Богоборец. Первый шаг

Глава 10

Периодически, во время наших с Этием чаепитий, он нет-нет, да затрагивает тему богов. Работа помощником жреца накладывает свой отпечаток. Не знаю, что привело его на стезю служения богам — конкретно эту тему он упорно обходит, но при этом то и дело пытается повернуть мою заблудшую душу к свету. Правда, совершенно в другом смысле, нежели какой-нибудь христианский миссионер в индейских племенах.

Для начала — тут никто не сомневается в существовании богов, так что говорить о вере в привычном смысле этого слова... сложно. Боги регулярно говорят со своими жрецами напрямую (с Этием такое было лишь раз, но ему хватило), создают свои аватары и бродят неузнанными по человеческому миру, устраивают масштабные чудеса (вроде массовых исцелений) под настроение, и прочая, прочая... Поэтому местная религия напоминает мне скорее фан-клубы конкретных богов и пантеонов, нежели организованную и единую структуру, имеющую реальную власть.

Начнем с того, что богов (а соответственно — и отдельных конфессий) — несколько десятков. Между собой у разных конфессий отношения разные, но общая черта одна: если боги принадлежат к одному пантеону, то отношения, скорее всего, как минимум терпимые, если же к разным — то в диапазоне от равнодушия до внутренних религиозных «холодных войн». Пантеонов всего три. Первый, Пантеон Изначальных, состоит из девяти богов — в основном, людей, которые прошли по своей Дороге к Небу настолько далеко, что обрели божественность. Это самый популярный и самый мощный пантеон, которому поклоняется больше всего людей. Как минимум — на Э Хор Омане.

Второй, Пантеон Божественного Древа — включает аж пятнадцать богов. Насчет них имеется множество разночтений и я, листая богословские книги, так до конца и не понял, что конкретно произошло и чем они отличаются от Изначальных. Все написано смутными иносказаниями и ни черта непонятно. Единственное, что написано четко — эти появились куда позже Изначальных. Этий, кстати, объяснить, почему эти пантеоны отличаются и чуть ли не воюют между собой, тоже не смог — наш храм принадлежал Лиссе Милосердной, из Изначальных, и про нее он готов был рассказывать целыми днями, а про второй пантеон знал и слышал лишь постольку-поскольку. Хотя кое-какие иносказательные объяснения он мне всегда пытался давать, но, конкретно в данном случае, спустя минут пять разговора я понял, что Этий велеречиво вешает мне лапшу на уши, запутывая и не говоря ничего конкретного.

Третий пантеон, пожалуй, самый интересный. Точное количество богов? Неизвестно. Имена? Около десятка у каждого, а у некоторых и до сотни разных доходит. Происхождение? Непонятно, но вариантов множество. Пантеон Стихий занимал неизменно нейтральную позицию — просто потому, что им было абсолютно наср... кхм, наплевать на любую движуху в этом мире. По сути, это были персонифицированные Стихии — то ли появившиеся сами собой из-за поклонения им, то ли возвысившиеся из мелких духов, то ли родившиеся из неких абстрактных, глубинных слоев Стихий как таковых. Неудивительно, что с людьми у них было общего мало, на запросы они отвечали редко и спокойно сидели на голодном пайке от немногочисленных, но яростных фанатов и редких искренних молитв от тех, кто желал поглубже познать родственную ему Стихию.

А над всеми тремя пантеонами нависает Небо. И вот ему-то как раз не нужно ничего, ни от смертных, ни от богов. Оно лишь наблюдает за всеми и делает свои выводы. Может кого-то поощрить. А может и наказать. Последнее — самый большой страх любого человека (и, наверное, бога) в этом мире. Хотя примеры, которые мне приводили, больше похожи на стечение обстоятельств, но...

«Небо милосердно к детям, безжалостно к взрослым и безразлично к не пожелавшим ступить на Путь».

Дневник Эдриана Гирита. 1 день месяца Благодарности Богам 1788 года от Объединения.

Диомеда, так же, как и я, направлялась в Лон’Лай, так что временно наши пути совпали. Первое время по дороге мы шагали молча: девица хмурилась, бросала на меня странные взгляды, временами открывала рот, собираясь что-то сказать — но тут же передумывала. Наконец, спустя добрых полчаса, когда тягостные мысли, кружащиеся в голове после битвы, слегка развеялись, она все-таки не выдержала:

— Я тоже вспомнила тебя. Ты тот... эээ...

— ...пацан с низким Сродством, да, — спокойно продолжил я за нее. — Случаются в жизни совпадения.

