Безумный

ГЛАВА 8

Лукас

Во время еды они разговаривали. Вернее, Август говорил. О теории струн и формулировке относительного состояния, о существовании параллельных миров, и о том, что некоторые его коллеги считали его теории слишком необычными. Лукас мог бы прервать разговор, мог бы сменить тему, но он оказался очарован и более чем немного возбужден тем, с какой страстью Август говорил о предмете, который ему явно нравился.

Август бурно жестикулировал руками, его зеленые глаза сияли, а щеки раскраснелись, когда он как-то пытался объяснить сложные абстрактные понятия и сделать их понятными и простыми для обычного человека, такого как он. Когда Август находился в своей среде – преподавал – вся его неловкость словно таяла. Лукаса не интересовали никакие науки, кроме общественных, но Август объяснял свои идеи так, что вселенная казалась волшебной и полной возможностей.

Откуда у жестокого убийцы, человека, которому, по его признанию, нравилось причинять людям боль, такое детское удивление, когда речь шла обо всех возможностях мира? Лукас завидовал Августу. Он завидовал серийному убийце. Если что-то и должно послужить сигналом, что Лукас достиг дна, то это было именно оно, но ему все равно. Август – огромный сияющий маяк, а он – мотылек, отчаянно пытающийся подлететь поближе, чтобы ослепить его светом от того ужаса, в который превратилась его жизнь.

— Твои ученики, наверное, любят тебя, — наконец сказал Лукас.

Август замолчал, его взгляд метнулся вправо, как будто он думал об этом.

— Думаю, да. Я получаю много заявок на свои занятия и отличные отзывы.

Лукас улыбнулся. Август не умел притворяться скромным или смиренным. Он был уверен в своей гениальности.

— Я понимаю почему.

Август наклонил голову так, как он делал всякий раз, когда Лукас говорил что-то, что любой другой человек в мире счел бы кокетливым.

— Почему?

Лукас оглядел его с ног до головы.

— Потому что ты сексуальный, когда говоришь о физике, — признался Лукас. — Никогда не думал, что скажу такое вслух.

Перемена в Августе стала... ощутимой. Его приветливое добродушие превратилось в дикую интенсивность, от которой член Лукаса затвердел. Да, безумие Августа определенно ему нравилось.

Август изучал Лукаса таким горячим взглядом, способным расплавить сталь. Но почти так же быстро он исчез, сменившись на вежливый; Август прочистил горло, опустив взгляд на свою недоеденную курицу.

— Кроме того, что я веду себя грубо, доминируя в разговоре, — сказал Август, но не так, как будто он это имел в виду, а так, как его учили говорить, как учили вежливости, необходимой для того, чтобы считаться человеком во внешнем мире. — Я хочу знать о тебе.

Лукас в это верил. Август смотрел на него с таким видом, словно у него в душе еще оставалось что спасти, и это заставляло Лукаса нервничать, как будто он выпил слишком много кофеина, хотя он его не пил, потому что Август подумал о его лекарствах. Как психопат может быть самым внимательным человеком, которого он когда-либо встречал?

— Правда? — спросил Лукас.

Август нахмурился.

— Конечно. Я должен знать, во что ввязываюсь, если собираюсь взять тебя в мужья.

От его слов Лукас опешил. В них не было и следа юмора. Август Малвейни – убийца, которого он знал меньше трех дней, – сидел за столом и непринужденно обронил, что Лукас станет его мужем.

Странно то, что для Лукаса это казалось еще одним сюрреалистическим событием в длинном, длинном списке странных событий. Где его страх? Его чувство самосохранения? Мужчина просто сказал, что собирается взять его в мужья, как будто это уже решено, и это его не испугало. Просто... возбудило. И заставило почувствовать себя в безопасности. А Лукас никогда не чувствовал себя в безопасности. Или даже желанным. То, о чем он никогда и никому не сказал бы вслух.

