Бумеранги. Часть 2

4

Наши дни

Вашингтон, округ Колумбия

Октябрь

12 дней до президентских выборов

Джиллиан постучала ногтями по картонному боку стаканчика и взглянула на часы. Она знала, что пришла раньше, чем нужно, но вырваться удалось только под предлогом очередной встречи с рекламщиками. Поэтому, вооружившись поддержкой Баррета, первую половину дня Джил добросовестно перебирала эскизы плакатов, вносила последние правки и красным маркером перечёркивала антрефиле. Затем она ругалась с фотографом, который умудрился напечатать не те снимки, и договаривалась о финальных эфирах. В общем, привычно и почти бездумно раскручивала колесо бренда «Бенджамин Рид».

Однако каждую минуту, среди слов, фраз и картинок, в голове Джил вела обратный отсчёт стрелка часов, что громыхала подобно дроби. Пальба велась не переставая и закончилась ровно в полдень, когда, торопливо накинув пальто, Джиллиан вбежала в кабину лифта. Баррет успел в самый последний момент, чуть не оставив в коридоре половину ботинка и прищемив железными створками полу куртки. Лифт вздрогнул, загудел, и Джил прислонилась лбом к холодной зеркальной поверхности. Где-то за спиной переступил с ноги на ногу секретарь и едва не ударился головой о стенку, когда попытался откинуть с глаз волосы. Она слышала, как он поудобнее перехватил тяжёлые папки, а затем устало вздохнул.

Бедняга. То, что для Джил было естественной средой обитания, порядком выматывало совершенно неготового к такому Элвина, но он справлялся.

– Вам не стоило назначать встречу так близко от Капитолия, – негромко заметил он. – Сейчас время обеденного перерыва, будет людно. Вас могут узнать.

– Кто? Спешащие в ближайшую бургерную помощники конгрессменов? Поверь, их больше волнует количество положенных в сэндвич огурчиков, – невнятно хмыкнула Джиллиан. Короткие волосы нагло лезли в рот и глаза. – Сегодня четверг, значит, их будет два, а не три. Это вызовет недовольство и ожесточённые дебаты, где каждый решит поупражняться в красноречии. Ничего нового. Огуречный сговор между всеми ближайшими закусочными тянется уже более десяти лет.

– Рядом находится служба вице-президента, – не унимался чёртов паникёр. – Если мистер Рид узнает, что вы встреча…

Джиллиан стремительно развернулась и вздёрнула вверх палец, призывая немедленно замолчать. Но Баррет, видимо, всё-таки потерял между коэффициентами конверсии и избирательными договорами остатки здравого смысла и никак не хотел униматься.

– Мы не можем забывать, что за вами следят, – выпалил он, отчего вторая леди страны была вынуждена шагнуть вперёд и едва слышно процедить:

– Закрой. Свой. Рот.

И, кажется, у неё впервые получилась идеальная интонация Бена. Пустая. Ровная. Без единой зазубренности, что могла бы послужить опорой для сопротивления. А потому Элвин замолчал, как молчали все, кто слышал этот приказ, как когда-то молчала она.

Пойманное насупившимся Барретом такси пахло смесью индийских благовоний и стандартного автомобильного ароматизатора, который вызывал лёгкую головную боль. Так что, когда машина остановилась около Национальной галереи искусств, Джил с невиданной для её каблуков сноровкой выбралась на мостовую. Воздух октябрьской осени показался до одури сладким, впившись в мозг запахом прелой листвы и влажного гравия, который сочно захрустел под ногами. Мимо пронеслись автобусы с изображением знаменитого вождя сауков4, и Джиллиан тихо фыркнула, гадая, откроется ли сегодня дома тотализатор.

Любовь к хоккею Бен скрывал долго и после переезда в Вашингтон либо смотрел матчи украдкой, либо довольствовался чтением газетных сводок. Игра была последней нитью, что связывала Рида с Чикаго. И хотя он и считал своё увлечение пустой тратой времени, но так и не смог избавиться от привычки со времён студенчества. А та, укоренившись в пору его губернаторства, переросла в мягкую одержимость.

Джиллиан узнала об этом совершенно случайно, из тихих споров во время президентской кампании Ван Берга, когда только пришедший на должность спичрайтера Макс и сломавший в бешенстве несколько перьевых ручек Рид проспорили два дня кряду, а потом чуть окончательно не разругались. И по словам «буллит», «тафгай» и «Горди Хоу», выловленным из сумбурной речи этих двоих, она наконец-то догадалась, о чём было столь яростное противостояние. С тех пор повелось, что трансляции матчей с участием «Чикаго Блэкхокс» и «Вашингтон Кэпиталс» проходили в резиденции Ридов под яростный хруст попкорна. Бен до сих пор не мог простить столичной команде победу в кубке Стэнли.

