Богоборец. Первый шаг

Глава 17

С самого детства я регулярно слышал упоминания о неких Ядрах. Хиатусы с Ядрами, Ядра в артефактах, Огранщики Ядер... И если с пониманием, откуда они берутся, проблем не возникло, то вот с вопросом, что же это такое, пришлось поразбираться. Технически, Ядра это лишь часть тела любого Обладателя Истока — неважно, человека или зверя. Если же углубиться — это, черт возьми, самый настоящий perpetuum mobile. С некоторыми оговорками — но все же!

Появляются Ядра постепенно. Вначале человек (или зверь) окрашивает хотя бы один даньтянь какой-либо конкретной стихией и становится Заклинателем. После этого даньтянь переходит в некое новое состояние, обретая постоянную связь с выбранной Стихией — и теперь, пропуская через него нейтральную энергию, можно окрашивать ее данной Стихией. Чтобы перейти на следующую ступень и стать Обладателем, в даньтяне требуется создать Ядро — но не совсем то, о котором писалось выше. Данное Ядро является не более чем сгустком концентрированной до невозможности Стихии — настолько концентрированной, что она обретает физическое воплощение. Но это — лишь заготовка для настоящего Ядра (хотя оно и обладает частью его свойств).

Настоящее же Ядро появляется уже при становлении Обладателем, когда заготовка и даньтянь сливаются воедино, образуя так называемый Исток. Это уже не просто связь со Стихией, как на предыдущей ступени, это настоящие распахнутые врата в нее. Получившаяся конструкция на постоянной основе генерирует окрашенную (а при желании — и нейтральную) Ци, делая адепта, по сути, независимым от внешней подпитки. И вот этот вечный двигатель — как раз и есть то самое Ядро.

На резонный вопрос — а откуда приходит эта вечная, неисчерпаемая энергия — нормального ответа я не нашел. Часть исследователей говорит о том, что приходит она от богов Пантеона Стихий (сомнительная теория, как по мне — а откуда они ее берут, в таких количествах?). Часть адептов считает, что Ци приходит напрямую от не персонализированных Стихий, и это звучит уже куда логичнее.

Правда, для меня это ставит вопрос: а чем в таком случае, являются эти чертовы Стихии? Как могут концепции снабжать кого-то бесконечной энергией?

Дневник Эдриана Гирита. 12 день месяца Серого Неба 1790 года от Объединения.

— ...и пааали всеее его врагии!

— Леденцы, сладкие леденцы!

— ...погииибли оооот егоооо рукиии!

— Холодный квас и пиво! Охлаждены артефактами!

— ...велиииикий, миииилосеееердный наааш!

— Мясо на углях! Молодой барашек, тает во рту!

— ...гертээээн Артаааш, гертэээн Артааааш!

Морщась от криков торговцев и завываний бардов, мы пробирались к воротам Лон’Лая. Увы, наш день выхода, по несчастливой случайности, совпал со свадьбой дочери местного гертэна — и тот решил по этому поводу расщедриться и устроить празднества. Вышла какая-то помесь бразильского карнавала, средневековой ярмарки и русского рок-фестиваля. Улицы запружены народом, все вокруг шумят и веселятся, мелкие торговцы вытащили лотки на обочины и зазывают клиентов, а над всем этим разносится пение четверки бардов, которым выделили отдельную сцену на площади и даже артефакты для усиления голоса. Голоса у них были неплохие, этого не отнять, но текст... мда уж.

Хотя я за все время жизни в этом мире не слышал от бардов нормальных песен — пиком местного творчества являлись заунывные долгие повествования о том, как очередной герой долго и упорно уничтожает многотысячные армии или, скажем, ныряет в морские глубины и вытаскивает на сушу громадного Хиатуса, скрутив его в бублик. Были, конечно, и веселые трактирные песни, полные похабщины, и боевые гимны, и вот такие вот заказные опусы, прославляющие любого, кто оплатит такую заказуху. Но к этим категориям отношение было соответствующее — мол, песенки для простого народа без претензий. То ли дело «Третий поход Геварта», двадцатиминутная (!) заунывная баллада о сыне гертэна, пытающегося покорить мелкие государства Хор Ардана — вот это искусство! Правда, по песне выходило так, что Геварт практически без потерь прошелся по северному материку, а все местные князьки и короли падали ниц при одном звуке его имени, и только в конце бедного героя жутко предала дочь одного из правителей. Бедный Геварт влюбился в нее с первого взгляда, а та, поманив и окрутив, вонзила нож ему в спину. Ну а бедняга, кое-как выжив, плюнул на неблагодарных аборигенов и отправился домой с разбитым сердцем. На деле же, как ехидно отмечали в некоторых книгах, Геварта с его небольшой дружиной так сильно отделали в первой же битве, что из похода вернулся едва десяток бойцов, а самого Геварта пришлось выкупать из плена за огромные деньги. Песню же позже заказал его отец, чтобы над любимым сыночком не потешался каждый встречный простолюдин. С одной стороны, получилось удачно — песня стала более чем популярной. С другой... смысла в том уже было ни на грош — Геварт помер буквально спустя пару лет после своего «третьего похода». Уже и не упомню от чьей конкретно руки, но точно не своей смертью, что, учитывая его безбашенность и самоуверенность, стало более чем закономерным итогом.

