Чернильные цветы

32. Звени, бубенчик мой, звени… [50]

Закончив петь, Лу отдала микрофон следующему и, подхватив с пола свой пиджачок, подошла к столу. Рома смотрел на нее во все глаза, она же даже не повернулась в его сторону. Опрокинув свой бокал мартини залпом, она надела пиджак и пошла к выходу.

Парень несколько мгновений тупо смотрел на ее спину, а Маринка потянула его за руку.

– Я рассказала ей про Лику.

– Бля.

Рома наконец понял, почему Лу казалась такой странной с тех пор, как заявилась Анжела с подругами. Бросив на стол несколько купюр, не прощаясь с друзьями, он поспешил к выходу.

Лу стояла на улице, прислонившись к стене заведения, глубоко затягиваясь сигаретным дымом. Глаза ее были закрыты, только черные ресницы подрагивали.

– Лу? – позвал ее Рома. – Ты чего убежала?

Она не ответила. Только посмотрела на него и снова затянулась. Она не знала, что ему сказать. Эмоций было много, а слов, как всегда, не хватало. Она торжествовала, потому что своего добилась, – он смотрел только на нее. Но до этого он смотрел на Лику. Это было неприятно, непонятно и мерзко. Она обнажила перед ним то, в чем сама себе признаться не могла, а теперь ей хотелось наорать на него. Рома выворачивал ее наизнанку, поднимая с самых глубин то, что должно было там и остаться.

Ник всегда говорил, что ревность – паршивое чувство. Ревнуешь – значит, не доверяешь. Или проблемы с самооценкой. В общем, ревность для слабаков. И Лу совершенно не хотелось признаваться Роме, что она ревнует к этой «кукле Барби».

– Там жарко. – И все. Ничего больше не скажет.

– С тобой везде жарко, – прошептал Рома, склоняясь к ее лицу. – Мне очень понравилось, как ты пела.

– Спасибо. Отвези меня домой, – попросила она. Возвращаться не хотелось совершенно.

Рома хотел спросить ее, что происходит, но громко хлопнула входная дверь, а потом раздался девчачий смех.

– Ром, привет! – Лика со своими подругами подошла к ним. – Какая неожиданная встреча. – Девушка ненавязчивым движением прикоснулась к его плечу.

– Привет.

Лу смотрела на Рому, не мигая и ожидая, что он сделает. Краем глаза он заметил, как тонкие пальцы девушки сжались всего на мгновение, а потом ее рука скользнула в карман пальто за новой сигаретой. Парень почти физически ощущал напряжение, исходившее от Лу, которая замерла в ожидании развязки.

– Лика, это моя девушка, Лу, – сказал он, убирая тонкую руку с плеча. – Мы как раз собирались домой.

– Ой, так рано? – наигранно удивилась девушка. – Приятно познакомиться, – взгляд ее исследовал Лу, сохранявшую непробиваемое спокойствие, – мы с Ромой старые друзья.

Лу постаралась как можно естественнее улыбнуться, не зная, что ответить. Пошутить насчет старых друзей? Прикинуться дурой и преувеличенно радостно броситься обниматься? Больше всего хотелось стереть самодовольную ухмылку с полных губ, но она не знала как. Собственная беспомощность бесила до безумия.

– Рада познакомиться, – нашлась наконец она, сохраняя все то же равнодушное лицо. – Странно, Роминых друзей я знаю, но о тебе не слышала. Видимо, вы дружили очень давно.

– Зато как, – подмигнула девушка, переходя все границы личного пространства и едва ли не потираясь бедром о растерянного парня. – Мы были очень близки.

Лу чуть не подавилась дымом. Эта крашеная сучка ее провоцировала беззастенчиво и открыто, применяя грязные приемчики. А чертов Рома стоял, как дурачок, переводя глаза с одной на другую, не зная, что сделать. В очередной раз убедившись, что хочешь сделать хорошо, сделай это сама, Лу нахмурилась.

– Милочка, мне это неинтересно. – Она сделала шаг вперед, заставляя Лику отойти от Ромы. – Так что кончай тут течь на моего парня и свали куда-нибудь, – посоветовала она, ласково потрепав девушку по щеке. Этот пренебрежительный жест она подхватила у Роксаны. Было в этом что-то крайне унизительное. – И группу поддержки свою не забудь.

Сказав это, она прошла мимо, нарочито громко цокая каблуками. Рома, словно очнувшись, тут же пошел за ней. В этот раз она не стала садиться в машину сама, а дождалась, пока он откроет перед ней дверь.

Только когда они уехали, она смогла вдохнуть спокойно. Снова прокрутив ситуацию в голове, она пришла к выводу, что нашла самый оптимальный выход из положения. Но почему же тогда было так обидно? Так гадко.

– Лу, прости за эту сцену, я…

– Ты мудак, Рома, – перебила его девушка. – Вы с этой шмарой стоите друг друга. Я видела, как ты смотрел на нее. И она видела. Если хочешь, можешь отвезти меня домой и вернуться. Уверена, она будет счастлива.

