Чернильные цветы

85. Если не слабо [132]

– Ты уверена? – Виктор Михайлович грустно переводил взгляд с заявления на столе на Роксану, которая сидела напротив.

– Да, – коротко кивнула учительница, не зная, что еще добавить.

– Не подпишу, пока не расскажешь, что собираешься делать дальше, – весело улыбнулся директор.

– Я беру отпуск с первого июня с последующим увольнением в сентябре. За лето мы решим все квартирные вопросы с Лу, покупатель на нашу квартиру уже есть. Сделка гораздо выгоднее, чем я ожидала. Потом мы переедем в Москву, там квартиру я уже присмотрела…

– А работа? – спросил директор, в который раз поражаясь хватке своей бывшей ученицы.

– Меня уже ждут. Собираюсь преподавать в своем институте первое время. И постараюсь уговорить Лу поступить. Если не в этом, то в следующем году.

– Молодец. – Виктор Михайлович подписал заявление на отпуск с увольнением. – Я очень горжусь тобой, Роксана. Правда горжусь.

Все-таки он не ошибся, когда принял решение помочь школьнице с пронзительными голубыми глазами. Там, где многие видели просто красивую мордашку, он разглядел дух настоящего бойца и знал, что Роксана способна взять любую вершину, на которую нацелится.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась девушка, не привыкшая к такой искренней похвале.

Не хотелось вспоминать, как тяжело это все далось. Сколько бумажной волокиты, от которой она свихнулась бы, если бы не Ромкины юридические консультации. Сколько нервов и сил было истрачено на общение с госслужащими. Как итог, Рокса добилась большой денежной помощи для них с Лу как сиротам, нашла сговорчивых покупателей на квартиру и уже присмотрела симпатичную однушку в спальном районе на окраине Москвы.

Она еще немного душевно пообщалась с Виктором Михайловичем, а затем пошла в свой кабинет, чтобы привести оставшиеся бумаги в порядок. На улице было жарко, солнечно, по-летнему радостно, но Рокса с тоской села за стол, проведя пальцами по старой столешнице. Хотелось подвести итоги всего года не только перед Витьком, но и перед самой собой. Роксана прислушалась к тишине пустой школы и одновременно к громкому щебету птиц за окном. Какой диссонанс.

Нечто похожее было и в душе. Радость, что год был веселый, легкий, насыщенный эмоциями, что все ее классы сдали итоговые контрольные на хорошие оценки, что родительский комитет признал ее, что школа выплатила хорошую премию за ее работу, что даже придирчивая завуч и другие учителя прониклись к ней если не любовью, то хотя бы симпатией, что ее бабушка гордится ей, как никогда, и, что самое главное, их отношения с Лу крепки и нерушимы. Они все смогут вместе, и ее маленькая Лу стала совсем взрослой. Рокса готова была разрыдаться от умиления оттого, что она смогла вырастить сестру, и ей удалось практически все задуманное. Совсем скоро все решится с жильем, с переездом, потом она подумает о переезде бабули из собственного дома в квартиру, но это все позже. Все идет по плану. Вся ее жизнь следует намеченному плану.

Рокса резко встала из-за стола и распахнула настежь окно, глядя с третьего этажа школы на улицу, где на баскетбольной площадке играли школьники. Лето дунуло теплым ветром в лицо, растрепав уложенные волосы. Ей всего лишь двадцать один. Ей никто никогда не помогал, и сейчас, как никогда, захотелось собой гордиться, но Рокса вдруг вернулась за стол, машинально достала телефон и открыла последнее сообщение от Кира, которое он прислал ей первого мая. Всего три слова, которые так легко запомнить, что не стоит перечитывать каждый день. Но Рокса доставала телефон, и сегодня был ровно тридцатый раз, как читала: «Пошла на хуй, куколка».

Глупо пялиться в глупую эсэмэску от глупого школьника, но Роксана упорно всматривалась в три слова в телефоне, убеждая себя, что это доказательство того, что все к лучшему. Пусть ужасно, пошло и больно, но так будет лучше. Никому потом не будет плохо. Они не понимают друг друга, они не подходят друг другу, они не созданы друг для друга. Рокса читала это, как мантру, тридцать дней месяца, шептала это, как молитву, когда встречалась с ним взглядом в школе, когда засыпала в пустой кровати на рассвете, когда курила по вечерам, когда волновалась, как он сдаст DELF-DALF, ведь они не занимаются уже тридцать дней. Она думала об этом сообщении, когда слушала французские песни, проклинала глупые тайные отношения, когда вспоминала, как крепко он ее обнимал. И ненавидела весь этот год за то, что в каждом его дне был Андреев.

