Билдер

Глава 12

Гигантизмом господин Батиста заболел давным давно, еще до кончины любимого папочки. Старался коней подобрать себе размером с тяжеловозов. Мечом махал, который и двумя руками особо не удержишь. Или хотя бы старался махнуть разок-другой. Сколько безразмерных плащей о камни и колючки изодрал — так и не сосчитать, постоянно позади что-то в пыли волочилось. И очень расстраивался, что росту среднего, ничем выдающимся не прославился и вообще. После того, как старый Батиста преставился, молодой и единственный наследник взял в руки управление крохотным баронством и начал думать, как лучше перерасти сначала хотя бы в герцогство, а потом и отдельное карликовое государство. Или не карликовое.

Но хоть планов громадье на столе в свитках все множилось, но окончательно боги мозгами Батисту не обделили, поэтому на окружающий мир смотрел он худо-бедно с должной толикой понимания доступных ресурсов. Поэтому в войны ввязываться не спешил, в силу трусоватости лишний раз в явных авантюрах не участвовал и за десять лет сумел тихой сапой наложить лапы на те куски соседских земель, которые в силу различных причин остались без хозяина. Где-то народ в драке за наследство слишком в потрошительство ударился и весь род под изничтожение подвел. Где-то на единственно могучее Королевство тявкать сдуру удумал, за что и поплатился. Но в любом случае, к тридцати пяти годам Батиста оказался вполне состоятельным господином с крепким хозяйством, неплохо укрепленными границами и немалыми запасами золота в подвалах. А самое интересное, что попутно открыл он в себе талант в торговле. Но не в той, где надо везти и продавать что-то, играя на разнице в ценах между различными рынками. Нет, талант в той, где можно с честной рожей пропихнуть запретное, навариться на этом и при случае продать туда же и того же еще раз с большей наценкой. Ну и учитывая относительно спокойные дороги в баронстве, купцы зачастую заглядывали на огонек и сбрасывали излишки разных товаров, которые не получалось протащить через чужие таможни.

При этом вспомним про страсть к гигантизму и станет понятно, почему именно Бариста оказался одним из ведущих тайных королей контрабанды на всем побережье. Были более богатые и успешные, за счет специализации на чем-то одном. Но вот такими объемами вряд ли кто-либо из соседей ворочал. Поэтому попытки таможни в Юдале прижать отлаженные поставки господин барон воспринял как личное оскорбление.

«Мария и угодники» так же пострадала от страсти хозяина ко всему «самому-самому». Поэтому спущенная на воду каракка возвышалась над товарками, словно Голиаф. Три огромные мачты возносились над головами, задранные поближе к облакам. Безразмерные бак и ют со множеством резных деревянных фигур, позолоченная носовая женская фигура, закутанная в саван, больше сорока матросов и столько же абордажников, способных дать отпор любым пиратам в округе. Одним словом — «Мария» подавляла, вызывала зависть и считалась одним из лучших кораблей флотилии Батисты. А еще имела в трюме прекрасно оборудованные двойные стенки, которые при самом дотошном досмотре нельзя было обнаружить. И между которыми легко помещалось десять-пятнадцать телег разнообразного добра, расфасованного в удобные для перегрузки тюки и мешки. Получил право на сход команды и якорную стоянку в облюбованном месте, оплатил положенное за фрукты-овощи. Ну а что там ночью на лодки перекантовали и почему туда-сюда матросики шастают — не вашего ума дела. Таможня дала добро, значит с любыми вопросами можете проваливать куда подальше.

И вот на «Марию» ближе к обеду и пожаловали сразу два «копья», прикрывавших господина Миралда и его очередного заместителя. После того, как молодой офицер начал удачно давить контрабандистов, в пару к нему рвались попасть многие, буквально в очередь выстраивались. Потому как в надежную защиту ухорезов поверили, а нюх у Миралда на разного рода тайники оказался вне всяких похвал. Вот и зазвенели звонкие призовые в карманах, пошли шепотки по Юдале о холостяке, поцелованном удачей в темечко. Если до следующего лета не прибьют, запросто вырастет до какой-нибудь из хлебных должностей в департаменте, перестанет лично подставлять голову на досмотрах и окончательно превратится в завидного жениха.

