Битва за Коррин

После нескольких неудачных разведывательных вылазок, верховный башар наконец получил полные, исчерпывающие и совершенно неутешительные данные. Все девять автоматических фабрик остались целыми и невредимыми. На них не подействовали никакие снаряды и ракеты, которыми их обстреливали. Ямы с цилиндрическими гробами продолжали выплевывать в воздух десятки тысяч кровожадных механических пираний.

Так как механические жуки уничтожили и разобрали практически все наблюдательные корабли, использовав части на сырье для сборки новых копий пираний, у Абульурда и Вориана было всего несколько фотографий, по которым можно было судить о размахе работы машинных фабрик, врывшихся глубоко в землю.

Вориан мерил шагами помещение командного пункта, яростно обдумывая возможные решения.

— Что если мы выпустим снаряды, наполненные едкой химической жидкостью? Когда пираньи разгрызут металлический корпус, жидкость разъест их.

— Это может сработать, верховный башар, но будет очень трудно поразить цели, — ответил Абульурд продолжая разглядывать фотографии. — И мы не сможем подобраться так близко, чтобы залить их такой жидкостью с помощью насосов под давлением из шлангов.

— Если бы мы подобрались так близко, то смогли бы использовать плазменные гаубицы, — сказал Вориан. — Но это только начало. У тебя есть идея получше?

— Думаю над такой, сэр.

Абульурд смотрел на одну из фотографий и вдруг его поразила двойственность того, что он видел. Все быстроходные разведывательные суда были поражены. Жуки разобрали их на части, взяли весь металл и убили всех членов экипажей. Строения и машины тоже разбирались на части, огромные горы отходов высились вблизи фабрикующего мелких чудовищ цилиндра. На улицах лежали мертвые человеческие тела, представлявшие собой по большей части кровавое месиво, словно внутри них сработало по дюжине разрывных пуль.

— Эти жуки слишком малы, чтобы нести сложное оборудование, в них не может быть сложных дискриминирующих программ, но они каким-то образом находят свои цели. Они разбирают угрозу? Ориентируются на концентрированные ресурсы? Может быть, они запрограммированы на нападения на органические объекты?

Абульурд мысленно просеивал всю имевшуюся у него отрывочную информацию. Странным ему казалось то, что остались нетронутыми деревья и кусты в парке. Птицы щебетали и летали между пираний, которые не обращали на пернатых ни малейшего внимания.

— Нет, верховный башар. Смотрите, они оставляют в покое деревья и других животных. Они знают, что охотиться надо только на людей. Может быть, они настроены на активность головного мозга? Выслеживают признаки человеческого разума?

— Это было бы слишком сложно — а мы знаем, что они лишены гель-контурных сетей искусственного интеллекта. Если бы эти элементы были, то они погибли бы при пролете цилиндров сквозь поле скрэмблерных станций, установленных на орбите Коррина. Нет, это должно быть что-то более простое и очевидное.

Абульурд продолжал рассматривать картины. Жуки атакуют человека и, кроме того, ищут металлы, органические и неорганические соединения, нужные для построения новых копий.

Целлюлоза, ткани, деревянные строения, а также живые растения и животные остались нетронутыми.

Он посмотрел на одну из фотографий и вдруг ему в глаза бросилась одна явная несуразность. На изображении был виден парк Зимии, зараженный механическими тварями. В парке стояли обычные для таких мест фонтаны, статуи и мемориальные комплексы, но только поваленная статуя одного из военачальников Джихада была объедена жуками почти до каменного пьедестала. Еще более поразительным было то, что статуя другого военачальника, изваянного сидящим на салусанском жеребце, также подверглась нападению, но уничтожен был только всадник, твари не тронули коня. Но ведь обе части статуи были сделаны из одного и того же камня.

— Постойте, верховный башар! Я думаю… — Он перевел дух, вспомнив непонятный на первый взгляд факт, когда механические жуки с некоторым опозданием набрасывались на женщин и священников в свободных развевающихся одеждах или на мужчин в странных шляпах. Все эти одеяния маскировали конфигурацию человеческого тела.

Вориан смотрел на Абульурда, ожидая продолжения. Воспитанный в военной семье и будучи сам военным до мозга костей, Абульурд никогда не высказывал сразу того, что приходило ему в голову. Хотя сейчас верховный башар был готов выслушивать любые идеи и предложения, пусть даже самые причудливые.

