Черный дневник. Книга первая (СИ)

Глава 10

Они верхом покинули город и вскоре затерялись на фоне леса, а я отправился к ближайшей таверне на окраине города. Мысли мечутся, что же это я такое делаю…что творю, но воля твёрдым кулаком вбила эмоции куда-то поглубже.

Улицы полны пьянчуг, я искал взглядом жертву, как маньяк-убийца. В очередной подворотне отыскался подходящий мужичок, силы которого покинули по дороге домой, и ему пришлось упасть, увы, в лужу. Вода едва доставала ему до носа, я пожалел, что он не захлебнулся самостоятельно, лишь тяжело стонал во сне.

Тенью скользнув к нему, присел на корточки, а в голове как зацикленная пластинка звучало: «Один удар. Это спасет Сафира. Всего лишь пьяница. Таких — пруд пруди. Просто убей. Ради других. Тебе нести это бремя, но это даже благородно…». Нож в моей руке вырос сам собой, я посмотрел на него, блестит убийца, дразнит.

Мужик вздрогнул, тело развернулось лицом, думал — глаза распахнутся, но тот лишь устроился поудобней, и вязкий храп сотряс воздух.

Я, шумно выдохнув, сказал себе твердо, ну, значит судьба!

Кинжал замер в миллиметре от горла, осталось сделать лишь движение, но рука будто налилась свинцом, ни сдвинуть, ни убрать. Время шло, я все больше опасался, что меня поймают с поличным, если не потороплюсь, только так и не смог заставить себя забрать жизнь.

Ноги несли по ночному городу как заговоренные, брезгливость едва не заставила вышвырнуть нож, еле удержался. Слезы ждут, когда я дам слабину, чтобы мгновенно опозорить мужчину, но я держался, отчего горло саднило. Да что же это со мной? Просто так убить человека, неужели я на такое способен?

Внутри меня что-то отозвалось:

— Это — не человек, это — свинья, в луже собственной мочи и рвоты. Он не заслуживает жизни…

— А кто решает, заслуживает или нет? — парировал другой голос.

— Да хоть бы и я, если больше некому! Если все боятся запачкать руки, кто-то должен брать это на себя. Не думать про слезы младенцев или демократические ценности гомосексуалистов.

Я не мог ответить кто эти «все», которые боятся что-то там запачкать, но внутренний голос не давал мне времени подумать.

— Когда ты был в компании Валета и Илис, вы зарезали куда больше людей. А теперь в тебе говорит банальный страх!

— Вот так и приходят к геноциду… — заметил второй презрительно.

— Чушь собачья! — взъярился первый. — Разные люди тянут канат в разные стороны, так достигается некий баланс, золотая середина. На каждого идеалиста всегда найдется такой же убежденный циник. И вопрос, а кто же прав — веками висит в воздухе, а ведь все предельно просто… Прав тот, кто взял на себя ответственность за принятое решение. И значит действие — всегда хорошо, плохо, когда наоборот. Непротивление злу — вот что ужасно.

— Но что есть зло?

Так, куда это меня понесло, совсем не в ту степь, уже вторая стадия шизофрении… Я прогрессирую! То есть не я, а болезнь.

Пока думал о высоком, ноги сами принесли в какое-то до боли знакомое место. Дверь уставилась на меня глупо, я пнул зло, пробубнив что-то вроде «нечего пялиться, дерево», ввалился в помещение. Только теперь пришло осознание, я здесь уже бывал, в этом доме, где пьяный мужик избивал глупую женщину…

Странная тишина разлилась по комнате. Я прошел вглубь, когда нехороший запах перегара дернул за нос. На кровати спит тот мужик, а женщина лежит у подножия, но поза её насторожила. Руки неестественно разбросаны, а голова сильно запрокинута. Скользнул к ней, собираясь проверить пульс, но понял — бесполезно. В широко раскрытых глазах женщины нет ничего, ни страха, ни боли. Наверное, даже не поняла, что произошло. Мысли сами выстроили картинку, как пьяный муж ударил жену, и та, упав, сломала шею. Я ждал взрыва эмоций, всё-таки слабый пол, но их почему-то не последовало.