Второй капрал, смахивающий на орка драным лицом и недобрым оскалом, придержал веревочную лестницу и тихо попросил таможенника:

— Вы ходите рядом, господин хороший. Если вдруг в заварухе помнут, капитан меня вместе с уродами на рее подвесит проветриться.

— А что так? — удивился Миралд.

— С берега посчитали, в этот раз на палубе народу лишнего многовато. И про выкормышей Батистовых слава дурная ходит. В тавернах народ задирают почем зря, в торговле мухлюют. Ну и волокут дрянь разную, с которой остальные побрезгуют связываться.

— Значит, богатую добычу можем взять.

Туг повел плечами и промолчал. Что возьмешь с малохольного, ему бы лишь головоломки чужие разгадывать. Капитаны прячут незаконные товары, таможня их находит и штрафует нещадно. А острые железки в брюхо получать мордоворотам из роты капитана Билдера. За это кормят, поят, по загривку поддают, чтобы на тренировках не спали. Вот только свербило что-то внутри, заставляло смотреть кругом внимательно и тихо порыкивать на подчиненных. Два «копья» — это всего лишь двадцать два человека. Сколько же их ждет наверху — только темным богам известно. Но службу придется исполнять, как положено.

С полчаса шла обычная рутина. Вопросы — ответы, проверка таможенной заявки, уточнение мелких деталей и первоначальный осмотр палубы и мачт. После того, как пару умников с кружевом выпотрошили, народ перестал использовать старые трюки и все пытался изобразить что-то новенькое. Но в кабаках шептались, что после каждого визита кораблей Батисты в Юдале всплывает новый товар. Особенно после захода в порт флагмана. Поэтому спустившись в трюм, Миралд начал дотошно проверять груз, осматривая все закоулки. Наверху остались один орк из «тяжей», мечник и пара стрелков из первого «копья». Остальные ушли вниз, страховать спину таможенникам. Тем более, что внаглую матросы не лезли, кучковались у юта в основном, да капитан с боцманом и парой мужиков покрепче бродили следом за офицерами. Где ящик переставить, где подсказать, что именно в том или ином тюке укрыто. Идиллия.

Когда добрались до кормы, к Миралду протиснулся Туг, прикрыл широкой грудью от флегматично жевавшего табак капитана и прошептал:

— Там, где корзины с фруктами, ближе к правому борту обезьяна стойку сделала.

— На фрукты?

— Нет, ее на специи натаскивали. Озес с рук выкармливал, божится, что именно там что-то запретное. Можно привезти еще одну, перепроверить. Но мы с этим зверем уже неделю ходим, пока ошибок не было.

Вздохнув, таможенник развернул список и подошел к насторожившимся морякам:

— Я тут проверил, вроде ничего лишнего не заявлено… И прошлый раз вы тоже приходили чистыми, помню, сам разрешение на берег давал… Больше никуда по дороге не заглядывали?

— Мы только к вам и ходим, — набычился боцман, а капитан изобразил подобие улыбки и кивнул.

— Значит специи не перевозили… Тогда надо кое-что проверить.

И вся процессия прошествовала обратно в центр каракки, при этом один из грузчиков остался у кормы, рядом с задней лестницей. Спустив обезьяну на длинном поводке, отвечавший за животину лекарь пошел следом, внимательно следя за поведением подопечной. Зверек попрыгал по коробкам, сунулся было к закрытой корзине с фруктами, а потом решительно уцепился за доски борта и начал активно принюхиваться. Подошедший следом мечник кулаком простучал снизу до верху, затем еще раз. После чего повернулся и ткнул пальцем:

— Звук не как от забортной воды. И под подволоком пустота вроде есть.

Подобравшийся перед назревающим скандалом Миралд сжал бумажный свиток и задал формальный вопрос:

— Так контрабанду сдадите или нам самим доставать? Пойдет тогда отягчающим.

— У нас нет ничего незаконного, — поднял голос капитан, а стоявший чуть сзади Туг успел краем глаза заметить, как «отставший» матрос неслышной тенью вскарабкался по лестнице наверх, на ют. Понимая, что время пошло буквально на секунды, капрал выхватил из-за пояса небольшой топорик и рубанул доску рядом с обезьяной, которая с воплем отскочила в сторону. Удар был такой силы, что образовался небольшой пролом, зацепившись за который обломки тут же выворотили и в свете фонарей стало видно — лежит что-то за фальшивым бортом. И явно не один мешок, а намного больше.