Проводив взглядом удаляющиеся автобусы чикагской команды, Джил повернулась к терпеливо ожидавшему её секретарю. Что же, пришло время последних наставлений.

– Скажешь хоть слово – ты уволен. Подойдёшь ближе, чем на десять футов – ты уволен. Попробуешь обсудить с кем-то – уволен и можешь срочно менять имя, внешность и адрес, потому что я найду тебя и убью. Ясно? – вполголоса, с мягкой неестественной улыбкой и почти ласково проговорила Джиллиан.

– Лучше бы вы так о себе беспокоились, – пробормотал Баррет, вздохнул и поудобнее перехватил тяжёлые папки.

– Не мне сидеть в Овальном кабинете, Элвин, – хмыкнула она, а затем села за уже знакомый металлический столик. – Партия проиграна, когда рубят Короля, а не выбившуюся в Дамки пешку. К тому же не ты ли просил меня именно об этом?

Баррет помолчал, раздражённо наблюдая за возящимися в песке воробьями, а потом устало опустился рядом.

– Всё это неправильно, – буркнул он и с тяжёлым стуком кинул на столик осточертевшую ношу. – Не знаю, какие выдвинули условия. Но судя по всему, не меньше, чем на государственную измену.

Джил криво усмехнулась и посмотрела на экран молчавшего телефона – до нужного часа оставалось ещё пятнадцать минут.

– Ты слишком много думаешь, – мягким голосом произнесла она и нарочито небрежно добавила: – Кофе?

Получив стаканчик с дешёвым напитком, о котором даже не просил, Баррет удалился обозревать окрестности и вести переговоры с менеджером одной из музыкальных групп. Так что, когда рядом хрустнул под тяжёлой подошвой гравий, Джил оказалась один на один с замершей над ней долговязой фигурой. На стол опустился протокольный чёрный портфель, а следом нераскрытый зонт. Джиллиан не хотела смотреть, но взгляд всё равно заскользил по бледным мужским рукам, где виднелись чахлые веснушки, мазнул по чёрной шерсти пальто и упёрся в выцветшие глаза бывшего мужа. Маска на лице Джиллиан сидела плотно, ни дрожанием ресниц, ни едва ощутимой кривизной губ не выдавав удивление.

Джим выглядел плохо. Пожалуй, даже паршиво, но упорно пытался за привычной бездушной усмешкой скрыть ещё более запавшие скулы. Будь всё иначе, Джил сочувственно покачала бы головой, но многолетняя дрессура действовала идеально, исказив ярко накрашенный рот в вежливой улыбке.

– Какая приятная встреча, – протянула она. Вышло немного наигранно, но вести изящные беседы с О’Конноли не было ни сил, ни желания.

– Убого врёшь, – холодно откликнулся Джеймс и с чуть брезгливым выражением лица уселся напротив, неожиданно достав из кармана пальто пачку сигарет. Запрещающий знак остался без внимания, а бровь Джиллиан в совершенно искреннем удивлении поползла вверх.

– Не знала, что ты куришь.

– А хотела бы узнать? – пробормотал О’Конноли и затянулся. Он чуть прищурился, посмотрев в равнодушные глаза Джил, а потом покачал головой. – Нет, конечно же, нет. Зачем тебе это.

– И давно? – Она проигнорировала последние слова и постаралась успокоить собственные пальцы, что безостановочно вертели стаканчик с остывшим кофе. В этом году октябрь выдался удивительно холодным.

– С тех пор как твой муж позаботился, чтобы я навсегда спустился на землю.

– Здесь оно как-то надёжнее, чем в небе, Джим, – хмыкнула Джил и всё же подняла взгляд, встретившись с неожиданно внимательными глазами бывшего мужа. – Что ты хотел?

О’Конноли в очередной раз затянулся и уставился в бледное голубое небо, а потом неожиданно рвано улыбнулся.

– Я хочу предложить тебе кое-что, – проговорил он, изучая узорчатость дымки с редкими диагональными росчерками инверсионного следа.

– Ты или… – Джиллиан сделала многозначительную паузу, предлагая ему самому озвучить причину такого… экспромта. То, что их разговор не был запланирован, стало понятно с первой же секунды, стоило Джеймсу повернуться спиной к наполненному людьми парку.

– Твоя встреча с командой не прошла незаметно. О ней знаю я, а значит, в курсе и Сандерс, – подтвердил он догадки. – Мне было велено вынести тебе предупреждение, в следующий раз снимки окажутся в печати. Однако Джонатану очень не хотелось бы доводить до таких крайностей. Ему не нужен скандал, ему нужны бумаги и только бумаги.

– Как и тебе, – кивнула Джил, сделав небольшой глоток, и непроизвольно скривилась от горечи. – Я знаю, что там есть твоё имя. Но всё это ты мог озвучить по телефону, не подставляя меня ещё больше.

