Бумеранги. Часть 2

18

Наши дни

Вашингтон, округ Колумбия

Ноябрь

1 день до президентских выборов

Джиллиан посмотрела в глаза мужа и сделала шаг назад, потом ещё и ещё, пока не наткнулась спиной на твёрдый край лобового стекла. Впервые в жизни она испугалась Бена. Это было не просто тревожное опасение более сильного, хитрого и умного противника, нет. Джил ощущала себя пойманным в ловушку животным. И чуть склонивший голову набок Бен, как охотник с едва заметной высокомерной ухмылкой, следил за её паническим отступлением. А когда бежать стало некуда, он нарочито медленно произнёс:

– Я вернул своё. – И в этой фразе крылось гораздо больше, чем просто документы. Стало понятно, что Бен вложил туда жизнь, карьеру и, похоже, даже жену. Джил перевела взгляд на покрывшие конверт тёмные пятна и почувствовала, как стало сложно дышать. Она знала, чья это кровь. – Что ты натворила?

– Натворила?! – казалось, она даже задохнулась от наглости.

Джил попыталась что-то сказать, но тут Бен достал пачку сигарет, вытянул одну и прямо в пальто уселся на пыльный деревянный ящик. В нём уже четвёртый год стоял нераспакованный мотор белобрысой красавицы. Рукой муж ослабил узел галстука и машинально расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, прежде чем чиркнул уже потрёпанной зажигалкой и уставился на супругу.

– Наблюдать за тобой было весьма интересно. Я даже не ожидал. Интриги, сплетни, тайные встречи. – Он выдохнул дыма и усмехнулся. – Смотрю, ты полностью прониклась двуличностью этого дома. Что дальше? Будешь медленно подсыпать мне яд или открыто подошлёшь убийц? Право слово, уже не знаю, чего от тебя ждать… После твоих встреч с бывшим мужем. Сколько их было, кстати? Мне известно про три.

– Ты знал? – прошептала ошеломлённая Джиллиан. Мозг бился в паническом отупении не в силах до конца понять, что происходит. – Знал и ничего не сделал?

– А должен был? – картинно изумился муж, и Джил почувствовала, как сердце оборвалось. – Было любопытно смотреть, решишься ли на воровство. Всё же не каждый день жена крадёт у меня государственные документы.

– Зачем ты так поступил со мной? – не веря в безумные догадки, пробормотала Джил и отчаянно затрясла головой. – Чего добивался? Проверял на честность? Испытывал верность? Бен, я чуть с ума не сошла…

– Да неужели?! – процедил он и швырнул недокуренную сигарету вниз, тут же раздражённо затоптав её носком ботинка. А затем Бен поднялся и встал рядом с испуганно дёрнувшейся женщиной. Пальцы вцепились в её дрожащий подбородок и почти до боли в шейных позвонках вынудили задрать голову. – На чём ты попалась? Какие интриги плела за моей спиной все эти годы, раз они нашли чем надавить? Ведь было же что-то! Причина, по которой ты встречалась с ублюдком О’Конноли! Он просил помочь по старой дружбе? Или решили вспомнить чудесные годы брака? А может, тебе понравилось, что было после?

Бен почти шипел ей в лицо и исступлённо вглядывался в широко раскрытые глаза жены, словно искал ответ. Внутри мужа билась ревность, злость и – Джил могла в этом поклясться! – самый настоящий страх.

– О чём ты, чёрт тебя возьми? – Джиллиан действительно не понимала. Не могла осилить всем своим разумом смысл, что звучал в словах Бена.

– Не строй из себя дуру и не держи за идиота меня. Я же видел твой взгляд – испуганный, зажатый, решительный. Дьявол, Джил! Неужели было так сложно открыть рот и сказать? Твои тайны настолько ужасны? Или опять поперхнулась гордостью? Я же просил рассказать!

Резко дёрнув головой, она вывернулась из хватки тревожно пахнувших сигаретами пальцев, однако тут же попалась в ловушку рук и гневно уставилась на мужа. Ну, хватит! Хватит! Здесь виновата не только она!

– Каким же это образом? – саркастично протянула Джиллиан, и Бен невольно нахмурился, увидев растянутые в приторной улыбке губы. – Чтобы снимки твоего члена тут же украсили передовицы газет? Или, быть может, хочешь увидеть их на рекламных щитах? Ты только скажи, я ещё могу это устроить.

– Что?!

Теперь, кажется, не понимал он. И Джил рассмеялась бы, да только гневно бившаяся от несправедливых обвинений гордость не слушала хозяйку. А потому палец ткнулся в грудь замолчавшего Рида.

