Билдер

Пролог

Давай за них, давай за нас…

И за десант, и за спецназ…

Любэ

[май 1983-го]

Дверной звонок противно тарахтел на всю площадку, не желая никак уняться. Острый палец отпустил потертую пластиковую кнопку-пуговку лишь тогда, когда фанерная дверь медленно приоткрылась и в щель выглянул хозяин квартиры:

— Что надо?

Незваный гость протянул тонкий запечатанный конверт, равнодушно проронив в ответ:

— Семеныч просил передать и ответ получить.

— Я не знаю ни…

— Северьянов Алексей Семенович, твой бывший командир. Как мне показалось, вы раньше были в хороших отношениях. Иначе меня бы не прислали… Так мне как? Ждать? Или ну его на?

Худые пальцы осторожно взяли конверт и дверь закрылась.

— Пять минут! А потом пойду… И дернула же нелегкая…

Бритый налысо худощавый мужчина подозрительно присмотрелся к уляпанным чем-то ступенькам, потом со вздохом смахнул пыль и пристроился на относительно чистом куске. Но не успел он поудобнее прислониться к облезлым перилам, как раздался протяжный скрип, и хозяин дома выглянул наружу:

— Заходи…

Шагнув в кухню, гость недовольно поморщился и с натугой распахнул окно, впуская внутрь свежий весенний воздух. Затем покосился на сгорбленную фигуру в кресле-каталке, мазнул взглядом по грязной майке, дырявым «треникам» и веренице пустых бутылок рядом с раковиной. Из посуды на плите в гордом одиночестве господствовал лишь мятый чайник с перекошенным жестяным носиком.

— Я должен Семенычу. Он для меня одного человека из больших неприятностей вытащил. Ну и когда узнал про то, что его сержант на вольных хлебах спиваться начал, предложил обмен. Баш на баш, так сказать. И мне выгодно, и одному молодому человеку можно помочь.

— С какой стати? — дернул кадыком хозяин обшарпанной квартиры, подцепив чайник и жадно присосавшись к носику.

Дождавшись, когда собеседник напьется, бритый добыл из угла табурет, сел рядом с усыпанным крошками столом и ответил, в упор разглядывая чужое лицо:

— У меня уговор. Я помогаю тебе — и мы с твоим бывшим командиром в расчете. Или — ты меня посылаешь куда подальше — и я опять же без долгов. А свои долги я плачу всегда. Это — чтобы иллюзий не было. Я всего лишь хочу выполнить свою работу, как и обещал. А нравится тебе это или нет, хотел бы ты вежливого обращения или правду-матку привык от других слышать — мне плевать. Да и клиентов я обычно выбираю все же не зассанных и без спятивших тараканов в голове.

— Понятно… Так я ведь и не напрашиваюсь. Выход — там, никто не держит.

Гость с усмешкой кивнул на сиротливо лежащий посреди столешницы конверт:

— Можешь прямо поверх написать, что в моих услугах не нуждаешься. Правда, Семеныч очень просил, чтобы ты ему отзвонился сначала. Должен был номер в письме указать. Ему как раз квартиру выделили на новом месте службы с телефоном, вечерами легко дома застать теперь можно.

— Тебе надо, ты и пиши… И звони…

Но слабая вспышка ненависти лишь рассмешила незнакомца. Легко поднявшись, он заглянул в пустую раковину, потом распахнул дверцу настенного шкафчика и добыл чашку с отбитой ручкой. Набрав воды из-под крана, вернулся на табурет, сделал пару глотков и вздохнул:

— Вот почему в разведке всегда такие упертые? Тебя ведь Сергеем зовут, так? Вот и объясни мне, почему ты от помощи отказываешься? Ладно, я человек посторонний, так ведь и твой командир пытался тебе помочь, и не один раз. Как ты вернулся с Афганистана и потом спину навернул на гражданке — он мне сам рассказал. И про то, как пытались тебя пристроить куда-нибудь в мастерскую или даже вахтером. Так ведь нет, гордые мы. Нам стыдно от друзей помощь принять.

Бывший разведчик медленно подкатил коляску к дверному проему и протянул худую руку в сторону выхода:

— Пшел вон… Я ни копейки за твои услуги платить не собираюсь, да и слушать больше не желаю. Так и передай капитану.

