Большой футбол

XXIII. МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ

Возвращение. — В зеленой «Победе». — Встреча с прошлым. — Венгрия. — Опять в семье. — Тренировка в Тарасовке. — Минский «Спартак». — Немцы. — Неудачная установка. — Спор со старым болельщиком.

За окнами вагона — просторы пшеничных полей, лесные массивы, трубы заводов, мосты... Экспресс «Пекин—Москва» мчит меня в столицу. Позади Сибирь, Урал. Вот уже и Волга. И, наконец, Подмосковье, родные места. Ведь по этой же дороге Тарасовка! Прижимаюсь к пыльному стеклу. Дачные платформы пробегают так быстро... Вот она, Тарасовка! Виден стадион. Какой зеленый! Панорама окраины Москвы. Ярославский вокзал.

Я еще не успел поздороваться со всеми друзьями и родственниками, встречающими меня на перроне, как Яншин, будто мы расстались только позавчера, спрашивает:

— На венгров-то пойдем?

— На каких венгров?

— Первая сборная Венгрии приезжает. Билет для вас брать?

— Брать! Конечно, брать!

Мы едем по улицам Москвы в зеленой «Победе». Рядом со мной Михаил Михайлович Яншин и режиссер Арнольд Григорьевич Арнольд. За рулем драматург Исидор Владимирович Шток. Летнее солнце щедро заливает столицу. Я не успеваю удивляться облику города, так изменившегося за эти годы. А мои спутники, привыкшие и к высотным зданиям, к зеленым липам улицы Горького, к калейдоскопу новеньких, блестящих лаком машин, вперебой рассказывают последние футбольные новости.

Им есть что рассказать о футболе. Каждый имеет стаж болельщика по нескольку десятков лет. Еще на заре советского футбола они были постоянными посетителями деревянных трибун ЗКСа, ОЛЛСа и других стадионов, когда в газетных отчетах о матче сообщалось, что на трибунах собралось рекордное количество — до двух тысяч зрителей!

— За что была распущена команда ЦДСА? — задаю я им вопрос, на который, будучи в Норильске, не мог ответить ни себе, ни многочисленным любителям футбола. В кругах спортивной общественности па периферии роспуск команды объяснялся как наказание за проигрыш на XV Олимпийских играх. Я категорически опровергал эту версию. Однако официальной причины ликвидации команды в спортивной прессе опубликовано так и не было. Роспуск одного из сильнейших коллективов страны, вписавшего столько славных страниц в историю нашего футбола, отбросил ныне восстановленную команду на несколько лет назад в ее развитии. Об этом, может быть, не стоило бы вспоминать, если бы пример не нашел себе подражателей. Мне неоднократно приходилось слышать, как разгневанный проигрышем руководитель грозил «провинившейся» команде:

— Что, захотели судьбы ЦДСА?

А вся вина команды сводилась к тому, что она проиграла в честной борьбе состязание.

В спорте, как и во всем, наказывают за проступки. Однако никогда поражение нельзя рассматривать как проступок команды. Очевидно, случай с ЦДСА тоже был одной из грубых ошибок, повторения которых никогда больше не будет.

Через несколько дней друзья повезли меня на встречу первых сборных Венгрии и Советского Союза.

...Знакомая картина предматчевого ажиотажа. В потоке машин мы движемся по Ленинградскому шоссе на стадион «Динамо». Вот и стадион Юных пионеров. Но уже не деревянный заборчик окружает его. Монументальная ограда из чугуна опоясывает площадь стадиона с внушительной железобетонной трибуной основного ядра. Большой комбинат для спортивной работы среди юных пионеров столицы вырос на месте трамвайного кладбища, которое в двадцатых годах физкультурники профсоюза пищевиков использовали для строительства скромного стадиона.

У «Динамо» разливанное море народу. Что бы подумала старушка с Калужской улицы, ужаснувшаяся тем пятнадцати тысячам, которые «валом валили» на первый матч сборной команды СССР с Турцией в 1924 году?