— Надо было собрать вещи вчера вечером, — недовольно бурчал я. — Успели бы выбраться наружу до этого столпотворения.

Диомеда лишь согласно пыхтела, пристроившись у меня за спиной, пока я проталкивался сквозь толпу.

Лишь через добрых полчаса, выбравшись за ворота, мы облегченно выдохнули. Полчаса пути до перекрестка — и мы повернули на север. К новым свершениям.

Дорога была довольно-таки хреновой — север Э Хор Омана был заселен плохо, так что торговые караваны туда ходили редко. Хорошо еще, что была хотя бы какая-то дорога. Пусть грунтовка, пусть поросшая травой, но все лучше, чем идти напрямую по полям и лесам. Многочисленные, но мелкие рыбацкие деревушки на побережье в основном группировались заметно западнее, так что большая часть путешественников и торговцев туда двигались не через Лон’Лай, а через земли Тауберов и еще парочки свободных гертэнов. Да и не особо много было тех торговцев — существенная часть выловленной добычи шла сразу же на Системный Аукцион в виде скоропортящихся деликатесов, а соленую, копченую и сушеную рыбу по большей части рыбаки оставляли для себя и лишь излишки продавали обычным торговцам.

— ...наконец, четвертой проблемой почти всех магических профессий можно смело назвать малое количество экспериментов. С одной стороны, это более чем понятно. Реагенты для алхимии, база хорошего качества для артефактов, не говоря уж о Ядрах — все это стоит больших денег. Те ученые и ремесленники, что сидят на довольствии гертэнов, попросту не могут тратить выделяемые им средства на свободные исследования без конкретного результата — их дают на создание конкретного спектра зелий и артефактов. Шаг влево, шаг вправо — и придется отчитываться перед сюзереном, куда ты потратил такую кучу деньжищ без всякого выхлопа. А конкретно на изыскания, на создание новых зелий и видов артефактов, аристократы деньги выделяют редко. Конечно, есть исключения, но все же в большинстве случаев все новые открытия совершаются немногочисленными одиночками-Обладателями, имеющими энтузиазм и достаточное количество денег, чтобы финансировать себя самостоятельно...

Пока мы шли по относительно безопасным местам, я воспользовался моментом и читал Диомеде уже привычные лекции — без Мены, просто так. Во-первых, мне не жалко чуток подтянуть напарнице ту же Эрудицию. Во-вторых, мне и самому с этого перепадало — в процессе рассказа я волей-неволей структурировал те знания, что имел в голове, и зачастую из-за этого мне приходили какие-то новые идеи и мысли. А еще подтягивался новый навык, открытый совсем недавно:

Наставничество (оранж.): Гранит, 1 звезда

Ну и, наконец, мне попросту это нравилось. Когда-то давным-давно, в прошлой жизни, я некоторое время преподавал в университете, будучи аспирантом — и сейчас вспоминал те позабытые ощущения. Да, в конце концов тогда я бросил учебу и ушел в бизнес, не выдержав абсолютного безразличия студентов и копеечных доходов, но сейчас... сейчас все было по-другому. И Диомеда, и те собратья-Идущие, что согласились на Мену — все слушали меня внимательно, а на некоторых темах даже с некоторым энтузиазмом. А деньги... здесь с этим было куда проще. По сути, имея пару Стальных монет, я мог спокойно жить в любом городе несколько лет, ни в чем себе не отказывая. Сколько бы мне понадобилось на подобную жизнь на старушке-Земле? Несколько миллионов? Да, там было куда больше возможностей потратить деньги на всяческую ерунду, но я уже откровенно отвык от этого. Местная жизнь, простая и без особых излишеств, стала для меня уже привычной.

Так мы и шли, погруженные в разговор. Пока мир перед глазами не покачнулся и не погас.