Черт. Врачи не должны были выпускать его из психушки. Он явно сломался.

— Что ты хочешь знать?

Август подался вперед, его внезапная широкая ухмылка поблекла до приветливой улыбки, как будто он не был уверен, какой вариант подходит.

— Почему ты стал профайлером?

Лукас хотел сказать Августу, что ему не нужно притворяться с ним, что ему все равно, улыбается он или нет. Что он хочет, чтобы ему было комфортно рядом с ним.

Вместо этого он сделал глоток воды и ответил:

— У меня есть дар, верно? Я могу прикасаться к вещам и получать впечатления, видения, знать то, что не должен.

— Психометрия.

Лукас удивленно моргнул.

— Да, люди всегда хотят сказать, что я экстрасенс, но это тот, кто получает видения без предупреждения. Я должен прикоснуться к человеку или предмету.

Август внимательно наблюдал за ним.

— Неудивительно, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются.

Неужели он говорил это Августу? Лукас начинал думать, что Август экстрасенс.

— Да, хреново знать, что даже твоя собственная семья считает тебя уродом.

— Я понимаю, — сказал Август. — Представь, что ты самый странный психопат в доме, полном психопатов.

Лукас тихонько засмеялся.

Август изучал его лицо.

— Конечно, кто-то в твоей семье приглядывал за тобой? Заботился о тебе? Тебе было с кем поговорить?

Сердце Лукаса сжалось.

— Я мог поговорить с мамой. У нее такой же дар как и у меня. Но ей никто не верил. Черт, я и сам ей не верил, пока это не начало происходить со мной. Но к тому времени она ушла. Мама оставила меня с дедушкой и уехала.

— Твой дед не верил в твой дар?

Лукас фыркнул.

— Дедушка был киношным злодеем. Угрюмый фермер с непоколебимой верой, что мужчины остаются мужчинами и что на все вопросы можно ответить, прочитав Библию. Я не сказал ему, что могу видеть. Он и так считал меня слабаком. Слишком тихий, слишком худой, слишком увлеченный книгами. Он хотел иметь откормленного кукурузой, коренастого, любящего футбол внука, а не какого-то сопливого ребенка, который слишком много плачет и боится темноты.

Август резко встал, испугав Лукаса. Он обошел стол, сел рядом с ним, а затем переплел их пальцы. Лукас с любопытством посмотрел на него.

— Что ты делаешь?

Август пожал плечами.

— У тебя такое затравленное выражение лица, как в ту ночь, когда я вломился к тебе.

— Ты имеешь в виду прошлую ночь? — сказал Лукас, забавляясь.

Август нахмурился.

— Разве это было только прошлой ночью? Кажется, будто миллион лет назад. Но мне не нравится, когда ты грустишь.

Что это за человек?

— Мне не грустно, больше нет. Это было очень давно.

Август уставился на него.

— По глазам видно, что ты лжешь. В душе ты грустишь.

Оценка настолько точная, что у Лукаса перехватило дыхание. Ему было грустно. В глубине души он никогда не переставал грустить. Если у него и есть душа, то она была изранена и измучена, жаждала освобождения.

— Физик, который верит в души и ясновидение? Да тебя из университета выгонят, — поддразнил Лукас, пытаясь избавиться от внезапного комка в горле.

Пристальный взгляд Августа не дрогнул.

— Я верю в тебя.

— Не надо говорить так, — прошептал Лукас, наклоняясь к губам Августа.

— Почему нет? — ответил Август, зрачки у которого расширились.

Лукас схватил Августа за затылок и потянул его вперед, соединяя их рты, и провел языком по его губам, прежде чем сказать:

— Потому что из-за этого я хочу сделать с тобой грязные вещи.

Август запустил руку в волосы Лукаса, его поцелуй был всепоглощающим. Лукас позволил Августу контролировать поцелуй, пытаясь показать ему, что доверяет ему, даже если Август не доверял себе. Когда Август притянул Лукаса ближе, он соскользнул со стула и устроился у него на коленях, застонав, поняв, что его член уже тверд. Лукас просунул руку между ними, проведя ладонью по твердой линии члена Августа.

