Безумный

ГЛАВА 6

Лукас

Август ушел прежде, чем он успел взглянуть на стаканчик и понять, что на нем написано.

«Надеюсь, твой день будет таким же приятным, как и твоя задница».

Лукас улыбнулся, не обращая внимания на голосок в голове, кричащий, что он явно хочет умереть. Возможно, так и есть. Не секрет, что Август опасен. Убийца. Человек, который замучил множество людей. Он мог бы украсить стадион всеми красными флагами, которыми размахивал Август.

Он вломился в его квартиру — дважды — наблюдал, как он спит, рылся в его вещах, изучил его бесконечный набор лекарств. Лукас должен чувствовать себя оскорбленным, возмущенным, рассерженным. Вместо этого почувствовал облегчение. Ему не пришлось бы объясняться с Августом. Он уже знал глубокий, темный секрет Лукаса и не побежал с криками в другую сторону.

Потому что он убийца.

Никто не идеален, верно?

Лукас усмехнулся собственным нигилистическим мыслям. Большую часть своей жизни он верил, что есть только две стороны. Добро и зло. Черное и белое. И все, к чему привело такое мышление, — это ложное чувство безопасности и кусок стекла, зарытый в его плечо.

Теперь он не уверен в том, во что верил. Кон на свободе. Похищает. Насилует. Пытает женщин, о которых общество забыло. Когда Лукас поступил правильно, прошел по надлежащим каналам, его чуть не убили за беспокойство. Женщины погибли.

Итак, что же ему оставалось делать? Когда человек исчерпал все возможные законные способы обеспечить безопасность общества, что остается, кроме таких людей, как Август? Не лучше ли убить одного человека, чтобы спасти еще сотню потенциальных жертв?

Возможно, он просто пытался оправдаться. Возможно, он настолько опустился на самое дно, что готов отвергнуть преступления злобного психопата, лишь бы почувствовать себя нормальным человеком. Он скучал по тому человеку, которым был раньше. Уверенному в себе. Веселому. Даже самоуверенному. А ведь еще годом раньше Лукас считал, что знает все на свете, пока одно прикосновение не подтвердило, что он был дураком. Теперь он не знал, что и думать.

Август — жестокий убийца, которому, похоже, нравилось мучить людей. Но у него также имелся строгий моральный кодекс. И да, он был до странности честен, непринужденно смешон и чертовски сексуален, особенно когда смотрел на него с таким неистовым интересом, словно в мире не существовало никого, кроме Лукаса.

Но как ни посмотри на это, Август оставался злодеем, Бэтмен он или нет. Тем не менее, дьявол, которого он знал, был лучше, чем дьявол, которого он не знал. Особенно если этот дьявол стоял на его стороне. Как бы ни хотелось Лукасу признать это, он уже принял решение относительно Августа. Он позволит Августу делать все, что тот захочет, даже во вред себе.

В этом мире он больше не чувствовал себя в безопасности. Кон рано или поздно придет за ним. Кон не скрывал, какие ужасы планирует ему устроить за попытку разрушить его планы. Лукас решил насладиться пребыванием на этой земле, пока есть возможность.

Что Август думал о нем? Он встал на колени и сказал Лукасу, что хочет его, вонзил нож в свою грудь, только чтобы быть рядом с ним. Хочет ли он знать правду? Он опустил взгляд на чашку, которую принес ему Август. Он держал ее в руке. Лукас, наверное, смог бы прочитать его, если бы сбросил щиты.

Лукас окинул взглядом море лиц. Все они шептались о нем, некоторые более явно, чем другие, но никто из них не осмелился бы сказать ему что-то в лицо, не тогда, когда он контролировал их оценки в столь важном предмете. И все же, он был бы сумасшедшим, если бы потерял бдительность в классе только для того, чтобы заглянуть в голову Августа.

К черту. Если Август мог копаться в его аптечке, то он мог покопаться в голове Августа. Он сжал чашку обеими руками, закрыв глаза. Он увидел Крикет — бойкую блондинку-кассиршу — услышал, как она спросила, является ли Лукас его парнем, и попытался проигнорировать тепло, которое расцвело в его груди. Услышал, как Август сказал, что его идея о комплименте заключается в том, чтобы сказать, что ему нравится, как в Лукасе сочетаются атомы. Он счел бы это гораздо более очаровательным, чем то, что оказалось на чашке. Хотя Крикет права. У Лукаса была отличная задница. Именно после прощания все приняло... горячий оборот.

Образы были не такими подробными — так, вспышки, но все равно их хватало, чтобы в его крови вспыхнул огонь. Он держит запястья Августа над головой. Август стоит на коленях, руки связаны, голова склонена, Лукас нависает над ним. Август на четвереньках с ним позади него. Он на спине, а Август верхом на нем. Лукас тяжело задышал и открыл глаза.

