Безумный

ГЛАВА 12

Лукас

Лукас чувствовал себя ребенком. Ему было тридцать три года, он сидел на диване, а с ним нянчился ребенок, едва ли достаточно взрослый, чтобы покупать пиво. Представляя себе семью Августа, Лукас явно не ожидал увидеть ни брата супермодель, ни его веснушчатого парня похожего на херувима.

Его беспокойство усилилось, когда он подслушал разговор Адама и Августа, особенно когда Адам взял ключи и поцеловал Ноя в лоб, пообещав зайти за ним, как только они закончат убирать «беспорядок». Какой беспорядок? С Августом все в порядке? Адам не выглядел обеспокоенным, скорее недовольным и слегка веселым.

Лукас не спрашивал. Адам и так был не слишком разговорчив. Ной, с другой стороны, казалось, что только и ждал возможности застать Лукаса одного.

Как только дверь закрылась, Ной повернулся к нему, подтянув колено на диван и наклонившись ближе.

— Ты привыкнешь.

Лукас нахмурился.

— К чему привыкну?

Ной махнул рукой.

— К странностям. К собственничеству. К тому, будто мы неспособны позаботиться о себе. Мне приходится постоянно напоминать себе, что для Адама это его единственный способ показать, что он заботится о моем благополучии.

— У Августа нет причин беспокоиться о моем благополучии. Мы знаем друг друга меньше недели, — ответил Лукас.

Ной фыркнул.

— Ты говоришь так, словно для парней Малвейни это имеет значение. Вовсе нет. Они как животные. Как только они улавливают запах, который им нравится, неважно, прошло десять секунд или десять лет, ты принадлежишь им. Август не позволит тебе уйти от него. Я знаю, это звучит пугающе, но быть рядом с семьей... никогда не скучно. И никто не защитит тебя лучше, чем они.

— Неужели я совсем не имею права голоса? — спросил Лукас, стараясь сохранить непринужденный тон Ноя.

Ласковая улыбка расплылась по лицу Ноя.

— Он скажет тебе, что имеешь. Томас вдалбливал им всем общественные нормы, и они знают, что такое поведение неправильно, но это все равно, что наносить свежий слой краски прямо на потрескавшийся. В конце концов, первоначальный слой начинает... пробиваться. Понимаешь?

Лукас видел такое время от времени, работая профайлером. Компульсию нельзя укротить или забыть. Иногда даже годы терапии не могли справиться с непрекращающейся, грызущей потребностью воплотить в жизнь самые развратные фантазии. В конце концов, человек должен был удовлетворить свою нужду, или становилось всё тяжелее. Но Август удовлетворял свою потребность регулярно... Становилось ли ему от этого лучше?

— Что ты думаешь о нем? Об Августе, я имею в виду, — наконец, спросил Лукас.

Ной перевел взгляд на Лукаса.

— Он забавный... Упорный. И очень старается.

Это точно описывало Августа. Упорный, забавный, но в то же время очаровательный и страстный. Лукас улыбнулся, представив, как Август пишет глупые слова на его утренней кофейной чашке.

— Но тебе это нравится, да?

Лукас поднял взгляд и увидел, что Ной пристально изучает его.

— Что?

— Тебе нравится быть объектом внимания Августа. — Лукас начал протестовать, но Ной пожал плечами. — Не нужно оправдываться. Я все понимаю. Поверь мне, никто лучше меня не понимает, что тебя беспокоит. Адам по-своему напряжен, но он воспринимает поведение нормального человека как игру. Он плавно переходит от скучающей светской львицы к безжалостному мстителю. Август... не особо.

На этот раз Лукас подался ближе.

— Почему, как ты думаешь?

Ной задумался.

— Я думаю, когда у тебя такой большой мозг, как у Августа, трудно запомнить мелочи, а для него это все мелочи. Вот почему он улыбается не в тему и невпопад. И улыбка исчезает, когда он вспоминает обучение Томаса. Так что, из-за этого он выглядит странным.

Мысль о том, что Август так старается, задела струну в душе Лукаса. Неужели ему действительно жаль убийцу?

— Он сказал мне, что ему это нравится. Нравится мучить людей.

Ной облизал языком нижнюю губу.

— Тебя это пугает?

— Должно, да? Я должен быть в ужасе. Я охотился на таких, как он – безжалостных убийц, которым нравилось то, что они делали. Август ни по каким параметрам не подходит на роль хорошего парня. Любой нормальный человек убежал бы с криками подальше.

Ной пожал плечами.