– Когда Рида оповестят о твоём участии, будут ли хоть что-то значить наши встречи? Не думаю, милая, – хмыкнул О’Конноли, но улыбка вышла вымученной, выдав сковывавшее его напряжение.

Он сцепил длинные пальцы, в которых вращал сигарету, но неожиданно обжёгся и тихо выругался. Окурок полетел под ноги. На секунду поджав бледные губы, Джеймс сухо заговорил:

– То, что я сейчас озвучу, не было санкционировано. Это… моё личное предложение.

– Надо же.

– Думаю, ты догадываешься, что как только документы окажутся у Сандерса, на тебя начнётся охота. Джиллиан Рид знает слишком много лишнего, видела ненужных людей, говорила… со мной. Ты потенциальная угроза их спокойствию, которую захотят устранить как можно скорее.

Он замолчал и снова переплёл бледные пальцы, попытавшись за непринуждённостью позы скрыть серьёзность происходящего. Но Джил лишь дёрнула щекой, вымученно улыбнулась и положила недрогнувшие руки на стол. Что же, этого следовало ожидать. Глупо вышло. Погналась за одним, а подставилась в другом. Непрофессионально.

– Ну, я благодарна тебе за информацию, – ровно проговорила она, не зная, что ещё можно сказать в этой странной ситуации. Предупреждения Джеймса были уже бесполезны, потому что повлиять на исход Джил уже не могла. Как не могла выйти из игры. Оставалось только делать, что должно, и верить в удачу. Она что-нибудь придумает, правда?

– Я… – неожиданно замялся О’Конноли.

– Лучше хорошенько подумай, прежде чем озвучивать опасные мысли, Джим. У меня нет другого варианта, и ты об этом прекрасно знаешь.

– Есть, – быстро проговорил он, а затем раздосадованно покачал головой и достал новую сигарету из потрёпанной пачки. В следующий момент он торопливо вываливал на Джил, видимо, давно накопившиеся слова. – Я могу помочь. Когда документы будут у Сандерса, ты уедешь. У меня есть возможность спрятать тебя так, чтобы они не нашли. Никто не нашёл. Под моей защитой вы будете в безопасности. Ты и… твоя дочь.

Он махнул рукой, но даже ещё недослушав, Джиллиан знала, каким будет конец. Дочь. «Твоя дочь». Не Бена, не четы Рид. Только её. Чёрт возьми, как же Джим не подавился-то этим словом? Джиллиан посмотрела в лживо-обеспокоенные глаза когда-то знакомого человека и задумалась, сколько же ещё дерьма хранилось в душе Джеймса О’Конноли. Господи, а раньше казалось, что она изучила его до последней веснушки. Брать на себя ответственность за чью-то смерть непросто, да, дорогой? Уж она-то знала об этом всё.

– Вот как? – Тонкая рыжая бровь взлетела вверх. – Ты предлагаешь сбежать?

– Да.

– Совесть заела?

– Я не хочу твоей смерти.

– Давно ли? – прошипела Джил. – Помнится, когда ты бросил меня в пустом доме, у тебя даже близко не было подобной гуманности. Так что случилось теперь? Замолил грехи и получил парочку индульгенций? Извини, не помню, чтобы подписывала тогда что-нибудь, кроме бумаг на развод.

Она стремительно поднялась, вынудив О’Конноли вскочить следом.

– Я не горжусь тем, что сделал, – медленно проговорил он, чем заслужил новое хмыканье. Действительно, хвалиться там было нечем. – И хочу как-то извиниться…

– Что?! – Вышло слишком громко, отчего несколько сидящих рядом людей посмотрели в их сторону, а потому Джиллиан сбавила тон. – Ты жалок, Джим. Полнейшее ничтожество.

Она повернулась, чтобы уйти, когда Джеймс схватил её за руку, вынуждая остановиться. Он смотрел на неё так внимательно, словно выискивал в чертах взрослой женщины ту девчонку, которую когда-то любил. Или думал, что любил. И тогда на Джил навалились воспоминания. Они затопили разум удушающей волной и зазвенели болью в травмированных связках и рёбрах. Резко дёрнувшись в сторону, Джиллиан зло зашипела в накатывающих волнах паники.

– Подожди. Хотя бы подумай над моим предложением. Подумай о дочери! Риду плевать на тебя. Ему нужен только Овальный кабинет!

– Не смей прикасаться ко мне, ублюдок. Не смей даже подходить! – прорычала она, выдернула-таки ладонь и с ненавистью посмотрела на бывшего мужа. В данную секунду Джил не слышала ничего, кроме эха глухих ударов и собственного крика. – Я принесу грёбаные бумаги и надеюсь, ты навсегда свалишь из моей жизни.