Бумеранги. Часть 2

6

Наши дни

Вашингтон, округ Колумбия

Октябрь

10 дней до президентских выборов

Вечерний полумрак окутал резиденцию вице-президента, разбросав по углам тени и превратив в сказочных чудовищ витавшую в воздухе дымку. Сумерки дрожали на влажной асфальтовой дорожке отблесками фонарей за окном, куда вот уже полчаса бездумно пялилась Джил. Наверное, стоило зайти к Эми. Но было так страшно выдать дочери наполнившее до краёв отчаяние, что приходилось отсиживаться по самым тёмным уголкам дома и безрезультатно пытаться взять себя в руки.

Тянуть дальше было нельзя. Короткое предупреждение Джима поставило точку, а значит, поблажек больше не будет. Она должна достать документы, которые лежали в столе на первом этаже этого дома. И Джиллиан даже знала, как выглядела проклятая тёмно-синяя папка с золотым оттиском герба. Бен убрал её в верхний ящик. Вот так просто. Не таясь. На глазах собственной жены, которой доверял больше, чем самому себе.

«Я могу помочь…»

В голове неожиданно всплыл разговор с Джеймсом, и Джил усмехнулась, прижавшись лбом к усыпанному осенними каплями стеклу. «Ничего ты не можешь, Джим! Единственное, что ты был способен сделать и не сделал – оставить нас, наконец-то, в покое. Забыть о существовании бывшей жены и навсегда раствориться где-нибудь в книжной пыли истории». А ведь Джил дала ему шанс. Прикрыв собственный позор великодушием, позволила жить и не вспоминать о том, что случилось.

Господи! Всё могло быть иначе! Бен нашёл бы способ для мести, придумал бы повод или что-то ещё. Впрочем, какая теперь разница? Если не Джеймс, то появился бы кто-то другой – ещё менее честолюбивый, ещё более жестокий. Кто знает, быть может, именно благодаря О'Конноли фотографии до сих пор не опубликованы в каком-нибудь «Вашингтон Пост» или «Нью-Йорк Таймз». Забавно благодарить шантажиста, но вежливость требовала реверансов.

Джиллиан взглянула на подъехавшую к дому чёрную машину и стиснула тяжёлую портьеру, зажмурив болезненно воспалённые глаза. Она почти не спала сегодня, вдыхала запах Бена и отчаянно старалась не разреветься, пока муж пребывал где-то между живительным сном и смертельно усталым забытьём.

Дела президента Ван Берга шли всё хуже, чем вызывали ощутимые волнения среди народа и тревожное ожидание в Конгрессе. Белое здание Сената на Капитолийском Холме погрузилось в оцепенение, машинально проводило какие-то законы и вяло переругивалась в обязательных прениях. Джил посетила парочку заседаний, на которых согласно своим обязанностям председательствовал Бен, и мысли её были под стать атмосфере. Она не испытывала иллюзий и понимала, что случись скандал прямо сейчас, и их правительство рассыплется искрами праздничного фейерверка – ярко, красочно, шумно. Действительно, сложно было выбрать более удачное время для шантажа. Они с Беном повязаны с головы до пят, точно обмотанные пуповиной близнецы. Дёрнет один – не жить второму.

Тем временем из дома вышло несколько тёмных фигур, и Джиллиан отвернулась. Бен уезжал давать присягу временного президента страны, а она шла воровать главный козырь в чужой игре. Что же, ожидание действительно закончилось.

Плотный ворс ковра скрадывал эхо, пока Джиллиан торопливо шагала к кабинету мужа и из последних сил старалась не оглядываться по сторонам. Она бывала здесь миллионы раз, знала каждый дюйм и нюанс запаха. Помнила, что от стола пахло сигаретами почему-то сильнее всего, а желтоватые стены до сих пор отдавали сыроватым душком извёстки. Дом не был старым, но его переделывали столько раз, что, кажется, он уже сам позабыл, каков на самом деле.

Медная ручка под влажной ледяной ладонью поддалась привычно мягко, тихо щёлкнув язычком замка. Джил знала, что над правым плечом мигнула камера наблюдения, а ещё одна нагло пялилась в лоб, но включать свет всё равно было опасно. Притворив за собой дверь, она вошла в тёмный кабинет мужа, обошла вокруг тяжёлого стола и замерла, заметив стоявшие в ряд фотографии в одинаково светлых рамках. Формальная традиция и банальная вежливость, которую Бен превратил едва ли не в культ собственной семьи.

Муж любил фотографировать. За два года их первый общий дом плотно оброс снимками, на которых навсегда застыло счастье или минуты задумчивости, что перемежались видами на Иллинойс. Однако теперь их жизнь изменилась. В большой политике не место нежностям, а бездушная из-за сотен побывавших здесь людей резиденция оказалась слишком пуста и холодна. Теперь только стол да пять фотографий напоминали, что Бен остался прежним.

Джиллиан протянула руку и аккуратно взяла одну из рамочек, невольно улыбнувшись себе в ответ. Дурацкий был день, снежный, морозный. Снег скрипел под ногами и повсюду были сугробы. Они опоздали на собственную регистрацию из-за затянувшейся присяги, и мистер Ван Берг ещё долго ворчал о проклятой бюрократии и убийственном для любых трепетных чувств формализме. Вот он, поджарый, хитрый государственный секретарь. Человек, перед которым на следующий год открылись двери Белого дома. Рядом с ним стоял Бен и привычно занимал собой добрую треть кадра. Его нелепо широкая ладонь слишком трогательно даже для снимка придерживала за талию льнувшую к нему теперь уже жену, покуда сама Джил прятала покрасневший кончик носа в воротник мужского пальто. Ну а расположившаяся следом в неизменной шляпке миссис Ван Берг красовалась гордой и довольной улыбкой. Всё, что произошло несколькими минутами ранее в кабинете регистратора, она по праву считала своей заслугой.

