Битва за Коррин

Когда мощный военный флот Омниуса приблизился к крепости кимеков на Ришезе, Агамемнон просто застонал от невероятной и упорной глупости всемирного разума.

— Если его гель-контурные мозги, как все считают, устроены очень мудрено, то почему же этот Омниус никогда ничему не учится?

Гремящий в динамиках, установленных на устрашающем ходильном корпусе генерала, голос источал заметное раздражение.

Он не ожидал, что плененный независимый робот ответит на этот чисто риторический вопрос, но Севрат заговорил:

— Непреклонность и упорство мыслящих машин часто дают им преимущество. Такая тактика принесла нам множество побед, и вы прекрасно это знаете, генерал Агамемнон.

Хотя Севрат не оказывал никакого сопротивления и не проявлял неповиновения — в конце концов, это был всего лишь несчастный робот, хотя и независимый, — его ответы на вопросы и советы были на удивление бесполезными. Казалось, он играет с кимеками, не желая давать нужных ответов и утаивая важную информацию. Он огорчал генерала титанов вот уже пятьдесят лет, но Агамемнон пока не хотел его убивать.

Генерал титанов расхаживал по огромному открытому помещению и страшно злился, наблюдая приближение к планете флота роботов. Его крабовидное механическое тело было намного больше тех ходильных форм, какими он пользовался, когда исполнял роль комнатной собачки Омниуса до того, как оставшиеся титаны восстали и отделились от Синхронизированного Мира. После того как мыслящие машины были выведены из строя на Бела Тегез, куда сам Севрат занес опаснейший компьютерный вирус, Агамемнон и его кимеки завоевали еще и Ришез, превратив его в стратегическую базу для своих дальнейших операций.

— Уже седьмой раз Омниус присылает флот на Бела Тегез или сюда, — злобно ворчал генерал. — Каждый раз мы успешно отражаем его атаки, и ведь он прекрасно знает, что у нас есть скрэмблеры, которые уничтожают гель-контурные системы. Он вертится в этом порочном кругу как белка в колесе и никак не может сообразить, что нас давно уже пора оставить в покое.

Агамемнон, правда, умалчивал о том, что прекрасно видел — на этот раз флот Омниуса был гораздо многочисленнее, чем во время предыдущих нападений.

В конце концов, наверное, и он все же чему-то научился.

Гладкое, зеркальное, цвета темной меди лицо Севрата было постоянно спокойным и лишенным всякого выражения.

— Вы, кимеки, сломали и испортили множество сфер с обновлениями для Омниуса и тем самым нанесли значительный ущерб Синхронизированному Миру. Всемирный разум будет атаковать до тех пор, пока не добьется желаемого результата.

— Я бы предпочел, чтобы вместо всех этих глупостей он воевал с хретгирами. Может быть, эти черви, люди, и Омниус уничтожат друг друга, чем окажут нам неоценимую услугу.

— Я бы не стал называть это услугой, — произнес Севрат.

В раздражении Агамемнон отошел от робота, грохоча своими снабженными мощными поршнями ногами. Раздались сигналы системы тревожного оповещения.

— Сам не знаю, почему я до сих пор не разобрал тебя по винтикам.

— Я тоже этого не понимаю. Наверное, нам стоит вместе подумать над этим вопросом.

Генерал титанов никогда не доверял Севрату свои секреты. Он взял в плен независимого робота только потому, что тот когда-то провел много времени с его изменником-сыном Ворианом Атрейдесом. Вориан был доверенным человеком роботов, имел массу преимуществ и привилегий и обладал большой властью.

Но из-за любви к женщине, Серене Батлер, он бросил все, обратился против мыслящих машин и переметнулся на сторону свободного человечества.

Уже много лет генерал Агамемнон мучился этим страшным вопросом — почему Вориан предал своего отца? Агамемнон возлагал на него большие надежды, строил грандиозные планы — и все это в одночасье рухнуло. Он хотел превратить Вориана в кимека, сделать его наследником славы и мощи титанов. Теперь же у него нет надежды продлить свой род. У Агамемнона не будет других потомков.