Диомеда явно смутилась и замолчала. Я скосил взгляд на ее заалевшие щеки и хмыкнул про себя: и куда делась та горделивая девчонка, считавшая, что весь мир крутится вокруг нее? Неужели Церетеус умудрился выбить из нее всю дурь?

— Я... приношу свои извинения за тот случай.

— Да я и не в обиде, — пожав плечами, ответил я. — Мы были детьми. А дети редко умеют держать себя в руках.

— Ты и сейчас должен быть ребенком! Сколько тебе? Двенадцать? — Диомеда, услышав, что инцидент исчерпан, резко оживилась, и начала засыпать меня вопросами. — Почему ты выглядишь таким взрослым? И почему у тебя такие высокие характеристики в твоем возрасте? Ты двигался так же быстро, как я! И вообще, двенадцатилетки не должны так спокойно убивать людей! Что с тобой случилось? Откуда такая качественная культивация? Ты попал на обучение к бродячему Обладателю Истока, который годами передавал тебе свои секреты? И почему...

— Стоп, — я поморщился. — Давай по порядку. И вообще, у меня тоже есть к тебе вопросы, так что будет честным, если и ты прояснишь кое-какие непонятные мне моменты.

— Без проблем. Но ты первый.

— Хорошо... Мне одиннадцать. Взрослый... судя по упоминаниям в книгах, это результат ранней культивации: тело пытается догнать слишком быстро развивающийся дух. Высокие характеристики... тренировки и хороший фундамент, не поверишь. Никакие Обладатели меня не учили, только дедушка, — я задумчиво почесал подбородок, вспоминая, что она еще спрашивала. — Убийство людей мне тоже удовольствия не принесло, если ты не заметила. И, вообще-то, я хотел решить дело миром, пока ты... не оставила других вариантов. А если бы ты оскорбляла их поменьше, то может быть и получилось бы обойтись без крови.

Диомеда громко фыркнула, выражая этим все свое негодование по поводу моих последних слов.

— От меня они ни копейки бы не получили!

— От меня тоже, — криво улыбнулся я. — Я знаю цену деньгам. Но мы могли бы просто избить их голыми руками. Не убивая, понимаешь? Они даже против одной тебя впятером бы не сдюжили, Закалка у них никакущая, оружие хреновое, навыков для драки тоже по нулям. Опасности практически никакой не было, но нет — теперь на нас висят пять трупов.

Пару минут мы шли в гнетущем молчании. Соратница пыхтела, о чем-то раздумывая (надеюсь, о моих словах). Я концентрировался на Жизненной Ци, чтобы не упустить случайную опасность. Наконец, Диомеда нехотя пробурчала:

— Извини. Я, действительно, немного погорячилась. Я ведь никогда до этого людей не убивала, потому и ругалась с этими доходягами, надеясь в душе, что они просто отстанут. Но когда он сказал, что они собираются со мной повеселиться, в голове что-то щелкнуло и я не выдержала, — задумавшись на мгновение, она продолжила куда более важным тоном. — Хотя вообще-то кодекс Идущих говорит четко и ясно, что с бандитами церемониться нельзя и при встрече с ними любой Идущий обязан первым делом предложить им сдаться и проследовать в ближайшее поселение для справедливого суда, а если те не согласятся — в праве убить их и оставить на растерзание диким зверям. Или повесить на ближайшем дереве, в назидание.

Я покосился на нее — но нет, девушка была абсолютно серьезной. Еще и плечи расправила, и взор благородно устремила вдаль: ни дать, ни взять — образец праведного Идущего. Покачав головой, я спросил:

— Хорошо. Значит, настала пора моих вопросов. С каких пор ты вообще стала Идущей, чтобы следовать их кодексу? Что ты здесь делаешь — одна, без десятка стражников, пешая? Ты же дочь гертэна!

На этот раз уже Диомеда на меня как-то странно покосилась. Видимо, ответ на вопрос был очевидным. Но, увы, не для меня.

— Ээээ... Ну дочь и дочь. Что такого-то? Идущим может стать практически кто угодно.

— И отец тебя просто так отпустил, одну, в полный опасностей мир? А если тебя убьют? Кто будет земли наследовать?

— А, поняла, — Диомеда улыбнулась. — Ты просто не особо знаешь, как живут аристократы. У меня еще четверо братьев и двое сестер, Эдриан. А отец еще далеко не стар, так что и новые... не за горами. А наследником сможет стать только один, причем к нему предъявляются очень жесткие требования по силе — иначе тэны и ольтэны отца могут просто отказаться приносить новую вассальную клятву. Подчиняться слабому — это... ну не то чтобы стыдно, но далеко не все на это соглашаются.