Из первого ряда раздалось несколько изумленных хихиканий, но большинство людей просто смотрели на него так, словно боялись, что он вот-вот сорвется, хотя на самом деле он сидел за своим столом возбужденный. Лукас не мог преподавать группе начинающих криминологов с явной эрекцией. Его бы выгнали в первый же день.

И все же, он не переставал думать, что Август хочет подчиниться... ему. Черт. Ему нужно сохранять объективность, но полный контроль над Августом — использовать его по своему усмотрению, зная, что Август жаждет доминирования, — заставлял его пылать и дрожать.

Лукас относился к сексу с некоторой долей страха. Обычно это требовало от него полной концентрации, потому что, если он оступится, то может сделать этот опыт гораздо более интимным, чем хотел его партнер. Ничто так не портит секс, как случайное ослабление бдительности и осознание того, что человек, с которым он находится рядом, думает о ком-то другом, или имеет отвратительные сексуальные фантазии, или на самом деле является чудовищным хищником.

Лукаса не назовёшь краснеющим девственником, но, благодаря его дару ясновидения, сексуальные встречи часто заканчивались обидой или интрижкой на одну ночь. Он мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз он вступал в интимную связь с другим человеком, и это не заканчивалось плохо. Или неловко. А в одном случае — катастрофически.

Но что он мог узнать об Августе такого, чего еще не знал? Хотя он не хотел увидеть то, что увидел, впервые прикоснувшись к Августу, но прошлой ночью прикосновение Августа не принесло ничего, кроме неожиданного удовольствия, которое его возбудило. Правда в том, что они уже знали друг о друге все самое плохое, и знать это оказалось гораздо приятнее, чем мысль об Августе, стоящем перед ним на коленях. Почти.

Черт, он выглядел таким сексуальным, стоя на коленях перед ним. Возможно, он уже перешел грань безумия, потому что мысль о том, чтобы контролировать и доминировать над Августом — убийцей без совести, психопатом, не способным испытывать угрызения совести, — заставляла его напрягаться. Он хотел этого. Хотел Августа. На коленях. На четвереньках. Черт, да как угодно, лишь бы он его заполучил.

Чёрт подери.

Ему нужно немедленно перестать думать об этом. Он на работе. Он доел кекс в два укуса, поднял щиты и одним махом выпил кофе, щелкнув пультом управления проектором.

— Хорошо, давайте начнем. Кто читал главу об агрессии и насильственном поведении?

* * *

Как только закончились утренние занятия, Лукас вернулся в свой кабинет, не зная, выполнит ли Август свое обещание насчет обеда, но зная, что у него есть другие дела, на которых ему нужно сосредоточиться. Например, на Коне. Он сел за стол и открыл базу данных пропавших без вести, пролистывая бесконечное море лиц. Это было похоже на поиск иголки в стоге иголок, поиск одного лица в море тысяч, и велика вероятность, что иголки там вообще не окажется.

Лукас не знал, сколько времени он просидел так, пока не раздался стук костяшек пальцев о его дверь, которая распахнулась прежде, чем он успел пригласить. Август. Сердце Лукаса заколотилось в груди при виде его. Вызывал ли раньше у него мужчина такой трепет?

Он протянул два пакета. Запах еды сильно поразил Лукаса, вызвав урчание в животе.

— Надеюсь, тебе нравится китайская кухня, — сказал Август вместо приветствия.

— Да, — подтвердил Лукас. — Знаешь, большинство людей ждут, пока человек пригласит их войти, прежде чем просто ворваться.

Август бросил на него виноватый взгляд.

— Я не хотел давать тебе возможность обдумать это слишком долго.

Честность Августа была раздражающе милой. Он жестом указал на потертый кожаный диван у стены, и Лукас кивнул в знак согласия. Когда они расположились по разные стороны небольшого дивана, Август поставил между ними пакеты и протянул ему палочки для еды.

— В пакете также есть вилка на случай, если ты не знаешь, как ими пользоваться.

Это сказано почти как вызов, широкая ухмылка расплылась по его лицу, но затем дрогнула и совсем угасла. Лукас разложил посуду из картона и задумался над внезапным отсутствием выражения на лице Августа.

— Ты в порядке? — спросил Лукас.

Август перевел взгляд на него.

— Да. А что?

Лукас схватил контейнер с говядиной и брокколи.

— Потому что за пятнадцать секунд ты перешел от ухмылки, как у Джокера, к виду, будто я пнул твоего щенка. Это слегка обескуражило.

Август пожал плечами, переведя взгляд куда-то за плечо Лукаса.

— Парень моего брата сказал, что моя улыбка пугает людей. Я не хочу пугать тебя.

