Бармен с грохотом роняет поднос с посудой.
Логан и аль Сафер оглядываются на него.
Бармен смотрит куда-то, они следуют за его взглядом, не сговариваясь, обходят стойку и встают за его спиной.
Бармен смотрит на монитор. По дороге к Mardan Palace катится колонна бронетехники.
Идущий впереди бронетранспортер с легкостью сносит с пути два синих полицейских автобуса.
— Договорим в другом месте, — предлагает Логан.
Аль Сафер кивает и щелчком пальца подбрасывает в воздух тяжелую золотую монету, которую бармен ловит автоматически, не глядя.
Вампиры степенно идут к двустворчатой двери на террасу, каждый толкает свою половинку двери, и они выходят наружу.
— Несмотря на существенное замедление темпов роста населения планеты за последние двадцать лет, проблема обеспечения ресурсами продолжает оставаться наиболее актуальной, — говорит профессор Эрик Р. Пианка, эволюционный эколог из Техаса. — И все существующие меры по ограничению рождаемости я бы охарактеризовал как вопиющую антигуманистическую трусость. Для достижения равновесия недостаточно добиться нулевого прироста населения, а ведь мы даже к этому не пришли за последние двадцать лет. Необходимы крайние меры, иначе ситуация станет непредсказуемой.
— Говоря о достижении равновесия, о каких цифрах мы говорим? — уточняет Киссинджер.
— Не более 500 миллионов, — твердо заявляет профессор. — Этого вполне достаточно для обеспечения экономического роста при резком снижении экологических рисков.
— Что вы предлагаете? — спрашивает Вулфовиц.
— К сожалению, политика ограничения рождаемости это паллиатив. Для радикального решения вопроса существуют только два варианта: мировая война или эпидемия.
— А нам это по карману? — спрашивает молодой Ротшильд. И все тревожно переглядываются.
Белый дом, США. Люди в черных одеяниях с автоматами в руках контролируют коридоры, двери и окна. Молодая журналистка вскакивает с дивана в приемной, завидя пресс-секретаря Трампа Сару Сандерс, безвкусно одетую женщину впечатляющих размеров с длинными немытыми волосами.
Сара Сандерс нависает над журналисткой и разглядывает ее в упор. Затем протягивает руки к ее шее. Опускает ниже. Расстегивает верхнюю пуговицу белой блузки. Еще одну. И, подумав, еще одну.
— Что вы делаете! — заливается краской журналистка.
— Дональду так больше нравится, — поясняет Сара. — Покажи товар лицом. Начни переговоры. Ты ведь не из этих?..
Она выразительно крутит в воздухе пальцами.
Журналистка что-то ищет в смартфоне.
Сара сжимает ее руку и вынимает смартфон из побелевших пальцев:
— Только твитни. Это останется у меня. А ты иди туда. И ты, — ошеломленному оператору в бандане. — Но если Дональд попросит убраться, не заставляй себя ждать. А то я из вас двоих сэндвич сделаю и сожру.
Шесть французских танков AMX-56 Leclerc на большой скорости врываются в ворота отеля и, расталкивая и давя джипы и мерседесы гостей, выезжают на дистанцию выстрела прямой наводкой.
Веселый белозубый негр в голубом кепи, высунувшись из башни, командует в рацию:
— Ву пуве… уврир ле фе!
И взмахивает рукой.
Шесть танковых орудий синхронно поворачиваются в сторону дворца и производят первый залп. Белый с золотом фасад Mardan Palace исчезает в облаке пыли.
Воздух в конференц-зале белеет. Смертельно раненый Киссинджер, прижимая к животу вываливающиеся кишки, ползет к выходу и натыкается на чей-то пустой ботинок. Он поднимает глаза и видит привалившегося спиной к стене Вулфовица с абсолютно белым лицом. Вулфовиц хлопает по полу правой рукой, безуспешно разыскивая оторванную осколком левую.
Умирающий Киссинджер начинает истерически хохотать.
В это время второй залп окончательно превращает содержимое конференц-зала в фарш из пыли, крови и воплей.
Верхние этажи отеля начинают гореть. Из окон с беззвучным криком вылетают тысячи летучих мышей.
