Чёрные Гавайи

Глава 19 Ты другой

Энджел вернулась в квартиру лишь после обеда.

На самом деле был даже ранний вечер.

Солнце уже зашло. В небе всё ещё оставался свет, но он сделался красно-оранжевым, и даже жёлтые и светло-голубые тона гасли, оставив индиго и пурпур вдоль линии горизонта и отражаясь в окнах вдоль улицы, ведущей к её квартире на вершине холма.

Она только что вернулась после разговора с Микой и Ярли.

Две видящие сжалились над ней.

На самом деле, они сжалились над Ником… и, возможно, даже больше, над Даледжемом.

Энджел невольно ощутила себя виноватой из-за того, какое явное облегчение они обе испытали, услышав, что Даледжем жив — не мёртв и не порабощён укусом или ядом Ника, как они все молча предполагали после того, как он пропал одновременно с Ником.

И всё же они не были в восторге.

Они не были в восторге от любой части этой ситуации.

Они явно не были в восторге от просьбы Энджел сохранить присутствие Ника здесь в тайне.

В то же время они явно понимали логику, почему не стоит говорить Дексу или Кико… или, на самом деле, любому человеку в команде Блэка, который дружил с одним из них или с обоими. Декс определённо захочет убить Ника. У Кико наверняка случится настоящая ПТСР-реакция на новости о том, что Ник жив, не говоря уж о том, что он в городе.

Ярли и Мика, похоже, также согласились, что Мири должна сама сказать Блэку, поскольку привезти Ника обратно в Сан-Франциско было решением Мири.

Две видящие, похоже, в первую очередь отреагировали на тот факт, что Мири озвучила это как приказ. Энджел сказала им, что Мири дала ей и Ковбою приказ не вредить Нику. Она приказала им никому не говорить, что Ник жив и в Сан-Франциско, пока у Мири не будет возможности поговорить с её мужем.

Мика и Ярли переглянулись, как только Энджел произнесла слово «приказ».

Энджел увидела это на их лицах прежде, чем одна из них сказала хоть слово.

Они не собирались идти против прямого приказа Мири.

Они воспринимали Мири как своего босса, наравне с Блэком.

Что вполне справедливо — Блэк ясно дал понять, что он и док теперь совладельцы «Охраны и Расследований Блэка». Он соответствующим образом изменил все документы; это даже показывалось на сайте компании, под шапкой окна.

Он изменил это вскоре после того, как они официально поженились, по словам Мири.

Забавно, но Энджел все ещё не была уверена, когда это случилось. Она впервые узнала об этом, когда Блэка подстрелили на Стоу Лейк, но насколько она знала, они никогда не проводили никакой церемонии, даже у мирового судьи.

Но ведь они должны были это сделать… так?

В какой-то момент они должны были все официально оформить.

Нахмурившись, она выбросила эти мысли из головы и отпёрла входную дверь своей квартиры, толкнув ту же самую дверь внутрь, как только отодвинула засов.

Держа в руках три продуктовых пакета, битком набитых одеждой Ника, плюс такой же набитый рюкзак с другими вещами, которые она нашла в его старой комнате в здании на Калифорния-стрит, она вытянула шею, выглядывая из-за угла прихожей в кухню и ища движение.

Ничего не заметив, она скинула свою обувь на плоской подошве, поставила полные одежды сумки на ковёр в прихожей и бросила ключи на низкий столик. Рюкзак она оставила рядом с сумками.

— Ник? — позвала она.

Сбросив с плеч куртку, она повесила её на крючок в прихожей и отважилась войти в гостиную, всё ещё прислушиваясь к малейшим признакам движения или голосов.

Она стояла посреди гостиной, оглядывая пустые диваны, безупречно чистые столы и поверхности. Она нахмурилась, уперев руки в бока.

Должно быть, Нику ужасно скучно в дневные часы.

Похоже, он действительно пропылесосил комнату.

Глубоко вздохнув, она опустила руки по бокам и повернулась, чтобы направиться на кухню…

…и чуть не выпрыгнула из собственной шкуры.

Ник стоял там, наблюдая за ней и слегка нахмурившись.

Энджел его не слышала.

Она ни черта не слышала.

Теперь же она уставилась на него, пытаясь заставить своё сердце опуститься на место.