— Они всего лишь распознают форму, сэр. В их простых электронных мозгах намертво вытравлена или выжжена форма человеческого тела. Пираньи атакуют все, что имеет определенную форму — две руки, две ноги, голова и туловище. Посмотрите на эти статуи!

Вориан быстро кивнул.

— Просто, топорно и не слишком изящно, как раз такая форма, какую очень любит Омниус. Это открывает путь к уязвимости, которую он и использует. Нам надо всего лишь замаскировать наши человеческие силуэты, и мы можем совершенно незамеченными ходить среди этих пираний. Но жуки, кроме того, сдирают со всех предметов металл и все полезные для себя элементы. Поэтому нельзя выставлять напоказ металл.

Вориан вскинул брови.

— Ты хочешь сказать, что для успешного бомбометания надо применить деревянные бомбардировщики?

— Нет, я хочу предложить гораздо более простую вещь. Что, если мы накроемся одеялами или брезентом, короче, каким-то органическим материалом, который не интересует пираний. Тогда мы сможем подобраться к фабрикам на сколь угодно близкое расстояние и причинить им настоящий урон или уничтожить их. Правда, при этом у нас не будет никакой физической зашиты, и если уловка окажется неудачной, то мы подставимся под смертельный удар.

— Нам придется взять на себя этот риск, Абульурд. Мне нравится такая военная хитрость. — Он жестко улыбнулся. — Ну как, будем вызывать добровольцев или ты думаешь так же, как я?

— Верховный башар, вы слишком ценный для Лиги военачальник для того, чтобы…

Вориан не дал Абульурду договорить:

— Для начала вспомни, как отзывались обо мне некоторые депутаты Парламента, которые презрительно именовали меня не иначе как бесполезным военным ископаемым и милитаристом. Ты же видел, как неумело молодые солдаты выполняют приказы, как плохо подготовлены они к критическим ситуациям. Кому из них можно доверить такую ответственную миссию?

— Я считаю, что мне, верховный башар. Вориан похлопал младшего офицера по плечу.

— Я тоже верю в тебя и в себя самого. Больше я ничего не хочу говорить. Мы с тобой, ты и я, воплотим этот план в жизнь.

Вориан поручил командование группе местных офицеров, каждый из которых руководил действиями одной подстанции, наблюдавшей за цилиндрами, фабрикующими пираний. Он подробно объяснил офицерам, что собираются делать они с Абульурдом, с тем, чтобы если план сработает, они смогли провести те же действия на «своих» цилиндрах. Если же хитрость не удастся, то Вориан и Абульурд погибнут, оставив о себе память, что они пытались что-то сделать, предоставив другим придумать что-нибудь более эффективное.

Вориан был в восторге от плана Абульурда.

— Должно быть, ты читал мои учебники по стратегии, а?

— Что вы имеете в виду, верховный башар?

— Этот план соперничает с некоторыми моими прошлыми схемами, — сказал Вориан, запахиваясь в кусок толстой ткани. — Обмануть машины, надуть их сенсоры — примерно так я поступил сложным флотом у Поритрина.

— Это не сравнимо с тогдашним вашим триумфом, верховный башар, — сказал Абульурд. — Пираньи — весьма тупые противники.

— Расскажи это людям, которых мы собираемся спасать. Пошли.

Времени было в обрез и выбор невелик, но Вориан и Абульурд делали сейчас самое большее из того, что могли сделать в сложившихся обстоятельствах. Солдаты помогли им замаскировать подвесные платформы слоями брезента и кусками других натуральных тканей, чтобы жуки не разглядели материалы, нужные для работы фабрик смерти. Потом Вориан и Абульурд задрапировались в куски толстой и плотной ткани, закрыв себя и платформы неким подобием шатра, чтобы человек, передвигающийся с оружием на такой платформе, выглядел просто бесформенной массой.

На платформе Абульурда помещалась цистерна с едкой коррозионной жидкостью, соединенная со шлангом и насосом. Вориан вооружился плазменной гаубицей, которой он надеялся сжечь фабрику. Если, конечно, они смогут подойти к ней.

Офицеры отправились в путь, едва различая дорогу сквозь узкие прорези. Хотя платформы держали на весу людей и груз, им все же приходилось перешагивать камни и разбросанные тут и там изуродованные человеческие тела.

