Безумный

ГЛАВА 10

Лукас

Как и накануне, Август ушел до того, как Август проснулся, но на его подушке лежала записка:

«Проверь свой телефон»

Лукас потянулся и улыбнулся, отключив телефон от зарядного устройства.

Он нашел сообщение от Августа. Фотография Лукаса, спящего на спине как звезда, с открытым ртом. Август снабдил ее подписью:

«Ты такой сексуальный, когда спишь»

Лукас улыбнулся.

«Не надо завидовать моей красоте»

Август: «Пообедаем позже?»

Лукас: «Не могу. У меня встреча с Бреннером. Поужинаем?»

Три точки танцевали.

«У меня дела вечером. Но я могу зайти после? Десерт?»

В данный момент его волновал лишь Август в качестве десерта. Определенно.

Август: «Хорошего дня»

Лукас смотрел в потолок добрых пять минут с глупой улыбкой на лице. Бреннер был заведующим кафедрой психологии, и встречи с ним были примерно такими же увлекательными, как просмотр телеканала CSPAN[4] – если бы CSPAN увлекался коллекционированием антикварных кукол. Говорят, что в психологию идут только сумасшедшие. Скорее всего, они говорили о Бреннере.

Приняв душ и переодевшись, Лукас отправился в кафе внизу и застал Крикет на ее обычном месте. Сегодня ее волосы были фиолетовыми. Крикет выглядела искренне взволнованной, увидев его.

— Привет, Лукас.

— Привет, Крикет.

Лукас заметил, что в тихом магазинчике стало малолюдно. Старбакс, который только что открылся в квартале от него, украл утренний пик у маленькой кофейни, что радовало Лукаса и других жителей их дома, но, вероятно, не устраивало владельцев.

Крикет повернулась и начала готовить его обычный напиток без подсказки.

— Сегодня утром я видела твоего парня, — поддразнила она, бросив лукавый взгляд через плечо.

Лукас почувствовал, как розовеют его щеки.

— Он не мой парень.

— Только ему об этом не говори, — фыркнула Крикет.

Лукас хмыкнул. Август был настойчивым. И милым, и очаровательным. И убийцей. Беспокоило то, что с каждым мгновением эта деталь все меньше и меньше его волновала. Август хороший человек. Мог ли кто-то сказать такое о человеке, который признался, что любит мучить людей? Неужели Лукас просто задвинул свою моральную линию еще дальше в сторону тьмы, чтобы оправдать увлечение настоящим серийным убийцей? Разве это так важно? Прошло три дня, и он слишком далеко зашел, чтобы беспокоиться об этом.

— Даже если бы и сказал, это не имело бы значения. Он довольно упрямый, — признался Лукас, не в силах скрыть, как сильно ему это нравится в Августе.

Крикет передала Лукасу чашку с кофе и шоколадный кекс.

— Я знаю. Он уже заплатил за твой завтрак и дал мне двадцать долларов чаевых за то, чтобы я подала тебе кофе без кофеина, хотя ты об этом не просил.

На этот раз фыркнул Лукас.

— Да, он невозможен. Так кофе без кофеина? — спросил он, держа стакан.

— Я не смогла бы взять его деньги и подать тебе кофе с кофеином. Это было бы нечестно, — сказала Крикет. — Но подпись его рук дело.

Лукас нахмурился, повернул чашку и увидел мужские каракули.

«Даже если бы не было гравитации, я бы все равно в тебя влюбился»

У Лукаса участилось сердцебиение.

— Вот чудак.

— Он влюблен, — поправила Крикет. — Еще и горяч. Из вас двоих получилась бы суперсексуальная пара. Как Лэнс Басс и его муж, но, типа, по-ботански сексуальные. Он намного лучше, чем тот, другой парень.

Лукас сделал глоток кофе и скривился от ожога.

— Другой парень?

— Да, тот, который приходил и спрашивал о тебе? Сказал, что он твой бывший парень. Показал мне свой значок. Спросил, какая у тебя квартира.

У Лукаса участился пульс, он крепче сжал бумажный стаканчик. Он настолько увлекся Августом, что впервые за год не подумал о Коне. Ослабил бдительность, и сейчас ему словно дали под дых.

— Что ты ему ответила? — Лукасу не нравилась резкость в его голосе, и он попытался взять себя в руки.

— Я сказала ему, что ничего о тебе не знаю, и если он сам не смог выяснить, где ты живешь, то, вероятно, он не очень хороший сотрудник ФБР. Но у меня от него мурашки по коже побежали. Он улыбался, будто рептилия. Извини, если ты действительно хотел с ним поговорить, но в нем просто... Было что-то жуткое.

