Битва за Коррин

Наступало время перемен — они и без того слишком долго ждали своего часа. Без сомнения, они оказались самыми терпеливыми во всей вселенной, но девятнадцать лет — это слишком большой срок.

Агамемнон в своем исполинском боевом корпусе взгромоздился на вершину обдуваемого всеми ветрами ледника Хессры. С неба летел колючий снег, дул пронизывающий холодный ветер, гулявший по всей неровной ледовой террасе. Надо льдом нависало багровое небо Хессры. Свет над планетоидом был таким же тусклым, как перспективы титанов — до Великой Чистки.

Юнона следовала за своим возлюбленным. Ее громадный ходильный корпус дышал силой и дерзким вызовом. Членистые шарнирные конечности поднимались и опускались, приводимые в действие мощными долговечными двигателями. Так как титаны жили уже очень долго, они начали терять чувство цели, дни приходили и уходили, и с каждым из этих дней нарастала возможность опоздать.

Агамемнон и его возлюбленная стояли рядом на вершине ледника, нечувствительные к ужасному холоду Хессры. Наполовину погребенные под снегом и льдом бывшие башни когиторов символизировали утраченное величие и славу. Эти строения напомнили Агамемнону о безвкусных гробницах, мавзолеях и мемориалах, которые строили для него и по его приказам рабы Земли.

— Ты — повелитель всего сущего, любовь моя, — сказала Юнона.

Он не понял, подшучивает ли она над ним или действительно восхищается его маленькой победой.

— Это жалкая планетка. В конце концов, ты же сама видишь, что теперь нам нечего терять. Лига празднует победу — она уничтожила Омниуса везде, за исключением Коррина, где он прячется, ощетинившись всем своим оружием.

— Так же, как мы прячемся здесь?

— Нам нет больше нужды нигде прятаться. — Мощной металлической ногой Агамемнон выбил во льду глубокий кратер. — Что теперь может нас остановить?

Если бы мышление могло издавать звуки, то в емкости мозга Агамемнона сейчас гремел бы гром. Он стыдился того, что позволил раствориться в пустоте своим былым мечтам. Вероятно, ему следовало умереть, как и многим бывшим товарищам по заговору. Спустя девять десятилетий после начала мятежа против мыслящих машин, он и горстка его кимеков практически ничего не добились, и прячутся здесь, как крысы в норе.

— Я уже устал, — признался Агамемнон, — устал от всего этого.

Они с Юноной очень хорошо понимали друг друга. Он не раз удивлялся тому, что она оставалась верна ему на протяжении более чем тысячи лет. Может быть, так случилось оттого, что у нее не было иного выбора… или она все же любила его.

— Но чего же ты в таком случае ждешь, любовь моя? Это бездействие превращает нас в созерцателей лотосов, какими были жал кие людишки Старой Империи, которых мы так презирали в свое время. Мы просидели в этой дыре, как… — в голосе ее звучало презрение к самой себе, — как когиторы. Но ведь галактика открыта для нас, особенно теперь!

Своими оптическими сенсорами титан оглядел безжизненный пейзаж — горы, покрытые пластами льда.

— Было время, когда мыслящие машины служили нам. Теперь Омниус уничтожен, а хретгиры ослаблены. Нам надо воспользоваться этим обстоятельством. Но пока есть еще немалый шанс, что мы проиграем.

Юнона не сдержала насмешки, как всегда задевая его за живое:

— С каких это пор ты превратился в боязливого ребенка, Агамемнон?

— Ты права. Мое поведение злит меня самого. Стать правителем только ради того, чтобы гонять горстку жалких подданных — это недостойно меня. Этого недостаточно. Конечно, очень хорошо иметь рабов, которые исполняют любой твой каприз, но и это быстро приедается.

— Да посмотри, как вел себя Йорек Турр на Валлахе IX. Он распоряжался целой планетой, но и этого ему казалось мало.

— Сейчас Валлах IX стал радиоактивным кладбищем, — сказал Агамемнон. — Как и все другие синхронизированные планеты. Кому он теперь нужен?