– Ты изменил мне, Бен! Но, бог с ним, я могу это понять и даже простить. Но ты попался, и…

– ЧТО?!

Джиллиан видела его растерянный взгляд, и это взбесило её окончательно.

– Кидаться обвинениями так легко, да, милый, когда собственное прошлое не давит на чистоту твоих политических убеждений. Я права?

Ответом стала тишина. А несколькими мгновениями позже она почувствовала, как муж отпустил её и сделал шаг назад. Руки скользнули по предплечьям вниз и будто обессиленно свесились вдоль тела, пока Джиллиан вглядывалась в его глаза. И в них было столько недоумения, что она на секунду засомневалась. Лишь на мгновение, прежде чем ступить вперёд и выплюнуть очередной вопрос.

– Ты изменял мне. Да или нет?

Джиллиан нервно ждала ответа. Любого! Была готова наконец-то услышать признание, принять правду, поговорить, но Бен молчал. И тогда, со звоном лопнувшего напряжения, Джиллиан сорвалась.

– Давай же! Не молчи! Отвечай! Скажи мне, Бенджамин Рид, ты изменял?

Джил судорожно втянула пропитанный бензином воздух, но не почувствовала этого. Вцепившись в короткие пряди волос, она зажмурилась. Три недели. Двадцать один день. Чёрт знает сколько часов, и один-единственный вопрос, который так и повис без ответа. Бен лишь смотрел на неё сверху вниз, будто перед ним не жена, а вызубренный до головной боли Билль о правах. Но, когда она с истерическим смешком отвернулась, он всё же заговорил. И хотя его голос звучал почти ровно, в нём звенели те самые нотки хорошо спрятанной злости. Только вот на кого?

– В своей жизни, Джиллиан Рид… – начал он, – я делал много чего. Я совершил целый ворох хороших и не очень поступков. Спасал жизни на операционном столе и несколько раз отнимал, играл в людские пороки с собой и другими, собирал кубик Рубика из интриг и распутывал гордиевы узлы смыслов. А ещё я изменял. Изменял жене с единственной женщиной, которой восхищался, которую любил и которую люблю до сих пор.

Джил застыла, потому что слова Бена были неправдой. В заднем кармане её джинсов прямо сейчас лежало доказательство его вранья, которое жгло хуже вылитой кислоты.

– Я дам тебе ещё один шанс, – процедила она не оборачиваясь. Руки стиснули прохладный металл дверцы, и боль от сведённых судорогой пальцев придала сил договорить. – Не обманывай меня, пожалуйста. Я должна знать правду, прежде чем встану за твоей спиной. Мне нужно понимать, чего ждать.

– Правда только одна. Я никогда тебе не изменял, – спокойно отозвался Бен. Она услышала шелест ткани, стук обручального кольца о металл корпуса зажигалки и честно попыталась успокоиться, но плюнула на всё и резко обернулась. В лицо мужа полетел измятый снимок.

– Тогда, что это? – снова закричала Джил. – Ну же! Придумай оправдание. Твой двойник? Чудеса компьютерной графики? Быть может, мне уже звонить в Голливуд?

Как Бен умудрился поймать весело закружившийся клочок бумаги, она не знала. Но резко захлопнула рот, стоило ему увидеть запечатлённую на фотографиях парочку, а затем отшатнулась, когда он дико и безумно рассмеялся. Бен хохотал долго и надсадно, запрокинув голову и уставившись в немой потолок гаража, словно видел там небо. А Джил испуганно смотрела на мужа, пока жуткое веселье резко не оборвалось. Не сводя взгляда с потемневших от времени балок, Бен со злым смешком пробормотал:

– Сука! Ты продолжаешь портить мне жизнь даже с того света… – Он какое-то время ещё искал ответы под старой крышей, но потом выпрямился, бросил взгляд на Джил и зло протянул: – Один и тот же разговор, об одной и той же женщине, у одной и той же машины. Моя радость, тебе не кажется, что в нашей жизни стало слишком много символизма?

Джиллиан удивлённо моргнула и отчаянно попыталась понять, в чём, чёрт возьми, дело.

– Тогда ей было не в радость, но сейчас, полагаю, она чертовски счастлива в своей могиле.

«Не в радость…»– эхом раздалась в голове перекличка давно забытых голосов.

– Алиша? Но… – выдохнула Джиллиан и в недоумении посмотрела на снимок, что держал Бен. – Я не понимаю!

– Ты плохо её знала, – тихо проговорил Бен, подходя ближе. – Это как увидеть себя во сне – почти невозможно узнать. Да, мартышка?