— Ты не можешь быть нормальным и быть с Малвейни. Это просто невозможно. Они живут одинаково экстремальной, но полярно противоположной жизнью. В одну минуту они успешные сыновья миллиардера, а в следующую – расчетливые, хладнокровные убийцы. Здесь нет места для ошибок, потому что последствия будут иметь эффект домино, рухнет все, чего пытался добиться Томас, и все они окажутся в тюрьме. Возможно, и я тоже.

— Ты тоже убиваешь людей? — спросил напрямую Лукас.

Ной выпятил подбородок вперед, выражение его лица стало настороженным, почти враждебным.

— Я убил человека, да. Человека, который неоднократно насиловал меня, пока я был ребенком. Я заставил его страдать. И нет, я ни на секунду не потерял свой сон. Возможно, это тоже делает меня психопатом.

Лукас задел Ноя за живое. Но Ной говорил правду. Он не чувствовал вины за убийство человека, это было видно, но он держался настороже, готовый наброситься на любого, кто скажет ему, что он должен чувствовать вину за то, что сделал. Лукас не собирался говорить ничего подобного. У него самого было поганое детство, но такое, которое заставило его пожалеть своего деда, а не убивать. Он понятия не имел, каково это – испытать на себе такую психологическую травму, как бы долго он ни изучал ее с научной точки зрения.

— Ты не психопат. Возможно, не стоит говорить об этом вслух, но не каждая смерть оставляет след, не каждый человек заслуживает слез. В свое время я допрашивал сотни убийц. Я сидел напротив всех типов убийц, которые только можно себе представить. Люди убивали незнакомцев, членов семьи, коллег, друзей. По большому счету, именно те, кто убил своих обидчиков, наиболее спокойны за свои решения. Они знали, что единственный выход – это пройти через него. Они отбывают свой срок с улыбками на лицах.

Плечи Ноя опустились, и Лукас почувствовал, что сдал тест, о котором не знал. Ной внимательно изучал его, прежде чем спросить:

— Почему ты не сдал Августа? Ты федерал. Он убийца. Его братья убеждены, что ты просто собираешь улики на всех нас, но я в это не верю. Я знаю Августа. Он так увлечен тобой, что готов рассказать тебе все. Ты мог бы завернуть дело в бантик за полтора дня. Он явно тебе нравится, даже несмотря на его странности. Но зачем отворачиваться от всего, над чем ты так упорно работал? Ведь для того, чтобы стать агентом, нужно было много работать?

Лукас не хотел отвечать. Он держал свои мысли и чувства о прошлом при себе.

— Они отвернулись от меня. У меня была безупречная репутация, точность моих профилей угрожающе высока, и когда я, наконец, признался, как это сделал, они не только не поверили мне, бросив в психушку, но и угрожали держать меня там, оставив серийного убийцу на свободе мучить женщин. Думаю, я понял, что в борьбе добра со злом нет черного и белого. Не каждая жизнь священна. Некоторые люди утратили свое право на жизнь.

Ной оперся рукой на спинку дивана.

— Если ты член семьи, ты должен уметь быстро соображать, быть готовым перевезти тело, обеспечить алиби, стрелять из пистолета, орудовать ножом, напоминать своему парню-психопату, почему он не может убить человека, если тот подмигнул тебе в «Старбаксе». Быть второй половинкой Малвейни – это круглосуточная работа.

Лукас опустил взгляд на кольцо на левой руке Ноя.

— И ты согласился взять ее на себя на постоянной основе.

Ной улыбнулся, щеки порозовели, когда он посмотрел на кольцо из матового сплава на своем пальце.

— Да, но для меня это решение не далось легко. Мы с Адамом просто... понимаем друг друга. Мы видим свои недостатки и достоинства, и это просто работает. Наши безумства подходят друг другу. Адам – моя семья. Малвейни – моя семья. Стать одним из них было самым легким решением в моей жизни.

— У меня тоже нет семьи, — услышал себя Лукас. — А та, что у меня есть, точно не получит награды родственников года.

Ной кивнул.

— Я даже не могу представить, как сложилась бы моя жизнь, если бы у меня был дар видеть или чувствовать вещи каждый раз, когда ко мне прикасаются. С моим прошлым... меня бы на всю жизнь заперли в камере с мягкой обивкой или я бы вообще не выжил. Как ты удерживаешься от срыва?

Так непривычно не переубеждать кого-то, что он может делать то, что делает.

— Я называю это экранированием, как перегородка в сознании, которую я могу поднимать и опускать по своему желанию. Но иногда я срываюсь. Это очень изматывает – активно заставлять себя что- то не замечать.

— Вот почему тебе нравится Август? Потому что он похож на тебя?

— В каком смысле? — нахмурился Лукас.