— Нет. Ты поступила правильно. — Лукас достал визитную карточку, взял ручку из чашки на стойке, обвел номер мобильного телефона. — Слушай, если он вернется или ты увидишь, как он шарит вокруг, можешь написать мне?

Крикет наклонилась через прилавок, взяв визитку Лукаса.

— Он действительно твой бывший парень?

— Нет. Даже не близко. Если увидишь его поблизости, дай мне знать. Но держись от него подальше. Он очень плохой парень. Ясно? — Лукас протянул двадцатидолларовую купюру и положил ее в чашку.

— Черт, ты и твой не-бойфренд заплатили за мою квартиру в этом месяце.

Лукас улыбнулся Крикет, но улыбка не коснулась его глаз. Он знал, что это случится. Это был лишь вопрос времени. И все же какая-то его частичка надеялась, что Кон будет слишком напуган, чтобы предпринять какие-нибудь шаги. Надеялся, что преступники хотя бы всерьёз воспримут некоторые из его видений.

Неужели Кон сделал перерыв в выслеживании и убийстве женщин, чтобы его преследовать? Неужели Кона подстраховывал напарник, пока его не было? Лукасу становилось тошно от мысли, что женщины могут пострадать из-за того, что у него не получилось убедить нужных людей, что он не сумасшедший. Если бы Лукас только мог найти хоть одно веское доказательство, хоть что-нибудь, что могло бы подтвердить его видение...

Но Кон был слишком хорош и использовал свое положение, чтобы создать защитную сеть между властями и своими жертвами. В отличие от большинства серийных убийц, он был не только садистом, но и хитрым. Лукас предполагал, что Кон главарь, даже если у него есть сообщники, то они не должны блистать умом. Кон выбрал бы их за низкий IQ, чтобы они подчинялись ему. По сути, они были его подчиненными или последователями. Кто-то, кто поклонялся бы Кону.

Но потом появилась маска. От кого Кон на самом деле прятался? Может быть, его напарник не знал, кто он? Маска обеспечила бы ему определенный уровень безопасности. Однако в видении больше никого не было, когда Кон находился в той комнате со своей жертвой. Может быть, он снимал себя на пленку? Но тогда зачем прятаться? Большинство серийных убийц, как известно, гордились своими убийствами. Но видео не отправляли в полицию. Нет, его единственной целью был Лукас.

Август был прав. Ему нужна помощь. Он не приблизился к разгадке этой тайны, и у него больше нет ресурсов ФБР. Кем бы ни была эта Каллиопа, у неё, видимо, есть лучший доступ, чем у Лукаса. Сегодня вечером он спросит Августа. Мысль о встрече с Августом молниеносно пронзила член. Он старался не думать об Августе и его безумно талантливом языке или о том, как Август держал его за запястье, когда отсасывал ему.

— Доброе утро.

Лукас оторвался от своих пошлых мыслей и огляделся по сторонам в поисках голоса. Это оказалась женщина, чей кабинет находился напротив его. Белинда? Бьянка? Что-то на букву Б. Она закрывала свой кабинет, перекинув сумку через плечо, вероятно, собираясь на утреннее занятие. Она изучала его с пугающей откровенностью, от которой Лукасу захотелось прикрыть пах, словно она могла видеть его грязные мысли об Августе.

— Доброе утро, — сумел выговорить он.

В ответ она одарила его натянутой улыбкой и отрывисто кивнула, после чего удалилась по коридору, цокая каблуками. Лукас прислушался, пока звук совсем не затих, и вставил ключ в дверь своего кабинета. Когда он повернул его в замке, то понял, что щелчка не последовало. Его дверь была не заперта.

Лукас нахмурился, открывая дверь. Все было так, как он оставил, ни одной лишней вещи. Он повесил сумку на вешалку за дверью, еще раз прошелся по кабинету, а затем опустился в кожаное кресло, глядя на желтую липкую записку с сообщением.

Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ.

Лукас закатил глаза, но не мог перестать улыбаться. Конечно, Август вломился в его кабинет. Вполне в его духе. Лукас оставил все как есть, открыл пакет из кофейни и откусил кусочек огромного кекса, внезапно почувствовав голод. Он съел примерно половину завтрака, когда увидел это: нацарапанное послание Августа на его стакане.

Лукас перевел взгляд на записку, потом снова на чашку. Почерк совсем другой. Даже близко не похож. На стикерной записке слова были написаны прописными буквами, тяжелой рукой. Почерк Августа хаотичный, как и он сам: слова наклонены, буквы нагромождены. Надпись на чашке тоже не принадлежала Крикет. Она писала корявыми печатными буквами, совсем не похожими на те, что были до него.

