Царская свара

Глава 17

Шлиссельбург — река Нева

Шкипер бота «Фортуна»

Унтер-лейтенант Карл Розен

после полуночи 7 июля 1764 года

— Государь, бочонки с порохом смолой обмазывать обязательно нужно — тогда после взрыва обломки долго горят, а прилипая к оснастке либо к палубе, поджигают любую деревяшку сильно. Испокон веков так моряки делали, когда вражеские корабли жечь собирались, — лейтенант Фомичев говорил уверенно, и Розен с ним был полностью согласен.

Петр Полуэктович дело знал хорошо, с юности, когда в знаменитой Навигацкой школе учился, выбрав по примеру деда, стольника царя Петра Алексеевича, службу на корабельных палубах. Да и отец немало отличился в Великой Северной войне, воюя против соотечественников Розена на скампавеях — участвовал в абордажных баталиях при Гангуте и Гренгаме — получив наградную серебряную медаль.

— Понятно, — негромко произнес молодой царь, внимательно поглядывая, как быстро матросы бота снаряжают брандеры. На роль последних были избраны два больших баркаса, что использовались в качестве постоянных транспортов между крепостью и форштадтом, перевозя между островом и южным берегом людей и разные грузы. В середину между банками плотно укладывали небольшие бочонки с порохом, тут же густо обмазывая их смолой и ее же заливая щели.

Для этого прямо на берегу внутреннего канала разожгли несколько больших жаровен и поставили на них небольшие котлы с застывшей смолою. Все изрядно коптило, но в сумерках летней ночи, в наступившей туманной дымке от Ладоги, что скрывала приготовления от наблюдения неприятельского, дело спорилось в умелых руках.

Смолы в крепости имелось достаточно, так как не только флот зажигательные ядра использует, но и артиллерия. Пороха тоже имелось в избытке — погреба полны, к долгой осаде Шлиссельбургский гарнизон готовился. Баркасы, как и лодки, в крепостном канале уже стояли, уведенные туда от пристани через «водные ворота». Так что отбор был сделан легко, и закипела работа, несуетливая, но спешная.

Розен искоса посматривал на царя, и радовался в душе, что сделал правильный выбор, дав ему присягу. Спокойный такой молодой монарх, говорит уверенно, правда, иной раз не так как все русские, но в целом правильно. Так что бесстыдно лгали «катькины» доброхоты, когда плели, что «Ивашка» разумом повредился от многолетнего заключения в темнице, юродивым стал. Да ничего подобного — все суждения царя выверены, слова подобраны, речью сдержан, манерами должными обучен.

Настоящий император!

— В качестве зажигательной смеси можно «греческий огонь» применить, который Каллиник сделал. Дромоны его всегда применяли, достаточно вспомнить, как ладейный флот князя Игоря в 941 году от Рождества Христова напрочь сожгли.

От слов царя не только Розен сглотнул — он таких подробностей не знал, но сам Фомичев, которого почитали за обширные знания, сильно смутился. Лейтенант несколько растерянно произнес:

— Так секрет этой смеси утерян, государь. Но она бы нам действительно пригодилась!

— Так воссоздать ее не проблема, тот же напалм, что водой потушить невозможно. В его основе переработанное «земляное масло», что нефтью называют, жиры, что смесь сгущают до состояния густого киселя, можно и мылом заменить, для лучшего горения добавить селитру. Куб перегонный для нефти, самый примитивный, кузнец любой сделает. Еще есть живица — сок сосновый — тоже горит хорошо, ее в пропорции только добавлять нужно правильной, не переборщить. Если из нее скипидар убрать, то канифоль будет — тоже сгодится.

— Не знал, государь. Но нужно смесь эту изготовить — для баталий морских, думаю, зело полезна будет, — Фомичев выглядел смущенно, с нескрываемым уважением и удивлением глядя на молодого монарха. Матросы тоже прислушивались к беседе, однако выполняли свое дело споро и правильно — Розену, который взял на себя приготовление брандеров, даже руководить не пришлось работами, а тем паче подгонять.

Ему нестерпимо захотелось понять, откуда у молодого еще в сущности монарха такие познания, но он отчетливо понимал, что таких вопросов правителям лучше не задавать. Но не его ума дело, обычного младшего офицера флота, любопытствовать о таких тайнах, от которых неприятностями страшными за версту тянет.

— Успеете?

— Через час готовы к выходу будем, государь. Туман только собирается, под его прикрытием как раз и выйдем. По течению тихо спуститься полчаса нужно будет срока — транспорты мы видели, так что только их искать будем. Отыскав — атакуем немедленно. Крючья и «кошки» забросим, укрепим и подожжем брандер. Если повезет, то на лодке вырвемся и обратно в крепость вернемся. Если нет, то вплавь до берега придется. А там как получится вернуться обратно…

— Только преждевременной панихиды не надо, — громко произнес Иоанн Антонович. Старайтесь к правому берегу Невы пристать, оттуда лесами до Ладоги дойти и на берег выйти. Скампавея от Кексгольма подойдет сегодня, да и бот пусть вдоль побережья крейсирует. Сигнал обговорить нужно для опознания. А потому…

Молодой император задумался, глядя как матросы заканчивают приготовления к дерзкой атаке неприятельской эскадры. Розен уже отобрал восемь смельчаков на весла (хотя охотниками вызвалось больше половины команды бота), они с Фомичевым должны были править.