У входа на Северную трибуну несть числа знакомым лицам. Вон моложавый на вид человек. Энергичное, сухое лицо со здоровым загаром. Улыбающиеся серые глаза.

— Здорово, Андрей!

— Привет, Павел! — И мы дружески жмем руки. Это Павел Канунников. Директор спортивного магазина, он продолжает быть активным общественником в московском футболе.

— И битвы, где вместе рубились они! — Это зычный голос Матвея Гольдина, так хорошо знакомый спортивной Москве, приветствует нас. Энтузиаст спорта, игравший еще в дореволюционное время, он на Горючке приводил в бешеный восторг болельщиков своей мощной комплекцией. Седой, но такой же энергичный и темпераментный, Матвей не утерял любви к спорту и по сие время. Главный инженер стадиона в Лужниках, он не пропускает интересных футбольных матчей.

А это, конечно же, Ваня Артемьев! Как мало тронуло его время! Ведь ему, наверное, около шестидесяти лет. Но все так же приветливо улыбаются его монгольские глаза. Кажется, дай ему сейчас мяч, он тут же предложит: «Ну, попробуй обведи, обведи меня!»

— Чем занимаешься, Ваня? — любопытствую я.

— Как чем? Работаю. Тебя в команду-то уж не ставят, — иронизирует он, — а то приходи ко мне, знаешь, какие бутсы сошью, мастеровые!

Он по-прежнему работает мастером-обувщиком и по-прежнему самозабвенно любит футбол.

А вот навстречу мне ковыляет полный мужчина. Да это же Владимир Степанов, правый инсайд «Спартака»! «Болгар», как звала его вся футбольная Москва, сейчас руководит клубным футболом московского «Спартака».

Трагически сложилась его судьба. Другой на его месте мог бы и не выдержать. В военные годы несчастный случай лишил его ступней ног. Прославленный футболист, еще полный сил, после операции вынужден был стать на протезы. Сильный характер надо иметь, чтобы заставить себя не уйти от, казалось бы, навсегда потерянного любимого дела. У него нашелся такой характер. Он успешно руководит сейчас командами «Спартака», выступающими на первенство города.

— Ну как, Володя, дела?

— Как видишь, Андрей Петрович, не сдаемся.

И он рассказывает мне, как несколько лет подряд спартаковцы выигрывают клубное первенство столицы.

— Марка такая — «Спартачок». Хочешь не хочешь, а выигрывать надо.

Торопясь, видно, распорядиться по футбольному хозяйству, как вьюн, пробирается через толпу динамовец Сергей Ильин, администратор команды мастеров сегодня, когда-то грозный левый край сборной команды СССР.

Окруженный мальчиками, шествует, видимо закончив тренировку с динамовской юношеской командой, Василий Павлов. Знаменитый в свое время левый инсайд, стяжавший себе славу одного из результативнейших игроков Советского Союза и прозванный в Турции «королем голов».

— Ну, Василий Сергеевич, твое мнение: каков будет результат сегодняшней встречи? — спрашиваю я его. Мое любопытство не случайно. За эти дни я наслушался самых разноречивых оценок соотношения сил встречающихся команд. Мнение специалистов поэтому меня очень интересует.

— Мало бьют теперь по воротам. Ежели не будут бояться бить — выиграют.

Мы проходим на трибуну, к своим местам.

Пока ждем торжественного церемониала международного состязания, традиции и порядок которого не изменились — приветствия, вымпелы, цветы, государственные гимны, — среди бесконечного потока зрителей я вновь и вновь узнаю спешащих на места ветеранов футбола.

Вот возвышающаяся над окружающими златокудрая голова. Эту голову с другой не спутаешь. Сам Федор Ильич Селин знакомой, чуть покачивающейся походкой поднимается по лестнице.

Да, сегодня, как говорится, «сбор всех частей». Венгры — фавориты современного футбола после олимпиады в Хельсинки. Поражение от Германии в мировом чемпионате не лишает их заслуженной славы.