Признание Августа заставило его сердцебиение сбиться с ритма.

— Мне нравится твоя улыбка.

— Ты не думаешь, что я улыбаюсь невпопад?

— Нет. Я на сто процентов думаю, что ты улыбаешься невпопад. Но нахожу это странно очаровательным.

— О, — сказал Август, как будто обдумывая ответ.

После этого они ели в относительной тишине, обмениваясь контейнерами и изредка ведя светскую беседу. Когда они закончили, Август спросил:

— Ты получил мое сообщение? — Лукас нахмурился. Сообщение? Он потянулся за телефоном. Август протянул руку и коснулся его руки. — Нет, не это. То, что на твоём стакане.

Лукас хмыкнул, изо всех сил стараясь не обращать внимания на жар пальцев Августа, все еще сжимающих его пальцы.

— О моей заднице? Да. Я также знаю, что моя задница нравится Крикет, а не тебе.

Август покачал головой, сказав серьезно.

— Крикет – не единственная, кому нравится твоя задница. Мне она очень нравится. Она мне так нравится, что я хотел бы пригласить ее на ужин, но ты все время говоришь «нет». Но я говорил не об этом. Я... Ты уловил какие-то мысли, когда прикасался к стакану?

Пришло понимание.

— Ты хочешь сказать, что намеренно оставил следы на моей чашке, надеясь, что я загляну к тебе в голову?

Август усмехнулся.

— Да. Было бы жаль упускать такую возможность. Это был просто эксперимент. Я подумал, что если ты можешь улавливать мысли и чувства от предметов, то, вполне логично, что я могу оставить свои мысли и чувства там, чтобы ты их нашел.

Лукас почувствовал, как краска ползет по его шее к лицу.

— Ты оставил эти мысли... намеренно?

Август кивнул.

— Я хотел, чтобы ты видел, что я пытаюсь.

— Пытаешься? — эхом отозвался Лукас.

— Ну э-э, ухаживать за тобой.

У Лукаса округлились глаза. То, что он видел... не имело ничего общего с ухаживанием. Ну, может быть, немного. Ухаживание можно рассматривать как романтический жест, но он не думал, что это то, что Август имел в виду. Он наклонился поближе.

— Что именно ты пытался мне показать?

— Разговор в кафе.

Лукас изучал лицо Августа.

— А что после разговора в кафе?

— После? — поинтересовался Август.

— Ага, то, что я видел, не имеет ничего общего с кофе.

Август наклонил голову, облизнув губу.

— Что ты видел?

Лукас едва не солгал, но потом решил, что не хочет, чтобы между ними была ложь.

— Тебя. На коленях. Передо мной.

Август тяжело сглотнул.

— Как прошлой ночью?

Лукас покачал головой.

— Точно нет.

— Оу. — Август не выглядел смущенным, когда спросил: — Тебе понравилось? Я на коленях... перед тобой?

— Да, — сказал Лукас, его член снова затвердел за ширинкой. — Даже слишком.

Август придвинулся ближе, пока их колени не сошлись.

— Можно я тебя поцелую? — прошептал он.

Лукас отрицательно покачал головой, хотя и не знал почему.

— Почему нет?

— Потому что это плохая идея. Я только что вышел из психбольницы. Меня преследует маньяк. Я потерял все. Худшего времени для попыток завести отношения я и придумать не могу.

— О, — сказал Август, похоже, прокрутив это в своем большом мозгу. — Тогда ты поцелуешь меня? — спросил он, понизив голос.

— Ты ведь не отстанешь? — нажал Лукас.

Август встретил его взгляд.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что какая-то моя часть выбрала тебя, и теперь я не могу тебя отпустить. Не проси меня объяснить, как работает мой мозг.

Лукас должен прийти в ужас. Психопат только что сказал ему, что считает его своим. Вместо этого он обхватил лицо Августа.

— Это не значит, что у нас есть отношения, — сказал Лукас.

— Что не значит...

Лукас прижался к нему ртом, и молния пронеслась по его венам, когда Август мгновенно сдался, прильнув к нему. Его покорность сделала Лукаса смелее, он проник языком внутрь, чтобы исследовать. У Августа задрожали руки, а затем он вцепился в его рубашку. Лукас уловил проблески мыслей Августа, но в них не было ничего отвратительного. Просто повторение того, что он видел раньше. Вспышки голой плоти, прерывистые вздохи и Август, произносящий его имя как мольбу.

— Чёрт.

Он оторвался от рта Августа и обхватил его колени, дернул достаточно сильно, чтобы завалить его под себя, накрыв сверху своим весом, и снова погрузился в поцелуй. Август раздвинул ноги, позволяя Лукасу устроиться между его бедер, и оба застонали, когда их тела столкнулись, оба стали твердыми.

