Благородный принц

Глава 19

Скарлетт

Мой почерк был неряшливым.

Прошли месяцы с тех пор, как мне приходилось писать что-либо длиннее списка покупок, и ручка казалась неудобной и тяжелой в моей руке. Косая черта, пересекающая двойное «т» в моем имени, была кривой.

Слеза скатилась по моей щеке, когда я провела рукой по бумаге на стойке. Мой взгляд был прикован к последним трем словам над моим именем.

Я говорила искренне. В глубине души я говорила искренне. Слова выглядели незначительными на дешевой странице в бледно-голубую полоску, но я надеялась, что, читая их, Люк почувствует их силу. Что поймет, что он — лучшее, что есть в моей жизни.

Сказать Люку, что я люблю его, в письме было не идеально. Это, конечно, было не так, как я планировала поделиться своим сердцем. Но если бы он был здесь, если бы мне пришлось посмотреть ему в глаза, я бы сдалась. Я бы сломалась и потеряла самообладание.

А я должна была кое-что сделать сегодня. Я должна была все исправить.

Когда он уходил ранее, на его красивом лице было написано столько сожаления. Просить его закрыть глаза на убийство другого полицейского было слишком. Независимо от того, как он лгал или притворялся, Люк не смог бы смириться с этим решением.

Он был слишком хорошим человеком. Настолько хорошим, что сделал это для меня только потому, что я попросила. Потому что, возможно, он тоже любил меня.

Вот только я не собиралась наблюдать, как это решение гложет его совесть следующие пятьдесят лет. Поэтому я забирала свои слова обратно.

Я брала все под контроль.

Я исправляла все сама, что-то, что я должна была сделать несколько месяцев назад.

Упала еще одна слеза, прежде чем я заставила себя оторваться от письма, чтобы вытереть лицо. Сделав глубокий вдох, я оглядела дом.

До конца своих дней я буду помнить каждую деталь, например, как выглядел Люк, когда лежал на диване, закинув одну руку за голову, и с улыбкой на лице смеялся над шуткой по телевизору. Я буду помнить, как он брал салфетку на каждый прием пищи. Он редко пользовался ей, но всегда держал ее под рукой. Я буду помнить эти глубокие голубые глаза, смотрящие в самую глубину моей души. Шелк его волос, скользящий сквозь мои пальцы.

Я буду помнить, как он учил меня любви. Что настоящая любовь существует без осуждения. Без условий. Без совершенства.

Любви, которая продлиться всю мою жизнь.

Будем мы вместе или нет, я никогда не перестану любить этого мужчину. Именно по этой причине мне нужно было его отпустить. Я слишком сильно любила его, чтобы позволить сожалениям уничтожить его.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, ощущая в воздухе его насыщенный аромат и задерживая его в легких. Боль в груди усилилась, и я хлопнула себя ладонью по грудине.

Ты можешь это сделать.

Я должна это сделать.

Мой рюкзак ждал у входной двери. Я не могла взять с собой все, что собрала здесь за несколько месяцев. Ящики комода в гостевой спальне Люка были почти полностью забиты моей одеждой, а внутри лежало письмо, которое я спрятала для Пресли. Но у меня была одежда на пару дней и то, что было на мне надето.

Мои узкие джинсы были удобными. Я украла одну из футболок Люка, подол завязала узлом на талии. Край прикрывал телефон, который я засунула в задний карман.

И у меня было мое перо. Я вымыла и высушила волосы на случай, если какое-то время не смогу снова принять душ, и мои волосы свисали до талии прямыми густыми прядями. За ухом я заплела небольшую косичку, а затем вставила перышко.

Я забирала всю его силу.

Ты можешь это сделать.

— Прости меня, — прошептала я, посылая эту мольбу в воздух. Как и в моем письме, я надеялась, что Люк почувствует искренность этих слов.

Может быть, он проклянет меня за это. Может быть, возненавидит за письмо и кражу толстовки из его шкафа. Это была та самая, в которой он был ночью на реке, когда мы обнимались у костра. Возможно, он будет злиться на меня какое-то время, но, в конце концов, он поймет, что это к лучшему.

Когда мои вещи были собраны, все, что оставалось сделать — еще один телефонный звонок.

Я достала из кармана телефон и включила его. Я зарядила его, пока прибиралась в доме, не желая, чтобы Люк вернулся в беспорядок. Кроме одежды, ему не о чем было заботиться, чтобы оставить мое пребывание здесь в прошлом.

Может быть, Пресли поможет избавить гостевую спальню от моих вещей.