Кинжал в моей руке привлек внимание, и когда я увидел своё отражение в его блеске, вспыхнула мысль, что шел я сюда не только за мужиком, но и за ней. Почему мне так противно это место?.. Впрочем, глупый вопрос. По целому ряду причин.

Я подобрался, брезгливо откинув голову бабы, подошел к мужику. Странное спокойствие охватило все тело, будто выпил пачку успокоительного. Голова на удивление ясная, а рука твердая.

— Разбудить? — подумал я, но отогнал эту мысль как паршивую. Я же не издеваться пришел, у меня есть цель, хоть и отвратительная.

Дальше все делал на автомате, сознание шарит в любом другом месте, только не в этой комнате. Я анализировал прошлое, и даже строил грандиозные по масштабам планы на будущее, но это скорее защита от пугающей до чертиков действительности в настоящем.

Нож описал дугу по горлу пьяницы быстро и беззвучно как ползущая кобра, тот не успел даже проснуться, а я уже переодевал его в вещи Манфаэля. Кровь с такой силой брызжет из раны на шее, что я сам по пояс в ней, но руки не перестают делать то, что должно.

Когда с переодеванием было покончено, вспомнил о медальоне, поспешил нацепить на шею, обильно смазав кровью. Одежды вымокли так, что я не смог бы найти клочка ткани не пропитанного багровой жидкостью, он всерьез напомнил мне Манфаэля. Такой же высокий и седой, бородка чуть длиннее, чем у писаря, но разница неощутима и неважна. Однако осталась последняя черта, от которой у меня в животе всё пришло в движение. Я развернул тело для удобства, а затем кулак обрушился на лицо мертвеца, потом еще, еще и еще. Губы смяло, как два блина, нос ввалился, а глаза напротив, того гляди выпадут из орбит. Я старался не смотреть на дело моих рук, но когда вынужденно оглянулся, желудок стянуло тисками. Едва отбежал, как меня вывернуло. Отвратительная горечь наполнила рот, а в глаза набежали два соленых озера. С великим трудом подавил в себе слабость, но, обозленный на себя, продолжил начатое.

Не помню, как тащил его в убежище. В мыслях корил себя за собственную трусость и мягкотелость цивилизованного человека, но когда нужные двери преградили мне путь, был предельно собран. От меня зависят жизни друзей, Манфаэля, да и Илис с Родгаром надеются на осуществление их планов, я не могу отступать теперь.

Сказать, что Илис была шокирована увиденным — равно как промолчать. Негодование её больших глаз переходило то в жалость, то в изумление, но когда взгляд падал на меня, там я читал лишь отвращение. Гриф стоит подле Ворона, аки каменное изваяние, даже не моргает, а Коршун как всегда скалится довольный. Ворон в свою очередь брезгливо осматривал тело, даже теперь не удостоив меня взглядом. Зато Валет смотрел, еще как смотрел.

Его глаза сразу дали мне понять, что я прокололся, если не перед всеми, то, по меньшей мере, перед ним.

Ворон, наконец, повернулся к Валету:

— Кто?

Сердце моё остановилось, мысли запрыгали, перебирая варианты, как действовать, при любом из ответов Валета, но Ворон добавил, поясняя:

— Кто это сделал? Я не просил уродовать его, как и не просил тащить этот труп сюда! Уж точно, не весь! Поэтому я спрашиваю, чье это решение? Или я предположу сам, да Альнар?

Последнее слово выплюнул как изжеванный табак в урну, а на лице застыла до ужаса недовольная мина. Пусть, он ищет ссоры, главное, что не заметил подмены. Я решил, что настало время уступать и не выеживаться.