Рядом сидят незнакомые мне молодые люди. Они жарко спорят. Один из них доказывает неизбежность поражения венгров. А тот, что постарше, придерживается диаметрально противоположной точки зрения.

Я слушаю их, и невольно в памяти всплывают не менее жаркие споры на трибуне парижского стадиона в декабре 1935 года. Мы тогда смотрели игру венгерского «Ференцвароша» и австрийской «Виенны».

Линию нападения венгров возглавлял знаменитый Сароши. Австрийцы были разбиты с крупным счетом.

— А как бы мы сыграли с «Ференцварошем»? — спрашивали мы друг друга.

И, так же как сегодня, одни были убеждены, что проиграем, другие — что выиграем.

Сегодня предстоит решить спор двадцатилетней давности.

Окончен торжественный церемониал. Сборные начинают игру. Сидящий рядом Сергей Ламакин знакомит меня с игроками. Я новичок на столичном стадионе, поле которого когда-то избегал вдоль и поперек. Вот на поле «хитрый бесенок» — Сергей Сальников. В какого он выработался мастера! Скоординировавшись в высоком прыжке, он играет головой. Мастерское исполнение! Гул восторга на трибунах. Легкий кивок, скользящее касание, и мяч, изменив направление, влетает в сетку венгерских ворот. Бросок замечательного вратаря Грошича не помог. Сборная СССР ведет, 1:0.

А потом все происходит по тем неписаным спортивным законам, которые хорошо известны любителям футбола. Никита Симонян неудачно бьет по воротам с такой позиции, когда гол кажется неизбежным. Мяч обижается: «A-а, вы не хотите, чтобы счет стал два — ноль? Тогда пеняйте на себя!» И буквально через несколько секунд влетает от ноги Кочиша в ворота Яшина. Так вничью и завершается эта интереснейшая игра двух замечательных команд, не решив спора, который в футболе никогда не кончается, — спора о том, кто же лучше.

Споры эти продолжаются и дорогой, когда мы большой группой идем по Ленинградскому шоссе к Аэропорту, на квартиру к Николаю. Нужно по старой традиции поделиться впечатлениями. Мать, не видавшая нас всех вместе долгие годы, только головой качает и добродушно улыбается.

— У всех головы седые, а все как тридцать лет назад: только о футболе и спорите, — говорит мама.

Да как же не спорить! Ведь за эти годы накопилось столько невыясненных вопросов, столько проблем, требующих обсуждения. И опять спорим, обсуждаем до утра.

— Вот вы все говорите — Яшин, Яшин! Что же он действительно сильнее Соколова играет? — спрашивает мать.

В начале двадцатых годов однажды, увидев на Трехгорке игру знаменитого тогда вратаря Николая Евграфовича Соколова, кумира московских любителей футбола, мать была им восхищена и с тех пор не может себе представить, как это можно быть лучше Соколова.

Ей уже семьдесят пять лет, и на стадион она больше не ходит, смотрит только телевизор. Но она внимательно следит за всеми футбольными событиями. За полвека она наслушалась о футболе столько, что хорошо знает фамилии игроков всех поколений. Многие из них начинали на ее глазах в детских командах, а сейчас уже работают тренерами.

Младшее поколение — Андрей Старостин, сын Петра, и Александр Попов — сын Веры, — улыбаясь, переглядывается: куда, мол, бабушка-то хватила — за тридцать лет назад! Оба они молодые футболисты, спартаковцы. Напрасно они улыбаются. До сего времени в памяти нашей не потускнела артистически изящная, других слов и не подберешь, игра Евграфыча. Так запросто звали москвичи своего любимца.

Стройный, легко передвигающийся в воротах, Соколов обладал прямо-таки сверхчувствительной реакцией. Его коронные броски в нижние углы ворот были стремительны. Чувство предвосхищения поразительное.

«Соколовская хватка», — говорили болельщики о каком-либо вратаре, если хотели похвалить его.

Наверное, игра Яшина у многих вызывает такое же восхищение, как в свое время вызывала игра Соколова.