***

Тьма перед глазами отступала нехотя, в ушах стоял неприятный гул, постепенно распадающийся на шелест листвы и потрескивание костра. Спину холодила сыроватая земля. Пялясь в никуда пустым взглядом, я осознал себя только через добрых пару минут. А когда осознал, едва сдержался от ругательств. Можно было даже не пытаться вставать: руки и ноги были связаны добротной толстой веревкой, ощутимо врезавшейся в кожу. Зрению мешал грязный холстяной мешок, надетый на голову. В небольшую прореху я видел лишь кусочек темного неба, несколько ярких звезд и кроны деревьев над головой — черт побери, неужели уже ночь? Сколько я провалялся? Часов десять? И почему тогда у меня не затекли конечности? Связан я был довольно-таки туго...

Осторожно повернув голову, я сумел разглядеть через прореху почти угасший костер и спокойно спящих возле него людей. Трое. По смутным ощущениям — Заклинатели. Определенно должен быть кто-то еще на часах, возможно — не один. Повернув голову в другую сторону, я смог разглядеть кусочек темного силуэта — а вот и часовой. К счастью, стоит ко мне спиной, разглядывая лес, так что можно попробовать... что?

Я облизнул сухие губы, прикидывая варианты. Если и пробовать сбежать — то сейчас. Судя по спокойствию часового, от меня не ожидали такого быстрого пробуждения: скорее всего, опять Закалка постаралась. Только вот какие у меня есть варианты? Допустим, я сумею освободиться от веревок... но что делать дальше, с часовым? Скорее всего, он тоже Заклинатель, а значит — превосходит меня физически, да еще и техниками владеет. Пытаться отползти в лес и скрыться незаметно? Сомнительная идея... Да и к тому же где-то здесь должна быть Диомеда... наверное. И, скорее всего, она еще в отключке.

И в любом случае, сначала надо решить — что делать с веревками? Разорвать их я не могу, силенок не хватает. Вывернуть запястья тоже не получается — руки сцепили в замок и, помимо самих запястий, туго обмотали еще и ладони. Разве что... Я прикрыл глаза, открывая системное окно:

Совершенство тела (3.3): Телосложение (2.7)Ловкость (3.4)Стойкость (3.8)

Совершенство разума (4.3): Интеллект (4.9)Реакция (4.1)Восприятие (3.9)

Совершенство духа (3.5): Объем Ци (3.8)Плотность Ци (2.9)Развитие энергетической системы (3.8)

Закалка тела: Сталь

Окрас даньтяней: Чжун (Воздух, 35%)Ся (0%)Шанг (0%)

Сродство со Стихиями: Воздух (53%)Жизнь (16%)Свет (12%)

Сродство с Системой: 11%

В целом можно было и не смотреть — я и так прекрасно помнил все числа. Но вдруг за время с последней проверки что-то поменялось? В данном случае меня интересовали лишь параметры совершенства духа: дело в том, что теоретическая возможность использовать техники появлялась вовсе не на ступени Заклинателя. Просто основными ограничивающими факторами являлось количество и плотность Ци — и большая часть людей добиралась до нужных значений как раз при достижении первой ступени настоящего адепта. Но вообще техники можно было использовать и раньше — в качестве основы для «письма» все равно применялась собственная нейтральная Ци, а наносить Речь на основу можно было не только собственной энергией, но и при помощи окрашенной внешней. Так выходило в разы медленнее, но если делать это не в бою, то принципиальной разницы никакой. Вопрос лишь в том, хватит ли характеристик. Правда, у меня Плотность Ци совсем чуть-чуть не дотягивала до трех единиц — минимального порога для использования техник. Но это можно было попробовать компенсировать объемом энергии. Окрасить технику получится только Воздухом — остальные два Сродства еще недостаточно развились. Теоретически — может получиться. На практике — я еще ни разу такого не пробовал, хоть наметки рабочих техник у меня и имелись.

Внезапный шорох в лесу избавил меня от усиленных размышлений — замерев на мгновение, темный силуэт часового подхватил копье, небрежно прислоненное к дереву, и крадущейся походкой исчез за деревьями. Вот! Шанс!

Резко выдохнув, я начал действовать. Не знаю, сколько у меня времени, но надо торопиться. У меня имелась подходящая техника, и даже составленная не мной, что увеличивало шансы на ее работоспособность в разы. Правда, я совершенно не был уверен, что мне хватит энергии... но об этом думать будем позже.

