Чернильные цветы

78. Беспощадная сука, стерва [122]

Рокса сидела в шумном зале театра, куда стремительно стягивались люди, спешившие занять свои места, и нервничала. Дали третий звонок. Вот-вот должен был начаться один из лучших мюзиклов, придуманных человечеством, а ее взгляд то и дело падал не на сцену, а влево, где сидел ужасно красивый Андреев. Белая рубашка ему шла, как и немного зауженные черные брюки, как и уложенные муссом волосы, как и черные ботинки-оксфорды, как и злая гадливая ухмылка. Впервые в жизни Роксана ощущала себя типичной бабой. Сама отшила, а теперь пялилась и пыталась угадать, о чем он думает.

За всю дорогу, а это было больше трех часов, они не сказали друг другу ни слова, отгораживаясь от мира наушниками. Иногда они, словно сговариваясь, по очереди болтали с Ромой и Лу и снова уходили в себя. Роксу терзала мысль, что в другой жизни все могло бы получиться, как и терзало то, что Кирилл упорно не хотел смотреть на нее.

Она вдруг пожалела, что поехала, поддавшись эгоистичному желанию увидеть этот мюзикл и глупой уверенности в том, что не соврала Андрееву, сказав, что он ей не нравится.

Но, сидя на мягком кресле в огромном зале в черном вечернем платье и тупо пялясь на пока еще пустую сцену, Рокса с тоской и даже болью подумала, что Андреев ей все же нравится. И, наверное, давно. С того самого дня, когда он закинул ее на плечо и увез из города в «Макдоналдс».

–Почему тебе нравится «Нотр-Дам»?– спросил Кирилл на французском, впервые за вечер обращаясь к ней.

–Потому что это одновременно грустно и волшебно, и ни на что не похоже. Я про книгу. А про мюзикл… Пожалуй, прекрасные песни. И потому, что это была первая французская книга, которую я осилила в оригинале,– с легкой улыбкой ответила Рокса. – А тебе?

–Здесь нет соплей и ванили,– пожал плечами Андреев, не желая больше разговаривать.

Рокса вздохнула, поворачиваясь вправо, чтобы поболтать с Лу, но младшая так мило что-то шептала в ухо довольному Ромке, что нарушать их идиллию было бы полнейшим свинством.

Первый акт начался потрясающе. Рокса восхищалась голосами актеров, декорациями, костюмами, песнями, энергетикой. Время пролетело так быстро, что ей даже показалось, что свет в зале включили неожиданно. Люди завозились, с гулом покидая зал в поисках буфетов и туалетов. Лу тоже засобиралась, бурча, как старая бабка, что по-французски ни черта не понимает и что единственный красавчик на сцене – это афроамериканец, который задорно пляшет и хорошо поет.

– И, вообще, Феб этот – подлый изменник! Повелся на голые коленки Эсмеральды, – ворчала Лу.

Рокса отвернулась, не дослушав ее. Кирилл как раз вставал со своего кресла, тоже не спуская с нее глаз. Он молчал, хотя и едва заметно загадочно улыбался. Один бог или черт знали, что у него в душе, но Роксе было очень интересно его мнение по поводу первого акта. И, не удержавшись, она спросила.

– Песни – космос, – сказал Кир. – И Фролло жалко.

– Что?! – Рокса последовала за ним на выход из зала.

Лу с Ромой отказались идти на улицу на перекур, крикнув, что купят воды и пирожных. Рокса же накинула пальто и направилась искать укромное место, чтобы покурить. Хотелось уединиться и проветриться. Она то и дело чувствовала двусмысленные взгляды Андреева, но еще больше напрягалась от эмоций, что вызывали эти взгляды. Она и не думала, что будет настолько неловко, не предполагала, что он ей все же сильно нравится. Было трудно находиться с ним рядом, тем более что она так ужасно его отшила.

Рокса проклинала себя за слабость, разрываясь на части. Она думала о прекрасном мюзикле и одновременно без конца возвращалась к мыслям о Кирилле.

