Чародей

ГЛАВА 20

Впервые меня удивил родной город. Точнее, его жители.

Сейчас было около шести. Народу на улицах было еще не так много, как обычно бывает по утрам, но пустынными я бы их не назвал. В мусорном баке рылся экзотического вида мужичок в одних подштанниках и грязной, неопределенного цвета куртке. Солидный дядечка с не менее солидным брюшком, стоя рядом с "мерседесом", что-то говорил в мобильник. У машины был поднят капот, а дядечка, похоже, злился. Две девицы, обеим лет по пятнадцать, вышагивали по тротуару, еле передвигая ноги. Вот вам и ночная дискотека. Поди еще и через мост пешком ехали.ваавтобус

А теперь представьте себе картину: хлюпают по асфальту кроссовками, полными воды, два промокших до нитки мужика. У одного из них вид такой, словно ему пару часов назад кирпич на голову упал. И никто - никто! - не обращает на них ровно никакого внимания. На них не то что не показывают пальцами, а даже не оборачиваются. Будто мы с Дэниелом невидимки. Может, я чего-то не знал? Может, это обычная реакция людей на необычные явления? Людям гораздо проще не замечать что-то, не укладывающееся в рамки обыденного. Они просто закрывают глаза, как ребенок, который не хочет видеть чудовище в стенном шкафу, и считают до десяти. А когда открывают - опасность миновала. Необычное прошло мимо них и даже не остановилось.

Я нервно хихикнул. Вот что значит переизбыток событий за день. Плюс пара мощных ударов по мозгам. Мне уже кажется, что общество выкинуло меня вместе с чемоданом.

Мой дом находился неподалеку. Но мы сделали приличный крюк. Дэниел повел меня дворами, чтобы, как он выразился, "не засветиться у хаты". И где он такого лексикона понабрался?

Чем дальше мы шли, тем грязнее становились улицы, тем беднее выглядели дома. Вот тебе и сторона добра. И опять же я задумался: значит ли что-то конкретное то, что я вырос именно на северо-восточном берегу?

Вскоре мы миновали старую развалюху, бывшую лет двадцать назад самым элитным домом в нашем тогда еще далеко не крупном городе, и вышли к пустырю.

Я помнил этот пустырь с детства: мы с отцом часто ходили сюда. Он учил меня стрелять из того самого пистолета, который я спалил вместе с "Сатанаэлем". У меня защемило сердце. Я вспомнил отца, говорившего мне: "Целься чуть ниже того места, куда хочешь попасть, Дэрриен. Отдача приподнимает ствол". Сам же он целился прямо. На мой вопрос, почему так, он отвечал: "Нужно иметь сильные руки, чтобы удержать оружие, а десятилетний мальчик, увы, еще слишком мал. Вот подрастешь, и тогда можешь считать себя заправским стрелком". Со временем я наловчился, и с легкостью снайпера снимал банки, которые отец расставлял на старом трухлявом бревне.

В пору моего детства этот пустырь служил излюбленным местом моих сверстников. Школа находилась неподалеку, и после уроков мои одноклассники частенько сбегались сюда, чтобы поиграть в прятки. Меня никто никогда не звал. Я и не хотел. По натуре я был одиночкой. Да так им и остался. Обычно в школе не любят таких, как я, но изгоем я не стал только из-за своих рисунков, которые однокашники считали "клевыми". Меня почитали за странного чувака, но вместе с тем уважали. Короче, никто меня не трогал, и меня это вполне устраивало.

Бревна, естественно, уже не было, все-таки прошло около пятнадцати лет, но бетонная плита, которая служила для меня своеобразным отмерителем расстояния, все еще была на месте. И на ней все еще темнело пятно.

Я вздрогнул.

Как я уже говорил, меня не трогали. Считали мальчиком с прибабахом, но никто не хотел выяснять, с каким именно. Но однажды в нашей школе появился тупой новичок по имени Кит Баркли. Он прибыл из какого-то мегаполиса и по этому поводу гнул пальцы так, что их хруст был слышен за километр. По слухам, его отец, работавший раньше учителем в средней школе, отбывал срок за совращение малолетних. Ублюдок, каких свет не видывал. Но попробовали бы вы сказать такое Киту в лицо, и ваш нос не смогла бы выправить целая банда пластических хирургов.

Естественно, парень ходил гоголем. По его словам, то, что делал его отец, они делали вместе, и не по разу. Конечно, ему вряд ли кто-то верил, но стоило в открытую усомниться в его правоте, и он распалялся настолько, что вы понимали, чье лицо у вашей смерти. Он цеплялся к каждому, кто косо на него посмотрел. Короче, типичный школьный хулиган. И как же он мог пройти мимо такого уникума, как я?