– Все к лучшему. Это все было несерьезно, – опять пробубнила себе под нос Рокса, чувствуя, как голова начинает болеть, а сердце гадливо сжимается от тоски.

Но вместо того, чтобы придумать пятьдесят причин ненависти к Андрееву-младшему, Рокса с болью подумала о том, что он сегодня сдает ЕГЭ в соседней школе по математике. Все ли там нормально? А еще у него экзамен в Москве по французскому уже через пять дней. Рокса закусила губу от досады. Ей очень хотелось поехать с ним на этот экзамен. Плевать, что глупо они расстались. Она должна поехать с ним на DELF-DALF.

Не думая, что делает, девушка позвонила ему впервые за месяц, но трубку не взяли. Промелькнула мысль, что она в черном списке у этого горделивого засранца.

Роксана как раз досматривала очередную серию сериала, когда домой заявилась Лу. Она что-то напевала себе под нос и вообще выглядела подозрительно жизнерадостной.

– Куда ходила и чего такая радостная? – подозрительно поинтересовалась Рокса, всматриваясь в сестру.

– А разве у нас недостаточно поводов? – улыбаясь, спросила мелкая. – Смотри: школа закончилась, причем для нас обеих, это раз. На улице чудесная погода, это два. После выпускного мы переедем в Москву, это три. И Рома тоже поедет, это четыре.

– Ну, в твоих словах явно прослеживается логика, – согласилась Рокса, понемногу заражаясь весельем сестры. – Знаешь, ты права. В последнее время я была слишком замороченная из-за всех этих дел и бумажной волокиты и никак не могла осознать, что наша мечта совсем близко, только протяни руку. Знаешь, до меня только сейчас наконец дошло, что я в отпуске. Понимаешь, пятница, а я не торчу в школе!

Лу посмотрела на нее долгим взглядом, а потом подошла и крепко-крепко обняла.

– Знаешь, я так рада, что ты наконец-то по-настоящему улыбаешься.

Это была чистая правда. В начале мая Рокса сказала ей, что ее молодой человек больше не ее, да и вообще, так себе личность. Она делала вид, что ее это особо не волнует, загружая себя всевозможными делами, но Лу замечала, какая она грустная, когда думает, что ее никто не видит. Она не знала, что нужно сказать или сделать, потому что Рокса избегала любых упоминаний о том, что у нее был роман. Словно все это было какой-то больной фантазией Лу.

Мелкую это расстраивало по двум причинам: ей было тяжело видеть сестру такой, а еще где-то глубоко внутри тоненький голосочек напоминал ей, что она не сможет жить вместе с Ромой, потому что нужна Роксане. А еще ей было немного неловко за то, что у нее все было хорошо, а у Роксы нет. Лу знала, что это просто ее загоны, но ничего не могла с этим поделать.

– Как насчет пойти погулять? – вдруг предложила Рокса. – Можем позвать Ромку, если хочешь.

– Нет, давай вдвоем, – покачала головой Лу. – И не гулять, а по винишку, – хитро подмигнула мелкая, убежав в прихожую.

Вернулась она с двумя бутылками белого полусладкого, которое водрузила на стол. А потом, словно Дед Мороз из мешка с подарками, выудила из своего рюкзачка шоколадку, сухарики и Роксино любимое печенье.

– Мне нравится твой настрой. – Рокса вытащила из кухонного шкафчика два бокала и принялась открывать вино. – Что празднуем?

– Все, – заявила Лу, а потом добавила уже менее уверенно: – Я должна тебе кое-что рассказать.

– Только не говори, что я стану тетей. – Рокса вскинула на сестру испуганный взгляд, выронив из руки открывашку. – Хотя какое тебе тогда вино…

– Рокса! – возмутилась Лу. – Откуда у тебя в голове такие идеи?

– Да ты просто такой голос драматичный сделала, – пожала плечами Рокса, наполняя бокалы едва ли не до краев. – Давай рассказывай. – Она устроилась на стуле и открыла печенье. – Нет, стой! Если это что-то ужасное, то подожди, пока я выпью хотя бы половину.