— И что? Вы не можете стать сильными в своих землях, тренируясь и культивируя в безопасности?

— Можем. Но эта ложная сила, и у нее тоже есть свои пределы. Поэтому тех наследников, кто хочет выйти в мир, чтобы закалить свое тело и дух в реальных опасностях, никогда не удерживают насильно — и, чаще всего, как раз такие дети и становятся настоящими наследниками. Двое моих старших братьев уже давно ушли странствовать — и, если я хочу когда-нибудь стать им реальным конкурентом, мне тоже надо было это сделать. Поэтому я и ушла из дома.

Интересное решение. Действительно, я периодически забывал, что местные аристократы — далеко не те, что были когда-то на Земле. Если будешь чересчур опекать детей — твои земли попросту захватят более бойкие соседи, которых растили не как комнатных цветочков, а как диких бродячих котов. Ну и местный специфический вассалитет добавляет проблем, конечно.

Диомеда прервала мои размышления:

— А почему ты стал Идущим, Эдриан? И куда собираешься после Лон’Лая?

Надо ли ей это рассказывать? С другой стороны — а что тут скрывать? Помедлив, я все же обрисовал ситуацию. В нюансы не углублялся — рассказывал сухо, сжато и без особых подробностей.

— Это благородная цель, — кивнула Диомеда. — Я признательна, что ты поделился ей, собрат.

Следующие часы мы шли в относительной тишине, лишь изредка возобновляя разговор. Шли быстро, стараясь компенсировать вынужденную задержку, и останавливались по минимуму. Попутчица тактично не стала особо расспрашивать меня про мать, но вот узнав, что дед когда-то был Идущим, на коротких привалах наседала с вопросами про него. Ну а мне было несложно поделиться его байками, тем более что ничего особенного в них не было. В ответ Диомеда рассказывала крайне похожие истории, но уже про своего отца, тоже успевшего постранствовать по миру и побывать в разных переделках.

Как оказалось, конкретной цели у нее не было, в Лон’Лай она направлялась лишь потому, что это был ближайший большой город с филиалом Гильдии Идущих — чтобы, как и я, вступить туда уже официально. А дальше, мол, по ситуации. Услышав же про Тоскливые Холмы, она резко оживилась:

— Позволь отправиться с тобой!

Я невольно поперхнулся водой из фляги. Откашлявшись, просипел:

— Зачем?

— Мы будем прикрывать друг другу спину! И дежурить по ночам по очереди! И...

— Нет, зачем это тебе? — перебил я поток ее слов. Понял уже, что если ее вовремя не остановить, она может легко ускакать мыслями так далеко, что придется вновь возвращаться к началу.

— В смысле? — удивленно уставилась на меня девушка. — Чтобы культивировать. Свободный Очаг — это ведь возможность стать сильнее. И отточить навыки в битвах с монстрами. И...

— Понял, понял. Прости, это был глупый вопрос.

В некоторых раздумьях я уставился в пространство. Вдвоем, конечно, идти в Холмы куда безопаснее. Но могу ли я ей доверять? Я не видел в ней никакой гнильцы — скорее, наоборот, Диомеда была чересчур восторженной и романтичной, пока еще слабо представляющей себе реальную грязь и кровь обычного мира, и ее первая реакция на убийство бандитов это более чем четко показывала. Если она, конечно, не гениальная актриса... но предполагать такое — уже паранойя. При этом она была достаточно сильной и умелой, чтобы прикрыть мне спину — и еще неизвестно, кто из нас двоих будет балластом в битве с действительно опасным врагом. Все-таки тренировать ее должны были куда более качественно, так что и навыки у нее явно повыше, чем у меня.

— Хорошо, — помедлив, сказал я. — А после Холмов?

— Не знаю, там посмотрим. По ситуации. Будем заключать Мену, когда дойдем до города?

— На создание группы? Если я правильно помню, минимальный срок такого рода Мены — один год. Уверена, что хочешь надолго связывать себя узами обязательств с первым встречным?

Диомеда встала с небольшой циновки, на которой сидела, отдыхая после перехода. Переместив циновку и остатки еды в браслет, усмехнулась:

— Ты не первый встречный. Я не раз вспоминала тебя в связи с тем наказанием, которое устроил отец. В основном, конечно, в негативном ключе, но... в итоге, как ни крути, это пошло мне на пользу. Поэтому то, что спустя считанные недели после начала моего путешествия, мы столкнулись, да еще и прошли вместе боевое крещение — не что иное, как воля Неба. И я не собираюсь гневить его, игнорируя этот знак. И тебе не советую.