Лукас совсем не это планировал. Черт, он вообще ничего не планировал, но не мог остановиться, не хотел останавливаться. Он думал, что Август может стать просто интрижкой. Опасным порывом, о котором он мог бы вспоминать и удивляться, но он и представить себе не мог, что кто-то вроде Августа захочет чего-то долгосрочного. Лукас даже не знал, будет ли он жив через полгода.

И все же он не остановился. Не мог. Ему нравился Август под ним, то, как он двигал бедрами навстречу ему, крошечные прерывистые вдохи, которые Август издавал каждый раз, когда он делал то, что ему нравилось.

Лукас никогда раньше не целовался с кем-то просто так. Никогда. Даже в старшей школе. И он вдруг понял, чего ему не хватало. Он оторвался от губ, чтобы исследовать челюсть Августа, мочку уха, жилку на шее.

— Нам нужно остановиться, — сказал Лукас, даже когда расстегивал рубашку Августа и пропустив пальцы сквозь пушистые волосы, покрывавшие его грудь и живот.

— Хорошо, — прохрипел Август, ловя рот Лукаса в очередном непристойном поцелуе.

Лукас прижался к покачивающимся бедрам Августа, почти уверенный, что может кончить от тепла, трения и ощущения губ Августа под своими. Но они не могли. Это первый рабочий день Лукаса. Август был незнакомцем... и коллегой... и психопатом, который хотел спариться с ним на всю жизнь.

Лукас оттолкнулся от Августа, прижавшись спиной к дивану.

— Серьезно. Мы в универе. У нас обоих уроки начинаются через пятнадцать минут.

Август подполз ближе, потянувшись к молнии Лукаса.

— Я могу снять с тебя напряжение меньше чем за пятнадцать минут.

Уверенность, прозвучавшая в словах Августа, выбила Лукаса из колеи.

— Что?

Август окинул его таким горячим взглядом, способным расплавить сталь.

— Я могу заставить тебя кончить за пятнадцать минут или меньше.

Член Лукаса запульсировал от его предложения. Он посмотрел на дверь, потом на Августа. Он хотел позволить ему. Никто никогда не узнает. Но он покачал головой.

— Не здесь. У меня дома. Позже. После работы. Там, где мы сможем уединиться. У меня еще один урок, а потом я работаю над... исследовательским проектом.

Это не было ложью.

— Кон?

При упоминании этого имени у Лукаса мгновенно пропало желание.

— Откуда ты знаешь?

Август пожал плечами.

— Я же сказал тебе, я рылся в твоей квартире. Кто он? Кроме специального агента?

Лукас вздохнул.

— Он полевой агент ФБР. Большая шишка, начал работать в Квантико тогда же, когда и я.

— И ты думаешь, что он убил всех тех женщин из твоего досье?

Лукас покачал головой.

— Нет, не всех. Но некоторых из них. Хотя мне никто не поверил.

— Я тебе верю.

Лукас улыбнулся.

— Спасибо, но это не поможет мне посадить его в тюрьму.

Август запустил пятерню в свои темные волосы.

— Возможно, тюрьма — это не то, что ему нужно.

Лукас удивленно вскинул брови.

— Ты говоришь, убить его?

Август кивнул.

— Конечно. Если он убил тех женщин, он подходит под кодекс.

У Лукаса голова шла кругом. Жизнь стала бы намного проще, если бы он просто позволил Августу делать то, что он делает.

— В том-то и дело. Я не думаю, что он делал это в одиночку. Я думаю, у него есть сообщник. И думаю, что они держат этих женщин долгое время, а потом, когда они заканчивают, избавляются от них каким-то образом. Я просто не знаю, как, или где, или даже кто. Я просто знаю, что они там причиняют боль людям, а я ничего не могу с этим поделать.

— Позволь мне помочь. У меня есть ресурсы.

— У тебя есть ресурсы лучше, чем у ФБР? — недоверчиво спросил Лукас.

— Да, у меня есть Каллиопа.

— Что?

— Не что. А кто. Каллиопа. Позволь мне помочь тебе.

Лукас задумался. Август никуда не собирался уходить. Он мог бы притвориться, что эта мысль его беспокоит, пугает или тревожит. Именно это он и должен чувствовать в подобной ситуации. Но он хотел, чтобы Август был рядом, хотел его прикосновений и одержимости. И его помощи. Ему нужна была помощь Августа.

— Хорошо, но не здесь. У меня дома. Сегодня вечером. Ужин.

Август удивленно моргнул.

— Вроде свидания?

В его голосе слышалась такая очаровательная надежда, что Лукас ни за что не отказался бы, даже если бы им манипулировали.

— Да. Вроде свидания.