Моя память услужливо выкинула меня в тот бессолнечный ветреный день. Помню, я сидел на стадионе, закутавшись в ветровку, наблюдал, как тренер, оря во все горло, гоняет наших спортсменов, и рисовал что-то в блокноте. Я как раз заканчивал набросок пупырчатого монстра с очаровательной улыбкой и в футбольных бутсах. Не знаю, специально ли Кит меня подкараулил, или же нет (хотя его жирной морде на стадионе явно было не место), но блокнот вдруг неожиданно вырвали у меня из рук, а сам я сосчитал ровно пять ступенек в проходе между рядами, прежде чем успел затормозить.

Баркли листал мой блокнот, ухмыляясь и сопровождая каждый рисунок далеко не лестными комментариями. Наверное, он надеялся, что я либо расплачусь, либо кинусь отбирать рисунки. Вместо этого я поднялся, не обращая внимания на разбитую в кровь коленку, и, спокойно посмотрев ему в глаза, произнес: "Хочешь честной драки? Тогда приходи сегодня на пустырь в пять часов. Уж я найду, чем тебя удивить". Тот сначала опешил, затем ухмыльнулся: "А не боишься, что твои мозги потом не вставят в башку?". Я ответил, что у него вставлять вообще нечего. Баркли пообещал, что придет, и удалился, прихватив с собой мой блокнот. Но я все же увидел то, что мне было нужно: он испугался. Хоть на мгновение, но испугался.

Уже по пути на пустырь я понял: за то, что я заставил Баркли испытать страх, он меня размажет. Как червяка. До меня дошло, в какое дерьмо я влип, но слишком поздно. Теперь отступать было некуда.

Кит Баркли уже ждал меня. За его спиной маячили трое местных задир. Увидев меня, они невольно попятились.

– Кит… - робко начал один из них, кажется, Ларри Гамильтон. - Может, не надо?

– Что значит - не надо? - грозно рыкнул на него Баркли.

– Говорят, он немного… того. Сдвинутый, - Ларри поймал мой взгляд и заткнулся.

– Да, Кит, я немного того, - жизнерадостно улыбнулся я. Непонятно, чем я заслужил такую репутацию, но оценка Ларри мне понравилась.

– Да мне по барабану, - сплюнул тот сквозь дырку от выбитого когда-то зуба и без предупреждения бросился на меня.

Я отскочил в сторону. Его жирная туша проехалась по песку и уперлась в край бетонной плиты. Один из его дружков захихикал, но, другой ткнул его под ребра.

Баркли поднялся, красный как рак. То ли от смущения, то ли от ярости. Судя по глазам - от второго. Он был просто в бешенстве.

– Ах ты ублюдок! - прорычал он.

Сколько мы с ним прыгали, не знаю. Я пропустил пару хороших ударов в ухо, плюс к этому перстень Кита рассек мне губу, но и этому недоноску не удалось избежать моей кары. Из обеих его ноздрей стекали струйки крови, левый глаз заметно опух.

Наконец Баркли начал уставать. Еще бы - такая туша по определению прыгать не может. Взгляд он фокусировал уже с трудом. Мне осталось его помотать совсем чуть-чуть, и он бы отстал сам… Если бы не невесть откуда взявшаяся железка.

Понятия не имею, откуда из земли появилась эта арматура, раньше я ее не замечал. Но Кит умудрился запнуться именно об нее.

Какой это был полет! Он бы восхитил меня, если бы не закончился так трагически.

Баркли врезался в землю с силой ковша экскаватора и исчез в облаке пыли. Наступила такая тишина, что я слышал шум крови у себя в ушах. Когда завеса рассеялась, я увидел его. Он лежал, неловко подогнув под себя руку. И не двигался.

– Эй, Кит, - несмело позвал Ларри. Остальные два недоумка просто стояли и тупо пялились на распростертого на земле Баркли.

Я обошел его, чтобы посмотреть, не притворяется ли он, и в ужасе отпрянул: у головы Кита растекалась приличная лужа крови. Он раскроил себе башку о край бетонной плиты. К ней прилипло несколько его вечно немытых волос.

Я отвернулся, и меня вырвало.

Вытерев рот рукавом куртки, я повернулся к Ларри.

– Вызови "скорую".

– Чего?

– "Скорую", тупая твоя башка! - заорал я. - "Скорую"! Я что, тихо говорю?!