Я долго не мог заснуть. Вновь и вновь перед глазами возникали эпизоды сегодняшнего матча. Мелькал быстроногий Татушин. Вспоминалась отшлифованная техника и разумная работа Сальникова. Нетто, Яшин, Башашкин... Ничего не скажешь, сила!

...Опять я в гуще столичного футбола. Николай теперь начальник команды мастеров московского «Спартака». Я занял его место в Центральном совете общества, членом которого состоял со дня его организации.

Семь спартаковских команд выступают в классе мастеров на первенство СССР. Две из них по классу «А». Это команды Минска и Москвы. Но неудачно начался сезон для спартаковских команд в 1955 году. Причин много. Футбол — дело сложное, и успех в нем переменчив.

Знакомясь с делами, поехал я в Тарасовку. Как изменился за эти годы стадион! Маленькие деревца и кустики превратились в большие деревья, и за густой зеленой стеной кустарника не видно поля. Вот и аллейки, по которым в поисках лучшей тактики против басков до утра бродил наш тренерский совет! А вот и поле! На ровном зеленом газоне тренируются мастера. Бьют по воротам. Кто сказал, что культура упала? Бьет Никита Симонян. Я считаю попадания. Очень высокий процент. Сергей Сальников, Игорь Нетто, Анатолий Ильин — все демонстрируют превосходно поставленный удар.

Позднее, глядя на матчи с участием всех этих мастеров, я буду вместе с болельщиками недоумевать: почему они так редко используют свой превосходный удар по воротам?

Тренировка продолжается. Индивидуальная работа с мячом производится непринужденно и разнообразно. Вся команда выполняет технические элементы на высоком уровне.

— Посмотри, как работает Сальников, — говорит Николай.

Я засекаю время, когда Сальников легким движением подбрасывает мяч в воздух и начинает жонглировать им. Проходит три, пять, семь минут, а он все ударяет мяч. То подъемом, то бедром, то пяткой, потом переводит мяч на голову. Ударяет несчетное количество раз головой, подбрасывает плечом. Сначала одним, потом другим. И, не опуская мяча на землю, продолжает заново. Какое чувство мяча!

И это не только у Сальникова. Весь состав команды прекрасно жонглирует мячом.

И опять позднее я буду удивляться: почему так редко используют они в играх свое индивидуальное мастерство? Лишь Игорь Нетто не заслуживает этого упрека. Этот мастер современного футбола прекрасно сочетает комбинационную игру с индивидуальной в той мере, в какой это наиболее эффективно.

После тренировки я спрашиваю Сальникова:

— Сколько же ты можешь жонглировать мячом, не опуская его на землю?

— Пятнадцать-двадцать минут. Пока не устану.

Мы вспоминаем игру поперек поля на третьем месяце войны: «Как твоя фамилия, Сережа?» — «Сальников...»

Сергей напоминает мне еще один эпизод, о котором я совершенно забыл.

Здесь, в Тарасовке, мы с Георгием Глазковым готовились к матчу с басками. Тогда еще не было единого учебного плана и обязательных норм по техническим элементам для мастеров спорта. Мы тренировались на точность удара. Глазков без ошибки клал мяч в любой угол по заказу тренера.

— Подумаешь! — подзадорил я его. — С линии штрафной площадки и новичок исполнит удар. А вот ты попробуй попади в ворота из центрового круга.

— Сколько раз подряд попадать?

— Десять.

Жорж презрительно хмыкнул и повел мяч к центровому кругу. Конечно, нам и в голову не приходило обратить внимание на то, что у ворот рядом со штангой стоит одиннадцатилетний парнишка, у которого сердце замирает от этого спора.

Неторопливо, уверенно Глазков с точностью катапульты направлял мяч в ворота. А паренек после каждого удара усердно доставал мяч из сетки и посылал обратно в центр.

— Семь... восемь... девять... — отсчитывал Жорж удары. И радостным шепотом вторил ему поклонник у ворот.

Жорж и паренек уже торжествовали победу. Но не тут-то было! Десятый удар мимо.