Я не беспокоилась о своей сестре. Она проживет счастливую жизнь. Она будет процветать — она уже процветает. Этот телефонный звонок был не ей.

Я обогнула диван и опустилась на его край, затем набрала номер, который запомнила много лет назад. Это был единственный номер, который у нее был. Затем я затаила дыхание, один гудок. Два.

— Резиденция Марксов.

Слезы наполнили мои глаза. Я прикрыла рот рукой, чтобы не шуметь.

— Алло?

Я люблю тебя, мама.

Уйди.

Уйди от него.

Это было то, что я хотела сказать, но промолчала.

Уходив, я предложила дать ей номер этого телефона. Она подумала, что будет лучше, не давать его ей. Возможно, это была еще одна ошибка.

— Кто это? — голос на заднем плане вызвал волну паники по моим венам. Неважно, сколько лет пройдет, я сомневалась, что когда-нибудь перестану бояться своего отца.

Опасаться за свою мать.

Папа давно перестал меня бить. Не только потому, что я каждый день ходила с ним на работу, но и потому, что он знал: худшее, что он может мне сделать, — это причинить боль маме.

— Я не знаю, — сказала ему мама. — Там никого нет.

Я ожидала, что она повесит трубку, но затем послышалось шарканье, и на линии раздался папин голос.

— Алло?

Я молчала, мое сердце бешено колотилось.

— Кто это? — в его голосе послышались знакомые нотки. Начало ярости. Неужели я позвонила, чтобы поздороваться с мамой, а по итогу довела папу до истерики, за которую она заплатит?

Я оторвала телефон от уха и закончила разговор. Глупая, Скарлетт. Я портила жизнь всем. Но больше нет. Я не могла исправить мир мамы, но я могла исправить мир Люка.

Папа заслуживал гнить в тюрьме.

Такер Талбот тоже.

И на данный момент он был единственным человеком, которого я могла наказать.

Я встала с дивана, убрала телефон и тяжелыми шагами поплелась к двери. Я перекинула сумку через плечо. Затем я набрала код сигнализации. Люк проделывал это достаточно часто, чтобы я запомнила код.

Восемь. Четыре. Один. Два.

Это были последние четыре цифры на его бейдже.

Если он получит уведомление, то он все равно в нескольких часах езды. А мне идти недалеко.

Металлическая ручка двери была холодной под моей влажной ладонью, когда я повернула ее, открывая. Солнечный свет ударил мне в лицо, и я прищурилась от его света, когда вышла наружу. Чистый воздух наполнил мои легкие вместе со сладким ароматом лета. В любой другой день я бы насладилась ароматом скошенной травы. Голубым небом и смехом детей, играющих во дворах.

Не сегодня.

Я закрыла за собой дверь и поспешила вниз по тротуару. Мое мужество ослабевало с каждым шагом, но я продолжала двигаться. Ты можешь это сделать. Багажник машины захлопнулся, привлекая мое внимание, и я посмотрела на дом прямо через дорогу.

Молодая женщина стояла возле своей синей машины, наблюдая, как я иду. Я видела ее раньше. Она была дочерью пары, которая жила там. Ее каштановые волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Ее глаза подозрительно сузились, когда я подошла.

Я подняла руку, слегка помахав пальчиком, и выдавила улыбку, затем сосредоточилась на пункте назначения.

Трава в соседнем доме была слишком высокой. Там не было летних горшков с петуниями или геранью. Теперь, когда я была снаружи и рассматривала улицу с другой точки зрения, дом выделялся, как больной палец. Неудивительно, что Люк заподозрил, что в него переехал агент ФБР.

Я пересекла подъездную дорожку и направилась к крыльцу, перепрыгивая через ступеньки к входной двери. Затем я глубоко вздохнула и нажала большим пальцем на дверной звонок.

Часть меня была удивлена, что я вообще добралась до двери. Наверное, я ожидала, что выйду на улицу и сразу же буду окружена федеральными агентами. Что меня посадят во внедорожник и увезут в неизвестном направлении.

За дверью не было слышно ни звука. Никто не торопился открывать. Была суббота. Я мало подглядывала по субботам только потому, что район был более оживленным, а Люк обычно в это время дня возвращался домой со своей тренировки в участке. Но разве она не должна была быть здесь?

Я снова позвонила в звонок, и не успел еще затихнуть звон, как дверь распахнулась.

Вот только открыла не женщина из ФБР. Она лежала на полу в луже крови позади высокого, сердитого мужчины, нависшего надо мной. На нем был черный кожаный жилет. Такой же, который я много-много раз видела на спине Джеремаи.