— Ты не заметил, что Август практически круглосуточно ходит в наушниках? — с усмешкой спросил Ной.

Лукас ломал голову, пытаясь вспомнить, когда он видел Августа в наушниках. В тот день, когда они столкнулись.

— Я не заметил. Как это делает его похожим на меня?

— Ты в курсе, что у него эйдетическая память? Он помнит всё, что когда-либо слышал или видел. Но ненавидит это. По его словам, из-за этого у него слишком шумно в голове. Август почти все время слушает музыку, чтобы не хранить в голове чужие голоса до конца жизни.

Лукас пожал плечами.

— Он никогда не надевает их рядом со мной.

Ной еще раз изучил Лукаса, после чего сказал:

— Значит, ты ему действительно нравишься. Потому что превыше всего Август ценит тишину.

Лукас изо всех сил старался игнорировать тепло, которое разлилось у него в душе при словах Ноя. Он не мог позволить втянуть себя в извращенную сказку.

Только вот Лукаса уже втянули…

~

Время было уже после одиннадцати, когда Ной поднялся и сказал, что Адам ждет его внизу, а Август уже поднимается. Лукас вдруг не знал, что ему делать. Сидеть ли ему на диване? Подождать, пока Август поднимется? Подождать его стука? А может, Август зайдёт без стука? Никогда прежде Лукас не испытывал такой нерешительности.

Август без стука вошел в дверь с коричневым бумажным пакетом в одной руке и сумкой в другой.

— Что у тебя там? — спросил Лукас.

Август поправил коричневый пакет и поцеловал Лукаса в ухо, от чего тот вздрогнул.

— Лучшее, что ты когда-либо пробовал.

Лукас приподнял бровь, не в силах сдержать ухмылку.

— Кто сказал?

Август криво ухмыльнулся.

— Так сказала девушка в пекарне.

— Что, прям так и сказала? — спросил Лукас.

Август сделал паузу, словно задумавшись. Лукасу пришло в голову, что он вспоминает разговор – дословно, если верить Ною.

— Это правда, что ты помнишь все, что тебе когда-либо говорили?

— Ной сказал тебе? — спросил Август, ставя десерт на стойку, а сумку – на барный стул.

— Он сказал, что ты всегда носишь наушники, чтобы заглушить шум. Я никогда не видел, чтобы ты их надевал.

Август откинул волосы, вынимая крошечные наушники из ушей.

— Они не включены. Я не ношу их рядом с тобой.

— Почему?

Август нахмурился в замешательстве.

— Потому что я хочу запомнить каждое слово, которое ты мне скажешь.

Август сказал это так небрежно, что аж дух захватывало. Он, даже не пытаясь, был безумно романтичным. Лукас пересек комнату и прильнул к губам Августа, застав его врасплох. Август быстро пришел в себя и ответил на поцелуй. Лукас провел руками по его бицепсам и отпрыгнул назад, когда Август застонал от боли.

— Что? Что случилось?

— Ничего. Просто небольшой инцидент сегодня вечером.

Лукас нахмурился.

— Инцидент? Что за инцидент?

Август стянул рубашку через голову, обнажив глубокую рану около пяти сантиметров на руке.

— Как это произошло?

Август сгримасничал.

— Я недооценил ее. Она застала меня врасплох, пока я разговаривал по телефону.

Лукас закатил глаза, затащил Августа в гостевую ванную и заставил его сесть на закрытую крышку унитаза.

— Ну и зачем ты вообще отвечал на звонок?

— Потому что это был ты, — сказал Август, как будто ответ был очевиден. — Когда звонит твоя вторая половинка, ты отвечаешь.

Вторая половинка. Так вот кем они были? Их отношения развивались со скоростью света. По всей видимости, браки по расчету занимали больше времени, чем свидания с психопатом.

— Мы не пара.

— Это ты так говоришь, — пробормотал Август, переведя взгляд вверх; его тон дал Лукасу понять, что Август находит его сопротивление забавным. — Ты согласишься.

— Мое согласие тоже надо учитывать, — непринуждённым голосом напомнил ему Лукас.

— А разве у нас не по обоюдному согласию? — спросил Август. — Ты не хочешь, чтобы я продолжал тебя добиваться? — Лукас оглянулся через плечо, наблюдая, как Август становится задумчивым и растерянным. — Разве я подталкиваю тебя к тому, чего ты не хочешь?

Лукас перестал рыться в вещах, чтобы встать и успокоить Августа. Кто бы мог подумать, что психопаты такие чувствительные? Он вздохнул, обхватил лицо Августа и наклонился к его лицу.