— Любая планета, некогда принадлежавшая Синхронизированному Миру, не может быть никому не нужной. Надо мыслить в новой парадигме.

Они снова принялись всматриваться в безжизненный ландшафт расстилавшейся перед ними планеты, такой же безрадостный, как и пейзажи изуродованных атомными ударами планет, которые они инспектировали и отвергали одну за другой за годы, прошедшие после Великой Чистки. Наконец Агамемнон снова заговорил:

— Мы сами должны произвести изменения, а не быть пассивными наблюдателями того, что преподносит нам история без нашего участия.

Титаны развернули свои башни и по льду зашагали к башням когиторов.

— Настало время для нового решительного старта.

Беовульф ни о чем не подозревал, хотя его устранение было частью планов генерала Агамемнона уже на протяжении довольно длительного времени. Данте подлил масла в огонь:

— Его поврежденный мозг не способен более к верному восприятию нюансов и к правильным умозаключениям.

— Этот болван едва ходит по коридору, — сказал Агамемнон. — Я и так уже слишком долго вожусь с ним.

— Наверное, нам надо отпустить его погулять, чтобы он вниз головой свалился в пропасть, — предложила Юнона. — Это избавило бы нас от многих хлопот.

— Он уже падал один раз в пропасть, и у нас достало глупости вытащить его оттуда, — язвительно произнес Агамемнон.

Три титана позвали хромого неокимека в центральный зал, где когда-то стояли пьедесталы когиторов. Вырезанные на камнях руны муадру были покрыты непристойными надписями. Бродившие по залу заключенные в небольшие ходильные корпуса посредники, ставшие рабами, занимались изготовлением и хранением электрожидкости в расположенных здесь же лабораториях.

У Агамемнона было все, что нужно. Но ему хотелось гораздо большего.

Беовульф неуклюже ввалился в зал. Его стержни, соединенные с мозгом, плохо контролировали движения конечностей. Сигналы путались, были нечеткими, и неокимек при ходьбе шатался, как пьяный хретгир.

— Я с-с-слуш-шаю вас, г-генерал Аг-г-гамемнон. В-вы з-зв-в-вали м-м-меня?

Генерал ответил ровным и спокойным голосом:

— Я всегда испытывал и буду испытывать большую благодарность к тебе за тот вклад, который ты внес в наше дело борьбы с Омниусом. Теперь наступает переломный момент. Наши перспективы резко изменились к лучшему, Беовульф. Но прежде чем мы сможем продолжить наше дело, нам предстоит сделать в доме небольшую уборку.

Агамемнон встал, вытянувшись своим огромным корпусом почти до сводчатого потолка. Из отсека на своем корпусе он достал древнее ружье, которым пользовался в некоторых случаях, чтобы доставить себе удовольствие. Беовульф выглядел заинтригованным.

Данте шагнул вперед и отключил двигатели и источники энергии, приводившие в движение корпус поврежденного умом неокимека.

— Ч-ч-что…

Прозвучал ласковый и успокаивающий голос Юноны:

— Прежде чем двигаться дальше, нам надо избавиться от кое-какого старого хлама, Беовульф.

Агамемнон проговорил с высоты своего исполинского роста:

— Благодаря богам во всех их воплощениях, у нас нет больше Ксеркса с его идиотскими попытками помочь нам. Но ты, Беовульф, ты — несчастье, которое может обрушиться на нас в любой момент.

Титаны сгрудились вокруг дезактивированного ходильного корпуса незадачливого неокимека, выбирая на своих верхних конечностях подходящие инструменты для того, чтобы разобрать на части его корпус. Агамемнон рассчитывал воспользоваться какой-нибудь древней штуковиной.

— Н-н-нет…

— Даже я долго ждал этого волнующего момента, генерал Агамемнон, — сказал Данте. — Титаны уже давно готовы к возрождению своего славного могущества.