– Я не… Что за чушь? – забормотала Джил. Бред! Абсурд! Она же не слепая! – Но как? Когда… Она шесть лет как мертва!

– Все ещё не поняла?

Бен прикрыл глаза и покачал головой, затем снова посмотрел на снимок и швырнул его на капот прямо поверх конверта. Следом на заднее сиденье приземлились пальто и пиджак. А потом муж неожиданно повернулся к Джил спиной и, резким движением выдернув из-за пояса рубашку, обнажил спину, которую испещрили рубцы старых шрамов.

– А так?

И только увидев эти рваные полосы, Джил почувствовала, как подогнулись враз ослабевшие ноги. Перед глазами всё закружилось, но она сделала последнее усилие и схватила мутную фотографию. Джиллиан до боли вглядывалась в снимок, но видела только родинки, перекрещённые женские руки, медные волосы и скомканную простыню. Она до слёз заставляла себя искать то, чего там никогда не было, а когда не нашла, едва не заорала. Ничего! Господи! На широкой спине мужа не нашлось ни единого шрама, которые так хорошо помнили её пальцы! Ни одного рубца, что Джил так сильно любила и столь же отчаянно ненавидела. Ни следа тёмно-красных полос, что за годы стали столь привычны… обыденны…

– Она шантажировала меня два месяца, прежде чем получила желаемое… – задумчиво проговорил Бен. Он повернулся и машинально заправил обратно рубашку. – Запись с видеокамер я сумел уничтожить, а эти снимки она вовремя спрятала, чтобы иметь под рукой инструмент манипуляций. Не думаю, что я был первый попавшийся на её провокацию. Но уж точно единственный такой идиот, который сыграл по предложенным правилам. Потом фотографии пропали, и сначала я не обратил на это внимания. Господи, о чём вообще говорить! Тогда меня волновала совсем… другая женщина. Ну а дальше я вовсе о них позабыл, потому что стало не до того. И снова ошибся. Забавно…

– Это невозможно! Бен… Я же знаю их наизусть.

– Знаешь, потому и думаешь, что их видишь, – неожиданно с мягкой улыбкой проговорил муж.

– Господи…

Она поняла, что натворила. Дура! Самая настоящая дура! Всё было так очевидно. Убогий блеф Сандерса неожиданно для него оказался так безупречен, что Джиллиан сразу попалась на первый крючок. Ему неоткуда было знать об этих шрамах, ну а она…

– Джил…

– Нет, погоди… Получается, я мечтала от них избавиться! Это… Это…

– Джиллиан!

– Я так виновата! Как я могла… Я знаю, что ты не веришь. Сама себе не верю…

– Джиллиан Рид! – с лёгким нажимом остановил её Бен.

Она послушно, даже покорно подняла голову и приготовилась принять любое наказание, но неожиданно встретилась с ласковым взглядом Бена. Его глаза были тихи и спокойны, когда он нежно прижался губами к горячему лбу растерянной жены.

– Наш мозг – отчаянный лгун, – прошептал Бен. – Он достраивает восприятие, придаёт ему целостность и иногда выдаёт желаемое за действительное. Скажи, за что ты так не любишь эти дурацкие шрамы? Прямо видеть не хочешь!

Он легко усмехнулся, а Джиллиан затрясла головой.

– Я виновата в том, что они вообще появились. Если бы в тот день…

– Мартышка, перестань думать об этом. Это был мой выбор. Моё решение. И, окажись мы там снова, я бы всё повторил.

Бен замолчал, а она всё никак не могла успокоиться.

– Прости меня… – выдохнула наконец Джил и истерично вцепилась в ворот белой рубашки, притягивая мужа ближе. Теснее. Желая поверить, что он всё же с ней, несмотря на все промахи, что она совершила. Ни за что на свете она не хотела разочаровывать Бена, но каждый раз почему-то делала именно так. – Я подвела тебя. Боже, я так тебя подвела. Испугалась. Повелась. Попалась на такой глупости и поверила… Едва не разрушила всё, чего ты добивался столько лет. Господи, Бен! Что я натворила?! Они угрожали их опубликовать. И они сделали бы это несмотря ни на что, даже расскажи я тебе. Мы пытались найти решение, но не смогли и…

– Тише, тише, – прервал Бен и, баюкая, крепко прижал к себе жену, которая продолжала заходиться неразборчивым шёпотом. – Я понял. Теперь я всё понял. Мне не за что тебя прощать, глупая. Не за что.

