Богоубийца

Глава 37 Выжженные души III

«Истинное величие проявляется не тогда, когда выигрываешь славный бой при свете дня в окружении бравых товарищей, а когда мужественно сражаешься в одиночку в кромешной тьме, без надежды на подкрепление, сознавая, что канешь безымянным в забвение, и всё равно пренебрежительно плюёшь прямо в око бездны.»

На полях кровавых сражений Ильма не всегда ощущала себя как рыба в воде. Аристократка из Хай Рока, ни разу в жизни не проходившая службу в рядах армии, не знала всех трудностей жизни до определенного момента. В возрасте семнадцати лет, только ей одной известным причинам, она решилась на крайний шаг — покинуть свой дом. Несколько лет скитаний по Нирну рядом с голодом, болью, борьбой между жизнью и смертью сделали её тем, кем она является и привели сейчас в Глубинные Тропы в совершенно другом мире. Что и поняла довакин за те года — это то, что именно те моменты на грани жизни и смерти определяют, чего на самом деле стоит твоя жизнь и то, о чем ты будешь жалеть перед порогом смерти, откроет тебе глаза на многие вещи. Несмотря на мнимую любовь к сражениями, она никогда не была столь бездумной и умела адекватно оценивать свои шансы. Хотя это уже трудно себе сейчас представить.

Лезвие новенькой катаны не встречало сильного сопротивления против не самых качественных доспехов порождений. Методично разбирая всех встречных на ровные куски, довакин за считанные минуты добралась до прохода к матке, оставив за спиной големов. Порождения будто почувствовали, что их матери грозит смертельная опасность. Они резко ослабили натиск на големов и многими силами устремились обратно к бретонке, окружив её возле узкого естественного каменного моста через расщелину в земляном пласте.

— Огрен, а ты не должен ей помочь? — перестановка сил порождений ослабила их напор, что дало Бранке немного отдышаться и оценить ситуацию на поле боя издалека. Из-за плохой освещенности практически вся местность была покрыта мраком.

На лбу гномки виднелись капли пота от чрезмерной концентрации. Каждый мысленный приказ до големов требовал чудовищных психических и душевных затрат. Из-за чрезмерной нагрузки, лицо гномки заметно побледнело и слышались её тяжелые вздохи и выдохи.

— Страж сама справится, — Огрен заметил состояние своей жены и не хотел её оставлять, пускай и в тылу сражения. — Ты ж вновь пропадешь без меня. А снова искать тебя я уже не буду.

На лице Бранки промелькнула едва заметная улыбка. Да… Последние месяцы выдались тяжелыми и полные одиночества после смерти Геспит. Она не смогла вспомнить, когда последний раз разговаривала с живым собеседником. Только с Каридином или с парочкой гномов, но только по делу. Зато она прекрасно помнила цель своей экспедиции: долгожданная находка утраченной древней реликвии гномов, которая должна была вернуть их расе былое величие. К сожалению, она стоила многих жизней. И спустя стольких жертв, Бранка не могла отступиться. Только не сейчас. До встречи с Огреном она повторяла про себя эту клятву сотни раз, в дни особых печалей: когда поочередно теряла каждого члена своей семьи, после того сокрушительного поражения, после… после… И даже после всего Бранка не теряла надежды. Возможно, в глубине души она ждала… Ждала, что однажды Огрен придёт за ней. Но в последнем она никогда себе не признается.

Бранка вспомнила их первую встречу. Совершенная уже тогда была наслышана о талантливом воине, но кузнец всегда считала касту воинов бестолковыми и их нужда обусловлена лишь упадком всего Орзаммара. Что касается Огрена, Бранка не изменила своего мнения. Их брак был всего лишь взаимовыгодной сделкой для их семей, потому ни о какой радостной семейной жизни не шло — просто расчет. Несмотря на не самые радужные дни, проведенных вместе, он все равно стал для неё близким, а сейчас и единственным оставшимся в живых.