***

Ночь прошла на удивление спокойно. Ни звери, ни люди нас не побеспокоили — лишь уже ранним утром, в мою вахту, по дороге прошла парочка странников. Бросили на нас взгляд, подняли над головой перекрещенные руки — знак приветствия Идущих — дождались от меня аналогичного жеста и потопали дальше. А уже к следующему вечеру мы подошли к Лон’Лаю. Заплатили подорожный сбор — одна Деревянная монета с пешего, два с конного, четыре с телеги — страже на воротах, и спокойно прошли в город. Я обернулся к Диомеде:

— Сразу в Гильдию? Или сначала обустроимся?

— В Гильдию. Там должна быть гостиница специально для Идущих. Цены пониже, да и людей меньше... наверное.

Я неопределенно дернул плечами, соглашаясь. Все-таки, несмотря на происхождение, Диомеда временами была довольно здравомыслящей. Почему-то мне представлялось, что, наоборот, она будет сорить деньгами и потребует остановиться в самой шикарной гостинице, потому как остальное не подходит для ее благородного статуса... но нет. Что ж, мне же меньше проблем.

Здание Гильдии находилось буквально в соседнем квартале — стража любезно объяснила нам дорогу. Невзрачный четырехэтажный дом из серого гранита без каких-либо следов краски или украшений стоял на берегу Костенки — местной речушки, протекающей через весь город. Прямо-таки олицетворение простоты и смирения. Две двери — служебный вход сбоку, и парадный — со стороны набережной.

Отделка внутри оказалась все такой же суровой: те же серые необработанные стены, монументальный паркет из толстенных досок... и тишина. Немногочисленные посетители, рассевшись вдоль стен на грубо сделанных табуретках, молчали: кто-то дремал, или, закрыв глаза, медитировал, кто-то листал прихваченную книгу, кто-то просто пялился в потолок. Удивленно приподняв брови, я оглядел людей и три двери в холле. На первой висела табличка «для сотрудников», на второй — «для Идущих», на третьей — «для оставшихся». Поскольку все сидевшие сгруппировались возле третьей двери, я почесал затылок и направился ко второй. Диомеда, пожав плечами, последовала за мной. Мы же вроде как уже Идущие, требовалось лишь утвердить это формально...

Осторожно постучав и дождавшись неразборчивого отклика из-за двери, мы вошли в небольшой... кабинет? Наверное, это слово было ближе всего. Все тот же минималистичный стиль: голые стены, паркет, овальный массивный столик посередине комнаты, толстая циновка перед ним. Все. На циновке восседал, скрестив ноги, седой, как лунь, старичок лет шестидесяти (или двухсот с лишним, если он Заклинатель — тут не угадаешь). Седые волосы, заплетенные в косу, практически достигали пояса. Точно такая же седая, без единого проблеска старого цвета, борода была заплетена в три косички поменьше, торчащие в разные стороны.

— Добрый день, мы...

— Новые Идущие. Добро пожаловать, — неожиданно глубоким голосом отозвался старик.

— ...да. Мы хотели бы зарегистрироваться в Гильдии.

Старец плавно провел рукой над столешницей, и на ней появился лист бумаги, две деревянных плашки и деревянный стилус-артефакт с вереницей мелких рун, вырезанных в нем умелой рукой. Взял в руки стилус, пододвинул к себе бумагу и спросил:

— Имена, возраст, ступень Дороги, стихии? — наткнувшись на наши настороженные взгляды, он тяжело вздохнул и уточнил. — Если вы по какой-то причине скрываете имена, то можете их выдумать, это требуется лишь для внутригильдейских взаимодействий. Ступень и ваши родственные Стихии поймет любой мало-мальски опытный и сильный практик, так что их скрывать вообще смысла нет. Вон, от паренька так и дует Воздухом, это даже слабый Заклинатель почует. А от тебя, девица, Огнем несет за десяток ли. Так что хватит параноить и просто дайте мне сделать свою работу.

— Эдриан Гирит. Одиннадцать лет. Ступень — человек. Стихии — Воздух... и Жизнь.

Несмотря на слова старика, про Свет я решил умолчать. Если спросит — скажу. А так... три стихии — это уже относительная редкость, не стоит чрезмерно привлекать к себе внимание. И так привлёк — он аж завис на мгновение, услышав мой возраст. Может, стоило соврать? Хотя, насколько я слышал, Обладатели и даже некоторые Заклинатели могут чувствовать ложь — вдруг он из таких?