– Я решила поступать, – призналась Лу наконец. – Прости, что не говорила раньше. Я боялась, что у меня ничего не получится, и ты расстроишься.

– Дурочка, я бы все равно гордилась тобой за то, что ты хотя бы попыталась. Неужели это и так непонятно?

Когда Роксана сказала это, Лу вдруг поняла, что так оно и было. Кто еще, как не Рокса, мог понять ее, осознать, как непросто ей было решиться поступать в последний момент? В конце концов, ей было очень трудно признать, что Рома, Рокса и даже Маргарита Евгеньевна были правы насчет образования. И ей было стыдно признаться в том, что она все-таки отступилась от своих прежних убеждений.

– Ты же делаешь это не только для меня? – вдруг спросила Рокса.

– Я делаю это, чтобы доказать, что я чего-то стою, – честно ответила Лу.

– Лично для меня ты бесценна. Но я все равно рада, правда.

Рокса тихонько стукнула своим бокалом о бокал сестры, чувствуя, как умиротворение разливается в ее душе. Неважно, что было или будет в ее жизни, победы Лу всегда будут и ее победами. И пусть даже она не поступит, пусть завалит экзамены к чертовой матери, куда важнее было не это, а то, что она смогла победить свои страхи и выбраться из своей скорлупы демонстративного презрения к общественным устоям.

– Ты лучшая.

– Спасибо, я в курсе, – хмыкнула Рокса, залпом допивая бокал. – Ты тоже ничего.

– А еще ты самовлюбленная задница, – закатила глаза Лу, тут же меняя тон.

– Но ты все равно меня любишь, – пропела Рокса, протягивая ей пустой бокал.

– Как будто у меня есть выбор.

Рокса чувствовала себя разбитой, невыспавшейся и замученной. Она так переживала за экзамен Андреева, что не спала последние три дня, считая часы до сдачи. Она наплевала на свою гордость и заспамила его почту шпорами, конспектами и правилами грамматики. И пусть он, как маленькая девочка, игнорировал все ее письма, Рокса остервенело слала ему еще больше лекций, в душе зная, что он все это читает. В конце концов в день сдачи она подскочила на рассвете с мыслью, что спала от силы минут двадцать за всю ночь, и поплелась ставить чайник. Психанув в очередной раз на придурка Андреева, она написала ему письмо на почту, с пожеланиями удачи с экзаменом, дописав в конце, что она верит в него и что у него все получится.

Сердце стучало, как бешеное. Экзамен начинался в девять. На часах было без десяти пять утра. Рокса обнимала чашку с кофе на кухне и чувствовала себя дурой. В голове пронеслась мысль одеться и поехать на электричке в Москву, туда, где он будет сдавать экзамен. Она хотела быть рядом с ним, как никогда. Неожиданно телефон пиликнул, оповещая, что на почту пришло новое сообщение. Рокса почувствовала, как внутри что-то екнуло. Она догадывалась, что это не спам.

«Удача мне не нужна, я и так все сдам»

Роксана медленно, чуть ли не по буквам прочитала сообщение от Андреева раз пятьсот и скурила полсигареты, а потом начала ругаться, покрываясь пятнами от злости.

– Маленький тупой говнюк!

Роксана бросила телефон на стол, затушила бычок и пошла в постель досыпать.

Недостоин был Андреев ее переживаний и страданий. Мелкий придурок! Рокса еще раз открыла сообщение, в котором он ее послал. Обида встала комом поперек горла. Непрошеные слезы катились по щекам, оставляя соленые дорожки. Пора было закрыть эту историю раз и навсегда. Они не подходили друг другу.

Рокса с деланой радостью собиралась в бар, куда ее позвала Олька, чтобы отметить окончание года. Настроение было паршивым, но она взяла себя в руки и решила повеселиться. Махнув кисточкой, Рокса завершила вечерний макияж, довольная своим внешним видом. Украдкой бросив взгляд на настенные часы, она снова вздохнула. Было почти девять вечера. Андреев уже должен был сдать экзамен и вернуться из Москвы. Тряхнув головой, Рокса снова попыталась отогнать дурные мысли и пошла искать новые желтые туфли.

Вдруг в дверь позвонили. Рокса только хмыкнула: вечно Оля приходила раньше времени, что на работу, что на тусовки.