Прикинув количество иероглифов, которые мне потребуются, я вновь закрыл глаза и представил перед собой серебристую пластину — четкий квадрат со стороной в мой локоть. Погрузившись в себя духовным зрением и закусив губу от напряжения, чтобы не потерять воображаемую пластину, погнал энергию из даньтяней в меридианы рук — два самых широких истока, из которых выводилась Ци, находились как раз на ладонях. Имелись и другие, но их использовали редко, они были менее широкими, да и меридианы, ведущие к ним, у меня были менее развиты. Бурлящий поток Ци, который я видел внутри, снаружи оказался хилым ручейком энергии, расползающимся тонкими струйками из переплетения веревок. Подхватив их Контролем, я вновь слил их воедино и повел струю к пластине перед своим лицом. Секунда, вторая, третья... С ужасом наблюдая, как пустеют, иссыхая на глазах, даньтяни, а чертова плита так и не собирается реагировать, я добавил к собственной энергии те крохи Ци извне, до которых мог дотянуться, стараясь при этом не образовать уже привычный «водоворот» энергии — уж слишком это было бы заметно. Наконец, буквально на последних каплях, исчерпав меня до дна, плита вспыхнула легким серебристым светом и я вздохнул с некоторым облегчением. Начало положено.

Тут же, не делая передышек, я потянулся к узкому потоку Воздушной Ци неподалеку, захватывая Контролем голубые крупинки и «рисуя» ими символы на светящейся пластине. Первые линии шли тяжело, непривычно, словно после долгого перерыва взял в руки карандаш или кисть, но уже к середине я приноровился и заметно ускорился: иероглифы вылетали из-под моего «пера», как горячие пирожки, один за другим.

Вообще, поначалу для любой техники основной сложностью являлись ограничительные условия и параметры. Сейчас я собирался создать «Воздушные Когти» — довольно простенькую технику, создающую на кончиках пальцев полупрозрачные лезвия. Казалось бы, тут могло хватить комбинации из трех иероглифов — собственно, «создание», «воздух» и «когти». На деле требовалось добавить еще как минимум пять-шесть связующих и дополняющих, например — «стихия», показывающая, что речь идет не просто о воздухе как газе, но о конкретной Стихии. Тогда, действительно, получалась сыроватая, но рабочая техника. Только вот без описания хотя бы основных параметров — времени действия, размеров когтей, их твердости и гибкости — могли работать лишь опытные адепты. Потому как если параметр не указан напрямую, то требовалась недюжинная дисциплина ума, чтобы передать его технике мысленно и удерживать в таком состоянии. Иначе, в лучшем случае, техника просто рассыплется. В худшем — она случайным образом выдернет потребовавшийся ей аспект техники из бурной реки мыслей практика, и результат может оказаться любым. Например, в моем случае, длина когтей может внезапно достичь пары метров и те воткнутся мне в ноги и руки в нескольких местах — положение ладоней было далеко от идеально растопыренной пятерни, направленной от себя. А ведь к каждому из параметров требовались дополнительные связующие символы...

Суммарно я уложился в сотню иероглифов, и у меня даже осталось место на пластине: создавал я ее с некоторым запасом, просто на всякий случай. И у меня даже была практически полная уверенность, что это все заработает, как надо. Ну ладно, не прям-таки полное, но процентов на восемьдесят я был уверен. Единственный кусок, вызывавший сомнения (потому что я его составил сам, пусть и на основе прочитанного примера) — тот, где пришлось отдельно оговорить запрет на автоматическую подпитку когтей собственной энергией. Да, с ним проработают когти лишь считанные мгновения, пока не исчерпается Ци в пластине — но иначе техника просто высосала бы меня до дна в поисках несуществующей Воздушной Ци в моем теле. Глупая смерть.

Не знаю, сколько времени у меня ушло на всю эту возню, но часового я все еще не слышал и не видел сквозь прореху, так что, нервно облизнув губы, я активировал Когти. Быстро, не теряя времени, растопырил пальцы, рассекая веревки узкими, едва в сантиметр длиной, лезвиями, следом выкрутил большой палец, чтобы рассечь обвязку запястий. Стряхнув обрывки веревок, вслепую потянулся рукой к веревкам на ногах и едва удержался от вопля — вроде я представлял их местоположение достаточно четко, но все равно умудрился задеть когтями собственную голень. Черт, надеюсь, не сильно глубоко...

Пластина с иероглифами, отодвинутая на край зрения, исчерпалась и погасла, так что я, облегченно выдохнув и уже не опасаясь случайно лишить себя глаза, сдернул с головы пыльную холстину.

И встретился взглядом с заинтересованно наблюдающим за моими действиями часовым. Прислонившись плечом к дереву и скрестив руки на груди, он все это время с любопытством разглядывал мои потуги. Издав тихий смешок, брюнет с застарелым шрамом на щеке склонил голову набок:

— Попытка засчитана. А теперь пора баиньки.

Я успел лишь дернуться, попытавшись вскочить. И мир вновь погас.