И прежде чем я успела повернуться и убежать, прежде чем я успела закричать, мир погрузился во тьму.

Я ахнула, просыпаясь, затем вздрогнула от стука в черепе. Ритм болезненных пульсаций соответствовал басовому ритму музыки, которая гремела за пределами комнаты. Не было смысла оглядываться. Стерильного, холодного запаха бетонного пола под моей щекой было достаточно, чтобы я точно поняла, где нахожусь.

Здание клуба Воинов.

Мои руки, кажется, были связаны, но я решила проверить, и жесткие пластиковые стяжки впились мне в кожу.

Этого не может быть. Все должно было быть не так.

Я планировала пойти в ФБР, передать свои видеодоказательства и согласиться дать показания против Воинов. Прямо сейчас они должны были помещать меня в какую-нибудь комнату для допросов. Я должна была бы пить чуть теплый кофе, пока агенты выслушивают мое признание. Затем они увезли бы меня в какой-нибудь пригородный городок в Оклахоме, Орегоне или Огайо, и Скарлетт Маркс перестала бы существовать.

Вот вам и сделала все правильно.

Я закрыла глаза и прижалась виском к холодному бетону, желая, чтобы боль в голове утихла.

— Ты в порядке? — голос заставил меня вздрогнуть, и мои глаза распахнулись. Рядом со мной сидела женщина.

Рыжеволосая женщина с другой стороны улицы. Соседка Люка.

Дерьмо.

— Что случилось? — прохрипела я.

— Они ударили тебя.

Э-э, да. Это я уже поняла.

Подтянув колени к груди, я использовала те немногие силы, которые у меня были, чтобы перекатиться с бедра. Затем я приняла сидячее положение на полу. Комната начала вращаться, и от усилия у меня закололо в глазах. Я привалилась к стене из шлакоблоков позади себя, сделав несколько глубоких вдохов, пока боль не стала терпимой.

— Кто ты? — спросила женщина рядом со мной. — Зачем ты им нужна?

— Скарлетт Маркс, — ответила я, поворачивая голову, чтобы рассмотреть ее.

Ее лицо было бледным, а коса, которую она носила раньше, развалилась. Копна каштановых волос рассыпалась по плечам и по зеленой футболке. Как и я, она была в джинсах, но у нее на колене была свежая прореха. На щеке у нее был красный след, а карамельные глаза были полны слез.

Даже испуганная, она была прекрасна. Слишком красива для этого места.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Кассандра Клайн. — Она говорила тихо, переводя взгляд с меня на закрытую дверь.

Мы были в одной из подвальных комнат — возможно, в той, где был убит Кен Рэймонд. Пол провалился до водостока в центре. Окон не было, только мерцающая лампочка, свисающая с черного провода.

— Прости меня, — сказал я.

— За что?

— За то, что неприятности, кажется, преследуют меня повсюду в эти дни. — И теперь я втянула в это дело эту невинную молодую женщину.

— Что еще случилось? — прошептала я. — Дома.

— Шеф Розен живет один, и я не была уверена, что ты делаешь. Мои родители состоят в «соседском дозоре». Я подумала, что, может быть, ты вломилась в его дом или что-то в этом роде и направляешься к соседке.

Я фыркнула от смеха. Я шла так быстро, еще и с рюкзаком, вероятно, я выглядела как преступница.

— Я все еще была рядом со своей машиной, когда тот мужчина открыл дверь. Секунду назад ты стояла там, затем он достал пистолет и ударил тебя по голове. Все произошло так быстро. Я попыталась достать свой телефон и позвонить в полицию, но он увидел меня. Я попыталась убежать, но… их было трое.

Знали ли Воины, что я была у Люка? Или они пришли за агентом ФБР?

— Ты видела другую женщину?

— Нет. — Она покачала головой. — Там были только мы. Один из мужчин, тот, что поймал меня, ударил меня по щеке. После этого все как в тумане. Там был фургон. Они бросили нас внутрь и связали. Ты все это время была без сознания.

— Черт. — Тогда у меня, скорее всего, было сотрясение мозга. Я вздохнула и закрыла глаза. — Кто-нибудь еще нас видел?

— Я так не думаю.

Была суббота. Люди подстригали газоны по субботам. Дети играли во дворах. Возможно, кто-то видел, как двух женщин запихивали в фургон, но даже если они это видели, полиция явно не смогла бы помешать Воинам доставить нас в Эштон.