– За то, что так сильно тебя люблю. За то, что ради тебя готова послать к чертям всю страну…

– Это я виноват, мартышка, – неожиданно глухо проговорил Бен, и она почувствовала, как напряглись его нежно обнимавшие руки. – Виноват в том, что моя жена хоть на минуту поверила дурацким снимкам. В том, что она допустила саму возможность этой измены. В своей самоуверенности я думал, что знаю все ходы наперёд, но просчитался и едва успел защитить вас с Эми. Я прошу простить меня за то, что дал вам почувствовать себя ненужными. За риск…

– Но ты же не знал, – начала было она, но Бен лишь покачал головой и запустил пальцы в спутанные пряди рыжих волос.

– Я подозревал, каким образом Сандерс и его шайка попытаются избавиться от документов. Догадывался о постоянной слежке и знал, как им помешать. Однако не учёл двух вещей: их попытку действовать через тебя и людей, что хоть раз носили фамилию О’Конноли. Представляешь, они постоянно путают мои карты!

Бен невесело хохотнул, а Джил вздохнула. О’Конноли… Кажется, эта фамилия с ней навсегда.

– Шантажист вышел на Баррета. Я не знала про Джеймса, пока не встретилась с ним.

– А вот это, родная, мой главный просчёт. Я полагал, он не осмелится… не наберётся наглости посмотреть тебе в глаза. И уж точно не думал, что на эту встречу решишься ты. Дважды я пытался дать тебе понять. Даже залез в твой кабинет, чтобы найти причину шантажа. Следил за тобой, подслушивал, подозревал чёрт знает в чём… Но, самое страшное, я не верил тебе. Посмел усомниться в женщине, которая всегда была для меня миром.

– Бен… – попробовала она прервать эту неожиданную исповедь, но лишь почувствовала, как он покачал головой. И замолчала, дав возможность выговориться.

– Ты всегда действовала быстро. Не успел я вернуться домой, сказать хоть слово без риска получить утром огромный скандал, как О’Конноли уже нашёл тебя. И тогда передо мной встал выбор – оставить всё как есть, а заодно выяснить, против кого ты играешь… или же с неизвестным итогом вскрыть все карты сразу. Я выбрал первое, самое лёгкое, вместо того чтобы придумать третий вариант. И только потом понял, насколько ошибся.

Руки мужа вцепились в неё железной хваткой, едва позволяя дышать, но Джил не возражала. Наверное, это были самые лучшие в жизни объятия, полные ушедших тревог и нахлынувшего облегчения. Но тут Бен заговорил тише и жёстче, и Джиллиан напряглась, понимая, что отдаст всё на свете, дабы никогда больше не слышать ни этого голоса, ни этих слов.

– Я знал про три встречи, знал, что им нужны документы, знал о шантаже. Не знал только, чем они на тебя надавили. То, как спокойно ты общалась с О’Конноли, вынудило меня задуматься о вашем сговоре. Для извинений ему бы потребовалось всего лишь минута, он же отнял у тебя гораздо больше. И когда ты, как мне казалось, пошла ради него на воровство, я не выдержал. – Бен на секунду замолчал, крепче прижав к себе Джил, а потом заговорил чётко и зло. – Всё должно было случиться иначе. Шесть лет назад ты забрала у меня право мести, но у меня осталась возможность портить ублюдку жизнь. После обнародования его преступлений в Йемене, О’Конноли затаился на пару лет, прежде чем попался мне вновь. Дело грозило закончиться только судом, но это было хоть что-то! Я наконец-то мог упрятать эту мразь за решётку, однако в этот момент он нашёл тебя. Не знаю, что эта тварь тебе предлагала, какие были условия, но я видел, как ты спокойно ведёшь с ним разговоры, и не понимал! Я не понимал ни тебя, ни его. Ты была так беспечна рядом с человеком, который должен был прятаться по всем норам, спасая от меня свою задницу! Потому что…

– Джим хотел, чтобы я взяла Эми и сбежала с ним. Представляешь? Бросила тебя.

– А ты? – едва слышно спросил муж и прикоснулся губами к её виску.

