Безумный

ГЛАВА 17

Август

Август встал как обычно рано. Он позанимался на беговой дорожке, потом принял душ и улыбнулся, увидев, что Лукас не изменил положение. Он все еще лежал на спине, обнаженный, закинув руки за голову, глубоко спал и храпел. После вчерашнего ему явно требовался отдых.

Высушившись, Август осторожно устроился над ним, целуя Лукаса в губы. Лукас даже не открыл глаза, только раздвинул ноги, позволяя Августу устроиться между ними, обхватив руками шею Августа. Он позволил Лукасу почувствовать, насколько он тверд. Он застонал, ощутив, как твердый член Августа упирается в его собственный.

— Доброе утро, — прошептал Лукас на ухо Августу. — Ты хорошо пахнешь.

— Ты тоже, — заверил Август, прижимаясь лицом к шее Лукаса, чтобы намеренно прижаться к нему.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — возразил Лукас, шире раздвигая ноги, как бы давая ему понять, что он согласен с тем, что они делают.

— Ты хорошо спал? — спросил Август, продолжая медленно двигать бедрами.

— Да, не помню, когда я в последний раз так крепко спал. — Лукас поднял ноги, обхватывая бедра Августа.

Вот значит каково это – иметь своего человека, теперь Август мог понять, почему Адам так оберегал Ноя. Август не мог насытиться Лукасом. Он был теплым, сексуальным и – несмотря на его заявления – невероятно пах. Один его запах сводил его с ума.

— Мне нравится, когда ты в моей постели, — вымолвил Август, ненавидя, что не может лучше сформулировать, насколько это преуменьшение.

— Мне тоже нравится быть в твоей постели, — сказал Лукас, затаив дыхание, когда приподнялся, чтобы встретить движение Августа. Он прижался к Лукасу, на этот раз сильнее, просто чтобы услышать его низкий стон. — Мм, черт. Сделай это еще раз.

Август усмехнулся, нежно потянул за мочку уха Лукаса и повторил движение.

— Нравится?

— Вот так, — задыхался Лукас, его слова были почти мольбой.

Август захватил его рот в поцелуе, который затянулся, обхватив за плечи Лукаса, чтобы удержать его, пока они лениво двигались друг против друга.

— У тебя есть занятия с утра? — спросил Август, прижимаясь к его губам.

— Одно сегодня днем. А у тебя? — спросил Лукас.

— У меня одно утром и еще одно после обеда, но это будет вести мой помощник. Давай просто останемся в постели на все утро.

— Мы не можем. Правда? — с надеждой спросил Лукас, затаив дыхание.

— О, мы определенно можем.

После этого больше не было никаких разговоров. Медленно двигаясь, пока не набрали темп быстрее, пыхтя сильнее, работая друг против друга, кончая один за другим.

Но даже тогда они не пытались двигаться. Август на Лукасе, сперма неприятно высыхала на их коже. Ему определенно нужен еще один душ, но он собирался подольше понежиться в послевкусии, а потом уговорить Лукаса присоединиться к нему.

— Хочешь заказать завтрак на дом?

— Неа, — сказал Лукас. — Давай просто заглянем к Крикет по дороге на занятия позже. Я не хочу переезжать.

Телефон Августа начал пищать и вибрировать на тумбочке. Он застонал, взял его и, не глядя, ответил.

— Да?

На мгновение он замешкался.

— Ты в порядке? — спросила Каллиопа. — Похоже, ты запыхался. Я застала тебя на беговой дорожке?

Август чувствовал, как Лукас трясется от смеха под ним.

— Ага. Только что закончил. Как дела?

— Кон прибыл на работу, так что он не убивает беспомощных женщин. Но тот парень, которого ты просил проверить вчера, Девон Николс, я нашла информацию, которую ты просил.

— Продолжай, — сказал Август, отстраняясь от Лукаса, когда тот осторожно прижал руку к его груди.

Каллиопа издала негромкий звук, а затем сказала:

— Итак, этот парень – полная противоположность чистому. Он сидел и выходил из тюрьмы с двенадцати лет. Начинал с мелких преступлений, краж в магазинах, угонов машин, потом перешел на более серьезные дела, такие как нападение, домашнее насилие и поджоги. Похоже, он состоит в какой-то банде уличных гонщиков. Ответвление «Арийского братства». А мы все знаем, какие они замечательные ребята. Но он и его маленькая банда головорезов – местные, занимаются всем, от торговли наркотиками до перевозки оружия. И они очень откровенны в этом, если судить по их аккаунтам в социальных сетях.

— Итак, почему нацистский бандит ездит на машине чистенького русского бизнесмена, и почему он встречается с Коном посреди ночи? — спросил Лукас достаточно громко, чтобы Каллиопа услышала.