Лукас никогда никого не хотел так сильно, как его. Желание сделало Лукаса смелым. Он расстегнул брюки Августа, обхватил пальцами его эрекцию, провел по необрезанному члену.

— Черт, — прошептал он. — Все в порядке?

Август вздрогнул, его зрачки расширились, когда он смотрел, как Лукас ему дрочит.

— Сначала ты должен связать меня.

Лукас продолжал медленно ласкать Августа, его губы были достаточно близко, чтобы чувствовать дыхание Августа.

— Нет. Ты не животное. Я с радостью поиграю с тобой в эти игры, но не потому что ты думаешь, что потеряешь контроль и причинишь мне боль в каком-то безумном психозе.

— Ты жаждешь смерти, — прошептал Август.

Медленная улыбка расползлась по лицу Лукаса.

— Ну да, именно поэтому меня и заперли.

Август зарычал, захватив рот Лукаса в поцелуе, от которого у него поджались пальцы на ногах, и изумленный возглас сорвался с губ, когда Август встал, подхватил его под задницу, не оставив иного выбора, кроме как обхватить бедра Августа ногами. Когда они добрались до спальни Лукаса, Август повалил его на матрас, стянув свитер через голову и глядя на Лукаса так, словно собирался съесть его живьем. По его коже пробежала мелкая дрожь.

Лукас не мог скрыть своего удивления по поводу татуировок на коже Августа. Этого он не ожидал. Змея обвивала его левый бицепс, весы правосудия были на боку, череп и скрещенные кости – на груди, а на плече была пара игральных костей. Они что-то значили для него? Черт, Август был горяч. Особенно без рубашки, в расстегнутых джинсах, черных трусах-боксерах, видневшихся сквозь щель расстегнутой молнии.

— Иди ко мне, — умолял Лукас.

Август проигнорировал Лукаса, вместо этого схватил его за лодыжки и притянул ближе, снимая штаны. Лукас приподнял бедра, чтобы помочь. Он понятия не имел, что делает, но ему было все равно. Боже, помоги, он позволил бы Августу делать все, что тот захочет.

Когда оба сняли штаны, Август навалился на него сверху, уткнувшись носом в местечко за его ухом и глубоко вдыхая. Еще ни разу в жизни у него не было такого, чтобы кто-то пытался вдыхать его, как наркотик. Но Август не закончил. Август провел щекой по груди Лукаса, провел губами по одному соску, затем языком по упругому пику, посасывая, пока он не вцепился руками в плед.

— Блядь.

Август уделил такое же внимание другому соску, а затем стал покрывать поцелуями ребра, живот, провел зубами по бедрам, а затем носом по члену, который в данный момент обтягивали трусы. Звуки, которые издавал Август, были почти... животными. Горловые, хриповатые звуки, которые достигали его члена. Как будто Август пытался поглотить его. Ощущения ошеломляющие, но в то же время чертовски возбуждающие.

— Август...

Август завел пальцы за пояс трусов Лукаса, стягивая их, а затем его ноющий член оказался в тесном жаре рта Августа.

— О, черт, — простонал Лукас, выгибаясь бедрами против своей воли.

Август просунул руки под бедра Лукаса и обхватил его за бедра, удерживая его на месте, словно запрещая ему шевелиться. И правильно сделал. Рот Августа был совершенен, и каждое всасывающее движение его губ от основания до головки заставляло Лукаса судорожно втягивать воздух, а руками цепляться за темные волосы Августа.

— Пожалуйста...

Он даже не знал, о чем просил, кроме как о том, чтобы испытать оргазм, бушующий в нем. С момента их встречи два дня назад Август словно подталкивал Лукаса, и, наконец, Лукас так близок к тому, чтобы получить то, чего он так жаждал.