– Ух, елки, - пропищал Ларри, увидев причину моей паники. Его голос вдруг стал тонким, как у пятилетней девочки. - Он же не умер? Нет? Не умер? Он не может… Он не умер?

Как заезженная пластинка, ей-богу.

– Заткнись, черт тебя дери! Звони в "скорую"!

Вместо этого Ларри бросился бежать. Да так, словно за ним его мамаша с ремнем гналась. Двое других сначала переглянулись, а затем припустили следом.

Я остался один на один с умирающим, который всего несколько минут назад хотел сделать таковым меня.

Я перевернул Кита на спину. Рядом с виском у него зияла огромная рана. Может, это было мое воображение, но мне показалось, что в черепе дырка. В любом случае не стоило его двигать, но было поздно.

Я снял с себя ветровку и, как мог, закрыл рану. Чем помочь ему еще, я не знал. О первой помощи я имел весьма поверхностное представление.

Затем я дошел до телефона-автомата на углу и вызвал "скорую". Надеяться на Ларри смысла не имело. Этот трус завтра же выставит себя героем перед всей школой, а меня - чуть ли не убийцей, которого он собственноручно нейтрализовал. Такова человеческая натура: даже если тебя и близко не было при каком-то событии, ты постараешься, чтобы твои друзья узнали, что ты сыграл в нем самую главную роль. Эх, честолюбивы люди…

Я вернулся к Киту. Сел рядом и положил голову на скрещенные руки. Я думал об отце. О том, что его удар хватит, когда он узнает о случившемся. Если Кит Баркли умрет, на меня повесят убийство. Не думаю же я, что эти трое идиотов расскажут правду? Да и кто их будет спрашивать? И без расследования все понятно. Мы с ним дрались. Случайно или нет он треснулся тыквой о бетон, этого уже никто выяснять не будет.

Через несколько минут послышалась сирена "скорой помощи". Я продолжал сидеть на месте, словно от моего присутствия зависела жизнь этого болвана. Санитар выскочил из машины и сказал…

– Дэрриен!

Я вздрогнул и вынырнул из воспоминаний. Оказывается, Дэниел уже несколько минут пытается безуспешно до меня достучаться. Вот те на…

– Ты что, уснул с открытыми глазами?

– Нет. Просто задумался, - я бросил взгляд на плиту. Кит Баркли выжил тогда. Хоть и стал чуть тупее, чем был. Зачинщиком драки посчитали, естественно, не меня, а его. Не у меня же папаша был сумасшедшим маньяком, совращающим школьниц. Но из-за этой истории меня начали сторониться еще больше. Я подозреваю, без помощи Ларри Гамильтона тут не обошлось.

– Идем, мы и так опаздываем.

– На тот свет всегда успеем, - возразил я, но Дэниел лишь потянул меня дальше, схватив за рукав. Я заметил на его запястье тонкую серебряную цепочку, на которой болталось несколько фигурок. Треугольник, пентаграмма, египетский анх, звезда Давида, еще какая-то ерунда… Надо при случае спросить, что это.

Мы миновали церковь. Я вопросительно посмотрел на Дэниела, но тот покачал головой.

– Нам не сюда. Ох, влетит мне от Тауса… Надо же - так опоздать! Чертовы пауки…

– Кто такой Таус?

– Мой учитель.

За церковью находилось старое кладбище. Здешний смотритель давным-давно наплевал на свою работу, поэтому оно имело довольно плачевный вид. Пара тоненьких хиленьких деревьев тянула свои веточки к небу. Потемневшие от времени надгробия торчали из земли ровными рядами, напоминая челюсти похороненного великана. Трава пожухла и не зеленела даже летом. Птиц тут и подавно не было. В дальнем конце кладбища виднелся склеп. Восемнадцатого века, между прочим. Единственная причина, по которой это кладбище до сих пор живо. Извиняюсь за каламбур.

Дэниел, не снижая скорости, устремился прямиком к проржавевшим насквозь воротам, запертым на огромный замок. Я затормозил.

– Дэн, подожди. Это же просто абсурд…

Он повернулся ко мне. В его глазах я увидел такой укор, что пожалел, что не промолчал.

– Мой учитель не любит шума. Поэтому кладбище для него - идеальное место.

– Его начальник - Адальберт?

– А ты как думаешь? Он же обретается на этом берегу, - голос не мягче металла.