— О, — сказала Каллиопа, как бы собирая все воедино. Ее тон повысился в присутствии Лукаса. — Доброе утро, Лукас.

— Доброе утро, — сказал Лукас, на его губах появилась небольшая улыбка, когда Август закатил глаза. Каллиопа тоже так обращалась с Ноем. Как будто они сразу же стали новым дополнением к их маленькой фракции «людей с чувствами».

— Что касается твоего вопроса, я думаю, что мистер Русский не так чист, как он хочет казаться миру. Эти парни обычно любят держатся в тени, — сказала Каллиопа. — Хотя обычно они хорошо платят, и у Девона Николса много денег на счетах, несмотря на то, что он годами не платил налоги.

— Это опасная игра, — сказал Август.

— Не, федеральный срок – это загородный клуб для таких типов. В тюрьме им так же комфортно, как и на свободе. Но какое это имеет отношение к тому, что Кон – серийный убийца? — спросил Лукас.

— Я не знаю... пока. — Каллиопа продолжала печатать, пока говорила. — Но у Николса есть куча аккаунтов марионеток.

— Аккаунтов марионеток? — повторил Август.

— Десятки и десятки фальшивых интернет-идентификаторов. Некоторые из них завели меня довольно далеко в кроличью нору даркнета. Я просматриваю их все в поисках любого промаха. Эти придурки в конце концов становятся ленивыми. Надеюсь, я найду что-то, что свяжет их.

Август посмотрел на внезапное беспокойство на лице Лукаса, сжал его бедро и сказал:

— Дай мне знать, когда найдешь.

Как только они разъединились, Август повернулся к Лукасу, уронив голову ему на грудь.

— Клянусь, иногда она как будто говорит на другом языке.

Лукас запустил руку в волосы Августа, царапая ногтями его голову так, что тот зажмурился, как кошка. Ему никогда не нравились прикосновения, но он не мог насытиться руками Лукаса.

— Почему бы тебе просто не прочитать книгу по кодированию и не стать мастером взлома за один день? — спросил Лукас. — Тогда ты будешь говорить на ее языке.

Август улыбнулся.

— В моей голове итак не хватает места. К тому же, я до сих пор не разобрался со всем этим языком любви. Это сбивает с толку. И это говорит человек, который научился говорить по-русски за неделю.

Сердцебиение Лукаса ускорилось под ухом Августа.

— Тебе не нужно напрягаться по поводу моего языка любви, каким бы он ни был. Ты, кажется, свободно говоришь на моем.

Август решительно покачал головой.

— А вот и нет. В этом-то и проблема. Я не такой, как Адам или Аттикус. Мой аутизм не позволяет мне улавливать контекстные подсказки, как это делают они. Вот почему люди считают меня... странным. Мне нужна книга, руководство, справочник. Я не хочу облажаться.

— Ты не облажаешься, — заверил его Лукас. — Я... я никогда в жизни не чувствовал себя так комфортно, как рядом с тобой. Ты знаешь, каково это – жить в постоянном страхе прикоснуться к людям? Это изнуряет. С тобой мне не нужно бояться. Здесь нет глубоких, темных секретов.

Август поцеловал Лукаса в грудь.

— Я просто хочу сделать тебя счастливым.

— Почему? — спросил Лукас.

Август нахмурился от резкого вопроса.

— Что?

— Почему ты так беспокоишься о том, чтобы все испортить? Психопаты не могут любить, не могут образовывать любовные связи. Разве ты не забудешь меня в конце концов или не станешь равнодушным?

Август ненавидел странный приступ страха, который пронесся в нем при этой мысли. В словах не было злого умысла, скорее академическое любопытство с оттенком тревоги.

Тем не менее, мысль о потере Лукаса была чем-то, что Август не мог оценить.

— Я бы никогда не забыл тебя. И уж точно не стал бы равнодушным. Я провел с тобой всего несколько дней, и при мысли о том, что мы не будем видеться каждый день... Мне становится трудно дышать. — Август тяжело сглотнул, крепче сжав Лукаса. — Ты не можешь уйти.

Лукас тяжело вздохнул, а затем поцеловал Августа в макушку.

— Я не уйду.

— Никогда, — напрямик сказал Август.

Еще один поцелуй приземлился на его голову.

— Я здесь.

Между ними надолго воцарилось молчание, после чего Лукас спросил:

— Ты действительно выучил русский язык за неделю?

— Я научился говорить на нем за неделю. На освоение письменной и разговорной речи у меня ушел почти месяц.

Наступила еще более долгая пауза, и Лукас спросил

— Почему русский?

Август пожал плечами.