Он стоял там, поразительно белокожий и голый по пояс, одетый лишь в тёмно-серые спортивные штаны, отчего его бескровные ступни казались ещё белее на контрасте. Он продолжал хмуриться, глядя на неё так, будто пытался решить, в чём её проблема.

Энджел невольно смотрела на него в ответ, на эти идеальные линии его белой как мел и поразительно чётко очерченной груди. Он выглядел так, будто всё его тело вытесали из мрамора и каким-то образом вдохнули в него жизнь.

— Что ты делаешь? — спросил Ник, и та озадаченность просочилась в его голос. — Ты смотришь на меня так, будто думаешь, что я тебя укушу.

Помедлив, он добавил:

— Спасибо, что принесла вещи. Я отнёс их в спальню. Надеюсь, ты не против.

Шагнув вперёд, Энджел действовала без раздумий.

Она с силой ударила его по груди.

— Не ДЕЛАЙ так! — сказала она, снова ударив его. Она подавила полусмешок, но её голос дрожал. — Иисусе. Ты напугал меня до смерти, Ник!

Он поднял ладонь, нахмурившись, и обернулся через плечо, глядя этими бесцветными, похожими на потрескавшийся кристалл глазами в направлении спальни.

— Эй, — произнёс он по-прежнему тихо. — Не ори, бл*дь. Я наконец-то его уложил. Не разбуди его, а то я тебя реально укушу.

Энджел моргнула.

Затем она сообразила, что он имел в виду.

Выдохнув, она сделала шаг назад, затем позволила ногам согнуться, опуская свой вес на пудрово-голубой диван и лоскутное одеяло, которое у неё до сих пор осталось от бабушки.

Убрав руками косички с лица и заправив несколько из них за уши, Энджел посмотрела на Ника и осознала, насколько она проголодалась.

Возможно, ей придётся заказать пиццу.

— Он действительно не спал весь день? — спросила она, подняв взгляд на Ника.

Он продолжал смотреть на неё, слегка хмуро поджимая губы.

— Что случилось? — спросил он, не отвечая на её вопрос.

— Ты имеешь в виду, помимо того, что вампир и видящий вчера не давали мне спать всю ночь? — парировала она. — Крича друг на друга в моей спальне?

Выражение лица Ника почти не дрогнуло.

— Ты уходишь от темы, — сказал он.

— Разве? — Энджел опустила ладони на диван, раздражённо глядя на него. — Что, чёрт подери, происходит между вами двоими? Ты собираешься мне сказать? — помедлив в ответ на его молчание, она добавила: — Потому что знаешь, как ты раньше говорил, что у Мири и Блэка не отношения, а бардак? Так вот, Никки-детка, угадай, что? Ты и Джем ещё хуже. Вы двое — такой ком безумия, что я в данный момент уже не знаю, как до вас достучаться…

Теперь Ник нахмурился по-настоящему, поднимая ладонь и прося её вести себя тише. Он опять обернулся в сторону спальни и опустился на кресло, стоявшее ближе всего к дивану.

— Ладно, ладно, — сказал он. — Я понял.

— Что ты понял? — она фыркнула. — То, что ты и твой бойфренд чокнутые? Потому что ну серьёзно, Ник… вы чокнутые. Прошлой ночью я беспокоилась, что вы навредите друг другу.

Понизив голос до ворчания, она призналась:

— …Или, судя по услышанному, я на самом деле беспокоилась, что он может навредить тебе, — она встретилась с ним взглядом, и её голос зазвучал чуть жёстче. — Что, чёрт подери, случилось на маяке, Ник? Вы, ребята, просто… сорвались после этого.

Ник нахмурился, и его губы изогнулись в деликатном выражении, которое каким-то образом одновременно походило и не походило на прежнего Ника.

— Он в данный момент проходит через кое-что, — сказал он. — Это не его вина.

— Что? — переспросила она, нахмурившись. — Через что он проходит, Ник?

Воцарилось молчание.

Затем Ник откинулся на спинку кресла, выдохнув.

Как и тёмно-серые спортивные штаны на его ногах, пурпурное кресло каким-то образом лишь подчёркивало то, какой белой была кожа Ника.

После очередной паузы, во время которой он, казалось, размышлял, Ник нахмурился.

— Я честно не уверен, что мне стоит тебе говорить, — сказал он.

Испустив очередной странный, лишённый воздуха вздох, он встретился с ней взглядом.

