем он уже не прошёл.

– Я всё понимаю. Забыли, – успокаиваю я летуна. – Я не верю, что из этой норы вернуться назад может только один из нас. Так к Вершине никто не дойдёт. Должен быть способ выбраться из этой ловушке вдвоём. Давай успокоимся и для начала заглянем под пол. Доставай огниво – оно только у тебя есть – а я пока ещё шары потаскаю.

По лицу Дормиана понятно, что моё предложение ему не понравилось, но летун уже смирился с тем фактом, что без бобов ему со мной бесполезно бороться. Скривился, но лезет в рюкзак за огнивом. Сейчас опущу его и немного себя подниму. Один шар, второй, третий… Сейчас, когда нужда в спешке пропала, я не ношу их, а перекатываю по полу, чтобы не тратить лишние силы.

– Достаточно, – объявляю я, когда щели в полу, идущие вдоль боковых стен комнаты Дормиана, достигают двух метров ширины каждая. – Смотри, что там. В первую очередь меня интересуют трубы. Куда они уходят?

С болью в глазах наблюдавший всё это время за тем, как я поднимаюсь всё выше и выше, летун ложится на пол у края провала и опускает вниз руки с кресалом и кремнем. Слышится звук высекания искр.

– Дна не видно. Сейчас гляну трубы.

Ширина половой плиты – сантиметров пятнадцать. Заглянуть под неё, перегнувшись за край, не составит труда. Летун это и делает.

– Ого! – восклицает он, выбив первые искры. – А труб нет. Как обрезало. Чудеса Бездны.

Понятно. Как я и думал, центральная полоса пола, когда придёт её время спрятаться в стену, либо залезет туда вместе с этими цилиндрическими порталами, либо стряхнёт огрызки исполнивших свою миссию труб с себя вниз, вместе с оставшимся на ней человеком. Значит, вставать на трубы бессмысленно. Этот фокус вычёркиваем.

– Ладно, вылезай. Нужно тщательно осмотреть все стены. Ищи какие-нибудь пятна или выпуклости.

– Вот бы я ещё ко всем стенам мог подойти, – наигранно сокрушается увидевший возможность меня опустить Дормиан.

Пусть. Эту гонку, если к ней всё же придётся вернуться, я всегда выиграю.

– Хорошо. Закрывай дыры.

Пока повеселевший летун катает по полу шары, я продолжаю раскручивать мысль про подъём. В чём его смысл? Ведь он точно есть. Что поднимается? Пол, я, фальшивые трубы… Всё? Нет, не всё. Ещё стены. Три из четырёх поднимаются тоже. На месте стоит только стеклянная. Вдоль неё всё остальное ползёт вверх, к потолку, одним общим лифтом. То есть, сейчас ползёт вниз, но не суть. Теперь я уверен, что подсказки искать нужно именно на стенах.

– Это что ещё… – внезапно останавливается Дормиан, уставившись на невидимую мне сверху нижнюю часть стеклянной перегородки.

– Что там? – пытаюсь я разглядеть нечто, вызвавшее такую реакцию летуна.

– Сейчас, сейчас, – ускоряется Дормиан, подхвативший шар с пола. – Сейчас сам увидишь. Оно красное стало. И движется. Краснота эта. Сейчас, сейчас.

Через десять секунд и два шара, отправленных Дормианом в трубу, наши комнаты, наконец-то, уравнялись по уровню пола, и я смог убедиться в правоте летуна. Она двигалась. Она – линия, разделяющая прозрачное стекло с непрозрачным. Вся нижняя часть перегородки словно бы налилась кровью. Ширина полосы – сантиметров пятнадцать, но она увеличивается на глазах.

Дно вселенной! Слишком долго мы возимся. Таймер запущен. Я был прав – перед нами загадка. А в Бездне загадки разгадывают только на время.

– Давай к стенам! У нас мало времени.

– Ты думаешь, оно…

– Если всё стекло покраснеет раньше, чем мы найдём выход отсюда, мы умрём. Оба.

– Ох, мать…

Дормиан бросается к левой из стен своей комнаты, и я устремляюсь к ней же. То есть, к её продолжению с моей стороны. Абсолютно гладкий камень, по всей своей площади не меняющийся цветом даже в малых тонах. Ощупываю всё, до чего могу дотянуться. Ничего. Прижав лицо к стене, смотрю вверх. Идеально ровная плоскость.

– Теперь к той!

Вместе с Дормианом перебегаем к противоположной стене. Здесь все те же манипуляции. И тот же неутешительный результат по итогу. Минута потрачена зря. Краем глаза я поглядываю на уровень крови в стекле. Без боя летун не сдастся, а значит нужно учитывать время, потраченное на борьбу с ним. Если наши поиски сейчас ни к чему не приведут, мне придётся решать вопрос простым способом. В чём же тут фокус?

– У меня ничего, – сообщает закончивший обследование стены Дормиан.

– У меня тоже. Давай к третьей!

По-хорошему нужно обследовать стены на всех уровнях. Чуть поднялся – ощупал, ещё немного – снова бежишь по кругу. И так до самого верха. Но на такую тщательность уже времени нет. Слишком много мы потратили его на бессмысленную борьбу. Теперь потайную кнопку, если такая тут есть, уже не найти. Не успеем.