— Я прошу прощения, если исполнил приказ недостаточно верно. Когда мы ворвались в помещение, он был один, я решил, что не стоит терять времени и начал допрос, приводя его в замешательство. Денег в главной комнате не оказалось, и я попросил Валета с Илис обыскать дом. Когда они ушли, продолжил допрос, и выяснил, что этот человек, Манфаэль, нанял каких-то воинов в охрану. Главным среди которых был некто Родгар.

Ворон покосился на Грифа, тот сделал едва заметный кивок, главарь милостиво разрешил продолжить:

— И что ты сделал?

— Я отправил Валета с Илис сюда, а сам применил еще пару методов допроса, — сказал я, выдержав многозначительную паузу, — но Манфаэль более ничего не сказал, кроме как о том, что Родгар должен появиться с минуты на минуту. Тогда я окончил допрос, уйти, увы, не успел. С Родгаром было непросто справиться, он оказался умелым бойцом, и если бы не элемент внезапности с моей стороны — в той могиле лежал бы я…

Гриф потемнел, его голос заставил вздрогнуть:

— Родгар не просто умелый боец, он один из лучших…

Я наклонил голову, сказал примирительно:

— Вот я и говорю, мне очень повезло. Кто предупрежден — тот вооружен.

Ворон встряхнул гривой черных волос, театрально повернулся к Валету:

— Он говорит правду, брат мой?

Я вновь задержал дыхание, но Валет ответил сдержанно и конкретно:

— До нашего ухода всё было именно так. Далее судить не могу, меня там не было. Однако, у меня нет причин не доверять ему…

Я ощутил укол, но виду не подал. Моя игра уже не для него. Я чуть поклонился Ворону, проявляя несвойственную мне учтивость.

— А у меня нет причин лгать Вам.

Гриф уже сам осматривал обезображенное тело, а я подыскивал варианты как сменить тему, но ничего не приходило в голову. Илис подалась вперед, всё больше открывая рот. За долю секунды я понял, что она узнала-таки этого пьяницу по отрубленной руке. План трещал по швам готовый развалиться как карточный домик, но спасение пришло совсем неожиданно. Валет сделал шаг и крепко схватил её за руку, велел жестко:

— Ступай и принеси то, что мы нашли в доме Манфаэля…

— Но…

— Быстро! Почему мне приходится просить дважды?

Илис нервно оглянулась на меня, затем опять на Валета, пытаясь правильно понять ситуацию, и приняла единственно верное решение, смолчать. Воистину мудрая женщина!

Я чувствовал, как по спине катятся холодные капли пота, вот идиот, на что я надеялся. Уже двое всё поняли, а верная ищейка Ворона обнюхивает тело, едва не лижет…

Гриф поднялся, вновь игнорируя меня, обратился сразу к Ворону:

— Я не уверен, что это Манфаэль.

Мой мир рухнул в пропасть, сердце и душа последовали за ним. Вот и всё, думал я, где я прокололся? Или это просто догадки? Я собрал волю в кулак, рано паниковать, и ледяным тоном сказал:

— Если это не тот, кто вам нужен, значит, нам указали неверное здание. Либо здание то, а человек там жил другой! Третьего не дано!

Ворон встал напротив меня, положив руку на рукоять меча, Коршун тут же оказался на ногах, а Ворон прошипел как ядовитая змея, что наткнулась на мышь и жаждет поужинать:

— Я не привык сомневаться в Грифе.

Мы застыли в нелепом молчании, терпеть не могу эти гляделки, но в мире мужчин это тоже борьба, где надо соответствовать или сдаваться. Илис вернулась назад, в руках лежит свиток, на котором багровеет печать. Я сразу насторожился, но мысль, пришедшая в голову, добила окончательно. Это ведь мои грамоты! Валет-Валет, зачем?

Я, вероятно, побледнел, потому как Ворон сразу выхватил смутивший меня кусок бумаги. Его глаза забегали по строкам, а у меня сердце остановилось в испуге, но реакция главаря последовала совсем не такая, как я ожидал.