— Вы тогда, Андрей Петрович, рассмеялись. А я расплакался. Мой кумир проиграл пари, — закончил свои воспоминания Сальников. — Я с детства очень ревниво относился к технике.

— Сколько же ты работаешь теперь с мячом индивидуально? — спросил я Сальникова.

— Во время сезона от двух до трех, часов в сутки.

Я с уважением посмотрел на него. И вспомнил неустаревшую заповедь футболиста: упорство, упорство, упорство! То, что кажется зрителям с трибун таким легким, само собою разумеющимся, дается упорным, повседневным трудом.

...Председатель ЦС «Спартака» Геннадий Трофимович Михальчук попросил меня поехать в Минск.

Минский «Спартак» дышал на ладан. Всего четыре очка набрали минчане после первого круга. Вновь футболистам Белоруссии грозил переход во вторую группу. Однажды они уже пережили подобное огорчение. Я поехал.

Из разговора со старшим тренером команды Михаилом Георгиевичем Бозененковым стало ясно, что команда переживает серьезный внутренний кризис. Полоса неудач нарушила согласие в коллективе. Обычное при таком положении экспериментирование с составом только ухудшало дело. Как всегда при неудачах, остро встал вопрос о возрасте игроков.

— Нужны радикальные меры, — говорит мне Бозененков. — Следует омолодить команду, пополнить ее местными молодыми игроками.

— А пока?

— Сезон пропал. Переход в класс «Б» неизбежен, — мрачно говорит тренер.

Назавтра минчанам предстоит встреча с тбилисским «Динамо». В случае поражения — всё.

— А в случае победы?

— Тогда, теоретически еще шансы есть.

Я застал футболистов «Спартака» на загородной даче, где они готовились к предстоящей игре. Пасмурные лица. Даже в походке какое-то неторопливое безразличие.

— Ну что, Леша, как дела? — спрашиваю вратаря Алексея Хомича.

— Настроение бодрое, идем ко дну, — изрекает Хомич.

...Мне вспомнилась тут одна восторженная поклонница футбола, приехавшая из Москвы в Норильск.

— Тигр, тигр, тигр! — рассказывала она мне об игре Хомича. Это было всего десять лет назад. Сейчас Хомич уже в разряде «старичков»: ему тридцать с лишним лет.

— Быстро ты кладешь на полку свои когти, тигр!

— Так ведь не во мне одном дело, Андрей Петрович.

Не вижу я бодрого настроения и у других игроков. Сейчас начнется установка на игру. Тренер по заведенному порядку определит задачи каждого, изложит план игры против данного противника.

Но главное-то сегодня не это. Нужно зажечь погасший огонек, оживить умершую в коллективе веру в себя. Воспламенить сердца. Без энтузиазма нет футбола. Общими усилиями нам удалось это сделать. Я видел, каким задорным огоньком загорелись глаза ветерана Павла Мымрика, комсомольцев Ивана Мозера, Анатолия Ероховца, когда мы заговорили о престиже белорусского футбола.

— А ведь верно, давайте сыграем завтра изо всех сил! — предложил тигр Хомич. — Попробуем!

Ребята попробовали и выиграли.

Золотое правило — изо всех сил! Не щадить себя, не смиряться раньше времени с неудачей. В противном случае это значит проиграть игру еще до игры.

- Но сил на то, чтобы остаться в этом году в классе «А» у минчан не хватило. Бывает так в футболе: команда выиграла все то, что ей положено выиграть. Организм коллектива требует свежих сил. Упустили этот момент, не омолодили в нужное время команду — ждите черных дней. С горечью поражений, с печалью неудач. Какая из команд не переживала таких кризисов!

С минским «Спартаком» так именно и произошло. Выиграв в 1953 году право на переход в класс «А», нашумев успехами в 1954 году, спартаковцы Минска в упоении непрочной славы ожидали нового взлета от перезревшей по возрасту команды. Но мяч строг. Он не терпит необоснованного оптимизма.