— Я хочу, чтобы ты продолжал добиваться меня, но мне нужно чувствовать, что вопрос еще не решен. «Я лизнул его, так что он мой» – не годится для свиданий.

Август схватил Лукаса за задницу, его взгляд стал обжигающим, когда он сказал:

— Ну да, я лизнул. И хочу сделать это снова. Прямо сейчас. — Лукас вздрогнул, вспомнив, как Август исследовал его языком, пытаясь не поддаться воспоминаниям о прошлой ночи. — Однако я постараюсь быть более внимательным к твоим чувствам.

Лукас хохотнул.

— Ты вычитал это в книге об отношениях?

В ответе Августа не слышалось ни капли юмора.

— Да.

Сердце Лукаса ëкнуло.

— Серьёзно?

Август кивнул.

— В нескольких.

— Что, правда? — Лукас не смог сдержать удивления в своем голосе.

— Ной думал, что это поможет.

— Ну и как, помогло? — спросил Лукас, склонив голову набок.

— Да, но они не могут прийти к единому мнению.

Лукас быстро вернулся к поиску под раковиной, чтобы Август не увидел его улыбку от недовольного тона. Август читал книги об отношениях. Несколько. Несколько? Они познакомились совсем недавно. Когда он успел прочитать кучу книг об отношениях? Так вот почему Август написал глупые надписи на его стаканах?

Лукас издал торжествующий возглас, когда нашел спрятанную в глубине аптечку. Он положил ее на крышку унитаза, открыл и достал маленькую бутылочку, щелкнув крышкой. Лукас поднес бинт к ране и залил ее стерильной смесью.

— Рана очень глубокая.

Август с отвращением уставился на порез.

— Для этого и нужен скальпель.

— Скальпель? Ты позволил этой суке порезать тебя скальпелем? — Август ухмыльнулся возмущенному тону Лукаса, но он не мог понять, что нашел забавного в том, что какая-то психованная убийца чуть не перерезала ему горло. — Она могла убить тебя.

Август наклонился ближе, задирая носом футболку Лукаса, чтобы поцеловать его живот.

— Это ее последняя попытка спасти свою жизнь, — сказал Август, скользнув рукой по бедру Лукаса, обтянутому джинсами. — У нее не было ни единого шанса.

Лукасу знакомо это чувство. Он втянул воздух, почувствовав, как Август прикоснулся губами к его бедру и сжал его.

— Тебе, наверное, нужно наложить швы.

— Мне нужен только ты, — возразил Август, прослеживая большим пальцем по очевидной эрекции Лукаса. — Похоже, я тоже тебе нужен.

Лукас прижался к ладони Августа, застонав от удовольствия, которое расцвело от внезапного давления.

— Мне нужно закрыть рану.

— Ты закрывай. А я открою это, — сказал Август, ловко расстегивая пуговицу и молнию Лукаса, стягивая его джинсы, чтобы провести ртом по выпуклости в нижнем белье Лукаса.

Лукас откинул голову, закатив глаза, пока Август губами дразнил его член.

— Я не могу сосредоточиться, когда ты так делаешь.

— Я буду в порядке, — пообещал Август, обхватывая ртом влажное пятнышко на головке члена Лукаса.

Лукасу нужно было закрыть рану. В нее могла попасть инфекция. Он запустил пальцы в волосы Августа и дернул достаточно сильно, чтобы тот зарычал.

— Ты позволишь мне закончить закрывать рану, — сказал он, делая свой голос настолько строгим, насколько это было возможно с неистовым стояком. — А когда я закончу, тогда ты сможешь меня трахнуть. Понял?

Зрачки Августа расширились, когда он взглянул на Лукаса.

— Понял, — сказал он дрожащим голосом.

Лукас поцеловал Августа в губы.

— Ну, вот и славно.

Лукас сел на край ванны, взял стерильный бинт, чтобы зажать рану и перебинтовать. На это ушла вся упаковка. Закончив с перевязкой, он сказал:

— Вот. Все в порядке...

Не успел Лукас договорить, как Август притянул его между бедер, стянул с Лукаса трусы и заглотил его.

— Господи. Черт, — прохрипел Лукас, запутавшись руками в волосах Августа, так как его колени грозили подкоситься. — Не здесь.

Август отстранился, кулак заменил его рот, медленно работая им.

— Ты серьезно? Я могу тебя трахнуть? — Август прикусил бедро Лукаса.

— Можешь трахнуть меня, если хочешь. Мне нравится и так, и так.

Лукас с трудом сосредоточился. Ему тоже нравились оба варианта, но он хотел, чтобы Август был в нем.

— В спальню, сейчас же.