– Все же я на тебя дурно влияю, – Кир неожиданно вырулил из-за колонны, за которой она пряталась от охраны на входе.

– В смысле?

– Ну, ты же вся такая правильная всегда. А сейчас куришь под знаком запрета. Не боишься, что некислый штраф впаяют?

– Скажу, что ты виноват, – нахмурилась Рокса, но из принципа не выкинула недокуренную сигарету.

Кир усмехнулся, тоже закуривая. Какая же она была невозможная, упрямая, глупая мазохистка. Никакая она не Снежная королева, а уникальная в своем роде идиотка. Вбила себе в голову заботу обо всем мире, кроме себя самой, придумала ложные общественные идеалы, где мужик должен быть обязательно старше, где ее сестра обязательно получает высшее образование, а ее роль во всем этом шоу – это сильная феминистка с яйцами, которая переборет любого парня и даже шанса не даст проявить себя. И эта невозможная сумасшедшая ему крышу рвала на части и безумно нравилась.

А если бы она была другой, понравилась бы? Или он тоже мазохист, и ему нравится сталь в ее глазах? Никогда ведь не нравились блондинки и суровые женщины, и к отношениям не стремился. И как же было беззаботно еще год назад. Спокойно и размеренно. Сегодня вечеринка и секс с Наташей, завтра карате и киношка с Дашей, через неделю фото в инсте с моря с горячей мулаткой. Соревнования по волейболу и подстебы над братьями. А теперь он готов морду бить родному, пусть и не самому любимому, братцу за один взгляд в сторону этой дуры, которая надела тонкое секси-платье и такое же тонкое пальто и дрожит, как осиновый листок в ноябре.

– Почему тебе жалко Фролло?

– Потому что я могу его понять. Жалко по-человечески и по-мужски, – пожал плечами Кир.

– Ты можешь понять старого извращугу, который хотел растлить молодую девчонку и держал горбуна пленником в соборе? – ехидно уточнила Рокса. – Я явно плохо тебя знаю, – засмеялась она.

Киру понравился ее смех. Он был искренний и приятный.

– Я смотрю, ты давно книгу читала. Нет, куколка, он не был старым. Ему было вроде тридцать четыре года. Что это за цифра в современном мире? А ей было шестнадцать. А теперь вспомни моих одноклассниц. Если Эсмеральда была, как они, то кто кого еще растлил? Но я понимаю Фролло в другом смысле. Представь, как ему тяжело было признать самому себе чувства и страсть к цыганке? Он был священником много лет, набожным католиком. В то время это было не так, как сейчас. Он был фанатиком, подвергал гонениям неверных, отказался от семьи, женщин и детей. Читал проповеди. Собор был всем для него, как и религия. Он столько лет жил в ограничениях, чтобы проиграть борьбу перед девицей, которой совершенно не нравился…

– Ты слишком превозносишь его, – перебила его Рокса. – Все они там были похотливые мерзавцы. Феб хотел с ней переспать, потому что Флер была благородной дамой для замужества, а мужики в то время ходили налево, и это было нормой. С Флер до свадьбы ничего бы не было, а все чесалось. Горбун вообще никаких женщин не видел, тем более добрых и красивых. Вот и поехал крышей на ней, да и тоже, как мужик, хотел не внутренний мир ее познавать. И Фролло не устоял, потому что…

– Почему? Фролло, в отличие от Феба и Квази, всю жизнь сопротивлялся искушениям, и весьма успешно. Я просто хочу сказать, что у священника чувства были куда честнее и сильнее, чем у этих двух. Возможно, у одного священника чувства и были. Но все почему-то сочувствуют Квази и восхищаются красавчиком Фебом. А что в них особенного?

– И все же ты преувеличиваешь значение Фролло.

– Зато не преувеличиваю свои чувства!

– Что?

Рокса поперхнулась дымом. Андреев так смотрел на нее, что хотелось сквозь землю провалиться. Будто готов был наброситься на нее и задушить. Черные глаза смотрели безумно и жарко.

– Ты думаешь, я такой простой бабник из богатой семьи без собственных проблем или просто озабоченный эгоистичный школьник?