Севрат, рассуждая теоретически, мог пролить свет на образ мыслей и поведение Вориана.

— Хотите, я расскажу вам анекдот, генерал Агамемнон? Когда-то давным-давно мне рассказал его ваш сын. Сколько хретгиров потребуется для того, чтобы заполнить одну емкость для мозга?

Титан на мгновение задержался у высокой арки выхода. Не для того ли он до сих пор держит здесь этого бесполезного робота, чтобы слушать истории о тех давно ушедших временах, когда Вориан был вторым пилотом на «Мечтательном путнике»? Этот вздор был слабостью, которую Агамемнон не имел права выказывать.

— Я не в настроении слушать анекдоты, Севрат. Мне предстоит серьезное сражение.

Кимеки мобилизуют свои силы, подготовят флот и отразят нападение контратакой. Потом, избавившись от надоедливого Омниуса, он наконец решится уничтожить независимого робота и начнет все с чистого листа.

На командном пункте хозяйничал Данте, один из трех оставшихся в живых первоначальных титанов. Сейчас он настраивал связь и приводил в боевую готовность системы, установленные на Ришезе.

— Они повторили свой ультиматум уже пять раз, устно. Все то же, что было и в предыдущие разы. Они предлагают нам сдаться.

— Я хочу послушать этот ультиматум, — сказал Агамемнон.

В громкоговорителе зазвучал монотонный, лишенный выражения голос.

— Титану Агамемнону, Юноне и Данте. Вы, кимеки, своим мятежом нанесли значительный урон Синхронизированному Миру, поэтому ваша угроза должна быть искоренена. Омниус издал приказ о вашем немедленном захвате и об уничтожении всех ваших последователей и сторонников.

— Ты думаешь, что после этого мы должны признать себя виновными? — вопросом на вопрос ответил Агамемнон. — Юноны здесь нет.

Возлюбленная Агамемнона уже несколько лет была королевой, в каковом качестве управляла планетой Бела Тегез.

Данте сделал странное движение, словно собирался чисто по-человечески пожать плечами своей ходильной формы.

— В течение тысячи лет Омниус позволял нам служить мыслящим машинам. Согласно его вычислениям, мы должны быть ему за это вечно благодарны.

— Кажется, своему чувству юмора ты учишься у Севрата. Беовульф готов? Я хочу, чтобы он нанес удар, если что-то пойдет не так.

— Его флот готов.

— Все взаимозаменяемы и вооружены скрэмблерными минами?

— Да, все неокимеки получили четкие указания. Неокимеки были созданы из населения покоренной Бела

Тегез, из бывших рабов мыслящих машин на Ришезе и на Бела Тегез. Людям были сделаны тончайшие хирургические операции, в ходе которых головной мозг отделяли от бренного тела и помещали в специальные механические ходильные корпуса. Бдительные и подозрительные титаны обеспечили лояльность своих новых товарищей весьма простым способом, инсталлировав в корпуса специальный режим «умерщвления». Даже пребывавшие на далеких планетах неокимеки должны были каждые два года получать сигнал повторного включения, без которого они погибнут. В случае, если генерал и два других титана будут убиты, то со временем неизбежно умрут и все неокимеки. Поэтому они всеми силами оберегали титанов и были фанатично преданы Агамемнону, Юноне и Данте. Генерал продолжал ворчать:

— Не знаю, право, чего мне больше хотеть — чтобы Беовульф выжил или чтобы он погиб. Я просто не знаю, что вообще с ним делать.

В ожидании развязки надвигающейся драмы он грохочущими шагами своих металлических ног мерил помещение командного пункта.

Беовульф стал первым неокимеком, вступившим в заговор титанов против Омниуса. Когда Беовульф напал на россакскую Колдунью Зуфу Ценву и бизнесмена Аурелия Венпорта, воспользовавшись информацией, полученной от человека-шпиона, работавшего на роботов, Беовульф получил серьезные травмы. Металлическое тело можно было легко заменить, но пострадал головной мозг неокимека. Титаны сохранили его, но неуклюжий и утративший здравый смысл Беовульф стал скорее обузой, чем подмогой.