Сказав это, Лу до боли закусила губу и прижалась лбом к стеклу. Она не хотела смотреть на него, не хотела слушать. Он унизил ее перед Стасом и Мариной, перед этой барракудой и ее подружками. Она пыталась, она хотела выйти из положения красиво, без истерик. Она старалась. Но эта сцена на улице выбила ее из колеи. Рома просто стоял и смотрел. Он ничего не сделал.

– Что ты несешь? – возмутился парень, затормозив у ее дома. – Ты…

– Вали к своей шалаве, а меня оставь в покое! – выпалила Лу, пытаясь открыть дверцу.

– Бля, Лу, остынь, – потребовал Рома, перехватив ее руку.

– Не смей меня хватать! – перешла на крик Лу. – Совсем офигел? Это не за мной носятся призраки бывших блядей!

Она смотрела на него с таким презрением, что лучше бы ударила.

– Перестань вести себя как сука, – не выдержал парень.

Он терпеть не мог сцены с выяснениями отношений. И спускать такое не собирался. Даже Лу. Она перешла черту дозволенного.

– Ну, простите, что я не такая чудесная, как Лика! – заявила Лу, вырывая свою руку из ослабевших пальцев Ромы. – Проваливай! – распахнув дверь машины, она выскочила на улицу.

Со злостью чеканя шаги, она пошла к подъезду. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Рома уехал. Она услышала рев мотора, с которым парень сорвался с места. Ей было противно до тошноты. Ноги вдруг стали совсем слабыми. С трудом дойдя до квартиры, она долго тыкала ключом в дверь. Почему-то перед глазами все плыло. То ли от мартини, то ли от напряжения. А может, от слез, бесконтрольно катившихся по щекам.

В конце концов дверь поддалась. Разувшись, Лу скинула пальто и побрела в ванную, где долго плакала, глуша всхлипы шумом воды. Глаза стали красными, и смывать яркий макияж было неприятно. Бесконечно протирая ватными дисками опухшие веки, она думала только о том, что Рома уехал. Ничего не сказал, просто взял и уехал.

Она сама сказала ему, чтоб он уезжал, но так надеялась, что он останется. Чертов слабак, сбежал при первых трудностях. Как будто это она виновата, что он пожирал глазами бывшую. Как будто это она виновата, что он позволил ей себя трогать.

Она пела ему, она вывернулась наизнанку, раскрылась ему как могла, как умела. А он просто плюнул ей в душу. Поэтому она не хотела ни с кем сближаться. Не хотела доверять. Все предают. Все уходят.

Она будто снова стояла на перроне, провожая глазами электричку, уносившую в Москву ее сестру. Единственного человека, которому было на нее не плевать. Которому было дело до того, поела ли она и по погоде ли одета. Лу так хотелось верить, что Рома не такой, как все. Но надежда – та еще сука.

Выйдя из ванной, Лу пошла к себе. Пошатавшись по комнате, осознала, что ей совершенно не хочется спать там, где спал Рома. Дверь в комнату Роксаны была закрыта. Тихо постучав, она не дождалась ответа и рискнула войти.

Рокса спала, укутавшись в одеяло, накрыв голову подушкой. Младшая тихонько потрясла ее за плечо.

– Лу? – Роксана резко села в кровати и посмотрела на мелкую испуганным взглядом. – Что-то случилось?

– Можно я с тобой посплю? – жалобно попросила Лу, показывая ей подушку.

– Вот чудо в перьях. – Рокса подвинулась и откинула край одеяла. – Кошмар приснился?

Вспомнилось, как в детстве мелкая часто приползала спать к ней в постель, потому что ей снилась какая-нибудь галиматья. Роксана рассказывала ей выдуманные на ходу сказки или напевала песенку, и она быстро засыпала, обнимая ее руку.

– Рома мудак, – пояснила Лу, забираясь под одеяло. – Кажется, мы расстались.

– Что? Ничего не поняла.

Роксана потрясла головой, которая никак не желала проясняться.

– Забей, – прошептала мелкая, прижимаясь холодными ступнями к ее ногам. – Он просто сошел с дистанции, – вздохнула она, закрывая глаза.

Некоторое время они лежали. Лу пыталась уснуть, а Рокса слушала ее тихие, тяжелые вздохи. Сон выветрился, словно его и не было. Что-то подсказывало, что спрашивать не стоит. Не сейчас. Сама расскажет, когда захочет.

– Рокса, – вдруг тихо, почти не слышно. – Спишь?

– Не-а.

– Споешь про шута и королеву?

– Иди сюда.

Воспоминания накатили новой волной. Сколько раз она пела эту песню мелкой, уложив ее голову себе на колени, перебирая густые волосы. Она не знала, чем ребенку так запала в душу эта песня, грустная, тоскливая, но Лу ее обожала. Возможно, эта песня одна из немногих, что удавались Роксе по-настоящему хорошо.

–Звени, бубенчик мой, звени, гитара, пой шута напевы,– Лу уложила голову на колени сестры и закрыла глаза. – А я вам сказку расскажу, как шут влюблен был в королеву…

Роксана тихонько пела в полумраке комнаты, пропуская сквозь пальцы короткие пряди волос мелкой. Лу не шевелилась, только одинокая слезинка скатилась с уголка правого глаза, затерявшись где-то в одеяле.

– Звени, бубенчик мой, звени, гитара, пой шута напевы, а я вам сказку рассказал, как шут влюблен был в королеву…