Лукас не мог оторвать взгляд от записки. Он смотрел на желтую липкую бумажку, как на ядовитую змею, готовую атаковать. Он хотел скомкать ее и выбросить в мусорную корзину, забыть о Коне и его преступлениях. Лукасу все равно никто не верил. Может, ему стоит просто позволить Августу делать то, что он делал? Но напарника Кона это бы не остановило и не спасло бы возможных жертв, которых они могли бы удержать и мучить, даже когда он сидел здесь. Он не мог пожертвовать ими ради какого-то высшего блага.

Глядя на листок, Лукас задумался... удастся ли ему извлечь из него что-нибудь, если он ослабит щиты? Возможно, если чувства или эмоции Кона окажутся достаточно сильными, даже если он держал стикер всего мгновение, этого может хватить, чтобы он что-то увидел. Он посмотрел на закрытую дверь своего кабинета. Никто, скорее всего, его не потревожит.

Откусив еще один кусочек кекса и выпив глоток теплого кофе, Лукас опустил щиты, открылся, сделал несколько глубоких вдохов и расслабился настолько, чтобы увидеть хоть малейшую улику, оставленную на листе бумаги. Ему не нравилось, как сильно тряслись его руки, когда он тянулся к дурацкому клочку бумаги.

Как только он дотронулся до бумажки, то резко выдохнул. Крик. Ужас. Боль. Так много боли. Кровь. Жужжание какого-то электричества. Странное красное свечение. Девушка, привязанная к стулу, с кожаными ремнями на запястьях и на лбу. Буквы, вырезанные на ее коже. Три буквы. Я-В-Т.

Я вижу тебя.

— Лукас? Лукас!

Открыв глаза, Лукас увидел Августа, стоящего перед ним на коленях. Они оба лежали на полу. Как он оказался на полу? Август руками обхватил лицо Лукаса, и ладони были холодными на его разгоряченной коже. Лукас почувствовал боль, головокружение и жар. Ему было так больно. Болело все. Его мышцы, его кожа, его органы. Но больше всего болело сердце. Девушку охватило всепоглощающее чувство ужаса и отчаяния. Она смирилась с тем, что остаток ее короткой жизни будет наполнен агонией.

— Он подставил меня, — процедил Лукас сквозь зубы.

— Что? Кто подставил? Кон? Он был здесь?

Лукас не мог ответить. Когда Август сел рядом с ним, Лукас прижался к нему, поднырнув под руку Августа. Во рту пересохло, губы потрескались и кровоточили. Глаза болели. Почему у него болят глаза? Он не чувствовал своих рук. Дело в ремнях. Те, что были на предплечьях... Они перекрывали кровообращение. Боли было так много, что его мозг пытался отключиться от нее, потеряв сознание, а затем снова оказаться в ней.

Август прижал Лукаса к себе. Боль начала утихать, сердце замедлило ритм, когда на смену пыточной камере пришло замерзшее озеро и тишина. Блаженная тишина. Лукас чувствовал холодный воздух на лице, тишину и спокойствие места. Огромное и изолированное озеро, ничего вокруг на многие мили, лишь изредка посвистывал ветер в ветвях деревьев.

— Что ты сделал? — пробормотал Лукас.

— Сработало?

— Да, — сказал Лукас, все еще глядя на пустынную дикую местность. Август стоял позади Лукаса, обхватив его руками, опустив подбородок на его плечо. — Это невозможно.

— Почему? — спросил Август, обдав горячим дыханием его ухо. — Если ты получаешь впечатления от объектов, к которым прикасаешься, то почему я не могу контролировать то, что ты видишь, когда прикасаешься ко мне. Это просто наука.

Просто наука. Но не для тех, кто знал, что Лукас может делать. Они не считали это наукой. Они считали его сумасшедшим. Лжецом. Только Август, похоже, по-настоящему принял его дар. Даже если этот дар раскрыл самый большой секрет Августа. Секрет, который с каждым днем казался все незначительнее.

Если Кон чему и научил Лукаса, так это тому, что некоторые люди не заслуживают дышать одним воздухом с другими. Мир стал бы более безопасным, если бы их не было. Август и его семья оказывали услугу. Обеспечивали безопасность людям. Возможно, Лукас рассуждал рационально. Может, он просто так сильно хотел Августа, что готов пойти на любую хитрость, лишь бы удержать другого человека, но ему было все равно.

Жизнь коротка. Кон твердо решил превратить жизнь Лукаса в ад, пытать, пока не устанет от их игры, а потом убить его. Может, Август спасет его, а может, и нет. Лукас не сомневался, что Август сможет спастись сам, но он не был уверен, что сможет спасти их обоих. Лукас намеревался провести с Августом как можно больше времени. Время мало что значило, когда его брали взаймы. Они проживали свои жизни по какой-то ускоренной временной шкале, проносясь через все вехи со скоростью света.