— Когда мне было девять лет, я стал одержим Толстым. Я хотел читать его произведения на родном языке.

— Ты хотел читать Толстого в девять лет? — сказал Лукас с удивлением в голосе.

— Я уже читал Толстого. Я хотел прочитать его снова, на русском.

Лукас фыркнул.

— Подожди? Разве Толстой не писал на английском?

Август улыбнулся и посмотрел на Лукаса. Было так приятно разговаривать с кем-то, кто заботится о таких вещах.

— Да. Толстой был полиглотом, как и я. Помимо русского, он говорил на английском, французском и немецком. Он мог читать на дюжине других языков. Я просто зациклился на этой мысли, что должен прочитать его книги на русском. Иногда я зацикливаюсь и не могу отпустить эти мысли, пока не сделаю это. Так что... русский.

— Поэтому у тебя учёная степень по русской литературе?

Август улыбнулся.

— Нет. Я получил степень по русской литературе, потому что мой отец сказал, что мне нужно выглядеть более разносторонним. Чтобы выглядеть так, будто у меня есть интересы за пределами естественных наук.

На этот раз Лукас хмыкнул.

— Значит, ты решил, что будешь просто специализироваться на русской литературе. Ты не мог взять, например, курсы по кино или что-то в этом роде?

Август пожал плечами, положив руку Лукаса обратно себе на голову, надеясь, что тот поймет послание.

— Я говорил по-русски. Выбор сделать было легко.

Его веки дрогнули, когда Лукас снова начал перебирать пальцами его волосы.

— Тебя на самом деле приняли в MENSA[6], когда тебе было шесть лет?

Август замялся, прежде чем ответить:

— Нет.

Пальцы Лукаса замерли.

— Нет?

Август вздохнул.

— Нет. Мне было четыре. Мой отец сказал людям, что мне было шесть.

Лукас замедлил пальцы.

— Почему? Разве в четыре года это не было бы более впечатляющим?

— Это длинная, запутанная история, большую часть которой не мне рассказывать.

Лукас снова вернулся к перебиранию волос на голове Августа.

— У меня есть время. Расскажешь мне, что сможешь?

Август колебался лишь мгновение.

— Мой отец во многом похож на меня. Он был из... нестабильной семьи. Только, когда они узнали, что он одарен, они привлекли репетиторов для его домашнего обучения, заперли отца от друзей и братьев, чтобы он не отвлекался от учебы, использовали его, чтобы произвести впечатление на своих богатых друзей. Он учился в колледже в Шотландии, когда они умерли. Ему было четырнадцать лет.

Лукас прижался ближе.

— Какое отношение это имеет к твоему возрасту?

— Томас получил докторскую степень еще подростком. Он был одержим психологией, как и ты. Когда он встретил женщину, проводившую революционные исследования социопатов, он захотел проверить ее теории, хотел знать, есть ли способ... исправить таких людей, как я. Но знал, что для этого ему придется полностью контролировать наше окружение, как это делала она, и ни один наблюдательный совет не даст добро на такое исследование. И он не хотел, чтобы мы чувствовали, что растем как настоящие научные проекты. Он хотел, чтобы мы чувствовали... поддержку, чтобы у нас была привязанность, которой он никогда не получал.

— Разумно, — сказал Лукас, хотя его тон был нерешительным, как будто это не совсем понятно.

— Как ты понимаешь, ни одно агентство по усыновлению не собиралось отдавать кучу поврежденных детей человеку, который сам был едва ли больше, чем ребенок. Поэтому он пошел на это более теневыми путями. Его деньги позволили отцу получить доступ к людям, которые были заинтересованы в его исследованиях и которым также не нравился надзор со стороны комитета. Дети постоянно исчезают из системы. Отец помог нам снова появиться без вопросов.

— Итак, сколько тебе лет на самом деле?

Август пожал плечами.

— Тридцать, я думаю. Может быть, тридцать один. Я никогда не знал свой настоящий день рождения.

— Ты помнишь что-нибудь о своей семье?

Август кивнул.

— Проклятие эйдетической памяти. Я помню все. Моя мама была... очень больна. У нее была шизофрения. Она считала меня каким-то сверхъестественным существом, потому что я был слишком развит для своего возраста.

— Она не принимала лекарств?

Август провел пальцем по животу Лукаса.

— Думаю, да. Она и в самом деле боялась меня. Это было очевидно. Она чувствовала себя плохо из-за этого. Она не хотела причинить мне боль. Она просто боялась меня. Она давала мне книги и еду, лампу для чтения, но кроме этого, она старалась забыть о моем существовании. Иногда я слышал ее рыдания за своей дверью.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? Это даже звучит ужасно.

Август улыбнулся, услышав страдание в голосе Лукаса.