— Я бы хотел поговорить с тобой, — признался он. — Я правда хочу поговорить с кем-нибудь. Но это вроде как… личное.

— С каких это пор мы не обсуждаем личное, Никки? — сухо спросила она.

Его глаза дрогнули.

Проступившее в них выражение поразило её, пока Энджел не сообразила, что понимает и это тоже.

— Ник, — произнесла она. — Положение вещей, может, и не совсем прежнее… но оно не кажется настолько иным, как ты, похоже, думаешь. Уже нет. Даже… — она неопределённым жестом показала в сторону своей спальни. — …с этой странностью. С вашими с Джемом отношениями. С тем, что ты пьёшь кровь. С тем жутким чудиком, которого ты приковал в моём гараже.

Она показала на его голую грудь и поразительно белое лицо.

— …С тем, что ты выглядишь вот так.

Ник закатил глаза, взглянув на свою грудь.

— Ты имеешь в виду, таким белым, что ослепнуть можно? — уточнил он.

— Да, — призналась она. — И просто всё это, Ник. То, как ты двигаешься. То, что ты выглядишь на двадцать лет моложе. То, что ты выглядишь как ты прежний… но в то же время совершенно не похож на себя самого. Твои повадки, которые являются странным сочетанием Ника-прежнего, Ника-вампира, а теперь ещё и видящего, потому что ты столько времени проводишь с Джемом. Твои глаза…

Но он уже отмахивался от неё, нахмурившись.

— Я понял, — пробормотал он.

— Возможно, — сказала Энджел. — А возможно, и нет. Я веду к тому, что ты — это по-прежнему ты, Ник. Даже под всем этим, я всё равно вижу больше тебя, чем не-тебя.

Он опять изящно нахмурился.

— Теперь ты говоришь как Джем, — сказал он.

Пару секунд Энджел лишь всматривалась в его лицо.

Затем, выдохнув, она положила ладони по обе стороны от себя на диване.

— Мы об этом поговорим, — объявила она, и её тон не оставлял места для возражений.

— Вот как?

— Да, — сказала она. — Я принимаю это решение. Но сначала я выпью пива. И закажу пиццу, — добавила она. — А то тебе придётся говорить со мной, пока мой язык будет заплетаться как у отменного пьяницы. Я сегодня ни черта не ела, кроме горстки чипсов и слишком большого количества кофе.

Вытащив телефон из заднего кармана, она не дожидалась его ответа, а просто повторила свой обычный заказ, проверив, чтобы тот был доставлен на нужный адрес.

Просматривая заказ и добавляя несколько порций газировки с кофеином (поскольку она не могла заказать пиво), а также острые крылышки и испечённый в духовке чесночный хлеб, решив, что последний можно будет пожевать, если пиццы не хватит, или если они с Ником просидят всю ночь без сна… Энджел положила телефон на журнальный столик.

Со вздохом откинувшись на диван, она скрестила руки на груди.

— Ну? — спросила она. — Говори. Что происходит между тобой и Джемом? Почему, чёрт подери, он орал на тебя всю ночь… да так громко, что мои соседи наверняка готовы были вызвать копов?

Ник нахмурился. Задумавшись, он положил лодыжку на другое бедро.

— Что насчёт твоего пива? — спросил он, кивнув в сторону кухни. — Это может затянуться надолго.

— Я возьму бутылочку, когда доставят пиццу.

Ник сморщил нос.

— Дай угадаю… двойное пеперони. Анчоусы. Ломтики томатов. Чеснок.

Энджел вскинула бровь.

— У тебя теперь фобия чеснока? Как в мифах?

Он издал смешок, удивив её настолько, что Энджел подпрыгнула.

— Нет, — сказал Ник, улыбаясь и качая головой. — Нет, просто он пахнет дерьмово. Вся эта комбинация, наверное, заставит меня грохнуться в обморок, учитывая моё гиперчувствительное и в разы более разборчивое вампирское обоняние…

В этот раз пришёл её черед смеяться.

— Ты ешь людей, — напомнила она ему. — Даже не начинай высказывать своё фу-мнение о вкусненьких вещах, которые я собираюсь запихать в свой животик.

— Вкусненьких? — он опять нахмурился, морща нос. — Даже моё человеческое обоняние кривилось от твоего вкуса в пицце.