Ни капитан, ни боцман с оставшимся грузчиком не успели даже рот открыть, как капрал первого «копья» уже выдернул рог и затрубил. В закрытом пространстве громогласный рев больно ударил по ушам. Стоявшие наверху у среднего раскрытого люка ухорезы успели среагировать и даже повторили сигнал, хотя из распахнутый дверей на корме на палубу уже рванули абордажники, увешанные оружием. Вот только застать врасплох четверку охраны не удалось, бойцы уже были готовы дать отпор.

«Тяж» прикрыл щитом остальных, приняв два арбалетных болта, воткнувшихся в крепкую древесину. В ответ в толпу стрелки тут же разрядили свои маленькие арбалеты, затем прогремели выстрелы из пистолетов и под прикрытием клубов серого дыма вся веселая компания спикировала в трюм. Вчетвером рубиться с полусотней или больше ублюдков — дураков нет. Пусть попробуют здесь достать!

Капитану от щедрот душевых просто шарахнули по загривку и он улетел в угол. Боцман потянул нож из кармана, за что тут же получил мечом в брюхо. Матрос упал на пол сам, заголосив и прикрыв руками голову. Ухорезы тем временем сдвинулись ближе к носу, сооружая из ящиков и мешков две баррикады — спереди и сзади. Теперь надо продержаться, пока не подойдет подмога. Если люди барона успеют два десятка солдат вышвырнуть за борт, то никого на палубу больше не пустят. А отбиваться придется явно под активным обстрелом из арбалетов и отражая слаженные атаки. Очень уж быстро и слаженно абордажная команда заняла палубу и начала готовиться к штурму трюма.

— Валим всех! Пленных не берем! За короля! — долетело снизу, после чего по щитам и ящикам защелкали первые арбалетные гостинцы. Веселье набирало силу.

На помощь к «Марии и угодникам» выдвинулось сразу четыре «копья». Билдер заранее постарался придержать часть людей на пирсе, чтобы в случае любых проблем оказать максимально возможную помощь. Попутно с этим получили отмашку на свободную охоту Додо и Сич. Они как раз засели на крыше казармы в сторожевых башенках с длинноствольными штуцерами, на которые капитан приладил подобие трубок-прицелов. Таких ружей у каждого из стрелков было по четыре штуки. С одного выцеливаешь гада на чужой палубе, остальные готовят к стрельбе Бэзи и Рэйс, которые выступали в качестве помощника в самодельных снайперских парах. Сколько нервов и мата потратил ротный, сначала добывая диковинку у гильдии оружейников, а потом тренируя парочку гоблинов — не сосчитать. Зато сейчас они могли поддержать огнем будущий штурм каракки, которая стояла не очень далеко и где каждый чужой абордажник при свете дня был как на ладони.

— Передай, наши все внизу, — буркнул Додо, высмотрев первую жертву.

Выстрел! Слабый ветер потащил прочь бурое облако, а Бэзи уже заиграл нужный сигнал на своем рожке. Теперь каждое из «копий», идущих на выручку, знает — наверху только чужаки, можно резвиться в полную силу. Вторя Бэзи со второй сторожевой башенки громыхнул Сич, развалив тяжелой пулей чью-то голову. В ответ с борта ударил арбалетный залп, но все болты завязли в предусмотрительно поднятых щитах. «Тяжи» не давали зацепить гребцов, страхуя товарищей от слишком агрессивно настроенных баронских бойцов. В ответ пока не палили, расстояние еще было великовато, хотя сокращалось с каждой секундой.

Внизу же, в трюме, ситуация накалялась. По широким лестницам вниз успели скатиться человек шестьдесят, не меньше. И хотя часть из них так и остались лежать убитыми и ранеными на грязных досках, но перевес в живой силе пока был на стороне абордажников «Марии». Правда, неприятным сюрпризом для них стали пистолеты, которые позволили выбить еще семерых, после чего ухорезы контратаковали, отбросив слишком наглых назад. Ликвидировав возможный прорыв и попытку навязать ближний бой, оба «копья» откатились назад, прикрывшись опять щитами и попрятавшись за сваленным грузом. Теперь в сером дыму лишь были слышны крики боли, щелчки арбалетных тетив и звонкие удары болтов, дырявивших доски. Обе стороны устроили подобие игры в смертельные пятнашки, пытаясь зацепить любого неудачника, мелькнувшего в вонючем кислом мареве. Только вот для команды подобного рода развлечение тянуло на проигрыш. Потому что время утекало, в трюме таможня с охраной, а где-то рядом подгребает подмога. И если не поднапрячься, то можно бросать оружие и готовиться к будущей каторге. Дома за утерю любимого корабля Батиста с живых шкуру спустит.