В Минске, да и не только в Минске, но и в Центральном совете «Спартака», в Комитете по делам физкультуры и спорта правильно расценили горькую неудачу этой команды. Партийные, комсомольские, советские организации долго и всесторонне обсуждали проблему восстановления престижа белорусского футбола. Восторжествовала точка зрения большинства.

Команда была пополнена молодыми силами. И молодежь, как вы знаете, не подвела. Через год в розыгрыше первенства по классу «Б» 1956 года минский «Спартак» провел труднейшие состязания с семнадцатью командами, набрал рекордное количество очков, стал победителем и с триумфом вернулся в группу мастеров класса «А». В 1957 году он снова выступает вместе с сильнейшими командами страны, как равный среди равных.

Высокое мастерство, воля к победе, подкрепленная энергией молодости, — это всегда оправдывает себя.

Вот мы опять говорим о воле к победе. И не можем не говорить, ибо спорт и воля к победе неразделимы. Лучше всего это можно продемонстрировать, ну, хотя бы на примере матча сборных Советского Союза и Федеративной Республики Германии летом 1954 года. Не часто спортивное зрелище создает такое напряжение на трибунах, какое царило на видавшем виды московском стадионе «Динамо». Когда центрфорвард гостей Морлок ввел мяч в игру, казалось, что напряжение достигло предела. Но так только казалось. Кульминация еще не наступила. Мы сидели всем кланом — четыре брата, жены, сестры, шурины, свояки, племянники — на Северной трибуне по соседству друг с другом. Сидели молча, скованные величайшим волнением. Паршин забил гол. Радость трибун. Мы переглянулись с Николаем. Вот тебе и Паршин! А ведь сколько сомнений было, ставить его на игру или нет!

Однако чемпион мира не собирался щадить наши нервы. Прошло несколько минут, и Отто Вальтер уравнял счет. А на сорок восьмой минуте Яшин вынул второй мяч из сетки ворот. Вот тогда и началось самое тяжкое. Неужели наши дрогнут? Дрогнули... Неудачно вступил в борьбу Башашкин. Срезал мяч Огоньков. Не успел прервать пас Масленкин. Явно наши форварды потеряли уверенность. Мяч не задерживается на половине поля противника. Каждый удар по мячу, каждая минута игры подтверждают опасения; команда действует несогласованно. Но вот начинает проявляться могучая движущая сила советского футбола — воля к победе.

Наступили двадцать минут незабываемого штурма ворот противника. Начинался он от наших ворот, от Яшина. Начинался планомерно, неудержимо. Гости защищались самоотверженно. Их центр защиты Либрих превосходен. Но на поле действовал слаженный ансамбль мастеров советского футбола. Стремление победить сквозило в каждом движении. Спортивный энтузиазм окрылял их и придавал неиссякаемые силы. Они выдерживали этот непостижимый темп наступления.

А когда матч уже шел к концу, наступила развязка. Нетто, овладев мячом, обманными действиями оттянул на себя противника, высвободил Масленкина, передал ему мяч, и Масленкин нанес четкий, плиссированный удар. Счет уравнялся. И минуты через две кинжальный удар Анатолия Ильина принес еще одну победу. Взметнулся шлейф в углу сетки, и... над трибунами стаями взмыли в небо голуби. Болельщики приветствовали успех гвардейцев советского футбола! Славный был штурм. Немецкие футболисты, наслышанные до игры о высоком темповом выражении советского футбола, готовились встретить мощный натиск. Но то, что они испытали в течение этих двадцати минут, по признанию их тренера Гербергера, превзошло все ожидания.

Если бы так играть всегда!

К прискорбию, так играют не всегда. Нет, далеко не всегда.

Сезон приближался к концу. «Спартаку» предстояло играть полуфинальный матч с московской командой «Динамо».

В комнате отдыха гостиницы тарасовского стадиона спартаковцы собрались на установку. Все идет своим чередом. Каждый по традиции занимает свое место на кресле или диване. За столом начальник команды Николай Старостин, старший тренер Николай Гуляев, тренер Виктор Соколов. На полу расстелен картонный лист с рисунком поля, а на нем фигурки футболистов. За окном золотая осень. Ясно. Тихо. Свежий воздух наполняет комнату через приоткрытую на балкон дверь. Футбольная пора.