– Дятел, а не человек, – по-доброму ворчала она, открывая щеколду. – Оля, знаешь, я тебя убью.

За дверью стояла не химичка. Роксана напряженно уставилась прямо перед собой, широко распахнув глаза. К горлу подкатил тугой комок, а желудок скрутило, как будто ее вот-вот стошнит. Захотелось одновременно захлопнуть дверь перед носом незваного гостя, наорать или залепить пощечину, но Рокса сделала короткий вдох-выдох и тут же лучезарно улыбнулась, решая быть Снежной королевой до конца, раз он ее так окрестил.

– Как прошел экзамен? – мило спросила Рокса, не спеша пропускать его внутрь квартиры.

– Я сдал. – Кирилл тоже улыбнулся, только не мило, а хищно и злобно.

– Не будь так уверен, результат будет не раньше, чем через две недели, – отмахнулась Рокса, тряхнув кудряшками.

– Я уверен, что сдал. Это было легче, чем я думал, – самоуверенно сказал Андреев, злясь на нее все больше.

– И все же я не буду тебя заранее поздравлять, хоть и не сомневаюсь в себе, как в преподавателе.

Рокса чувствовала себя глупо. Зачем он приехал сейчас, зачем этот глупый спор и зачем она остервенело сжимает в руке проклятые туфли?

– Как будто ты хоть раз в себе сомневалась, мисс Стерва Стервоткинс.

– Фразочки из Паланика? Я тоже читала «Проклятых», – ехидно пропела Рокса, чувствуя, как желание двинуть по его наглой роже туфлей крепнет с каждой секундой.

– Тогда ты понимаешь, почему я называю тебя Сучкой фон Сучкинс.

– Я понимаю только то, что ты маленький тупой придурок, который в состоянии только писать матерные эсэмэски и выкрикивать глупые ругательства из книжек, желая задеть человека, который весь год для тебя старался.

– Ты весь год старалась?! – Кир сорвался на крик прямо в подъезде. – То есть все ты делала весь год?! Я тебе ни в чем не помогал и для своего экзамена ничего не сделал?! Корона в потолок не упирается еще?!

– Андреев, ты зачем сюда пришел?! – психанула Рокса в ответ. – Пооскорблять? Первого сообщения хватило, игнора тоже.

Рокса смотрела в его темно-карие глаза и думала, что опять балансирует на краю. Сердце кольнуло от мысли, что она хотела бы помириться и поговорить нормально, что хотела бы даже извиниться за свой ужасный характер, что больше всего хотела бы расцеловать его противную рожу и обнять крепко-крепко. Но почему-то вместо адекватного диалога вылетали обидные фразы, а пропасть между ними становилась все глубже и все шире.

– Я пришел убедиться, что не зря тебя послал. Ты так ничего и не поняла, куколка, – Кирилл заговорил спокойнее, чувствуя, что проиграл в этой войне.

Она не изменится и не поймет. Будет идти, как таран, своей дорогой, и никто ей на пути не нужен. Хотелось встряхнуть ее, сказать, что он заработал бессонницу из-за нее, что он не был таким раньше. Все время, будь то спорт, или школа, или ругань родителей, он был спокоен и пофигистичен. Но вот Рокса заставила его испытывать целую гамму эмоций. И пусть апрель был прекрасен, первое мая все перечеркнуло и отрезвило его. Она его стыдится, как и отношений с ним, а еще он ей не нужен.

Совсем.

– Тебе стыдно, что ты со мной встречалась? – задал последний вопрос Андреев.

Последняя крупица надежды, что она скажет, что он ей дорог, что он ей нужен, что она хочет начать еще раз. Все еще можно изменить к лучшему. Он был почти готов броситься ее обнимать, или душить, или целовать – Кир и сам не понимал, чего хочет больше. Знал только, что она ему нужна безумно и до боли, как никто никогда, но он физически устал за ней бегать и пытаться докричаться до нее.

А Ромка его когда-то звал черствым… Вот кто побил все рекорды.

Но Рокса, как типичная женщина, услышала лишь конкретное слово из фразы. Встречалась – глагол в прошедшем времени. Почему-то только сейчас ее посетила мысль, что «они» стали прошедшим временем. Впереди дорога в неизвестную новую даль, но без Андреева. И он тоже понимает, что «они» остались в прошлом. В апреле, в котором осталась часть ее души.