Темно-голубой «Фольксваген Пассат» мчится по шоссе. Аль Сафер за рулем, Логан задумчиво смотрит в окно.
— Как это возможно? — спрашивает он. — 130 самых могущественных в мире людей не смогли обеспечить свою безопасность? И мы ничего не знали?
— Допустим, я догадывался, — хмыкает аль Сафер, — но с чего бы мне с тобой делиться?
— Там ведь были и ваши.
— Наши, ваши. Какая разница. Кого из них жалеть? Пятьдесят лет они изображали соль земли. Эти твари с мозгами рептилий. Из-за стола надо вставать чуть-чуть голодным, ты же помнишь. А они уже и стоять не могли.
— Ты догадывался, — медленно говорит Логан. — А кто-то точно знал, как вывести с базы бригаду бронетехники и провести ее через половину страны. Кто-то знал, где посты охраны на дорогах, где конференц-зал, когда сама встреча. Состав участников. Там кое-кого не хватает. Все было спланировано на основе информации, которой владеет… кто?
— Пойдем, — аль Сафер останавливает машину на узкой улочке Анталии. — Я сделаю тебе прощальный подарок. Ты будешь приятно удивлен.
Заставка Fox News.
Дональд Трамп с красным довольным лицом говорит с экрана:
— Как мне только что сообщили, прекратил свое существование печально известный Комитет Трехсот, он же Бильдербергский клуб. Эти люди сосали из нас кровь много десятилетий. Они считали себя крутыми. Они думали, что элита. Я не вижу потрясений на фондовых рынках. А знаете, почему? Потому что больше нет фондовых рынков. Ну, кто теперь папочка?
Ты, ты и ты! Кам ту дэдди! Трамп хохочет, становясь багровым.
Звучит выстрел. Разбитый пулей экран мгновенно темнеет.
Перед экраном мелькает чей-то темный силуэт.
— Не знаю, в курсе ли ты, что летучая мышь живет пятнадцать лет, а обычная — от силы год. При этом летучая мышь вовсе не мышь, она просто так называется. Они вообще не похожи. Всем плевать, потому что никто не видит летучих мышей, даже когда они у тебя над головой. Даже когда они живут в твоем доме.
Но есть ученые, Питер. Ученым все интересно. Вот был такой изобретатель Хирам Максим. Твой соотечественник. Хотя родился американцем. Это как те белые лошади, которые рождаются черными.
Так вот, Максим много чего изобрел, кроме пулемета. Например, мышеловку. Но ему этого показалось мало, он начал копать дальше. И обнаружил, что летучие мыши ни черта не видят в темноте. Но как же они тогда узнают, куда лететь, подумал он. И предположил, что они пользуются эхолокацией.
Потом другой ученый, итальянец, которого звали Ладзаро Спалланцани, решил проверить это на практике. Он выковырял нескольким летучим мышам их крохотные злобные глазки и запустил в темную комнату с остальными зверьками. И выяснил, что слепые летучие мыши ориентируются ничуть не хуже зрячих. Чем блестяще подтвердил гипотезу Хирама.
Мне нравятся ученые. Они что-то делают, потому что у них есть на это причины. Они узнают новое, потом применяют это новое на практике. Ты понимаешь. Синильная кислота, пластик, расщепление ядра. Все, что движет нас вперед.
Логан немного отпивает из бокала.
— Но есть еще темные люди. Суеверные, тупые крестьяне. И потому что они тупые, они злобные. И потому что они злобные, они боятся сглаза, верят в приметы и живут в ожидании чуда. Украинские и польские крестьяне, когда ловили летучих мышей, прибивали их к стене над дверью. На удачу. В этом не было никакой логики. Бедных тварей просто брали и прибивали к стене. Живьем.
Хотя по большому счету, какая разница несчастной летучей мыши, умрет ли она ради науки или потакая чужому безумию?
Что скажешь, Питер?
Логан с бокалом отходит от стены, на которой распят Питер Флеминг. Трехдюймовые гвозди вбиты в запястья и пятки посла Ее Величества. Из-под рыжих бровей с неукротимой злобой смотрят налитые кровью глаза.
— Впрочем, ты можешь ничего не говорить. Мне все равно не интересно. Мне просто нравится смотреть, как ты висишь.