Смешная фотография, снятая на бегу, в перерывах между государственными делами двух мужчин. И Джиллиан знала, что в Овальном кабинете, где последние минуты главенствовал Ван Берг, стояла точная её копия. Вздохнув, она вернула снимок на место.

Руки сами потянулись к нужному ящику, вбили сейфовый код и вынули под лившийся с улицы тусклый свет увесистую папку. Документов оказалось много. Больше сотни пронумерованных и заверенных печатью вице-президента бумаг, которые Джиллиан принялась торопливо листать. Она отмечала нужные и не особо вчитывалась в имена, пока не дошла до знакомой фамилии. Что же, Джеймс О’Конноли оказался замешан в каждом из упоминавшихся в отчёте Бена скандалов и натворил дел на парочку электрических стульев. Нелегальный ввоз, оборот запрещённых средств, кажется, даже употребление, перепродажа, обмен на информацию от наркобаронов… Боже, Джим, как низко ты пал…

Джиллиан брезгливо отбросила лист и принялась за следующий, с удивлением осознав, что знает большую часть попавшихся людей. Федеральные сенаторы, руководители подразделений, заместители начальников управлений и сама верхушка антитеррористических ведомств. Господи, это было расследование целой жизни, которое в случае обнародования ещё долго будут вспоминать потомки, а новые главы ведомств – ставить примером для подчинённых. Но Джил разрушит всё. Вырвет из рук мужа его козырь, потому что он сплоховал. Один раз! Один проклятый раз! Ему не дали оступиться даже единожды! Политика – грязное дело, но куда ей до издевающихся над властью людей.

Переложив последний лист, Джил аккуратно закрыла папку и подняла, чтобы убрать.

– Не скромничай, забирай всё.

Голос Бена прозвучал откуда-то слева, и тяжёлый пластик с глухим стуком упал на стол. Во рту резко пересохло, когда Джиллиан повернулась и всмотрелась во мрак одной из ниш. У неё не было ни единого шанса заметить Бена. В чёрном пальто, слившись с угольностью осенних теней, муж сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Он казался расслабленным, но Джил физически чувствовала расползавшуюся по комнате угрозу. Боже! Ещё никогда ей не было так страшно.

– Бен…

– Да? – Идеально фальшивая заинтересованность содрала слой кожи и вынудила содрогнуться. – Ты что-то хотела сказать?

– Я могу объяснить, – пробормотала Джил, хотя прекрасно знала, что ничего объяснить не сможет. Уж точно не сейчас, когда за дверью могут ждать люди Сандерса. Когда один звонок, и Бену наступит конец. Все её оправдания были припасены совсем на другой случай, который, похоже, так и не наступит.

Впрочем, Бен, кажется, был удивительно заинтересован посмотреть, какого чёрта творила его жена. Потому что, презрительно остановив Джиллиан взмахом руки, Рид поднялся с кресла, подошёл к столу и лениво взял ту самую фотографию, что она смотрела до этого, а потом повернулся к разложенным документам. Его взгляд задержался на имени Джеймса, и рот растянулся в искусственной улыбке.

– Не утруждайся. Знал, что не устоишь, – надменно протянул он. – Ты так любишь плести интриги, что тебе, видимо, это нужнее, чем мне.

Он собрал бумаги в аккуратную стопку, небрежно сунул в обычный картонный конверт и протянул растерянной Джил.

– Почему… Почему ты отдаёшь мне их? – пробормотала она, ничего не понимая. Документы навязчиво качнулись на уровне глаз.

– Думал, возьмёшь лишь досье О’Конноли. Но ты решила и дружков его прихватить. Любопытно…

О боже… Бен знал об их встрече? Одной или всех? Что именно? Когда? Джиллиан хотела спросить, но в голове вертелось так много вопросов, что она смогла выхватить лишь один.

– Почему?

– Забирай и проваливай отсюда, – резко бросил Рид. Бумаги настойчиво ткнулись куда-то в грудь, вынудив инстинктивно вцепиться в тяжёлый конверт.

– Бен, подожди… – в отчаянии прошептала Джил, а сама почувствовала, как муж немедленно отстранился.

– Ради бога, избавь меня от своего вранья, – раздражённо процедил он, а затем отвернулся и направился прочь из кабинета.

Джиллиан рвано выдохнула. Это сон… Только лишь сон! Сейчас она вздрогнет, проснётся и всё будет по-прежнему. Но когда она уже хотела было по-детски зажмуриться, Бен неожиданно остановился, чуть повернул голову и до металлического скрежета стиснул дверную ручку. И от горечи в его словах Джил едва не завыла.

– Считай это преждевременным подарком на нашу пятую годовщину. Воробушек.

Осторожно лязгнул замок, мягко стукнуло дерево, а ворс ковра поглотил тяжёлые шаги мужа.

Джиллиан медленно осела на пол, прижав к ноющей груди документы, и всё же зажмурилась. Это сон. Просто дурацкий сон!