— Я и так знаю, что он из знати! Это знает даже детвора!

Зависло молчание, я озадаченно смотрел то на Ворона, то на Валета, не понимая, что он имеет в виду, но друг прояснил ситуацию, хоть и ненамеренно.

— Где мы еще могли взять такую грамоту? Мы не знали, что Манфаэль благородных кровей, этот пергамент нашли в его вещах, когда искали деньги.

Я едва не завизжал от облегчения, так это не мои бумаги! Ну слава богу, хоть тут не все так плохо. Едва я расслабился, как снова влез Гриф, сверля меня ненавидящим взглядом:

— Я не говорил, что они не были в нужном доме, я только сказал, что нет ни одного доказательства, что это тело писаря!

— Вздор, поклеп и провокация! — констатировал я, перехватывая инициативу, — совершенно безосновательные обвинения.

Коршун впорхнул в нашу дружескую перепалку легко и непринужденно, будто мы все одна большая семья, у которой бывают некоторые разногласия. Сказал, нарочито растягивая слова:

— Ой, а у него на груди что-то блести-и-ит! И что бы это могло быть? Гриф, посмотри.

Гриф перевел грозный взгляд на Коршуна, но тот беспечно улыбается, единственный, кому любой взгляд по барабану. Гриф нехотя наклонился и одним рывком сорвал медальон, поскреб ногтем по лицевой стороне, затем нехотя передал Ворону. Тот мельком бросил заинтересованный взгляд и сказал, удовлетворенный увиденным:

— Это фамильный знак рода Лонадье, покойной жены Манфаэля. Такой же на документах. Валет, скажи, Альнар видел эти документы?

Валет честно признал, как умеет говорить только он, прямо и коротко, но убежденно:

— Нет. Документы мы нашли без его участия.

Ворон обратился ко мне, чуть смягчив тон:

— Допустим, я понял, ради чего ты изувечил этого негодяя, но зачем принес тело?

Я хмыкнул, ну это совсем просто:

— Вы, даже видя тело Манфаэля, не верите в мою искренность! Какие шансы были у меня, будь в вашем распоряжении одна голова?

Злорадная ухмылка украсила лицо главаря:

— Чтобы тебе доверяли, стоит меньше дерзить! Твой друг Валет — наглядный пример истинного брата Равных. Учись.

Я ответил, понурив голову:

— Я понял свою ошибку, стараюсь больше не вызывать Вашего гнева.

— Твоего, — поправил Ворон, но не менее польщенный. Добавил, выказывая своё расположение: — Раз ты всё понял, я разрешаю и тебе отправиться с Валетом на встречу с Гномами. Коршун, позаботься.

Коршун спокойно поклонился, ушел, не проронив ни слова, а следом и вечно озлобленный Гриф, обдав меня словно ведром холодной воды, взглядом полным ненависти.

Я тихо спросил, не выходя из образа:

— Я смею просить еще об одной мелочи, а именно — Сафир…

Ворон вздохнул, показывая, как сильно я его утомил, бросил нехотя:

— Об этом завтра.

Я сдержался, хоть внутри и вспыхнул как сухая трава на летнем солнце, но какая разница, пусть завтра. Я слишком далеко зашел, и теперь буду двигаться своей дорогой, главное разобраться с Валетом, чувствую, разговор будет не простым…

Ворон ушел и в комнате стало светлее, будто уплыл сгусток мрака. Валет посмотрел многозначительно и молча удалился, только Илис осталась, да труп, о котором все разом забыли.

— Это ведь он, да? — робко спросила Илис.

— Он.

— А как же его жена?