– Нет, не стыдно, – прикрыла глаза Рокса, чувствуя, что рука слабеет и туфли сейчас ударятся о грязный пол подъезда.

Кирилл почувствовал, как сердце замерло и внутри взмахнула невесомым крылом одинокая бабочка. Искра надежды. К черту все.

– Ой, Кирюшка, ты чего тут? – Олька показалась в лестничном пролете и удивленно смотрела на ребят.

– Я…

– Пришел рассказать про экзамен по французскому, – сказала Рокса с приклеенной, как у дуры, улыбкой. – Помнишь, я говорила, что мы занимаемся?

Искра в черных глазах Андреева погасла окончательно, и даже лицо словно заволокло пеленой тьмы. Это было последней каплей в чаше его терпения. Настолько униженно и бессильно он себя не чувствовал очень давно. Словно он снова маленький ребенок, которого родители опять везут во Францию и оставляют с Жози на неопределенный срок, пока не решат, разводиться им или нет.

– Ой, и как? Хорошо написал? – участливо спросила химичка, не видя лицо Андреева.

– Да, просто заебись, – хмыкнул парень, поворачиваясь к Роксе спиной.

Скорее бежать отсюда, трусливо и по-детски бежать от ненавистного подъезда, ужасной двери, ужасной бывшей, проклятой первой и, наверное, самой настоящей любви.

Кир бежал долго, не чувствуя усталости, пока не начал задыхаться. Он не понимал, куда именно несут его ноги, пока не остановился возле здания, где был офис отца. Он долго переводил дыхание, чувствуя, как сердце колотится где-то в глотке, словно норовя вырваться наружу. Прислонившись к стене, он вытащил из кармана телефон и позвонил Роме.

– Заберешь меня? – попросил он, чувствуя себя опустошенным. – Я у офиса.

– И какого хрена ты там делаешь? – проворчал брат, шурша чем-то в телефоне. – Мы с Лу как раз из кино вышли, зацепим тебя минут через десять.

Кирилл не стал отвечать, просто сбросил звонок, а потом уселся прямо на заплеванный асфальт и сидел, пока синяя «Мазда» не остановилась в паре метров от него.

– Отвезешь к родителям? – попросил он, вытянувшись на заднем сиденье.

– Без проблем. Кстати, я как раз говорил Лу, что нашел классную квартиру в Москве. Будем жить с девчонками в соседних подъездах, тусоваться вместе и…

– Я буду жить в общаге, – прервал мечтания Ромы Кир. – И тусить буду с первокурсницами.

Он и сам слышал, что звучит зло и язвительно, но ничего не мог с собой поделать. Перед его глазами было лицо с глазами-васильками, которое он не хотел видеть никогда в своей жизни, но никак не мог заставить себя выкинуть его из своих мыслей. Чертова Рокса, которая весь год пускала в него свои корни, чтобы потом вырвать их. И это причиняло ему почти физическую боль.

– Роксана, скажи честно, ты хочешь меня прикончить? Потому что других объяснений у меня просто нет, – возмущенно спросила Лу, рассматривая интересную конструкцию Роксаны: хлипкий табурет, установленный на прикроватную тумбочку. И все это ради двух перегоревших лампочек в светильнике-блине.

– А что, предлагаешь мне жить без света?

– А, ну конечно, лучше жить без сестры. Чего сама не заберешься?

– Ты легче, это раз, я смогу тебя удержать, а ты меня – нет, это два. Лезь давай!

– А может, Рому попросим, когда он из Москвы вернется? – предприняла последнюю попытку Лу.

– А что я буду делать еще два дня? Нет уж, поиграем в электриков сами, – заявила Рокса. – Не хочешь, я сама полезу.

Лу чертыхнулась и забралась на тумбочку, а оттуда на табурет, который жалобно затрещал под ее небольшим весом.

– Мне это не нравится, – пожаловалась она, аккуратно переминаясь на табурете. – Он точно выдержит?

– Надеюсь, – легкомысленно пожала плечами Рокса, вручив Лу отвертку. – Раскрути болты, придерживая плафон, а потом аккуратненько подай мне.

Лу осторожно подняла руки, а потом принялась медленно крутить отверткой, которая то и дело слетала вбок. Рокса держала ее бедра, словно это могло спасти ее от неминуемого падения.