Дав себе передышку, Бранка вновь вернулась к насущным делам, избавившись от ненужных дум о давно прошедших днях. Сейчас не время предаваться воспоминаниям. Она вмиг позабыла об Ильме и сосредоточилась на големах, к тому же такое безапелляционное заявление от некогда чемпиона Арены говорило о многом, во всяком случае о боевых качествах стража уж точно и за неё пока переживать не стоило. Наверное…

На перегруппировку всех своих солдат у порождений тьмы ушло не так много времени, как ушло бы у людей. Твари, веками жившие под землей, прекрасно ориентировались во тьме пещер и знали все тропы. Оперативно разделившись на ударные отряды, они пошли во фланги. Взяв всех големов в окружение, они стали обстреливать их вязкой жидкостью вместо боя лоб в лоб. Неповоротливые големы едва ли могли преодолевать неровные рельефы так же ловко, как более подвижные существа. Создавалось ощущение, что задача порождений по отношению к големам изменилась с «уничтожения» на «удержание». Твари будто бы поняли, что если убрать командующего над ними, то эти каменные воины перестанут представлять какую-либо опасность.

Ситуация резко изменилась в худшую сторону. Даже находясь в самом тылу своих войск, Бранка уже не была в безопасности. До них пару раз достигал душераздирающий вой крикунов где-то совсем рядом. Несколько крикунов прорвались сквозь ряды её каменных солдат и рыскали вокруг Бранки и Огрена. Внезапное лезвие из тьмы осадило плечо гномки, пройдя в опасной близости от шеи. Огрен не смог кинуться к ней на помощь, будучи сам скованный боем тремя из них.

Дела в «котле», само собой, пошли под откос. Со стороны другого прохода к матке подоспели разведчики от другой матки. Видимо, здешняя матка умудрилась послать сообщение о помощи и на её зов откликнулись все ближайшие порождения. Каридин, находясь в самом разгаре битвы, ощутил ухудшение их положения на поле боя и перемену в поведении как у врагов, так и у своих големов. Последние как-то нехотя исполняли свои приказы — некоторые вставали камнем прямо посреди сражения и незамедлительно становились легкими мишенями. Прихватив с собой парочку активных големов, Древний Совершенный пустился на помощь к Бранке.

Тем временем дела у Ильмы немного затормозились. Генлоки, гарлоки и бесчисленные личинки костьми легли на её пути, лишь бы не пропустить невероятно быструю и увертливую женщину, которая несла им смерть с бешеной скоростью. Да, порождения тьмы не могли чувствовать страх, но сейчас они явно ощущали нечто подобное лишь при виде горы тел, оставленных Ильмой. Кровавая тропа вслед за женщиной росла прямо на глазах. Выбоины и ямы по всему ущелью до краев наполнились оскверненной кровью и скорее напоминали кровавые бани, будто кто-то специально наполнял их. Несмотря на это, успехи Ильмы будто никак не ощущались. Не давая ей времени на обдумывание, с диким ревом выскочил из ниоткуда бронированный огр и почти не скинул драконорожденную в расщелину, явно ведущую прямиком в ядро планеты. От его таранного удара её отбросило почти до края разлома. Шаг назад означал падение. Выставив перед собой клинок в качестве щита, бретонка оценивала своё положение, воспользовавшись секундной заминкой порождений. На первый взгляд врагов будто бы не стало меньше. Следовательно — без использования криков ей никак не выпутаться из ситуации.

Не долго думая, бретонка решила наплевать на всевозможные последствия. Как только огр пришел в себя и готовился к очередному тараны, порождения тьмы расступились перед ним и готовились сорваться на неё очередной волной после огра. Однако их планы потерпели неудачу — безжалостная сила с легкостью смела их всех, в том числе и огра, на своем пути. Первым рядам повезло меньше всех, их буквально разорвало в фарш и раскидало по поверхности. От дикого грохота узкий проход до матки пошел трещинами, впрочем, как и вся земля под ногами. Множество обломков посыпались сверху, а кое-где канули в бездну целые куски земли. Расчистив место вокруг себя, Ильма сняла повязку с глаз и выкинула в ущелье.

«Какой в этом смысл?!», — зло процедила она и яростно усмехнувшись, устремилась прямиком к матке. На её лице блуждала маниакальная улыбка, а драконьи глаза с налетом Скверны и Голода горели безумным огнем. Раззадоренная боевым азартом, та преследовала лишь одну цель — уничтожить врага любой ценой.

Дав себе полный карт бланш, бретонка не чуралась пускать в ход самые разные драконьи крики. Из-за адреналина и боевого безумия, она не ощущала, как радовался Голод. Особенно излюбленным криком стал «Йол Тор Шул». Драконье пламя мгновенно сжигало дотла всех встречных, невзирая на его вес, рост и снаряжение: всё обращалось в прах, от обычного генлока до массивного огра. Спустя пару сотен обугленных порождений, она достигла матки.