Август отстранился, посмеиваясь над его криком разочарования, и подхватил ноги Лукаса под коленями, широко раздвинув их, чтобы провести языком по его дырочке. Глаза Лукаса закатились, когда Август сделал все возможное, чтобы буквально поглотить Лукаса.

— О, черт. Как хорошо.

Лукас не хотел, чтобы его щиты ослабли, но ничего не мог с собой поделать, не мог сосредоточиться. Но вместо обычного шквала нежелательных образов, мысли и ощущения захлестнули его самым лучшим образом.

Август представлял, как зарывается в Лукаса, но одновременно размышлял о том, как Лукас делает то же самое с ним. Его мысли были яркими, собственническими, почти такими же притягательными, как ощущение мягкого скольжения языка по его входу.

Август думал о вещах, от которых Лукас застонал, и отчаянно потянулся к члену. Лукас едва успел прикоснуться к Августу, как тот обхватил его запястье, не давая Августу прикоснуться к себе.

— Август...

Август остановился и пригвоздил его взглядом.

— У тебя был шанс взять контроль. Ты отказался. Ты кончишь, когда я закончу.

Низкий рык в голосе Августа как будто заставлял его двигаться. Вот он, настоящий Август, мучитель, истязатель. Не всякая пытка – боль. Иногда её вполне достаточно, чтобы человек отчаянно жаждал большего.

Лукас опустил голову на матрас, тяжело вздохнув. Август не отпустил его запястье, просто держал в тисках, пока другой рукой скользил в темную бороздку между ягодицами Лукаса, обводя вход, прежде чем ввести в него один смазанный слюной палец.

— Чёрт... Август.

Август игнорировал его, облизывая языком ободок, пока пальцем входил и выходил, и это сочетание отправляло чувства Лукаса на орбиту. Он никогда не был из тех, кто умоляет, но он задумался об этом. Отчасти Лукас опасался, что Август только затянет момент, чтобы еще больше поиграть с ним. Он сделал единственное, о чем мог подумать, бездумно насаживаясь на палец Августа, и стонал каждый раз, когда он касался пучка нервов, разжигая огонь в его крови.

Когда Август, наконец, снова сомкнул губы над его членом, Лукас не мог контролировать движения бедер, не в силах решить, что ему нравится больше – пальцы в нем или идеальный отсос Августа.

Август все еще держал запястья Лукаса в своей хватке. Он опасался что-либо сказать, закричать, даже сказать Августу, что он близок... а он был так близок.

Они ведь еще никогда не были так вместе; не обсуждали границы. Верил ли Август вообще в границы, не связанные с веревками или цепями?

— Я так близко. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста.

Август не остановился. Задвигался быстрее, подталкивая Лукаса все ближе к обрыву, пока он с криком не кончил, заливая рот Августа своим освобождением, сотрясаясь и стоная.

Как только Август вытащил палец, Лукас перевернул их, схватил Августа за руки и прижал к себе, глубоко целуя, желая почувствовать вкус себя на его языке.

— Моя очередь, — прорычал он.

Август изменился молниеносно: мышцы расслабились, глаза стали мягкими, словно он подчинялся всю свою жизнь. Это почему-то заводило не меньше, чем его животная сторона, а может, и больше. Как там сказал Август? Он наклонился, чтобы укусить Августа за ухо.

— Кто теперь кролик?

Август вдохнул ноздрями, его зрачки расширились.

— Ты. Но, похоже, я в твоей власти. — В голосе слышался легкий оттенок юмора, который дал Лукасу понять, что Август подыграет ему, что он тоже этого хочет.

— Руки на изголовье. Не двигайся.

Август закинул их на изголовье кровати, сцепив пальцы и не сводя глаз с Лукаса. Если бы он мог снова стать твердым, этот взгляд сделал бы это. Тихая покорность Августа. То, как Август смотрел на него, словно он был чем-то стоящим. Август такой чертовски сексуальный.