– Я шлепнусь, точно шлепнусь, – причитала Лу, чувствуя, как табурет шатается у нее под ногами.

– Роуз, ты что, не доверяешь мне? – захихикала Рокса, а потом стала напевать песню из «Титаника».

– Она еще и поет, – закатила глаза Лу, осторожно снимая плафон. – Кажись, все.

Сменив лампочки, девушки решили устроить перерыв, а потом закрепить плафон. Ну, точнее, Рокса так решила, а Лу мысленно пообещала себе, что ноги ее на этом паршивом табурете больше не будет.

– Может, начать паковать вещи к переезду?

– Господи, чего тебе не сидится? – закатила глаза Лу.

В последние дни Рокса постоянно чем-то занималась: убирала квартиру, моталась к бабушке помогать с огородом, хотя терпеть не могла ковыряться в земле, мыла окна, разбирала антресоли, перестирывала весь свой гардероб и дальше по списку. Мелкая пришла к выводу, что Роксана просто не умеет отдыхать, усмирив свое шило в одном месте.

– Я не могу спать, если не устану, – честно призналась Рокса.

– Чокнутая, – пропела Лу, распахивая настежь кухонное окно. – Пойдем прогуляемся, там такая чудесная погода.

– Нет, мне еще надо перебрать книги и протереть их от пыли. Кстати, если хочешь, можешь мне помочь, – предложила она сестре, которая только пальцем у виска покрутила.

– Ты как хочешь, а я вот погуляю, – все-таки решила она и быстро, пока Рокса не вспомнила про чертов плафон, выскочила в прихожую.

Сбегая по лестнице, она все думала, почему же старшая такая подавленная вот уже который день. На расспросы не поддавалась, душу изливать не желала, только вздыхала тяжко и шла искать себе новое занятие. Лу было стыдно за это, но временами ей хотелось уйти из дома, лишь бы ненадолго сбежать от напряжения, которое витало в воздухе.

Мелкая жалела, что Ромы нет в городе – он бы точно придумал, как раскачать Роксу. Он уже несколько дней был в Москве и не знал, когда вернется, но клятвенно обещал быть на ее выпускном, хотя она сама не была уверена, что хочет пойти. Не хотелось снова смотреть на одноклассников и учителей, с которыми у нее были связаны весьма посредственные воспоминания. Как-то со школой у нее совсем не сложилось, поэтому Лу искренне радовалась, что это все закончилось.

Размышляя об этом, она брела по улице, наслаждаясь по-настоящему летней погодой. Солнце уже катилось в закат, но ей было достаточно комфортно в футболке и любимых рваных джинсах, от вида которых Нюта неизменно приходила в ужас. Выудив из кармана телефон, она позвонила Роме, но он скинул звонок, отправив вдогонку сообщение с обещанием перезвонить.

Тогда она засунула в уши наушники и включила музыку. Хотелось просто идти и ни о чем не думать, просто наслаждаясь тем, что на улице тепло, на ногах новенькие кеды, а на душе наконец-то спокойно. ЕГЭ позади, поступить она как-нибудь поступит, работу найдет, и все будет отлично. А Роксане после переезда должно стать лучше – в этом она была уверена.

Вдруг телефон завибрировал в кармане. Мелкая ответила не глядя, решив, что это Рома перезванивает, но услышала голос Ника.

– Привет.

До боли родной голос заставил ее замереть на месте. Он не звонил ей уже два месяца, только время от времени писал, спрашивая, как у нее дела.

– Ник, – выдохнула она, глупо улыбаясь, – ты чего звонишь?

– У меня к тебе есть предложение. Как насчет еще разок спеть вместе?

Мысли в голове заметались. Конечно, ей очень этого хотелось. Только сейчас, услышав его голос, она поняла, как соскучилась по нему, да и по другим ребятам из группы. А с другой стороны, она переживала, что Рома будет против или, хуже того, разозлится на нее. Лу страстно желала ответить «да», которое вертелось на кончике языка, но понимала, что сначала ей надо обсудить это с Ромой.

– Ник, я хочу очень, но…

– С твоим «но» я уже договорился, – даже не видя лица Ника, мелкая могла легко вообразить, как он недовольно скривился.