— Ты собираешься сказать мне, что с твоим бойфрендом? — спросила Энджел. — Или мы всю ночь будем играть в эту игру? Потому что в данный момент ты определённо выигрываешь приз за то, что ведёшь себя на 110 % как Ник, которого я помню… со всеми его играми в уклонение и анти-близостью — это никуда не делось.

Это должно было прозвучать шуткой.

Это должно было заставить его рассмеяться… улыбнуться.

Хотя бы закатить глаза.

Вместо этого Ник вздрогнул.

Он вздрогнул так, будто её слова по-настоящему ударили его.

— Вот теперь ты действительно говоришь, как Джем, — пробормотал он.

Энджел нахмурилась в ответ.

Приняв неожиданное решение, она оттолкнулась от дивана, всё ещё слегка хмурясь и глядя на выражение лица Ника.

— Видимо, я всё-таки возьму то пиво, — пробормотала она, направляясь на кухню.

***

Ник проводил её взглядом.

Он нахмурился, гадая, стоит ли ему на самом деле говорить с ней.

Похоже, она правда хотела знать.

Джем, возможно, взбесится.

Большая часть того, что он хотел сказать, была личным, и только между ними двоими.

Кое-что было личным только для самого Джема. Кое-что было просто дерьмом, которое Ник домыслил относительно того, что происходит… в некоторых случаях с Джемом, в некоторых случаях с ним самим, в некоторых случаях с ними обоими.

С другой стороны, прошлой ночью они фактически ткнули Энджел носом в свои личные проблемы после той поездки на сёрфинг в Санта-Круз.

Джем не перестал орать на него даже после рассвета.

По правде говоря, Ник чуть не сгорел от стыда, когда утром увидел, что Энджел растянулась на диване. Он предполагал, что она ушла, учитывая это всё, но может, она действительно волновалась, что один из них навредит другому.

Ник чувствовал себя обязанным рассказать ей хоть что-то.

Его вампирский взгляд следил за ней, пока она шла к кухне. Его вампирский слух следил за ней до холодильника, слыша, как она открывает дверцу.

Он не сказал ей, но она теперь тоже выглядела для него иначе.

Дело не только в том, что он слышал биение сердца в её груди или шум крови, струящейся по венам — это его как минимум уже не отвлекало. Своим вампирским зрением он лучше видел её. Он замечал каждое микро-выражение, которое промелькивало на её лице.

Он видел каждую капельку пота, каждую сокращавшуюся и расслаблявшуюся мышцу.

Он слышал каждый сбой или паузу в ритме её дыхания.

Он чувствовал, как изменялась её температура, когда Энджел беспокоилась, раздражалась или злилась… или даже возбуждалась. В тот единственный раз, когда Ковбой был здесь, Ник заметил, как Энджел смотрела на него и явно желала остаться с ним наедине.

Он знал, что лишил свою подругу многого времени наедине с её бойфрендом.

Он хотел поговорить с ней хотя бы по одной лишь этой причине.

В последние месяцы и даже годы человеческой жизни он был настолько сосредоточен на своём дерьме, что пропустил много событий в жизни Энджел. Он практически пропустил большую часть развития отношений между ней и Ковбоем — отношений, которые явно стали серьёзными, намного серьёзнее, чем он позволял себе замечать до обращения.

Конечно, всё это время он её выслушивал.

Он выслушивал её, когда она порвала со своим женихом Энтони, когда Энджел и Ковбой только-только сошлись.

Он слушал, как она описывает чувство вины и смятения из-за Ковбоя, чувство вины из-за того, что она не чувствовала к Энтони того, что по её мнению должна была чувствовать, её злость на Блэка, который ткнул её носом в эти вещи… но Ник не слушал по-настоящему.

По правде говоря, он немного осуждал всю эту ситуацию.

Он решил, что у неё возникла мимолётная фобия отношений, которая заставила её капитулировать от надвигающегося брака с Энтони.

Он решил, что Ковбой — это нечто случайное.

Он решил, что Ковбой — лишь отговорка.

Если уж на то пошло, Ник решил, что к Ковбою она испытывает лишь сексуальное влечение.

Однако в последние несколько дней он по-новому посмотрел на всё.

Теперь, когда Энджел вернулась в комнату и плюхнулась на диван перед ним, Ник буквально чувствовал, как она устала.