Вот и пошли изрядно потрепанные абордажники вперед, хрипя от ненависти, умирая, но пытаясь хотя бы массой задавить проклятых ухорезов. В последнюю решительную атаку.

За высоким бортом вскрикнули и вниз полетел очередной матрос. Судя по тому, что от головы у него осталась лишь нижняя челюсть, этого угробил один из снайперов. Те, кто ловил ответные арбалетные болты, обычно так и корчились на палубе.

С четырех подошедших лодок наверх полетели горшки, оставившие за собой дымный след. Секунда, другая и над фальшбортом выплеснуло дымное пламя. Самодельные бомбы взорвались, выкашивая остатки живых и разрывая тела на куски. А в древесину уже вцепились стальные крюки и первые из бойцов в бешенном темпе стали подниматься, чтобы ввязаться в драку. Потому как на проклятом корабле убивают друзей. И надо их спасти, даже если за это придется заплатить своей жизнью.

Первыми на залитую кровью палубу кувыркнулись «тяжи», тут же присев за щитами и организовав подобие защищенного пятачка рядом с бортом. Следом стрелки, из которых один успел даже разрядить оба ствола у пистолета, вышибая дух у метнувшегося навстречу живчика. Потом остатки команды опомнились и бросились в контратаку. Озверевший народ уже плевать хотел на какие-либо законы и правила, стараясь всего лишь подороже продать жизнь.

Додо убедился, что в получившейся каше он вряд ли кого-то сможет с гарантией свалить, поэтому свистнул Сичу и жестами показал: мой бак, твой ют! Не давай стрелкам резвиться! И снова приник к прицелу. Ага, вот кто-то пытается за мачтой пристроиться и болт арбалетный на ложе ладит. В бок ему сейчас гостинец всадим. Грохот выстрела, горячий ствол не глядя назад, Бэзи, руки подхватывают уже готовый следующий штуцер и снова пытаемся найти новую цель.

Сорок с лишним ухорезов тем временем уже полностью поднялись и отчаянно рубились, не жалея никого. Руки, ноги, головы — пластать кусками! Если где рожа чужая мелькнет — всадить пулю, пока не все пистолеты разряжены! Арбалетчики даже успевают перезарядиться, спасибо Сичу за доработанное оружие, колчан опустошаем буквально за секунды! А если лицом к лицу сошелся, то тяжелый клинок в руку и бей гада, чтобы увернуться не успел!

Билдер не успел к тому моменту, когда заревели трубы, призывая на помощь. Он как раз возвращался из портовой управы, поэтому к пирсу прибежал, когда его парни начали взбираться на проклятый корабль. Но сержанты все сделали четко, как учил. Поэтому теперь сам капитан вместе с еще одним «копьем» грузился в лодку, чтобы поставить точку в затянувшемся таможенном досмотре.

Когда Билдер поднялся наверх по веревочной лестнице, бой уже закончился. В трюме еще орали в углу, грозили разными карами, но при этом сидели в углу у кормы, спрятавшись от обозленных ухорезов. Убедившись, что больше никто не стреляет и до каждого выжившего дошло, кто победил и кто проиграл, начали медленно наводить порядок. И первым делом подняли снизу парней, кто сумел выжить, прикрывая при этом таможенников.

— Туг, все целы?

— Четверо ранены, надо будет штопать. Но без покойников обошлись.

— А сверху?

— Девятерых потрепали. Арти плечо умудрились прострелить, остальным мечами или топорами прилетело. Доспех у основных бойцов выдержал, просто в драку влезли все, стрелки в том числе. Вот и зацепило.