– А я пожелала ему сдохнуть, – выплюнула Джил, которая уже знала, что будет дальше. В конце концов, кровь на конверте не оставляла сомнений. Бен же вдруг отстранился, заглянул в глаза жены, а затем медленно проговорил:

– Я забрал документы в тот же день, когда ты отдала их О’Конноли. И, поверь, это вышло случайно. Я не думал, что обнаружу их там. Я шёл за другим. И О’Конноли это понял, стоило мне появиться в его кабинете. Мы ни о чём не говорили. Я просто дал ему пистолет и велел стрелять, а потом просто стоял и смотрел, как его трусливые руки поднимали оружие, нажимали на спусковой крючок… И, знаешь, когда всё закончилось, я испытал такое чувство удовлетворения…

Бен вдруг замолчал, покачал головой, а потом нежно провёл по рыжим кудрям жены, вновь и вновь путаясь пальцами в коротких волнистых прядях. Вздохнув, он прошептал:

– Ты можешь меня ненавидеть, можешь презирать, можешь прямо сейчас сдать полиции… Но, знай, я считаю, что поступил так, как был должен. Как следовало поступить ещё шесть лет назад. Я не раскаиваюсь и не сожалею.

Бен замолчал, и Джиллиан чуть отстранилась, чтобы посмотреть в глаза мужу. Она ловила его взгляд и видела там знакомое до боли упрямство, читала в поджатых губах решимость и знала – да! – он действительно не жалеет. Ни о чём. Ни о решении, ни о Джеймсе О’Конноли.

Однако Джил понимала ещё кое-что. В тех же глазах были страх и сомнение, потому что Бен даже не представлял, чего ждать от жены. Какой будет реакция, что она скажет, сделает… Да, Джиллиан Рид всегда его удивляла. Вот и сейчас, наверное, впервые позволив себе до конца осознать, сколько же на самом деле она для него значила… какой силы была та любовь, что позволила пойти против натуры, вывернуть совесть и придушить мораль, Джил улыбнулась. Она не осуждала. Никогда бы такого не сделала, потому что ей ли не знать о всех тех сумасшествиях, на которые оба, похоже, способны. Они безумны в своей вере в друг друга, и это прекрасно!

Так что Джил первая прикоснулась к напряжённым губам. Она потянулась к мужу, обняв его нелепо длинное тело, и попыталась безмолвно рассказать, как благодарна. Как любит, верит и боготворит. Как отчаянно в нём нуждается. И что так будет всегда… Ну а поцелуй Бена принёс в ответ терпкий аромат сигарет и просьбу забыть всё ненужное. Он длился одну лакричную вечность и, казалось, навсегда отпечатался в разуме двух близких людей. По спине лихорадочно, жадно скользили большие ладони, пока сама Джил перебирала ещё больше поседевшие пряди, ловила дыхание и умножала его на двоих. И когда Бен всё же смог от неё оторваться, ощутила его сердце, как своё собственное.

Она больше не подведёт, как и он.

– Господи, я думал, сойду с ума. Какая же ты до глупости преданная женщина! – прошептал Бен, а потом неожиданно усмехнулся и повторил давным-давно брошенную фразу. – Никто в этом мире не стоит твоей жизни, глупая ты мартышка! Даже я… Тем более я! Моя игра в политику, месть и твоё счастье зашли слишком далеко. Знакомо, да?

– Как с Алишей… – покачала Джил головой.

– Мой бумеранг, – пробормотал Бен и сильнее прижал вздрогнувшую от этого слова жену.

Так они стояли ещё очень долго, вслушиваясь в дыхание друг друга и понимая, что на них наконец-то снизошёл покой, в котором они так нуждались все эти годы. Джил знала, им будет сложно. Понимала, придётся ещё не раз руками разрывать сковавшие их путы ошибок прошлого. Но сейчас она была счастлива.

– Есть ещё кое-что, – неожиданно проговорил Бен и успокаивающе погладил вмиг насторожившуюся жену. – Я обязан был сказать тебе это сразу, в тот же день, но испугался сделать лишь хуже. Когда ты бросилась в ту школу…

– Я поступила необдуманно, – вздохнула Джиллиан. – Знаю, тебе стыдно за меня.

– Нет! – отрезал Бен, а потом внезапно взял её ладонь и нарочито медленно начертал знакомый узор вокруг обручального кольца. Влево, вправо, соединить. Джил замерла, и тогда муж заговорил тем самым тоном, что всегда заставлял ему безоговорочно верить. – Ты – моё плечо, моя рука и одно сердце на двоих. Ты – мой маленький зверёк, который научился любить не с опаской или украдкой. Спустя столько лет ты смогла открыть свою душу и не побоялась чужого мнения. Позволила себе стать настоящей. А потому я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь… Я горжусь тобой, моя жена. Я безумно тобой горжусь.

Джиллиан почувствовала нежный поцелуй на макушке и облегчённо улыбнулась, уткнувшись в грудь что-то тихо напевавшего Бена. А его палец всё так же медленно писал на ладони историю их жизней: дуга, ещё одна, и круг замкнулся.