Он действительно был не в восторге оттого, что ему пришлось писать парню крохи, вместо того чтобы сразу поговорить с ней. Дюша настоял на этом, потому что считал, что так будет правильно. Вообще, он уговаривал Ника позвонить Роме, но тот счел, что это ниже его достоинства. Да и написал он только, чтобы Андрей от него отстал, и потому, что не хотел создавать Лу проблемы.

– Серьезно? – ошарашенно выпалила Лу. – Он согласился?

– Естественно, – самодовольно заявил Ник. – Кстати, я слышал, что ему удалось наставить тебя на путь истинной посредственности, и ты решила поступить?

– Не будь такой язвой! Лучше расскажи, что там у тебя за предложение.

– Короче, мы завтра приедем. – Ник вкратце объяснил ей ситуацию. Они с ребятами собирались приехать на пару недель, чтобы оформить продажу квартиры и, раз уж им все равно придется зависнуть в городе, решили сыграть по старой памяти в клубе. – Ты с нами?

Изрядно выпивший Кир качался в толпе школьников. Музыка, которую играли ребята на сцене, разливалась по телу вместе с алкоголем. Кто-то из парней что-то кричал совсем рядом. Кир машинально высматривал в толпе Роксу, а когда нашел, руки непроизвольно сжались в кулаки от досады. Красивая и далекая, как всегда.

В маленьком черном платье, с идеальной прической, с заразительной улыбкой. Вокруг нее вилась толпа школьников, желающих ее поздравить и потанцевать с королевой. Удивительным было только одно: после их ссоры первого мая она перестала красить губы. Менее соблазнительными они от этого не стали, но что-то дрогнуло в душе. А вдруг из-за него? Кирилл попытался отогнать эти мысли, думая о том, что пить больше не стоит, а то натворит глупостей. В этом году он и так достаточно натворил.

Парень отвернулся и вытащил из кармана телефон. Одно новое оповещение на почте. Кир открыл письмо и едва не протрезвел. Он сдал чертов экзамен! Нет, не просто сдал – у него был почти высший балл! Это уровень носителя языка.

Счастье пронзило его на мгновение. Родители и Ромка обалдеют. Он сам обалдел, не веря своим глазам. Кир снова отыскал глазами в толпе Роксу. Это была ее заслуга, без нее он бы не смог. Какой бы она ни была, он был чертовски благодарен ей за все. Злость на нее прошла в мгновение ока. Может, это алкоголь окончательно затуманил мозг, но Андреев сорвался с места и пошел к ней напролом.

– Роксана Григорьевна, – позвал он, перекрикивая громкую музыку.

Опять в тему. Какая ирония. Рокса смотрела на него со смесью страха и радости. Необычное сочетание. Она была прекрасна как никогда. Но Кир лишь молча показал ей телефон с открытым письмом. Рокса прочла все за секунду и, к его неожиданности, завизжала от радости.

– Это потрясающе! Поздравляю, – забывшись, она крепко обняла его, чувствуя запах приятного парфюма и его тепло.

Кир нехотя отстранился:

– Спасибо.

Хотелось сказать что-то еще, но слова не шли на ум.

Рокса почувствовала его скованность и тоже сделала шаг назад, трезвея и спускаясь на грешную землю. Они ведь теперь друг другу никто.

– Машина твоя, двойной бонус, – улыбнулась она наконец. – Каждый получил, что хотел.

Кир не сразу понял, о чем она. А потом до него дошло. Драка с братом, его отказ от машины – все это было давно и недавно. И как в тумане. Остался один четкий образ.

Роксана, которая собиралась уйти навсегда.

– Машины не будет, – зачем-то крикнул он. – И я получил не все, что хотел.

– Наверное, впервые в жизни, – грустно шепнула Рокса так, чтобы он не слышал.

Кирилл остался стоять в центре зала, среди пьяных счастливых тел одноклассников, с письмом о сдаче экзамена, который был больше не нужен. Давно уже не нужен.

Лу стояла на сцене, чувствуя, как сердце бьется все быстрее. Она не первый раз пела в этом клубе, но впервые так волновалась, сама не понимая почему. Возможно, потому, что в зале собрались три параллели одиннадцатых классов, где каждый знал ее лично, а возможно, дело было в песне, которую выбрал Ник. И пусть они репетировали до дыр последние несколько дней, под ложечкой упрямо сосало от страха.