— Самое главное для нас — это расширение базы для нашей власти, нам надо захватить большую территорию и править на ней железной рукой. Некоторое время я был отвлечен от этой правильной мысли стремлением захватить планеты, населенные хретгирами, но с момента окончания Великой Чистки появилось бесчисленное множество бастионов, которые можно взять под контроль. Я буду счастлив построить новое царство на кладбище Омниуса. Раньше, когда я отвергал саму возможность этого, я не думал, какая это замечательная ирония судьбы и какую радость она может доставить. Радиоактивная пустыня не представляет опасности для наших корпусов и для нашего защищенного сверхпрочными материалами головного мозга. Но царство в аду — это только первый шаг на пути завоевания мирового господства. После того как мы накопим достаточно сил, мы ударим по планетам Лиги.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы строить новую империю на руинах старой, любовь моя, — произнося эти слова, Юнона, словно раздирая гигантского краба, отсоединила от корпуса Беовульфа одну из ног. — Это же только начало.

Поврежденный неокимек продолжал стонать и скулить, умоляя о пощаде и сохранении жизни. Речь его становилась все менее разборчивой по мере того, как Беовульфа охватывал все больший и больший страх. Наконец, не выдержав больше этих воплей, охваченный чувством отвращения, Агамемнон отключил громкоговорители неокимека.

— Вот так, теперь мы сможем провести эту эвтаназию в тишине, не отвлекаясь на стоны и крики.

— К несчастью, — заговорил Данте, — нас, истинных титанов, осталось всего трое. Многие неокимеки, конечно, верны нам, но они пассивны и не способны к инициативе, так как воспитывались в рабстве.

Агамемнон выдернул один из проводящих импульсы стержней из ходильного корпуса Беовульфа.

— Нам надо восстановить прежнюю иерархию титанов, но, к сожалению, мы не сможем получить ту наследственность, в какой мы нуждаемся из того материала, каким располагаем в настоящий момент. Эти неокимеки — просто овцы.

— Значит, мы просто будем искать нужный источник в других местах, — заметила Юнона. — Хотя Омниус приложил максимум усилия для того, чтобы уничтожить людской род, кое-кто все же остался. А уцелевшие хретгиры — это сильнейшие из людей.

— Включая моего сына Вориана, — разбирая по частям живого еще Беовульфа, генерал титанов вспомнил те дни, когда его верный сын и доверенное лицо Вориан тщательно, с любовью чистил и полировал самые мелкие и хрупкие детали механического корпуса, выполняя сыновний долг, корнями своими уходивший к заре истории, когда подданные мыли ноги своим правителям. Это были моменты его наибольшей близости с сыном.

Агамемнон очень скучал по тем дням и очень жалел, что из Вориана не вышло ничего путного. Он единственный мог стать достойным преемником генерала, но люди развратили юношу.

Юнона не заметила задумчивости главного титана.

— Мы должны набрать из них рекрутов, отобрать талантливых, одаренных кандидатов и убедить их служить нашему делу. Я уверена, что нам хватит хитрости и сноровки, чтобы сделать такую простую вещь. Когда мы отделим мозг человека от его тела, то нам не составит труда вить из него веревки. Генерал титанов задумался.

— Сначала мы произведем инспекцию радиоактивных планет и решим, где мы устроим нашу цитадель.

— Неплохим первым шагом будет захват Валлаха IX, — сказал Данте. — Он расположен очень близко от Хессры.

— Согласен, — сказал Агамемнон, — мы завладеем тем, что осталось от трона этого чокнутого Йорека Турра.

За разговором титаны закончили демонтаж механического тела Беовульфа, и теперь все его детали валялись на полу, готовые к утилизации и повторному использованию. В полном молчании пришли обращенные в неокимеков посредники и унесли детали.

Думая обо всех потерянных планетах Синхронизированного Мира, Агамемнон вдруг сообразил, что человеком, стоявшим во главе этого ядерного уничтожения, был Вориан. Возможно, все же именно он сможет стать достойным наследником титанов.