Пока Гуляев докладывает план игры, или, как принято говорить, «дает установку», я приглядываюсь к аудитории. Через четыре часа шестьдесят тысяч москвичей будут свидетелями этой игры. Но что-то я не вижу озабоченности на лицах футболистов. Не чувствуется обычной сосредоточенности, внимания. По беспокойному движению рук Николая — то барабанит пальцами по столу, то катает в пальцах бумажный шарик, то трет подбородок — я замечаю, что он нервничает. По-видимому, он тоже угадывает, что собрание идет без сердца. Его попытка внести оживление результата не дает. Да и сам он что-то сегодня говорит без всякого энтузиазма. А может, мне это только кажется?

В коридоре, когда после собрания мы идем к машине, Николай, отозвав меня в сторону, спрашивает:

— Как прошло собрание?

— Для такого матча холодно, — отвечаю.

— Холодно, и я чувствую, что холодно, — озабоченно соглашается он.

Мы вдвоем с Сальниковым едем в машине к Москве.

— Каковы ваши прогнозы?

— Вы проиграете, — без обиняков говорю я.

— Необоснованный пессимизм, Андрей Петрович! — Сергей посмеивается.

— Трижды обоснованный, и вот тебе все три обоснования: во-первых, вы не подготовлены; во-вторых, плохо подготовлены; в-третьих, совсем не подготовлены.

— В чем же мы не подготовлены?

— Трое из вас опоздали на собрание, и в их числе капитан команды. Собрание перед матчем с «Динамо» началось не вовремя. И еще, прошу отнестись к этому серьезно, вы отвратительно сидели на собрании. Да, да, так сидят на вокзалах в томительном ожидании опаздывающего поезда — поудобней развалясь, полулежа, полусидя. Это свидетельствует о вашей безучастности к грядущему матчу. Наконец — и это самое главное — вы психологически разоружены. Вы уже подстелили себе соломки на случай проигрыша: трудно, мол, у «Динамо» выиграть три раза подряд. Об этом уже мне успел шепнуть и ты сам, и Нетто, и Татушин.

Сергей задумывается. И через минуту задает мне вопрос:

— А почему же вы не сказали об этом на собрании?

— Почему не сказал на собрании? — Я был застигнут врасплох. Действительно, почему я об этом не сказал? На собрании команды в Норильске я бы ни за что не промолчал.

— Пощадил ваши нервы, по-видимому, — неубедительно оправдываюсь я.

Динамовцы выиграли эту встречу у «Спартака» в разносном стиле. Не успели болельщики как следует разместиться на трибунах, а Шабров и Федосов уже сделали два глубоких рейда от центра к воротам «Спартака». И оба прорыва закончились голами. А потом последовали еще два, на которые спартаковцы ответили лишь одним.

Мы пощадили нервы игроков, они тоже себя пощадили. Так взаимная пощада и кончилась поражением.

И опять, как много лет назад, по соседству скептик-болельщик заворчал:

— Нет, раньше лучше играли. В мое время...

Я не сдержался. В твое время, в твое время... Твое время было и моим временем. Да, конечно, в наше время были и прекрасные игроки, и боевой дух, и техника. А все же, нужно быть уж откровенным и объективным, сегодня класс советского футбола бесспорно выше, техника богаче, тактика разнообразнее. Да разве была раньше такая огромная рать спортсменов, столько прекрасных футболистов! Конечно, мне, как спартаковцу, больно за проигрыш моих одноклубников. Но ведь динамовцы-то заслуженно выиграли! Они сегодня показали все лучшее, что дала им советская школа футбола. Вот и нужно радоваться за победивших, а не только огорчаться за проигравших. Пусть побеждает сильнейший! Так было, так есть и так всегда будет в футболе. Нужно стараться стать сильнейшим.