— Думаю, мне надо самому присутствовать на поле боя. Есть у нас корабль, куда можно перенести мою емкость?

— Как всегда, генерал Агамемнон. Что мне ответить машинам?

— Мы дадим им ясный ответ, обрушив на них скрэмблерные мины.

Агамемнон направился к взлетной площадке. Механическая рука отделила емкость от ходильного корпуса и вставила его в Специальное гнездо на борту корабля, соединив мозг с сенсорами управления. Когда генерал запустил свой острый как бритва корабль на орбиту, он чувствовал себя атлетом, наслаждающимся своей неограниченной силой и мощью.

Сбившийся в кучу флот машин следовал своей — как всегда — предсказуемой тактике. Агамемнон уже устал слушать устрашающие заявления грозящих роботов. Да, конечно, Омниус, беспрекословно повинуясь своей программе, не мог, не имел возможности убить трех титанов, но зато мог уничтожить и испепелить все остальное. Неужели Омниус всерьез рассчитывает на то, что кимеки сдадутся и сами, фигурально выражаясь, перережут себе горло?

Но генерала не покидало чувство какой-то внутренней неуверенности, которое он подавлял и никому не показывал. На этот раз численность атакующих была значительно больше, чем во время любой из предшествующих атак, и для победоносного отражения нападения потребуется максимальное напряжение сил обороняющихся кимеков.

Если хретгиры не смогли победить Омниуса своими бесчисленными ударами, то горстка мятежников Агамемнона просто не в состоянии будет сопротивляться такому численному превосходству — не важно, роботы это будут или хретгиры. Каждый из этих противников мог прислать силы, имеющие подавляющее численное превосходство, если бы вдруг захотели это сделать. Генерал понимал, что его положение на Ришезе постепенно становится безнадежным.

Когда Агамемнон присоединился к кораблям кимеков на орбите, со стороны теневой стороны планеты показались разведывательные зонды, которые должны были следить за флотом роботов.

— Они-они-они готовятся к атаке. — Беовульф говорил раздражающе медленно, заикаясь и спотыкаясь на каждом произносимом им слоге. Поврежденный неокимек стал таким бестолковым и неуклюжим, что разучился посылать внятные сигналы, а на земле Беовульф не ходил, а ковылял, и ему стоило большого труда не натыкаться на окружающие предметы.

— Я беру командование на себя.

— Б-б-благодарю.

По крайней мере теперь Беовульф не пытался притворяться, что сохранил свои таланты и способности.

— Рассредоточиться. Импульсными снарядами — огонь! Корабли неокимеков бросились вперед с яростью волков, обнаживших свои клыки. Флот роботов стремительно построился в боевой порядок, изготовившись к броску, но корабли кимеков были меньше, их было труднее поразить, и к тому же они рассредоточились в большом пространстве. Воины Агамемнона увертывались от выстрелов машин, чтобы применить импульсные скрэмблерные мины.

Эти маленькие магнитные капсулы, сконструированные с использованием технологии полей Хольцмана, были скопированы с оружия хретгиров, образцы которого отчасти были собраны на полях битв, а отчасти — доставлены шпионами. Кимеки были устойчивы к действию скрэмблеров, но против мыслящих машин Лига Благородных использовала это оружие уже на протяжении целого столетия.

Во время установки мин роботы испепелили десятки неокимеков, но множество крошечных мин уже плавали в пространстве и сталкивались с корпусами вражеских кораблей. При каждом таком столкновении происходил взрыв, мина разряжалась пачкой импульсов, которые стирали всю информацию в гель-контурах машин. Корабли роботов теряли управление и начинали дрейфовать в пространстве, сталкиваясь друг с другом.

Не видя необходимости подвергать себя ненужному риску, Агамемнон удалился на безопасное расстояние и наслаждался видом сражения издали. Мыслящие машины терпели поражение более сокрушительное, чем он ожидал.