Август прижался губами к его макушке.

— Теперь тебе лучше?

Лукас закрыл глаза, прислонившись к нему.

— Да. Думаю, да.

— Хочешь остаться здесь еще на минуту?

Лукас изучал сосульки, свисающие с бесплодных ветвей.

— Да. Пожалуйста.

Время шло, пульс Лукаса замедлялся, температура тела приходила в норму, боль и печаль уходили. Когда он, наконец, открыл глаза и увидел свой тускло освещенный кабинет, это дезориентировало его, как будто Лукас споткнулся и упал в яму, оказавшись в неожиданном месте.

Август встал, поднял Лукаса на ноги и повел его к дивану, тому самому, на котором они только вчера целовались. Неужели это было только вчера?

— Можешь рассказать мне, что случилось?

— Кон издевается надо мной, — сумел вымолвить Лукас осипшим голосом.

Август помрачнел.

— Я понял, но как?

Лукас пересказал свой разговор с Крикет, а также инцидент со стикерной запиской, и почувствовал облегчение, когда Август поверил ему на слово. Как бы Август ни верил в дар Лукаса, всегда оставался скрытый страх, что он перестанет верить.

— Я отменяю свои планы на вечер.

Лукас покачал головой.

— Нет, не отменяешь. Ты не можешь всю жизнь быть моим телохранителем. У нас есть занятия, у тебя есть твоя... волонтерская работа. Я не могу прятаться, иначе Кон все равно победит.

Август сжал губы в жесткую линию, дыша через нос, как разъяренный бык.

— Я собираюсь убить его, медленно и с таким количеством боли и страданий, какие только существуют. Я хочу, чтобы ты знал. Когда мы докопаемся до сути его дуэта серийных убийц, всё закончится тем, что я сдеру с него кожу живьём.

Слова Августа должны были оттолкнуть Лукаса, но они успокаивали его истерзанные нервы.

— А я посмотрю. Просто нужно убедиться, что девочки в безопасности. То, что он делал...

— Я не такой, как он, — сказал Август.

Лукас вскинул голову.

— Что?

Август внимательно изучал лицо Лукаса.

— Мне нужно, чтобы ты это знал. Мне нужно, чтобы ты знал, что я не такой, как он.

Лукас обхватил лицо Августа.

— Я знаю это. В тот день, когда я встретил тебя, я, может, и запаниковал, но даже когда ты проник в мой дом, какая-то часть меня знала, что ты не такой, как все.

Август прильнул к Лукасу в затянувшемся поцелуе. Лукас застонал, когда Август проник языком. Он почувствовал вкус кофе.

— Я все-таки позабочусь о том, чтобы кто-то был рядом и присматривал за тобой сегодня вечером, — сказал Август ему в губы.

— Кто именно? — спросил Лукас, с ужасом представляя, что еще один незнакомец будет бродить по его дому.

— Я все устрою.

Лукас посмотрел на часы; у него не оставалось времени на споры.

— Мы оба сильно опаздываем на первый урок.

Август колебался.

— Если что-то случится, сразу же напиши мне. Мне все равно, провожу я лекцию или нет. — Лукас кивнул, но этого показалось недостаточно. — Пообещай мне.

— Обещаю, — сказал Лукас. — Теперь мы можем идти делать свою работу?

Прежде чем встать, Август прильнул губами к губам Лукаса в поцелуе, от которого у него подогнулись пальцы ног.

— Напиши мне. Даже просто так. Просто... напиши мне.

Лукас улыбнулся.

— Напишу. А теперь иди уже.

Август, казалось, колебался, но потом все-таки ушел, оставив Лукаса лежать на диване. Что случилось бы, если бы Август не решил навестить его утром? Кон оставил для него эту записку как грязную бомбу, зная, что Лукас попытается использовать ее, чтобы залезть ему в голову. Черт. Почему единственные, кто верил в способности Лукаса, были два психопата?

Август сказал, что они с Коном совсем не похожи, но это не совсем так. Они как зеркальное отражение друг друга, инь и янь, темное и светлое, огонь и лед... лучшее и худшее из того, что может случиться с человеком, не способным чувствовать вину или раскаяние. Человеком, который упивался болью других.

Лукас прижал ладони к глазам, пытаясь стряхнуть с себя напряжение утра. Его ждал полный класс, и наверняка они уже смотрели на часы, испытывая искушение уйти до его прихода.

О Коне можно подумать потом. Сейчас Лукасу нужно просто прожить еще один день.

Живым.