Перед ней на расстоянии пяти метров из земли прорастали громадные щупальца с присосками в виде шипов и достигали в высоту чуть ли не в десять метров каждый и с диаметром больше чем рост у среднестатистического гнома. Хорошей вестью было то, что матка не могла передвигаться из-за своих размеров. Она стала легкой мишенью для массивных ударов по области — в особенности огненного дыхания. Никогда прежде Глубинные Тропы не освещались столь ярко и средняя температура воздуха не поднималась выше нуля — огнем было объято абсолютно всё. Через языки пламени раздавался омерзительный визг мерзкого существа. Матка умирала, зовя на свою защиту всех ближайших детей. От её воплей у любого нормального существа начались бы проблемы со слухом.

— Знаешь, это как-то не по-матерински. Прикрываться телами собственных дете… — не успела докончить свою речь Ильма, как её ногу обвило тоненькое щупальце, появившись буквально из-под земли.

Матка с силой подтянула её к себе. От резкого воздействия, та рухнула на землю, выронив свой клинок. Щупальце волочило её по земле: по всем камням и булыжникам, вспахивая её телом каменную поверхность. Матка хотела выкинуть угрозу куда подальше, однако Ильма лихо выкрутилась от хватки щупальца. Оказавшись в воздухе практически перед её изначальным телом, она покрыла матку точечным огненным потоком.

Извиваясь всеми щупальцами от адских мук, матка умирала долго. Драконий огонь как будто не спешил покончить с её мучениями и без какой-либо жалости испепелял всех её детей. Жара вокруг её гнезда стояла просто невыносимая — скоро даже камни начнут плавится. Некогда тело обычной гномки вскоре обернулось прахом.

Ильма стояла и с неким блаженством смотрела на затухающие багровые языки огня. Горы пепла надолго останутся в этом подземелье, но первое дело было сделано. Только запах горелой плоти остался напоминаем о недавнем существовании этой твари и о прошедшей бойне. Немного отойдя от куража боя, она прислушивалась к себе и ко всему вокруг — ничего кроме тошнотворного визга в ушах у бретонки не осталось.

Для уничтожения первой матки было потрачено немало сил. Из ста одиннадцати големов в строю осталось всего семьдесят два. При том, что оставалось уничтожить ещё две таких матки на четырнадцатом южном квадранте и на двадцать первом северном, соответственно. Все ещё не отойдя от боя до конца, Ильма доковыляла до места сражения големов. Последние метры подъёма выдались непростыми — от того моста практически ничего не осталось. Шаткие останки грозились впасть в пучину в любую секунду.

Едва Ильма почувствовала твердую землю под ногами и вернула спокойствие, как её поразил внезапный приступ… Приступ сжигающей боли где-то в груди — Зов Голода. Оно не заставило себя ждать. Потраченная энергия требовала восполнения в десятикратном объеме. От приступа Ильма потеряла равновесия и упала на колени.

— Вот же они… Дотянись до этих созданий… Они все равно неживые, — шептал Голод, указывая на големов.

Сдерживая себя от криков боли, бретонка взглядом нашла каменных созданий. Её безумные глаза не переставали пылать огнем войны… Против своей же воли она протянула свою руку до одного из них, будто пыталась ухватиться. Углубляясь всё глубже и глубже в себя, довакин желала лишь одного, подкрепиться. Заляпанные кровью пальцы женщины загорелись белым дымчатым свечением. Через невидимые нити души беловолосая ощущала, как бьется жизнью частичка души внутри каменного создания.

Да… Жизнь… Такая сладкая… Желанная.

«Разве не мне сила нужнее…», — спрашивала она у себя. «Разве это можно считать жизнью? Быть в плену камня до конца времен…», — хаотично возникали у неё подобные мысли, оправдывающие её желание.

Невидимыми нитями она почти добралась до ютящейся в груди каменного воина души. Такая крохотная, но теплая и желанная ощутила вторжение и начала мерцать. Всего одно движение и… Она моментально погасла. По щелчку пальцем голем камнем рухнул на землю в том же положении. Душа гнома была мигом поглощена Ильмой, или Абстрактом. Крохотная подпитка лишь усилила её жажду. Не понимая, что к чему, бретонка принялась за другого голема. С видом изголодавшегося человека, она дрожащей рукой замахнулась сразу на нескольких големов, которые явились проверить смерть своего товарища.