От запаха Абульурд испытывал тошноту, но он скрипел зубами и продолжал идти. Лицо было прикрыто — для лучшего обзора — полупрозрачной марлей. Слева продвигалась бесформенная масса — верховный башар Атрейдес. Абульурд понимал, что они выглядят нелепо и смешно, идя на смертельно опасное дело в таком гротескном виде. Пираньи могли без труда разорвать тонкую ткань, если бы вздумали атаковать. Но даже такая призрачная защита предохраняла от тварей с примитивной распознающей программой.

Они медленно продвигались к цели, обдумывая каждый следующий шаг. Абульурда преследовал жужжащий звук летавших тварей, отчего по спине то и дело пробегал холодок ужаса. В тот момент Абульурд не представлял себе более ужасной смерти, чем быть пробуравленным бесчисленным количеством этих мерзких металлических жуков. Но еще хуже было подставить под удар Вориана Атрейдеса — этого Абульурд не имел права допустить ни в коем случае.

Наконец они подошли к краю ямы с цилиндром, фабрикующим пираний. Мобильная фабрика все шире и шире открывала свою ненасытную пасть, как хищный плотоядный цветок. Роботы-сборщики собирали металл и сносили его к фабрике словно жрецы, совершающие жертвоприношение голодному кровожадному богу. Из отверстий в корпусе выбрасывались отработанные материалы и токсичные газы. Из переднего отверстия автоматической фабрики непрерывным потоком вылетали серебристые смертоносные жуки, тотчас отправлявшиеся на поиски жертв.

— Если мы это не остановим, — прокричал Вориан, стараясь перекрыть невообразимый шум, — то мы не сможем потом справиться с ними такими подручными средствами.

Абульурд встал на краю ямы, взявшись за шланг под складками темной непрозрачной ткани и присоединив его к насосу. Потом он просунул носик шланга в прорези ткани и сказал:

— Я готов, верховный башар.

Вориан, испытывавший еще большее нетерпение, чем молодой батор, активировал плазменную гаубицу и выпустил из ствола дьявольский поток пламени в раскрытое жерло автоматической фабрики. Сразу после этого Абульурд направил поток едкой жидкости в то же отверстие.

Картина была такая, словно муравейник облили бензином. Бешеные языки пламени и струя едкой каустической жидкости оказали немедленное и ужасающее в своей разрушительности действие на фабрику: металл плавился, электрические цепи и сложные механизмы рассыпались на изъеденные мгновенно возникшей коррозией куски. От фабрики к небу повалил ядовитый дым. Сбитые с толку жуки-пираньи, жужжа, вились вокруг этого адского костра.

Абульурд крепко держал шланг, из которого продолжала хлестать жидкость, стараясь не попасть на ткань своего маскировочного покрывала. Теперь он направил струю на выходное отверстие фабрики. В течение нескольких секунд подвижная мастерская заскрежетала и рассыпалась, превратившись в дымящийся котел расплавленных, едко пахнущих материалов.

Пламя плазменной гаубицы, направленное Ворианом и поразившее роботов-сборщиков, уничтожило и все вокруг них. Коррозирующая жидкость воспламенилась, и всю яму охватил всепожирающий огонь.

Абульурд, не скрывая радости и торжества, передал на ближайшую подстанцию, откуда офицеры следили за действиями башара и батора:

— Это работает! Мы уничтожили их фабрику. Всем подстанциям делать как мы. Мы должны уничтожить восемь оставшихся цилиндров.

— А когда вы управитесь с ними, нам останется убрать сотню тысяч этих мелких пираний, — добавил Вориан, взяв у Абульурда передатчик.

Летающие пожиратели еще некоторое время продолжали причинять разрушения и убивать людей, поедая всякого, кто осмеливался показаться на улице без защиты. Но поскольку фабрики были уничтожены, то новые пожиратели перестали появляться на свет.

К счастью, срок жизни этих насекомых был мал, так как они обладали ограниченными энергетическими ресурсами, но прошло несколько бесконечно ужасных часов, прежде чем последние насекомые истратили топливо и рухнули на землю. Теперь они усеивали улицы как безобидные маленькие мраморно-серебристые шарики.