Сегодня в Гнезде Раптора что-то случилось, и она явно не хотела ему рассказывать.

Её сердцебиение было неровным, чуть ли не слабым, но это наверняка отчасти из-за нехватки еды, которую он тоже чувствовал.

Вампирская сторона его натуры хотела укусить её.

Не для кормления, а чтобы успокоить её ядом, утешить.

Но он почему-то сомневался, что утешит её, сказав об этом.

Эта мысль почти заставила его улыбнуться.

Почти.

— Джем мне не доверяет, — сказал Ник будничным тоном, когда Энджел со скрещёнными ногами уселась на старом, проседающем, но супер-удобном диване её тётушки.

Она замерла на середине движения, так и не открыв бутылку пива открывашкой.

Моргнув, она всё же завершила движение, сковырнула крышку и положила её на стеклянный журнальный столик вместе с открывашкой. Она откинулась назад с пивом в руке, позволяя пудрово-голубому дивану наполовину поглотить её. Поднеся бутылку к губам, она сделала несколько глотков, затем поставила бутылку на своё бедро, дожидаясь, когда он продолжит.

Она была по-настоящему красивой женщиной.

Странно, как такие вещи становятся незаметными после определённого периода общения со старым другом.

Но он даже сейчас понимал, что увиливает.

— Ты что-нибудь знаешь о Джеме? — осторожно спросил Ник. — О том, что случилось с ним в другом мире?

Энджел покачала головой, отпив ещё глоток пива.

— Нет, — ответила она. — А ты?

Он покачал головой, поджав губы.

— Недостаточно, — признался он. — Я выведал у него кое-что, но немного, — поколебавшись, он добавил: — Я знаю, что это до сих пор причиняет ему боль. Думаю, это причиняет ему очень сильную боль. Что-то в наших отношениях пробуждает эти воспоминания. Я знаю, что он этого стыдится, но хочу, чтобы он позволил себе прожить эти чувства… я просто хочу лучше это понимать.

Энджел наблюдала за ним с лёгким изумлением в глазах.

Он пытался понять, что означает этот взгляд.

В итоге он сдался.

— Что? — спросил он. — Почему ты на меня так смотришь?

— Ты, — сказала Энджел, не потрудившись пояснить. — Ты влюблён в него, Ник?

Вопрос выбил его из колеи.

Даже не просто выбил из колеи.

Этот вопрос полностью опустошил его разум.

Он закрыл рот, стараясь логически это обдумать.

— Я не знаю, — сказал он мгновение спустя, вздохнув или хотя бы притворившись. — Если честно, я не уверен, что знаю, что это вообще значит.

Воцарилось молчание.

Затем Энджел издала смешок, полный неверия.

— Хрень собачья, — сказала она. — Ты не хочешь произносить это вслух. Поэтому он тебе не доверяет?

Ник невольно нахмурился.

В то же время её слова причиняли боль.

Он до сих пор не привык к тому, какие интенсивные эмоции временами

накатывали на него как на вампира. Это до сих пор ощущалось как тычок в открытую рану, на которой нет защиты, нет покрова или каких-то повязок.

— Он всё ещё любит их, — сказал Ник, и та боль сильнее кольнула в груди. — Кого-то одного из них… а может, обоих. Думаю, сначала он влюбился в мужчину. Потом он влюбился в них обоих. А теперь я думаю, может, он просто в смятении. Они оба бросили его. Они совершенно отгородились от него… покинули его. Он действительно чувствовал себя использованным.

Осознав, что по его лицу катятся слёзы, Ник вытер их боковой стороной ладони, смутившись.

Поначалу он избегал взгляда Энджел, но потом, почувствовав, что она смотрит на него, тоже взглянул на неё в ответ.

Она уставилась на него с совершенно ошеломлённым выражением.

— Прости, — ворчливо буркнул он.

— Не извиняйся, Ник, — сказала она, как будто выдернув себя из шока. — Иисусе. Ты любишь его. Ты правда любишь его. Думаешь, он тебя не любит?

Ник покачал головой, нахмурившись.

И всё же он постарался сказать ей правду.

— Я честно не знаю, — ощутив проблеск паранойи, он обернулся через плечо в сторону спальни.

Не услышав и не увидев ничего, он посмотрел обратно на Энджел.