Кнопка… Больше на ум ничего не приходит. Но, чтобы настолько хорошо замаскированная? Не верю! Все стены в обеих комнатах просто-напросто невозможно ощупать сверху-донизу за отведённое время. Только в одной и то, если не на что больше не отвлекаться. Всё должно быть быстрее и проще. Её должно быть видно! Подскакиваю к трубе с висящим над ней чёрным шаром, прижимаюсь щекой к последней необследованной стене и направляю взгляд вверх.

Есть! Чётко над трубой, в самом центре стены, из камня торчит полусферой маленькая, пятисантиметровая выпуклость, из-за отсутствия углов и однотонности цвета сливающаяся с остальной плоскостью стены, если смотришь на неё с другого ракурса. До неё всего около трёх с половиной метров.

– Нашёл! – оборачиваюсь я к продолжающей наливаться кровью перегородке. Дормиана на той стороне уже не видно. Но слышно.

– Я тоже нашёл! Над трубой какая-то пупырка торчит.

Подскакиваю к своему копью и поднимаю его с пола.

– Пока жди. Для начала проверю свою.

Спихнув на пол висящий над интересующей меня трубой шар, запрыгиваю на цилиндр, становясь на его края. Отсюда уже точно достану. Растущая из стены полусфера прямо надо мной. Тянусь к ней копьём…

Дно вселенной! Не нажимается. Усиливаю давление. Бесполезно. Размахиваюсь и бью полусферу копьём. Что шлепок плашмя, что тычок снизу вверх ничего не дают.

– Что там? – волнуется Дормиан.

Звёзды… Понял! Так это не кнопка. Это то, что на кнопку нажмёт. Высота подходящая. Выпуклость упрётся в потолок в тот момент, когда пол в соседней комнате полностью уйдёт в стену. Кнопка на потолке. Добравшись до самого верха, мой «лифт» с помощью этой замаскированной полусферы откроет мне выход отсюда.

– Мы спасены! Я знаю, что делать! Держись у трубы. Я наверх.

Вот теперь мне понадобятся все мои силы, а, возможно, и боб проглочу. Надо спешить. Хватаю очередной шар – и вперёд. Катать некогда, только носить. И ношу. Один за одним, один за одним. Мой «лифт» едет выше и выше. Я давно уже обогнал уровень кровавого таймера. Дормиан внизу нервничает. Уже дважды пришлось успокаивать, крича, что не брошу его.

Потолок приближается. Ещё несколько брошенных в дырку шаров, и я достигну вершины подъёма. Но так высоко мне не нужно. Упрись я в предел, Дормиан, оставшись без пола, упадёт в пропасть. Как понять, где критический шаг, мне известно. Для этого даже не нужно считать шары. Полусфера каждый раз поднимается на полметра.

– Стой в самом центре! – кричу сверху вниз Дормиану прежде, чем бросить в дырку очередной шар. – Это последний.

Летун стоит на плите шириной всего в метр. Уже собрал вещи, чтобы ничего не упало. Через миг пол под ним ещё сузится. Кидаю шар и бегу к противоположной от стеклянной перегородки стене. Сейчас выясним, прав я был или нет.

Спихиваю вынырнувший из трубы шар на пол и залезаю на неё с копьём в руке. Дотянуться до потолка не проблема. Попасть в нужную точку сложнее, но у меня есть прицел. Выравниваю направленное вверх копьё по торчащей из стены полусфере и давлю наконечником в ту часть потолка, которая расположена строго над выпуклостью.

И, о чудо, аккурат у стены наконечник проваливается в потолок вместе с найденной кнопкой. Нашёл! Разгадал! Дальше? Дальше всё, как и думал. Потолок едет в сторону, открывая расположенную надо мной ещё одну хорошо освещённую комнату, куда больших размеров, чем оба наших квадрата.

Мне по силам допрыгнуть до края с трубы, но сначала нужно забросить наверх свои вещи. Копьё, рюкзак, лук, колчан – отправляются на верхний этаж. Теперь сам. Подпрыгнул, зацепился руками, подтянулся, закинул ногу.

Портал! Ромб норы висит в трёх шагах от ямы, из которой я только что выбрался. Вот и всё. Теперь только достать Дормиана, и можно возвращаться в саванну с победой.

– Поднимайся! Я выбрался! На самом верху откроется выход.

– Слава Создателю! Я сейчас!

В роще мне делать нечего. Ухожу из-под пальм. Причём, быстро и скрытно. Своего я добился – на лбу, хоть я их и не вижу, уже два луча. Но радости нет. Как, впрочем, нет и особой печали. В одном приобрёл, в другом потерял. Из хорошего – сэкономлен боб, из плохого – я снова один. Летун сам виноват в своей смерти. Не устрой он той гонки в начале, остался бы жив. Не хватило какой-то несчастной минуты.

Подвёл меня трижды. Предал, не выжил, забрал с собой в Бездну все ценные вещи, что были при нём. Есть шанс подвести и в четвёртый, но пока он не видит меня. Очевидно, что перерождение стирает всю память. Он даже не смотрит на рощу.

Интересно, как долго эта туша способна не падать?