— Обоим вам идти нет смысла — на боте должен остаться капитан! И не спорить со мной, так нужно!

Дернувшийся было возразить, Фомичев моментально сник от жесткого тона монарха. Розен возликовал мысленно — теперь ему представляется реальный шанс сделать рывок в карьере, или погибнуть. Смерти он не боялся — все рано или поздно умрут, а вот Фортуна шанс представляет избранным. Благо момент удачный.

— Унтер-лейтенант, кого назначите командиром второго брандера? Нужен только доброволец, то есть охотник!

— Такие тут все, ваше императорское величество, — произнес Розен, но тут рядом с ним раздался уверенный голос:

— Дозволь мне, государь! Справлюсь!

Вперед вышел боцман Лопарин, кряжистый помор, что много лет тому назад перешел на линейном корабле из Архангельска в Ревель. Розен непроизвольно кивнул — лучшего кандидата найти было нельзя. Заметив этот кивок Иоанн Антонович усмехнулся, оглядел моряков и мотнул головою, произнеся непонятное слово:

— Отморозки, вы братцы, конченные. Сделаете дело в точности, всех живых и погибших награжу орденами!

Розен окаменел, матросы соляными столпами застыли от изумления, лишь лейтенант Фомичев с вытаращенными глазами, запинающимся голосом негромко вопросил:

— Прости, государь… так орденские ленты и адмиралы не носят — только самых избранных награждают…

— Причем здесь ленты, — отмахнулся император. — Учреждаю с этого дня орден Святого Равноапостольного князя Владимира, покровителя державы нашей. Из пяти степеней — наградой будут от солдата до фельдмаршала, от матроса до адмирала. Спроворите столь рисковое дело удачно — вам первые кресты на грудь собственноручно приколю…

Туман нависал молочной пеленой, окутывая своим покрывалом баркас, за которым, словно собачка на поводке, шла на пеньковом тросе рыбацкая лодка. Весла без всплесков опускались в воду — сердце в груди замерло, Розен почти не дышал, чувствуя, как стало жарко под мундиром, как льется по телу горячий пот.

Они прокрались в малый рукав, речушку Невку, так ее называли. Теперь цель была не только близко, их стало много, они были кругом — протока буквально забита судами, в тумане темнели их деревянные корпуса и громко звучали людские голоса:

— Когда огненный припас сгружать начнем?

— Как туман рассеется, так и начнем — сейчас сходни и те не видно! Побьем бочки с зельем!

Розен сглотнул — Фортуна явно им улыбалась, подставив под удар вожделенную цель, которую даже искать не пришлось. Так что не зря его отец тридцать лет тому назад перешел на русскую службу, продав развалины родового замка в Финляндии. Теперь есть случай отличиться и стать кавалером нового российского ордена. Но эти мысли Карл Иоганн Розен моментально отогнал, взяв обмотанный тканью крюк.

Нос транспорта выступил из тумана, баркас мягко ударился о форштевень — загребные матросы выставили руки, упершись в него. Теперь нельзя было терять понапрасну ни одного мгновения.

— Бросаем…

Розен шепотом отдал приказ и первым метнул крюк вверх. Со всей силы дернул на себя пеньковый конец — железо вошло в дерево глубоко, на все острие. Послышались глухие удары других «кошек» и крючьев, матросы спешно вязали узлы — теперь небольшой транспорт и маленький брандер были намертво прикованы друг к другу.

На общую погибель!

Розен поднырнул под парусиновый полог, открыл футляр с тлеющими фитилями, пропитанными жиром. Сильно выдохнул воздух, дуновение распалило пламя на кончике. Огонь на глазах разгорался, хорошо, что сверху был накинут полог и с борта транспорта не могли заметить яркого пятнышка, совершенно неуместного.

— Ты стуки слышал? Всем смотреть с борта!

Унтер-лейтенант выдернул пробки из бочонков с порохом, засунул фитили, на обвисших кончиках уже весело плясало оранжевое пламя, разгораясь с каждой секундой. Вынырнув из-под полога, Розен ловко перебросил тело в рыбацкую лодку, та сильно качнулась — все же пять человек изрядный груз. Гребцы опустили короткие весла, уключины, щедро смоченные маслом, почти не скрипели, хотя каждый гребок заставлял напрягаться. Но вроде пока все получилось…

Швах!

Туман разорвал орудий выстрел, огненное пламя в саженях ста позади отразилось в глазах унтер-лейтенанта. На эскадре началась суматоха, послышались громкие крики, вразнобой ударили выстрелы из фузей и пистолей. Видимо, брандер боцмана Лопарина был замечен вахтенными и те сразу подняли тревогу, и тут же открыли стрельбу.

Розен стиснул зубы — для пяти охотников, четырех матросов и офицера, шансов вырваться из протоки и уйти в Неву незамеченными с каждой секундой становилось все меньше и меньше…