Полусогнутые пальцы женщины застыли на половину пути.

«НЕТ!», — в какой-то момент бретонка успела вырваться из наваждения.

С бешено колотящимся сердцем, норовящим выскочить из груди, она долгое время приходила в себя, подавляя порывы рвоты. Ощущения были далеки от идеального — её бросало то в жар, то в холод. Смахнув испарину со лба, Ильма смогла подняться и устроилась на булыжнике рядом, даже не осмотревшись по сторонам. Где-то рядом големы добивали последних тварей, пока некоторые из порождений сбегали бегством, видимо, к другой матке. Благо, похоже, никто не заметил её странных действий.

«Надо закончить с этим побыстрее и заняться главной проблемой…», — массируя переносицу, рассуждала Ильма, считая, что не стоит задерживаться со своей проблемой, но и не забывая о Море.

«Чертов Архидемон, где же ты? Неужели эти матки для тебя не ценны? Неужели я просчиталась и он не явится на помощь к своим?».

— Я знал, что мы рано или поздно встретимся, Дайлен, — по-отечески обратился к молодому Кусланду Хоу, специально провоцируя его.

В узком тоннеле сражаться целыми отрядами стенка на стенку было весьма неудобно. Здесь негде было развернуться, места не хватит банально даже на размашистый удар без риска задеть рядом стоящего соратника. Перед Дайленом встали шестеро людей, скрывающих свои лица за тряпками и с кинжалами в обеих руках. Со стороны Кусланд рядом с ним встал его дядя и доверенный эрла, вооруженные топорами. Остальные же стояли за их спинами.

— Лживый трусливый выродок! — сир Ланши был краток и емок в своих высказываниях.

«Дикари…», — презрительно бросил в уме Хоу, скривившись от выходки старого вояки.

— Ты за всё заплатишь, Хоу! Тебе некуда бежать! — сквозь зубы процедил волчонок. — Один из нас не покинет этот город живым!

— В этом ты прав… — по знаку Хоу командир наемников достал огненную бомбу. — Ты такой же, как и Брайс. Слишком предсказуем. И упрямый.

— Берегитесь! — вырвавшись из лап наемника прокричала Анора, укусив руку антиванца.

— Вот сучка! — ударил Анору наемник.

Во тьме тоннеля вспышкой появилась огненная стена, перегородившая проход Северянам.

— Уходим? — капитан наемников заметил, как Хоу не собирался никуда уйти, когда Северян остановила стена огня. — Господин Хоу?

— Пока рано.

Запах горелого масла с черным едким дымом сразу заполонил весь тоннель. Прикрывая лица тряпками, Северяне пустились в бой с боевым кличем на устах. Одетые в меховые одежды воины, к удивлению антиванцев, пробежали сквозь стену огня и встретили наемников своими топорами. Только Создателю ведомо, как воины определяли, кто чужой, а кто враг в такой темени. Во время стычки Хоу не спешил присоединиться к своим наемникам либо же уйти. С хладнокровным спокойствием стоя рядом с их командиром и плененной королевой, он смотрел, как молодой волчонок упрямо продвигается к нему, попутно сражаясь с другими наемниками и ждал.

Дайлен видел перед собой лишь силуэт заклятого врага и желал лишь одного — добраться до него и перерезать ему глотку. Он мало обращал внимания на происходящее вокруг: как Северяне и Наемники умертвляли друг друга с завидным энтузиазмом. Его чрезмерное устремление чуть не стоило ему жизни. Кинжал одного из наемников прошелся по лопатке, осадив острой болью. Волчонку пришлось изменить свои планы. Схватив за локоть, Кусланд проткнул его прямо в шею. Кровь брызнула прямо в молодое лицо Кусланда. Не успел он отреагировать на следующего противника. От резкой боли в области бедра, Кусланд упал на колени. Молодой крепкий воин сдавал свои позиции перед наемником. Дайлен пропустил ещё один разрезающий удар в районе локтя. Численное преимущество сыграло свою роль. Всех Северян убили, на ногах оставался лишь сир Ланши. Он, как раненый медведь, крутил своим исполинским топор на последнем издыхании.