До предела утомленные, Вориан и Абульурд сидели на ступенях здания Парламента. Помимо тысяч простых граждан были убиты более тридцати представителей планет. Их тела были уже вынесены из здания, но о трагедии, разыгравшейся здесь, красноречиво говорили пятна крови и мелкие куски плоти на полу, стенах и ступенях.

— Каждый раз, когда я убеждаю себя в том, что нельзя ненавидеть мыслящие машины еще больше, — сказал Вориан, — случается что-то такое, что все равно вызывает большее отвращение, чем раньше.

— Если Омниус увидит хотя бы малейший шанс, то он снова нападет на нас. Возможно, он нашел способ прорвать блокаду Коррина.

— Или, быть может, эти жуки были отправлены просто нам назло, — возразил Вориан. — Несмотря на то что эти насекомые причинили нам большие разрушения и сильные страдания, я не думаю, что Омниус всерьез рассчитывал с их помощью уничтожить Салусу Секундус.

Батор, еще не оправившийся от пережитого потрясения, кивнул головой.

— Сеть полей Хольцмана продолжает окружать Коррин. Омниус не может выскользнуть… если только у него нет иного плана.

Вориан крепко сжал плечо молодого офицера.

— Мы не можем допустить, чтобы эти глупцы политики предположили, что мы потеряли бдительность.

Он нагнулся и извлек из трещины в ступени маленький шарик. Шарик тихо лежал на ладони, ощетинившись острыми как бритва зубами.

— Их источники энергии иссякли, Абульурд, но я хочу, чтобы ты сохранил несколько сотен образцов. Надо разобрать их и проанализировать, чтобы разработать эффективные методы защиты, на случай, если Омниус захочет снова применить их против нас.

— Я поручу это моим лучшим людям, верховный башар.

— Поручи это себе, Абульурд. Я хочу, чтобы ты лично отвечал за это дело. Я всегда гордился тобой, и сегодня ты доказал, что моя гордость, моя вера в тебя не были напрасными. Когда-то я взял тебе под крыло, потому что понимал, что ты нуждался в поддержке. Сегодня из всех солдат, действовавших в Зимии, отличился один ты. Твой дед гордился бы тобой так же, как я.

У Абульурда стало тепло на душе от этой похвалы.

— Я никогда не жалел, что принял имя Харконнен, верховный башар, несмотря на то, что многие поливали меня за это грязью.

— Может быть, уже настало время раскрыть правду. — Вориан прищурил свои серые глаза. — Прошел уже не один десяток лет после того, как я рассказал тебе правду о Ксавьере. Тогда я думал, что этого достаточно, но я ошибся. Есть поговорка о том, что не следует ворошить старое. Тогда я решил, что Ксавьер сам выбрал свой путь, и не тревожился о том, какими красками будут писать его портрет будущие историки.

Но я не могу даже убедить этих депутатов и правительство в том, что необходимо укрепить нашу огневую мощь, чтобы окончательно уничтожить Омниуса и кимеков. Я считал, что никогда не смогу убедить их в необходимости правдиво переписать историю, восстановить доброе имя Ксавьера и показать всем, что истинным злодеем был Иблис Гинджо. — Глаза его сверкнули. — Но это несправедливо — заставлять моего лучшего друга платить такую неслыханную и унизительную цену. Ты оказался более мужественным человеком, чем я, Абульурд.

Абульурд посмотрел на Вориана, едва сдерживая слезы.

— Я… я делал то, что считал нужным, верховный башар.

— При первом же удобном случае я подниму в Парламенте этот вопрос, по крайней мере заявлю о своем несогласии с официальной версией событий. — Он взглянул на залитые кровью улицы Зимии. — Может быть, хоть на этот раз они прислушаются ко мне.

Он хлопнул Абульурда по плечу.

— Но сначала ты должен быть вознагражден. С самой Великой Чистки твое звание не соответствует твоим реальным заслугам. Хотя другие офицеры будут это отрицать, я убежден, что это наказание за твое имя. С сегодняшнего дня все изменится. — Вориан встал, лицо его стало серьезным и строгим. — Торжественно обещаю тебе, что в самом скором времени ты получишь звание башара четвертого ранга…

— Башара? — вскричал Абульурд, не веря своим ушам. — Но это же скачок через два звания. Вы же не можете просто…

Вориан не дал ему договорить.

— Пусть они посмеют поспорить со мной после сегодняшних событий.