Мы были в трех часах езды от Клифтон Фордж, и когда Люк вернется домой, он увидит мою записку и подумает, что я обратилась в ФБР. В конце концов, они найдут агента в соседнем доме, но сколько у нас было времени, прежде чем Воины убьют нас?

— Где мы? — спросила Кассандра. — Почему это происходит?

— Ты когда-нибудь слышала об «Арроухед Уорриез»?

Она сглотнула и кивнула, ее взгляд вернулся к двери.

— Одна из моих соседок по комнате из Эштона. Она рассказывала мне истории.

Больше похоже на ночные кошмары — вот только, они были правдой.

— Мне не следовало ходить в «Бетси», — прошептала она.

— Хм? — Боже, как у меня болела голова. Я изо всех сил старалась не отставать от Кассандры, не говоря уже о том, что происходило в моем собственном сознании. — А что случилось в «Бетси»?

— Две недели назад я приехала домой с подругой. Мои родители летом часто ходят в походы и разрешают мне пожить у них. Я учусь в аспирантуре в Миссуле и посещаю несколько летних занятий. Мои соседки по комнате любят веселиться, поэтому я приезжаю домой заниматься всякий раз, когда у меня перерыв. Но пару недель назад моя подруга захотела поехать со мной и посмотреть, где я выросла. Мы пошли в «Бетси», и там были эти ребята… — Она покачала головой. — Я не успела позаниматься, поэтому вернулась в эти выходные, чтобы наверстать упущенное.

— Да? — Я потеряла нить разговора.

— Мне нужно сдать работу через две недели. А в выходные, когда я привезла домой свою подругу, мы пошли гулять, и я написала всего две страницы. Поэтому я приехала домой на эти выходные, чтобы сбежать от своих соседок по комнате и покончить с этим.

И теперь она была в подвале клуба мотоциклетной банды.

В то время как наверху бушевала вечеринка.

Должно быть, дело близилось к ночи. Музыка, доносившаяся сквозь потолок, была красноречивым признаком того, что субботняя вечеринка Воинов была в разгаре.

Мы вдвоем сидели тихо, музыка была третьим человеком в комнате. Кассандра сидела неподвижно, не сводя глаз с двери.

Я закрыла глаза и потянулась к карману джинсов. Моего телефона не было. Блять. Возможно, он выпал во время похищения, но я подозревала, что теперь он у Воинов.

Это плохо. Боже, это так плохо. Я не была уверена, как мне выбраться отсюда самой, не говоря уже о том, чтобы тайком вытащить Кассандру.

Мои руки были крепко связаны, и Кассандра сидела в такой же позе. Наши лодыжки не были связаны, но даже если бы нам удалось открыть дверь, у нас не было возможности выбраться из этого здания незамеченными. Это место, вероятно, кишело людьми.

Боль в голове усилилась, и я сосредоточилась на своем дыхании, делая глубокие вдохи, пахнущие бетоном, отбеливателем и смертью.

Добрался ли Люк домой? Волновался ли он?

Черт возьми, я должна была оставаться на месте. Я должна была оставаться в тени. Если первой остановкой Воинов был дом агента ФБР, то Люк — следующей. Может быть, я просто сэкономила им время.

— Скарлетт. — Плечо Кассандры подтолкнуло мое.

Я резко вскочила, не осознавая, что почти заснула.

— Да?

— У тебя, наверное, сотрясение мозга.

— Наверное. — На макушке у меня было странное липкое ощущение. Вероятно, это была засохшая кровь.

— Будет лучше, если ты не будешь спать.

— Хорошо. — Я заставила себя открыть глаза, комната закружилась.

— Поговори со мной. Расскажи мне что-нибудь.

— Что, например?

— Эм… твое любимое место?

— Река Смит. — Если бы я могла просто немного вздремнуть, я бы снова оказалась там в своих снах. Вместо музыки я бы услышала шум реки. Вместо того, чтобы чувствовать холод и страх, мне было бы тепло под солнцем. И Люк был бы рядом.

Возможно, мы бы снова поговорили о наших мечтах. И на этот раз у меня был бы свой собственный ответ.

Чего я хочу от жизни?

Люка.

Жизни с Люком.

— Открой глаза.

Я повиновалась, сосредоточившись на пятне на стене напротив нас.

— Хорошо.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь.

— Мне двадцать четыре. — У нее были тонкие, юношеские черты лица. Кассандра была худощавой, но выше меня на несколько дюймов, учитывая, где мое плечо доходило до ее плеча. Из-за отсутствия макияжа и безупречной кожи она могла сойти за старшеклассницу.