— Сейчас еще лодки подойдут, раненных на берег, к Брудже. Остальным пока перетряхнуть лоханку от мачты до клотика. Проверить все закоулки, чтобы ни одна зараза не зашихарилась. Кто из матросов жив — пусть покойников сгребает. Только перед этим пройдите, раненых добить. Они только это и заслужили…

Через час пятнадцать оставшихся в живых матросов, не бравших в руки оружие, закончили наводить подобие порядка. Мертвых сгребли в одну кучу, побросав туда целые тела и отрубленные в горячке боя руки-ноги. Затем забортной водой чуть смыли кровь. После чего на стул посадили капитана и Билдер рассказал ему про ближайшее будущее:

— Всех, кто участвовал в нападении, ждет рея. Вас же, как старшего в этом борделе, хочу на ремни распустить. Но есть вариант. Крохотный… Вы, господин капитан, поете соловьем. Рассказываете про корабль, показываете все схроны, сдаете всю контрабанду. И я передаю вас городским властям. Получите свой каторжный срок и живым отправитесь на перевоспитание. Родные подсуетятся, соберут сначала подарки для стражи в каменоломне, чтобы вас там не обижали. А чуть позже, как уляжется, выкупят. Для особо ценных персон наши судьи делают послабление. Через годик-другой. То есть шансы вернуться домой есть. И очень большие, я бы сказал…

— Другой вариант — это туда? — сгорбленный мужчина ткнул пальцем вверх.

— Именно. Но сначала, дабы время не терять, я вас допрошу. Так допрошу, что увидев все это оставшаяся в живых команда поседеет. И вы мне все покажете. Каждую дыру вспомните… Вот такой расклад.

Когда тебе предлагают умереть мучительно или пожить еще чуть-чуть с далекой перспективой на освобождение, умный человек сделает правильный выбор. Это боцман был скор на руку, предпочитая ножом проблемы решать. Вот и лежит теперь в куче с другими покойниками. А капитан вздохнул и начал объяснять, где, что и как припрятано. Потому как с командира ухорезов вполне могло статься разобрать «Марию» по досточкам, найти что-то не учтенное и поджарить пятки идиоту, дабы не изображал из себя слишком умного. Тем более, что за устроенный бардак каракку все равно конфискуют. Поэтому скрывать что-либо смысла уже не было.

Ближе к вечеру на пирс подъехал барон Крафти в сопровождении мрачного полицмейстера. Судя по всему, Хакурре не понравился натюрморт, торчащий перед глазами. Огромная торговая лохань и гроздья висельников на мачтах. Всех абордажников, кто не сдох во время драки, порадовали пеньковым галстуком. Конечно, Билдер имел полное право. Особенно после того, как его парням кровь пустили. Вот только теперь отписываться придется и местные власти успокаивать. Слишком свежи в памяти еще старая резня, когда королевские войска и бунтующие аристократы таким же образом украшали округу.

— Надеюсь, оно того стоило, — буркнул Крафти, разглядывая замотанных в бинты бойцов. Тяжелых уже утащили, на пирсе остались лишь ходячие. Горячка боя прошла, но до сих пор большую часть ухорезов потряхивало от пережитого. Поэтому сидели, пили пиво, зачерпывая прямо из вскрытых бочонков и смотрели на проклятую «Марию и угодников». Буквально по краешку с безглазой разминулись. Зазевались бы чуток — и могли запросто там в трюме и сгинуть. Все, вместе с таможней.

Скрипнув сапогами, подошел Билдер. Подергал себя за мочку уха, потом решил не трогать парней и не изображать жизнь по уставу. Вместо этого попытался сразу взять быка за рога:

— Господин барон, можно нам сутки отгула? Надо будет «копья» перетасовать, с раненными разобраться и с офицерами новый график утрясти.

— Хватит суток?

— Да.

— Разрешаю… Но все же еще раз спрошу, с чего бы вдруг баронские выкормыши так взъелись?

— А, это… Миралд на две сотни тысяч марок насчитал, потом сбился. Будут еще раз все оценивать. Там двойные борта на каракке, все пустоши битком контрабандой забиты. И не барахлом каким-либо, а отборным товаром. Ну и ублюдков вооруженных почти сотня была. Поэтому и дернулись.

— Дернулись… А у тебя лишь раненные… Есть кто на списание?

— Нет, к счастью. Трое на месяц-полтора выбыли, остальные раньше оклемаются. Но обошлись малой кровью.