– Ну, то есть… Блин, - я никак не мог подобрать слов. Ну как вежливо, доступно и мягко объяснить человеку, что кладбище в моем понимании отнюдь не является источником добра? Там же мертвецы, черт возьми! А как же зомби? Гули? Вурдалаки те же? Да что уж там, даже самые банальные привидения! - В общем, кладбище далеко не самое подходящее…

– Не нужно рассуждать о том, чего не знаешь, - перебил меня Дэниел. - Если ты перечитал в детстве романов ужасов, где из могил встают разложившиеся мертвецы, то не мне тебя судить. В реальном мире все по-другому.

– Если добро обретает свой покой на кладбище, то я понимаю, почему мир неуклонно катится в пропасть.

– Я не сказал, что оно здесь обитает, - ехидно прищурился парнишка. - Здесь просто живет мой учитель.

Я поднял руки.

– Сдаюсь. Логика - на пять с плюсом.

Мы шли, лавируя между могил. Тишину нарушал только стройный хор лягушек. Уж не знаю, откуда они взялись, болотом поблизости и не пахло, но их кваканье доносилось отовсюду. Удивительно, но вся моя взвинченность уходила, уступая место странному спокойствию. Может, песенки лягушек так действовали?

Я решил все-таки домучить Дэниела.

– Хорошо, в таком случае мне непонятно, почему кладбище находится именно здесь? Почему не на юго-западе?

– Ты был на кладбище Ландгир?

Пять лет назад, когда умер отец.

– Да.

– Всех жителей нашего города хоронят именно там. Не задумывался почему?

Я отрицательно покачал головой. В самом деле, на этом кладбище уже лет сто никого не хоронили, оно оставалось здесь только потому, что старинный склеп имел историческую ценность.

– Здесь перестали рыть могилы около века назад и перенесли кладбище на другой берег. И знаешь почему? Потому что сто лет назад люди здесь жили совсем другие.

– Это какие же?

– Достойные, чтобы быть погребенными на стороне добра. Не такие корыстные, мелочные, злобные, жестокие ублюдки, которые сейчас населяют мир.

О как. Я, конечно, подозревал, что с нашим миром что-то не так…

Дэниел тем временем подошел к склепу и сдвинул засов. Дверь отворилась на удивление легко: продирающего насквозь скрипа заржавевших за сотню лет петель я не услышал.

– Прошу, Дэрриен.

– Э, нет. За последнюю неделю у меня резко подскочил уровень подозрительности в крови.

– Я тебе не враг, - нахмурил брови Дэниел.

– И все же, иди первым. Вдруг твой учитель решит, что я - твой враг. Или его.

Дэниел хмыкнул и первым нырнул в темный мрак склепа.

Паутина тут же облепила мое лицо, как лопнувший пузырь из жвачки. Я с отвращением содрал ее.

– Наклоняться надо, - бросил через плечо Дэниел.

– Предупреждать надо, - огрызнулся я в ответ.

Темень стояла - хоть глаз коли. Его учитель вампир? Света белого не видит? Если это так, то мне капец. Вампиры наверняка не простили мне смерть Адриана. Хотя нет, он же добрый маг…

Я запнулся о какой-то булыжник и громко выругался. Дэниел фыркнул, но ничего не сказал. Очень смешно. Куда он меня вообще ведет? Запихнет в гроб с каким-нибудь иссохшимся мертвецом, пожелает спокойной ночи и оставит спать вечно.

Внезапно Дэниел остановился. Я, не ожидая этого, с разгону вмазался в него.

– Блин, предупреждай, когда тормозишь, - просипел я - от удара у меня основательно перехватило дыхание.

– Мы пришли.

Я поднял глаза и несколько секунд не мог понять, что же я вижу. Мой мозг начисто отказывался воспринимать уютную комнату с горящим ночником, аккуратно застеленной кроватью, милой картинкой с изображением цветущего луга на стене… Склеп просто обрывался… и переходил в это чудо. Никогда не доводилось мне видеть такого контраста и в то же время такого дополнения. Эта комната не могла существовать без склепа, так же как и склеп - без этой комнаты. Однажды увидев, вы больше не воспринимали их отдельно. Интересно, это магия?

– Странно, - нахмурился Дэниел. - Тауса нет.

– Я бы тоже отказался все время таращиться на развалины склепа, - хмыкнул я.

– Он очень редко покидает свое жилище. Я был свидетелем этому всего один раз - когда он явился ко мне, чтобы объявить, что он теперь мой учитель.

– Может, он вышел в туалет… - я прошел в комнату, с любопытством рассматривая обстановку.

Дэниел молча указал на вполне современный унитаз за перегородкой.