— Он говорит, что хочет быть со мной. Я ему верю. Я не думаю, что он намеренно мне врёт. Я просто думаю, что он… ну, ты понимаешь, — он показал у виска жест сумасшествия. — Не в порядке. У него в голове не всё в порядке… а может, и в сердце. Думаю, я ему небезразличен, правда. Настолько небезразличен, что данные чувства пробуждают в нём всё это дерьмо. Кем бы ни были те мудаки, они действительно заставили его почувствовать себя использованным… и преданным.

Энджел кивнула, глотнув ещё пива.

— То есть, он ждёт, когда ваши с ним отношения покатятся под откос, — сказала она будничным тоном.

Ник посмотрел ей в глаза, кивнув.

— Да.

Он выдохнул в человеческой манере и неопределённым жестом показал за своё плечо.

— Он думает, что я влюблён в Мири. Он убеждён, что я брошу его ради женщины… вообще ради любой женщины. Он всё время обвиняет меня в том, что я пребываю в смятении относительно его. Говорит, что у меня стокгольмский синдром, или типа того. Он не использовал именно такие слова, но, похоже, считает, что мои чувства к нему временны. Какой-то психологический перенос, потому что он заботился обо мне, пока я переживал ту фазу. С переходом и всё такое…

Он умолк, увидев, что Энджел опять уставилась на него.

У неё в глазах снова появилось то странное выражение, которое он не мог прочесть.

Это было не совсем смятение.

Скорее неверие вкупе с каким-то шоком.

Он также видел там понимание, какое-то узнавание, которое выбивало его из колеи.

— Что? — повторил он. — Ты опять это делаешь.

Энджел помедлила, как будто сомневаясь, что ей стоит отвечать.

Затем она покачала головой, подавшись к нему. Её глаза смотрели серьёзно.

— Беру свои слова назад, — сказала Энджел. — Ты теперь другой, Ник. А может, ты теперь больше стал самим собой, и поэтому это кажется другим, — помедлив, когда он закатил глаза, она добавила, не дав ему отпустить шуточку. — Ладно. Как минимум, в этом отношении ты другой. Взять хотя бы то, как ты говоришь обо всей ситуации. Ситуации с Джемом. Не думаю, что когда-либо видела тебя таким открытым, Ник. Это я тебе сейчас говорю абсолютно серьёзно.

Помедлив и всматриваясь в его лицо, она вскинула бровь, сделав несколько глотков пива и прислонившись к спинке дивана.

Она собиралась сказать больше, но тут зазвонил её телефон, сообщая, что доставщик пиццы уже пришёл. Покосившись на экран, она снова наклонилась вперёд, со стуком поставила пиво на столик и подхватила телефон.

— …И ты перестал прикидываться дурачком, — сказала Энджел перед тем, как приложить телефон к уху. — Ты склонен принижать и упрощать свою речь, Ник. Ты делал это ещё со школы, чтобы скрыть тот факт, что у тебя были одни пятёрки. И как коп ты тоже это делал. Я всегда считала, что так ты заставляешь людей недооценивать тебя… но ты делал это даже со мной и Мири.

Телефон всё ещё звонил в её руке, когда она добавила:

— Я привыкла к этому. Но странно слышать, как ты просто говоришь, безо всякого прикрытия.

Прежде чем Ник успел ответить, она провела пальцем по экрану телефона и поднесла его к уху.

— Привет! — сказала она. — Да, я здесь… Сейчас открою дверь.

Ник наблюдал, как она встаёт с дивана, всё ещё разговаривая с доставщиком пиццы, пока поднималась с мягких подушек и направлялась к входной двери.

Ник задумался над её словами.

Он слышал, как она открывает дверь и говорит с тем, кто там стоял.

До него дошло, что доставщик добрался сюда ужасно быстро.

Даже для доставки пиццы… это очень быстро.

Слишком быстро.

Прежде чем мысль успела полностью отложиться в его сознании, и уж тем более превратиться в полноценную логическую цепочку фактов…

Ник уже вскочил на ноги и метнулся к двери.

Он двигался быстро.

Он двигался быстрее, чем приучил себя двигаться, как минимум в присутствии людей и видящих. За один удар человеческого сердца он добрался до прихожей, завернув за угол коридора как раз вовремя, чтобы увидеть, как вампир, стоявший по другую сторону порога, сгибает палец и манит его подругу детства, подзывая Энджел выйти наружу.