— Ты не выглядишь на двадцать четыре.

— Я часто это слышу, — пробормотала она. — В каком месяце твой день рождения?

— В августе.

— Мой в мае. — Она пошевелилась, садясь прямее и вытягивая ноги. Ее руки, вероятно, онемели, как и мои, от холодного пола. — Откуда ты знаешь шефа Розена?

— Я люблю его. — Я склонилась набок, мои веки отяжелели, но мне удалось держать их открытыми.

Достаточно, чтобы, когда дверь распахнулась и внутрь вошли четверо мужчин, от меня не ускользнуло выражение лица Такера Талбота, когда он посмотрел на меня.

Один из мужчин был тем, кто ударил меня. Я не могла вспомнить его имя с тех пор, как жила здесь. Двое других были лейтенантами Такера. Куда ходил он, туда ходили и они. Оба были моложе Такера и не удостаивали меня даже взглядом, когда я жила здесь с Джеремаей.

Теперь я была в центре внимания.

Белый свет, струившийся в комнату из коридора, заставил меня вздрогнуть. Может быть, все-таки была не ночь. Я смутно припоминала ряд узких окон вдоль коридора из моего первого и единственного пребывания в этом подвале. Летние дни были долгими, но на улице все еще было светло.

Мы пробыли здесь не так долго, как я думала.

Такер изучал меня с непроницаемым холодным выражением лица, когда пересекал комнату и приседал передо мной на корточки. Его взгляд скользнул по моим волосам, задержавшись на том месте, куда меня ударили.

— Златовласка.

Я хотела плюнуть ему в лицо.

Что я и сделала.

Его челюсть сжалась, когда он полез в задний карман и вытащил бандану. Он насухо вытер лицо, затем бросил ее мне в лицо. От нее пахло бензином и смазкой, когда она врезалась мне в нос, а затем упала мне на колени.

Он ничего не сказал. Не пошевелился. Он просто уставился на меня своими темными глазами.

И я уставилась на него в ответ.

Подошел еще один мужчина, долговязый, с грязно-светлыми волосами, и пнул Кассандру в колено.

— Кто это?

— Она нас увидела, — сказал мужчина, который ударил меня.

— И поэтому ты забрал ее? — спросил блондин. — Тупой ублюдок. Разве ты не заметил, что федеральные агенты окружили это место? Я знал, что должен был пойти сам.

Такер поднял руку, прекращая разговор. Его глаза не отрывались от моих, когда он полез в задний карман и вытащил телефон. Мой телефон.

— Твой парень пытался шантажировать меня. — Такер положил устройство на пол. — Мне это не очень понравилось.

Я перехватила одно из движений Люка и выгнула бровь.

Медленная улыбка расползлась по лицу Такера. Холодная. Смертоносная.

Я не выйду из этой комнаты живой.

Мое сердце упало.

— У меня есть резервная копия этого видео.

Такер пожал плечами.

— Я провел достаточно времени, уклоняясь от закона, чтобы знать, что подходит, а что нет. Судья может признать его допустимым. А может, и нет. Где бы ты ни сохранила резервную копию, мы ее найдем.

Этот злой человек собирался убить меня и воспользоваться своим шансом.

— Скоро увидимся, Златовласка. — Такер возвел взгляд к потолку. — Когда все уляжется, тогда мы немного повеселимся.

Этому больному сукиному сыну понравится убивать меня. Он, вероятно, будет безжалостно пытать меня, пока я не скажу ему, где именно у меня сохранено видео. Возможно, он будет отрезать мне пальцы, один за другим. Или, может быть, он будет причинять боль Кэсс, зная, что при первой же капле ее крови я расскажу ему все.

Не говоря больше ни слова, Такер встал. Он поднял колено и одним быстрым ударом ботинка ударил каблуком мой телефон, разбив стекло. Теперь это был мусор. Затем он подошел к мужчине, который забрал меня, и, не сбавляя шага, ударил его кулаком в лицо, прежде чем покинуть комнату.

Из носа мужчины капала кровь, но он не издал ни звука. Он не протестовал. Он просто последовал за Такером и остальными из комнаты, закрыв за собой дверь, пока кровь текла с его лица.

Замок снаружи двери щелкнул. Свет исчез.

Мы с Кассандрой остались одни. Похищенные.

Она вздрогнула, подтянув колени к груди. Ее плечи задрожали, но она не заплакала.

Слезы не спасут наши жизни.

И когда я поддалась тьме, я знала, что ничто не спасет.