Лукас сел между раздвинутыми бедрами Августа, разглядывая его торс и темные волосы на груди и животе, прослеживая путь к его необрезанному члену, твердому и покрасневшему, торчащему из гнезда темных волос.

Лукас не знал, с чего начать. Август был как шведский стол со слишком большим количеством вариантов. Но Лукас не торопился с ним, и частично ему хотелось сделать то же самое. Посмотреть, сможет ли он разоблачить Августа по кусочкам за раз.

Лукас провел тупыми ногтями от ключиц Августа до бедер, наблюдая, как на коже появляются красные линии. По всему его телу пробежали мурашки. Лукас наклонился и прикусил один сосок Августа, одновременно нежно дразня другой, и ему понравилось, как Август зашипел, выгнув бедра против его воли. Лукас повторил свой эксперимент, поменяв сторону. Сначала терзал и царапал зубами, а потом успокаивал языком.

На твердом члене Августа появилась капелька предэякулята. Лукас наклонился и лизнул его щель, она слегка горчила на языке. Август зарычал, когда Лукас провел губами по одной стороне его ствола и по другой, а затем взял его в руку и стал работать кулаком. Август закрыл глаза, мышцы его челюсти пульсировали, когда он пытался трахнуть руку Лукаса.

— Не-а. У тебя был шанс. Теперь моя очередь, — поддразнил Лукас, как Август несколько минут назад.

Август открыл глаза, на его лице появилась медленная ухмылка.

— Я хотел бы со всем уважением напомнить тебе, что мои руки на самом деле не связаны.

Лукас тихонько засмеялся.

— А я хотел бы напомнить тебе, что это ты боишься потерять контроль, а не я. Это ты думаешь, что тебе нужен удушающий ошейник, а не я. — Лукас изогнул бровь, возвращая Августу ухмылку. — Если ты хочешь бороться, то действуй.

Лукас не ожидал, что это произойдет. В одну минуту он смотрел на Августа сверху вниз, а в другую – лежал на спине, Август нависал над ним.

— Осторожно, — промурлыкал Август.

Лукаса не волновала осторожность. Он поднял голову и провел губами по всему, до чего мог дотянуться, по груди Августа, по его ребрам. Лукас провел ладонями по бедрам Августа и придвинул его ближе, пока член Августа не оказался над его губами. Лукас взял его в рот и застонал, когда Август нежно провел пальцами по его волосам.

Август, казалось, не торопился, наблюдая, как с каждым медленным движением бедер все глубже погружается в рот Лукаса.

—- Блядь. Ты так чертовски красив. Можешь принять еще?

Лукас не ответил, просто поглотил его, дрожа, когда Август застонал, одной рукой вцепившись в его волосы, а другой ухватившись за изголовье кровати. Лукас был чертовски возбужден, глядя на Августа, от того, как сокращались мышцы его живота с каждым толчком, губы приоткрыты, глаза закатились, когда Август трахал его рот.

— Я уже близко, — проурчал Август, его бедра задвигались быстрее, дыхание участилось, и неожиданно он вырвался, забрызгивая спермой губы и лицо Лукаса. Август все еще нависал над ним, вдыхая воздух. Спустя минуту, с тем же диким блеском в глазах он провел пальцами по его лицу, просовывая палец ему между губ. Лукас слизал сперму с пальца и засмеялся, когда Август попытался очистить его лицо, вытирая его ладонями. Август тоже засмеялся, прежде чем переместиться и поцеловать Лукаса долгим и глубоким поцелуем, а затем необъяснимым образом поцеловал его в лоб.

— Ты в порядке? — наконец спросил Август, когда они оказались рядом.

Лукас задумался на минуту.

— Вообще-то, да. Даже лучше, чем в порядке. И ты не убил меня и не покалечил.

Улыбка Августа померкла.

— Пока нет.