— Диомеда Таубер. Пятнадцать лет. Ступень — человек. Стихии — Огонь и Смерть.

Я бросил слегка удивленный взгляд на Диомеду. Смерть? При этом она шла в Лон’Лай, но изначально не думала о путешествии в Тоскливые Холмы с Очагом, окрашенным Смертью? Странное совпадение. Хотя может быть, ей просто не к спеху развивать Сродство с ней, или чересчур трезво оценивала свои силы для путешествия туда в одиночку.

Старик, спрятав записи обратно в браслет, положил ладони на деревянные плашки и прикрыл глаза. Минута. Две. Три. Мы начали неловко переминаться с ноги на ногу: может быть, на этом прием закончен и надо уходить? Я даже успел сделать неуверенный шаг назад, когда гильдеец открыл глаза. Подтолкнув в нашу сторону плашки, он пояснил:

— Это ваши личные артефакты, по которым собратья смогут понять, что вы официальные Идущие. На них указаны ваши имена на случай утери, а также количество активных Мен. Видите четыре горящих иероглифа над именем? Это они и есть. При использовании Мены один из иероглифов гаснет. Активировать новую можно раз в два года в любом из отделений Гильдии, либо поучаствовав в любой Мене в виде наставника.

— А...

— Прочитать подробности вы можете в нашем уставе. В нашем городе он висит в холле «Сломанного посоха» — нашей гостиницы — и на входе в тренировочный полигон. Выйдя из Гильдии — вправо по набережной, первое и второе здание, соответственно...

— Мы хотим заключить Мену по созданию группы, — вмешалась, наконец, Диомеда. — Насколько я помню устав — это требует присутствия свидетеля из других Идущих. Мы бы были крайне благодарны, если бы вы выступили в этом качестве.

Старик, которому явно не терпелось от нас избавиться, нехотя кивнул:

— Не обязательно, но желательно... Ладно. Формат клятвы свободный? Слова хоть примерно знаете?

— Да.

— Ну так приступайте тогда, чего ждете?

Диомеда кивнула и торжественно повернулась ко мне:

— Клянусь Арбану, покровителю странников и Идущих, что в течение года буду защищать спину Эдриана Гирита, делить с ним пищу и трудности, сокровища и раны. Не предам, не брошу в битве, не подниму на него свой меч или иное оружие — если только он не сделает этого первым, или не попросит меня об этом. В том порукой моя честь, моя жизнь, моё имя. Мена, Арбан. Мена, Эдриан, — она подняла вверх свою пластину Идущего, демонстрируя, как один из иероглифов Мены перестал сиять легким небесно-голубым светом.

Я взял свою пластину и повторил клятву Диомеды. Вообще она вроде должна была быть более массивной и менее пафосной, похожей скорее на юридический документ, чем на то, чем она являлась — клятвой богу, ни больше, ни меньше. Но раз уж соратница решила совершить Мену в таком формате... ладно. Мне не сильно принципиально. А она вон, аж пышет плохо скрываемой радостью.

— Мена засвидетельствована, группа создана, — старик потер бровь в некоторой задумчивости, бросив странный взгляд на расправившую плечи Диомеду. — В таком случае, у меня к вам остался лишь один вопрос. Добровольный взнос.

— Добровольный?

— Поскольку в Гильдии Идущих рады всем, в том числе бедным и пока не способным заплатить за себя странникам, то взнос при вступлении не является фиксированным и даже обязательным, — старик возвел глаза к потолку, скучным тоном повторяя наизусть заученный текст. — Тем не менее, каждый индивидуальный артефакт имеет себестоимость около двух Мраморных монет, кроме того, каждому филиалу Гильдии требуются существенные суммы для того, чтобы функционировать, оплачивать содержание здания, гостиницы и полигона, а также платить зарплаты персоналу, который...

— Все-все, мы поняли, — торопливо произнес я.

Открыв системное окно, невольно поморщился, но переслал дряхлому вымогателю две Мраморных монеты. Черт с ним, артефакты, действительно, стоят денег.

— Жадность не красит юных адептов... — печально произнес старикан, заставив меня возмущенно подавиться набранным в грудь воздухом. Впрочем, спустя секунду он резко оживился. — А вот щедрость юных адепток заставляет трепетать мое старое сердце от радости!

Вот же старый хрыч. Это ж сколько ему закинула Диомеда, что у него теперь улыбка с лица не сходит?