Гость усмехнулся, затем жестом фокусника достал из потертой куртки кошелек и выложил на стол пять бумажек:

— Семеныч уже не капитан, новую звездочку получил на днях. Так что вот пятьдесят рублей, как раз на такси и межгород. Позвони, поздравь. А насчет лечения — для тебя было бы бесплатно… Но как говорится, хозяин — барин. Поэтому навязываться не стану… Сегодня у нас вторник, я еще в пятницу вечером загляну, часиков в шесть. Если передумаешь, дверь откроешь и договорим.

Встав, бритый мужчина допил остатки воды и, оставив чашку на высоте полуметра над столом, шагнул к выходу. Хозяин квартиры недоуменно разглядывал зависшую в воздухе посуду, а чужак прогремел сапогами по коридору, бросив напоследок:

— Можешь и дальше себя жалеть и водкой выдуманные обиды заливать. Но надо быть последней сволочью, чтобы не поздравить командира, который вас, салажат, из Афгана живыми вернул…

Хлопнула дверь, пустив слабую волну сквозняка по кухне. И, будто специально дождавшись это слабое дуновение ветра, чашка медленно опустилась вниз, звонко стукнув дном об исцарапанную столешницу. Вздрогнув, Сергей осторожно подкатил поближе, потрогал пальцем нарушителя законов физики и поморщился. Можно было бы просто дождаться пятницы и швырнуть деньги в рожу нахалу. Но в голове уже свербела крохотная мыслишка, что бывшего ротного хорошо бы в самом деле поздравить с новым званием. И не его вина, что так паршиво жизнь повернулась, усадив демобилизованного сержанта в проклятую коляску до гробовой доски. Позвонить, а на обратном пути заехать в гастроном, где на остатки чужой щедрости прикупить пару бутылок. Раз уж выдалась такая возможность…

Вечером пятницы дверь открылась почти сразу после первого и единственного звонка. Мрачный хозяин в мятой рубашке жестом пригласил гостя внутрь, покатив сразу на кухню. Дождавшись, пока чужак устроится на единственном табурете, Сергей медленно произнес, сжимая худыми руками подлокотники:

— Я поговорил с Северьяновым. Он подтвердил, что письмо написал. И что все в нем — правда, до последнего слова… И что ты можешь меня на ноги поставить.

— Могу. Семеныч это прекрасно знает. У них во время учебы «дух» гранату неудачно бросил, замкомроты зацепило. Я парня выходил, а то бы комиссовали.

— И все лечение — бесплатно.

— Именно. Хотя два условия будут.

— Условия? В письме ни о каких условиях не написано, — с легким вздохом протянул хозяин. В самом деле — вот оно, скрытое! Ну ведь не бывает халявы, да еще столь явно! Если человеку здоровье возвращают, возможность снова жить в полную силу — то за такое спросят, да и не раз потом вернутся, чтобы тянуть, тянуть жилы.

Бритый же в свою очередь еще раз оглядел Сергея, затем отметил про себя, что вереница пустых бутылок пропала, пол на кухне худо-бедно протерли, оставив после себя мутные разводы. Да и выглядел собеседник чуть лучше, чем в прошлый раз. Похоже, взял себя в руки и, хотя бы из запоя вышел.

— Два условия. Первое — анестезии не будет. Придется спинной мозг восстанавливать, работать надо «на живую». Поэтому будет больно. Очень больно. И если на других ранах я мог бы блокировать нервы, то здесь наоборот, придется по каждому пройтись, чтобы ты потом на карачках не ползал.

— А второе?

— Месяц реабилитации за мой счет. В соседней области турбаза есть, завхоз мой старый знакомый. Откормишься, силы восстановишь. Я тебе мышцы встряхну, на ноги реально поставлю. Побегаешь, попрыгаешь, в форму начнешь входить. И заодно подумаешь, как жить дальше. Потому что я слишком уж следить начал, вот-вот бодрые ребята из Конторы начнут вопросы задавать. Потому что не тебе одному хочется быть здоровым и молодым. Так что ты, Сергей, мой последний пациент на ближайшие пять-десять лет. Как закончим лечение, так я и съеду подальше. Чтобы вопросов избежать… Нет человека — нет проблемы. И тебе того же желаю. Здоровому молодому специалисту место где угодно найдется: на Северах, или еще где.

Калека помолчал, затем достал из кармана аккуратно сложенное письмо, еще раз его перечитал и убрал листок обратно. Расправил многократно штопанный плед на коленях и произнес:

— Я согласен.

Гость улыбнулся кончиками губ и протянул руку:

— Тогда давай знакомиться. Меня зовут Тимур.

— Сергей, — и хозяин протянул свою худую ладонь навстречу…