— Я говорил Брайсу, не надо меня недооценивать. А он, как и всегда, не слушал, — подошвой сапога Хоу разбил лицо, стоявшего на коленях, Кусланда. Его держал один из наемником. Получив ещё один пинок в лицо, волчонок распластался на холодном полу.

— Этот Северянин не думает сдаваться, — заметил движение Кусланда капитан.

— Не смей… — вопреки всему начал подниматься волчонок. — Не смей… Произносить его имя.

От вида захлебывающегося собственной кровью Дайлена, Хоу расплылся в довольной улыбке.

— Аурий, заканчивай с ним.

Капитан наемников из Антивы кивнул Хоу и занес свой кинжал над стоящим на четвереньках человеком. Дайлен даже не думал поднять голову на наемника, продолжая смотреть только на каменный пол, харкая кровью. Кровь слипшись с потом капала на пол. В один момент он закрыл глаза и медленно потянулся к ножику, прикрепленному возле лодыжки.

— Передавай привет своему отцу, — клинок антиванца неумолимо стремился к шее парня и когда он едва достиг его, Дайлен всей силой откинулся назад. Клинок Аурия с лязгом ударился об каменный пол и Дайлен вытащив нож, в одно движение вонзил его прямо в сердце наемника через подмышку наемника. Истекая кровью Антиванец прислонился всем своим телом к Кусланду и с ошарашенными глазами рухнул на пол.

— Сам передашь… — шатаясь встал перед Хоу Дайлен и смахнув кровь со рта, плюнул под ноги.

Бой в Форте разгорался с новой силой. Дункан с остатками гарнизона подоспели к самому пепелище. Дракон уже сжег всю крышу форта и от неё уже остались лишь камни да уголь. Вокруг Форта то тут, то там шли сражения. В хаосе трудно было определить, кто одерживает верх. Лучники и арбалетчики пытались достать дракона, который крутился над полем битвы, но им мешали с земли. Армия Архидемона стекалась к своему божеству со всех уголков города.

— Нам бы продержаться ещё некоторое время! Флот уже должен появиться! — Сэр Ромерик знал устав гарнизона и что им положено делать в чрезвычайных ситуациях.

— Верно. Наша главная цель — Он, — ткнул своим клинком в небо Дункан. — Я займусь им, а вы позаботьтесь о солдатах!

На взгляд стража-командор Дракон летел как-то очень странно. Вскоре страж заметил сильное ранение у Архидемона — из его правого крыла торчал гарпун с небольшим грузом на цепи, зацепившись зубчатым наконечником намертво. Дракон пытался избавиться от гарпуна, раз за разом проводя своим крылом по стене Форта.

— Стойте! — от созерцания за Драконом Дункана вырвал выкрик Ромерика.

Перед всеми в сторону дракона побежала Алдуин. Брюнетка с ловкостью подняла копье с тела солдата и на бегу убивала встречных врагов, видя перед собой только Архидемона.

«Что она творит?!», — ужаснулся в мыслях Ромерик и пустился за ней прямо в самое пекло.

После некоторых попыток Архидемон избавился от гарпуна. Взмахнув здоровыми крыльями, приземлился на крыше одного из здания и дико заревел. Дракон, изрыгая пламя из пасти, поднял свою голову к небу, готовя нечто масштабное. Воздух над ним медленно сгущался и появились намеки на странные багровые тучи. Иногда он издавал дикий рев, непонятный для всех, кроме Ал.

«Это же… Драконий язык», — услышала смутно знакомые слова бывший дракон.

После продолжительных рыков дракона небо над Фортом окрасился в огненные оттенки, словно тучи. Вдруг в небе появились огненные точки, которые нарастали и нарастали. Немногие любовались небосводом, потому огненный дождь стал неожиданность. На землю начали падать огненные шары. Первый шар снес здание в щепки. Взрывной волной откинув всех живых существ возле него. Кошмар в Денериме приобрел новые краски.

— Фус! — на бегу воспользовалась единственным доступным ту’умом Ал, добравшись до входа в Форт, где уже никого из живых не было.

От жалкой копии безжалостной силы дракон лишь покачал головой, словно от назойливой неприятной музыки. Придя в норму, он соизволили обернуться к кричавшему и смотрел на крохотное создание с некоторым интересом в оранжевых глазах. Архидемон раскинул свою пасть, показывая гнилые острые зубы, каждый в размере как полный рост женщины, словно улыбаясь встрече.