Из города стартовал какой-то корабль. Когда он с ревом приблизился к строю вражеских судов, Агамемнон сначала подумал, что Данте тоже хочет поучаствовать в битве, но потом решил, что это маловероятно. Титан с наклонностями завзятого бюрократа, Данте, не любил находиться в гуще событий. Нет, это был кто-то другой.

Агамемнон знал, что многие неокимеки горят желанием броситься в бой против Омниуса — и в этом не было ничего удивительного. Всемирный разум угнетал Ришез очень давно — в те уже далекие времена, когда люди Ришеза были просто людьми. И было вполне естественно, что они горели жаждой мести. Неокимеки никогда не жаловались на то, что правление титанов было слишком твердым. С тех пор как Агамемнон дал им возможность стать машинами с человеческим мозгом, они прощали ему довольно частые вспышки жестокости.

Таинственный корабль уже оказался в самой гуще вражеского флота, но огня он не открывал. Корабль, ловко увертываясь от снарядов, миновал первую линию из поврежденных машинных судов. Сигналы рикошетом отскакивали от металлических корпусов, заполняя частоты линий связи. Некоторые сигналы были закодированы и звучали на непонятном машинном языке вперемежку с издевательскими замечаниями и свистом неокимеков.

— Наступайте, расстройте ряды Омниуса и уничтожьте как можно больше его кораблей, — приказал Агамемнон. — Пусть уберутся восвояси с большим уроном.

Неокимеки рванулись вперед, а таинственный корабль продолжал углубляться в гущу неприятельского флота. Агамемнон настроил оптические сенсоры и увидел, как одинокое судно завершило свою странную игру. Когда оно приблизилось к огромному кораблю машин, с его борта протянулся гигантский рычаг и, захватив смельчака, затащил его внутрь, словно хамелеон, отправляющий в рот муху своим длинным клейким языком.

Неокимеки выпустили новый заряд скрэмблерных мин. Очевидно, машины рассчитали вероятности и пришли к выводу, что здесь у них нет шансов на победу. Стремясь избежать большего поражения, флот роботов отступил от Ришеза, оставив на орбите груду мусора в виде мертвых неуправляемых кораблей.

— Мы подсчитали, что другие битвы имеют для нас большую важность и являются приоритетными, — объявил по системе связи один из командиров кораблей машин. Это служило роботам малым утешением. — Мы вернемся с большими силами, восполним наши потери и доведем численность до приемлемого уровня. Знай, генерал Агамемнон, приговор Омниуса в отношении тебя и твоих неокимеков по-прежнему остается в силе.

— Конечно, остается, но знайте и вы, — передал Агамемнон, сожалея о том, что машины не смогут распознать его язвительный тон, — что если вы явитесь снова и напомните о своем существовании, то опять получите хорошего пинка.

Оставив на поле боя более сотни разрушенных и неуправляемых кораблей, дрейфующих на орбите вокруг Ришеза, флот Омниуса убрался восвояси. Обломки могут, правда, создать опасность для навигации, но, вероятно, Агамемнон и его кимеки используют их в качестве элемента полосы обороны. Для планетной базы трудно придумать лучший заслон от вторжений противника из космоса.

Правда, кимеки не могли не понимать, что угроза командующего флотом робота не была пустым звуком. Мыслящие машины вернутся, в этом не могло быть никаких сомнений, и огневая мощь их флота на этот раз будет такой, что они смогут обеспечить себе победу. Агамемнон понимал, что титанам придется покинуть Ришез и отступить на какую-нибудь отдаленную планету, где надо будет создать непроницаемую и несокрушимую систему обороны. Этого будет достаточно, чтобы спастись от Омниуса — по крайней мере на некоторое время.

Надо будет обсудить эту проблему с Юноной и Данте, но действовать нужно без промедления. Всемирный разум может быть неуклюжим и предсказуемым, но он абсолютно беспощаден.

Много позже, вернувшись в город и подсчитав понесенные в результате машинной атаки потери, Агамемнон, к своей досаде, обнаружил, что пилотом одинокого корабля был вовсе не неокимек.

Каким-то образом, после пятидесяти шести лет заключения, независимый робот Севрат нашел способ сбежать и присоединиться к флоту мыслящих машин.