— С точки зрения психиатра, я уверен, что если бы Томас не вмешался, я был бы по другую сторону одного из твоих расследований. Но я никогда не грустил и не боялся. Я испытывал недосып, усталость от чтения одного и того же снова и снова. Устал быть грязным. Но тишина на самом деле была приятной по сравнению со всеми видами и звуками, с которыми я имею дело сегодня.

— И все же...

— К тому времени, когда она бросила меня в ту комнату, я уже умел говорить и читать. Мне едва исполнилось два года. Я представляю, что для такой больной женщины, как она, это было ужасно. Она сделала все, что могла.

— Как ты так легко поверил, что я ясновидящий? Зная, насколько тревожной была твоя мать? Ты хоть раз думал, что я просто сумасшедший?

Август покачал головой.

— Невозможно подделать ужас на твоем лице, когда ты дотронулся до меня. Кроме того, я изучаю науки, которые еще десять лет назад люди твердо называли научной фантастикой. Я не могу выполнять свою работу, не зная, что если я не понимаю этого, это не значит, что это не реально. По правде говоря, я гораздо охотнее поверил бы в то, что твой удивительный процент раскрытия преступлений был сверхъестественным, чем в реальное профилирование, которое, по сути, является лишь обоснованным предположением.

Август хмыкнул, когда Лукас отпихнул его и одним плавным движением навалился на него сверху.

— Обоснованное предположение? Обоснованное предположение? — спросил Лукас, щипая Августа, пока тот пытался поймать его удивительно быстрые руки. — Ты хоть представляешь, сколько я учился, чтобы научиться делать эти «обоснованные предположения»?

Август рассмеялся, наконец-то схватив запястья Лукаса и удерживая их в захвате, пока тот смотрел на него сверху.

— Я сказал «обоснованные». Вы, ребята, используете модель прогнозирования. Это просто комбинация статистики и знания человеческой психики, которая позволяет вам угадать, какого подозреваемого ищет полиция.

Лукас насмешливо хмыкнул.

— Наши профили верны, в среднем, в шестидесяти шести процентах случаев. Против цифр не попрешь.

Август скорчил гримасу.

— Верно, но они привели к аресту только в двух целых семи десятых процента случаев, так что...

— Это потому, что мы можем вмешиваться, только если нас пригласят, — сказал Лукас, надувшись.

Август никогда не слышал, чтобы Лукас говорил надуто. Он находил его слегка угрюмое выражение лица восхитительным. Ему захотелось поцеловать его надутые губы.

— Если ты будешь работать с нами, тебя всегда будут приглашать.

— Работать с вами? — повторил Лукас.

— Да, с моей семьей. Я был серьезен, когда сказал, что мой отец, вероятно, уже думает, как использовать твой дар, чтобы помочь нам.

Не успел Лукас ответить, как у Августа снова зазвонил телефон. Опять Каллиопа. Август нахмурился отвечая.

— Что случилось?

Каллиопа издала звук, похожий на звук раненого животного.

— Я кое-что нашла. О, боже. Я нашла много... чего-то.

— Что ты нашла, Каллиопа? — спросил Лукас, все еще сидя на Августе.

— Итак, помните аккаунты марионеток? Так вот, я просматривала каждый из них, сканировала письма на предмет того, что может представлять интерес, и нашла ссылку. Так вот, я перешла по ссылке и... — Она издала еще одно обеспокоенное хныканье. — Мне кажется, я знаю, что происходит, и это намного, намного хуже, чем серийный убийца.

— Как, черт возьми, такое вообще возможно? — спросил Лукас.

— Не могли бы вы просто добраться до дома твоего отца? Нам понадобятся все. Или, по крайней мере, все, кто есть в городе. Все очень плохо. Плохо. Плохо. Прям чертовски плохо. Мне срочно нужно отбелить глазные яблоки.

— Ты не можешь просто сказать нам? — спросил Август резким голосом.

— Слушай, я не знаю, почему ты такой раздраженный. Это мне только что пришлось пробираться по пояс глубоко в даркнет. Я объясню это только один раз. Итак, отправляйся в дом отца, а потом я расскажу тебе, что нашла. Если тебе это не понравится, очень жаль.

С этими словами она отключилась. Они сидели и смотрели друг на друга в замешательстве целую минуту, прежде чем Лукас сказал:

— Я полагаю, мы едем в дом твоего отца?

— Думаю, да.

— Мне нужна одежда, — сказал Лукас, поняв, что не взял с собой никакой одежды.

— Мне нужен кофе, — возразил Август.

Лукас слез с него.

— Заедем ко мне, а потом зайдем к Крикет?

— Договорились. Но сначала примем душ.