– Именно так ты себя и ведешь. Очень часто!

– Ой, не звезди! Да, я бываю не идеален, но я, блин, не планировал отношений, и за бабами не бегал, и как дебил с IQ ниже десятки себя не вел до тебя. Ты мне правда нравишься. И я тебе тоже, со зрением у меня все гуд. Почему ты не хочешь даже попробовать? Не понравится, кинешь меня, и все. Я младше, но не тупее твоих ровесников. Я могу заботиться и быть мягким и пушистым.

– Тогда прекрати разговаривать, как придурок. Что за мягкий и пушистый?

Рокса хотела злиться, но чувствовала, как сердце стучит громко-громко где-то в ушах. Раздался второй звонок, такой громкий, что слышно было даже на улице. Надо было поспешить, чтобы успеть вернуться к началу второго акта.

– Хорошо, не мягкий и пушистый, а жесткий и лысый. – Кир встал перед ней, не давая уйти. – Я буду стараться для тебя и буду нормальным парнем. Почему ты мне не веришь?

– Ты зарядил мне мячом в лицо в одну из первых встреч, может, поэтому?

Рокса, как могла, пыталась заткнуть свои чувства и мыслить трезво, повторяя в голове, как мантру, что он школьник, школьник, школьник. Нет у них будущего. Потом будет больно.

Кир же рухнул коленями прямо на грязный асфальт в своих новых стильных брюках.

– Прости меня за ребячливые глупости, которые я делал. Я больше никогда тебя не обижу. Даже если ты меня бросишь через неделю отношений. Но дай мне хотя бы эту неделю… Пожалуйста.

Рокса испуганно дернулась и выронила сигарету. То ли из-за Андреева, который, даже стоя на коленях, смотрел на нее свысока, то ли оттого, что раздался третий звонок. Почему-то все мысли в голове испарились, только что-то пискнуло в душе напоследок, что в театр они опоздали, но что-то другое можно успеть сделать. Например, побыть счастливой и беззаботной хотя бы неделю.

– Мы не успеем на второй акт, – неуверенно прошептала Рокса, чувствуя, как падает с обрыва прямо вниз, в омут под названием «Андреев-младший».

– Не успеем, – эхом отозвался Кир, вставая с колен и приближаясь к ней вплотную.

– И Лу с Ромой что-то заподозрят.

– Заподозрят, – улыбнулся краешком губ Андреев.

– И я не досмотрю чертов мюзикл из-за тебя, идиота, – ехидно, но с искоркой в глазах сказала Рокса.

Кирилл хотел ответить так же в тон, но кто-то в пробке у дороги так громко включил песню в машине, что они оба невольно обернулись на звук.

Кир стал смеяться, думая о всей нелепости совпадения и комичности ситуации. Хотелось продолжить орать эту старую песню, но Рокса вдруг резко и очень цепко схватила его за ворот пальто. В одно мгновение он думал увернуться от готовящейся пощечины по своему прекрасному лицу, но она впилась в его губы, горячо целуя и выбивая почву из-под ног.

– Беспрестанно мне треплешь нервы, – пропел он в ее холодные губы.

– Пошли отсюда, умник.

– И куда же мы пойдем, куколка? – ухмыльнулся Кир.

– Куда угодно! Сегодня весь город у наших ног!

Сердце громко ударило в груди парня. Он не верил, что она согласилась, как и не верил, что она может быть такой, как сейчас. Ничего и никого прекраснее он не видел до этого момента. И что-то подсказывало: он запомнит этот миг на всю жизнь.

– Ром, куда они делись, Рокса не отвечает. Вдруг что-то случилось? – Лу ерзала на кресле, как на иголках, чувствуя немое неодобрение соседей.

– Не знаю. Может, Кир опять что-то ей сказал, они поругались и опоздали? – пожал плечами парень, наслаждаясь прекрасным пением. – Не переживай, с ними все в порядке.

– Я не переживаю, а завидую, – пробормотала Лу, нехотя посмотрев на сцену, где еще два часа собирались петь на французском, который она совершенно не понимала.