Подойдя к краю пирса, Крафти поманил за собой капитана ухорезов, после чего вполголоса начал устраивать разнос:

— Вот почему ты все поперек норовишь сделать? Послал бы не одну группу, а сразу три-четыре. И драки бы не было… И деньги тратишь явно больше того, что рота зарабатывает… Мэра и чиновников скоро от тебя кондратий хватит. Двадцать с лишним повешенных, не считая горы трупов. Причем многих добили уже после того, как все закончилось… Что мне королю докладывать?

— Что его люди дали отпор, как это разрешено таможенным эдиктом. И что если какой дурак вздумает еще раз на цепных псов Лилита пасть раззявить, так его голову на частокол воткнут в назидание другим. И я это сделаю. А если бы вздумал толпу послать, они бы сразу флаг «вода и провиант» выбросили, чтобы потом через месяц вернуться. Так что все правильно сделали.

— Дурак ты, Билдер. Как есть, дурак. Да, долг выполнил. Но мог бы остальное на тормозах спустить. Уродов на каторгу, благодарность от властей. И все довольны.

Но капитан был не согласен с таким вариантом:

— Ага. И в следующий раз еще какой урод попытался бы повторить фокус с зачисткой корабля. Набрал бы побольше наемников, каждому по арбалету в зубы — и вперед… Нет, я буду служить так, чтобы нас до дрожи в коленях боялись. И чтобы последняя паскуда в округе знала — не лезь. Даже не думай руку на ухорезов поднимать. Затопчем. А кто выжить сумеет, так все равно прибьем. Потому что обнажившему оружие пощады не будет.

Помолчав, Крафти сплюнул в грязную воду и лишь махнул рукой:

— Тебя не переделать. Просто оглядывайся теперь почаще. Наверняка найдутся желающие с тобой поквитаться… А молодцам твоим я премию выпишу, как аукцион пройдет. Потому что за таможенников — отдельное спасибо…

Поздно вечером человек с говором южных баронств тихо беседовал за угловым столом в таверне с незнакомцем, закутанным в плащ.

— Меня по старой памяти просили тебе несколько вопросов задать. Потому как серьезные люди беспокоятся, в толк не возьмут, что за безобразия у вас творятся.

— Серьезным людям надо было обещание сдержать, тогда я бы все лично им разжевал.

— Ну, обстоятельства неудачно сложились, сам знаешь… Так вот. Вопрос простой — можно ли дурного капитана на довольствие поставить? Когда королевские гренадеры зачистками занимались, командир полка так же выкаблучивался. Резал без жалости, страх наводил. А потом, когда себя во всей красе продемонстрировал, назвал цену. Может, тут тот же расклад? Человек старается, цену набивает?

Собеседник хмыкнул, покачал головой:

— Нет, ошибаются твои хозяева. Билдер из идейных. Для него дело принципа — в порту по-своему все устроить. Местные через него контрабанду не тащат, им побережья хватает. Поэтому в Юдале по загривку чужим купцам достается. Кто слишком привык к вольной жизни. И пока Билдер жив, так и будет. Его не купить. Он покупателю золото в глотку забьет и лишь посмеется.

— А солдатики? Если им кому намекнуть и на лапу сунуть? С таможенниками мы все равно рано или поздно договоримся, не в первой. Надо лишь, чтобы головорезы в правильный момент в другую сторону смотрели. Им приказано охранять? Вот пусть и охраняют. А через год на пенсию, да с солидным приварком.

— Вторая ошибка. Вы забыли, кто боевиков вербовал. Билдер их отбирал. Отобрал и натаскивает. Может, когда капитан роты сменится, что-то и будет иначе. Но пока расклады пиковые для вас. Никто взятку не возьмет. И никто груз незаконный мимо не пропустит.

Представитель контрабандистов поморщился:

— Выходит, только силой проблему решать? Нет идейного идиота и нет проблемы?

— Выходит, так. Только не забывайте, что идея принадлежит барону Крафти. Даже если вы Билдера где-то прикопаете, начальник Стражи другого такого же найдет. Наемников со свернутыми мозгами полным-полно, без работы маются. За процент с конфиската любой будет глотки рвать. Так что думайте, как вам эту проблему решить целиком. Одну голову срубить — это всего лишь разозлить местных окончательно. Они тогда вместо одной роты три сформируют. И начнут нарушителей вешать, а не штрафовать.

— Начнут? — мужчина криво ухмыльнулся. — Так давно уже начали. Сначала Гоза подвесили, а сегодня вообще кучу народа…

— Я и говорю. Идейные…