– Здесь что-то не так. Его нет в склепе вообще. Иначе я бы его почувствовал. Все-таки связь между учителем и учеником чрезвычайно сильна.

– Тогда Аменохеприти поблизости точно не наблюдается, - ухмыльнулся я.

– Знал бы ты его репутацию в Магическом круге… - Дэниел осекся, заметив листок бумаги на столе. - Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал он и передал записку мне.

В ней было одно-единственное слово: "Прости".

– Кому это адресовано? Мне или тебе?

– Не знаю, - Дэниел пожал плечами. - Надеюсь, что не обоим…

– Что это может означать? - я сгибал и сгибал записку, пока она не превратилась в крошечный квадратик.

– Мой учитель меня предал, вот что, - Дэниел чуть не плакал. - Наверняка он сейчас либо у Тимерхана, либо у Адальберта, рассказывает, где мы. Нужно уходить, и побыстрее.

– Блин, Дэн… Это же я виноват.

– Ты здесь ни при чем, - буркнул парнишка. - Это я выбрал себе объект для практики, и мне это расхлебывать. Иначе я не смогу называться чародеем.

– Да оставь ты свое чародейство хоть на мгновение! - возмутился я. - Тебе сейчас грозит смертельная опасность, а ты все о своей лицензии печешься!

– Идем отсюда, - Дэниел направился к выходу. - Здесь оставаться тем более опасно. Может, у нас получится улизнуть…

Но как только мы покинули склеп, я понял, что уйти нам не удастся. Магия окутала все кладбище, как невидимый саван. Каждое надгробие, каждый крест был покрыт ей. Я почувствовал, как меня облепляет энергия, лишая способности двигаться.

Дэниел повернулся ко мне. В глазах его застыла такая безнадежность, что мне самому захотелось упасть на землю и мгновенно умереть.

– Дэрриен, мы опоздали.

Кто-то выступил из-за ближайшего ко мне мраморного надгробия в виде молодой девушки, молитвенно сложившей руки. Высокий силуэт, очень знакомые очертания… Черный пиджак, черные брюки, черные ботинки, алая рубашка…

– Привет, Аргаив, - натянуто улыбнулся я.

– Здравствуй, Дэрриен, - тот в ответ ослепил меня своей фирменной улыбкой. - Уйди, мальчик, - он, не поворачиваясь, махнул рукой, и Дэниел отлетел в сторону. Ударился о надгробный камень и рухнул на землю.

Еще одна фигура выступила… я бы хотел сказать из темноты, возможно, это выглядело бы эффектнее, но сейчас было семь утра, и солнце вовсю заливало кладбище. В общем, из солнечного света вышел низенький коренастый человечек с длинными, слабо трепыхающимися крыльями за спиной. Мне он сразу не понравился. А Дэниел, приподнявшись на локте, уставился на пришельца, как на царицу Савскую.

– Таус? Что происходит?

– Извини, Дэниел, - тот подошел к нему и ударом ноги оглушил мальца. Тот даже не стал защищаться. Наверное, шок был настолько силен, что он был не в состоянии этого сделать.

– Эй! - крикнул я. - Он же ваш ученик, черт возьми! Что вы делаете?

– Он мне больше не ученик, - поморщился Таус. Его рожа бесила меня все больше, и меня так и подмывало съездить ему по носу. - После того, что он сделал…

Я чуть прикрыл глаза и принялся сосредотачиваться на длинной бороде Тауса. Хочешь пожара - получишь. Зато вшей не будет.

Огненный жгут полоснул мое сознание. Я вскрикнул, и все мысли о магии как отрезало. Существовала только боль, которую причинял мне Аргаив своими чертовыми веревками. Я чувствовал, как они оплетают мозг, лишая меня способности думать, сопротивляться, колдовать…

Кое-как я заставил себя думать о стене. Стройная такая стена, кирпичики сложены один к одному, и ничто не сможет ее сломать. Как пирамиды, которые не смогла разрушить даже такая беспощадная вещь как время.

Одна из веревок натянулась, а затем лопнула с призрачным звуком. Не уверен, слышал ли я его на самом деле, или это было лишь мое воображение, но давление ослабло. Я смог дышать чуть свободнее.

На лице Аргаива впервые появилось замешательство. Он-то, бедняжка, никак не ожидал, что кто-то сможет противиться его магии. Если я смогу порвать еще одну веревку…

Резкая боль вспыхнула в затылке. Какая-то сволочь подкралась ко мне сзади…

Только это я и успел осознать, прежде чем рухнуть на кладбищенскую землю без сознания.