Она дышала все чаще, в такт пульсирующему под ногами полу. Проигрыш был долгим, и это только нагнетало напряжение. Мелькнула мысль, что она выглядит нелепо в своем коротком светлом платье на тонких бретелях, но вдруг она встретилась глазами с Ромой. Он стоял у самого края сцены и смотрел на нее с таким восхищением, что все глупые мысли улетели прочь. Тряхнув головой, она перекинула микрофон в правую руку и приготовилась вступить одновременно с Ником.

Лу так разошлась, что не сразу заметила, что поет одна. Ник отошел в сторону, оставив ее в самом центре под прицелом чужих взглядов. Ей казалось, что она не сможет так, что голос дрогнет или, того хуже, сорвется, но она пела как на репетиции, только с бóльшим чувством. Страх куда-то исчез. Сердце заходилось в груди, но теперь уже от удовольствия.

Толпа на танцполе будто исчезла, слившись в одно большое пятно. Она была одна, хотя в зале были все: те, кого она любит, и те, на кого ей плевать. Это мгновение одиночества растянулось в бесконечность экстаза, который она прочувствовала впервые в жизни: полное единение с самой собой и осознание того, что она может все.

Ник не просто так выбрал эту песню: это был его прощальный подарок. Ее манифест.

Лу кричала со сцены, понимая, что здесь и сейчас закрывает эту главу, оставляя в прошлом за спиной сложного подростка, бросая все то, что тянуло на дно и мешало свободно дышать. Теперь она идет вперед, туда, где она стала собой, к тем, кто был ей нужен. И она будет жить так, как хочет. Вопреки. Всегда.

Рокса стояла и улыбалась сквозь зубы, слушая поздравления, от которых тошнило. Тошнило от самой себя. Во что она превратила свою жизнь? Бесконечный бег загнанной лошади, мысли о «завтра», отсутствие счастья «сегодня».

Она потеряла Кирилла, который оказался именно тем, кто молча понимал и упрямо был рядом, терпел ее гадкий характер и брал верх над ее тараканами в голове. А она так просто из-за своих комплексов и страхов растоптала. Это она была виновата. Это она вела себя как тупая трусливая малолетка, это она все испортила! Не давала себе отдыха, не позволяла себе быть счастливой и не давала достаточной заботы и внимания Андрееву. А он, черт побери, этого заслуживал, каким бы говнюком ни был!

Рокса подняла взгляд на сцену. Ее сестра ловила жизнь за хвост и наслаждалась ей. Творила глупости и шла вперед, не оглядываясь и не жалея ни о чем. А она так и погрязла в своих страхах и комплексах брошенного ребенка.

Рокса всего раз до этого слышала эту песню Арбениной. Но сейчас Лу пела с такой экспрессией и такой всеобъемлющей силой, что она поняла здесь и сейчас. Ее малышка Лу по-настоящему «надела корону», а ей, Роксе, пора снять свою и просто жить. И начать уже творить глупости.

Рокса пошла сквозь толпу в поисках Андреева. Слова песни врезались в сердце, как ножи, задевая струны души и придавая сил.

Рокса нашла его и тут же поняла, что он собирается уходить. Кир пробивал себе путь к выходу, находясь в нескольких метрах от нее.

Рядом стояла Олька, и Даша, и химик, и вся школа, но Рокса поняла, что ей пофиг. Да хоть папа римский!

Она схватила Кира за руку и заставила развернуться к себе. Парень застыл в шоке, глядя на нее, на ее руку, не понимая или, наоборот, понимая.

–Если не слабо, со мной живи!– пропела Роксана, вторя Лу.

А затем она впечатала свои губы в горячие губы Андреева и стала целовать его со всей страстью и любовью, которые уже устала сдерживать. За спиной стоял офигевший Ромка и куча народу из школы. Она явно победила в номинации «худшей училки года». Но было плевать.

Кир отвечал на ее поцелуй, прижимая к себе крепко, как никогда. Роксе отчего-то вспомнился «Пикник на обочине», где главный герой сказал: «Счастья для всех. Даром! И пусть никто не уйдет обиженный!»

–Знаешь, ты все-таки была не права,– вдруг насмешливо протянул Кир, глядя на нее своими чернильными глазами. – Я всегда получаю то, чего хочу, куколка.

Приятного чтения!

С любовью К.О.В.Ш.