Мне чуть свело горло, недавние картинки снова всплыли в памяти:

— Я все тебе расскажу, как и Валету, но, сперва, помоги мне с телом…

Когда вернулись в комнатку, Валет ждал нас. На столе еда и три кувшина вина. Он сидит с задумчивым видом, как только вошли — сразу пригласил за стол. Илис собиралась потихоньку выскользнуть — понимает, что нам надо поговорить, но Валет остановил:

— Садитесь оба, ты наша золотая середина, Илис…

Я оценил жест Валета, чувствуя, что ему нелегко далось такое рассудительно решение, при его-то характере, сел и посмотрел вопросительно. Валет понял, что я даю ему инициативу начать первому, но понял как-то не так, сразу нахмурился:

— Альнар, скажи, с каких пор ты стал таким скрытным?

Я поторопился с ответом, не успев даже обдумать фразу:

— С тех самых, как перестал быть уверенным на твой счет…

— По-твоему, это я не заслуживаю доверия? — вспылил он, а затем швырнул сжатые в руках бумаги через стол. Я только теперь обратил на них внимания, но уже не сомневался, что это именно мои грамоты.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил я.

— А тебе совсем нечего сказать? — удивился он.

— Есть, но не уверен, что сможешь дослушать.

— Рискни, — предложил он язвительно.

— Что ж, всё просто. Я встретил Манфаэля в ночь, когда ты познакомился с Вороном и компанией. Мы заключили сделку, я обещал помочь ему, а он как видишь, помог мне. Его друг — Родгар, хороший воин и человек, с ним мы планируем попасть на прием к Графу, через оного я попробую освободить Сафира и подобраться к магу. И познакомлю с ним Илис, разумеется.

— Я всё еще не услышал ответа на мой вопрос? — гаркнул Валет.

— А в чем был вопрос? — уточнил я.

— Почему скрыл планы от меня? — закипая, спросил он, тут же поправился, — от нас!

Илис, которую насильно втащили в диалог, вздрогнула, промямлила как провинившийся ребенок:

— Да я не против…

Я улыбнулся по-доброму, а Валет поморщился:

— Ну…

Изложить ситуацию сдержанно и мягко, чтобы не развивать конфликт дальше мне стоило огромных усилий.

— Ты правильно поставил вопрос тогда… Как можно отпустить Манфаэля, если от него зависит жизнь нашего друга?

Я сделал паузу, чтобы Валет понял, о чем идет речь, но сразу продолжил:

— Признаюсь, я не смог ответить на этот вопрос. Вот и решил, что лучше нести это одному, а не сваливать на нас троих.

Валет медленно опустил голову, но не взгляд:

— Так ты у нас просто герой получается, да?

Я подумал, ну, а кстати, так и получается:

— Ну, что тут скажешь… Что есть, то есть.

До того молчавшая Илис неожиданно вмешалась, да так бойко, что густо покраснела:

— Хватит. Давайте обсудим, что делать дальше, а не то, чего исправить уже нельзя?

— Разумно, — согласился я сразу, — если Валет не против?

— Валет не против, — чуть погодя сказал он, — но мы еще вернемся к этому…

Илис надавила, намекая, что ни к чему мы уже не вернемся:

— Итак, что дальше?

Я разлил всем по чарке вина, но никто даже не притронулся:

— С Родгаром и этими бумагами пойду на прием к Графу, — признался я, — постараюсь выиграть для нас определенные блага, а затем и вас подтяну.

— А Гномы? — буркнул Валет.

— Ах, да, спасибо! — поблагодарил я, — сперва идем к ним, раз уж и мне теперь можно. Там куплю доспех и сразу к Графу, а уж вы попробуйте вызволить Сафира с помощью Братства. Если сможешь починить мотоцикл — не свети его всем и каждому, хорошо?

— Не стану, — пообещал Валет, — но и прятать постоянно не собираюсь, мало ли магических штук в этом мире!

И то верно, подумал я, кому какое дело? Илис довольная, что мы ведем диалог, а не ссоримся, снова притихла, но я растормошил:

— Илис, ты хотела знать про этого мужика?

Она не сразу поняла о ком я, вот она, женская память, но таки включилась:

— Да, что стало с его женой? Как он вообще оказался у тебя?

Я признался, решив, что пора раскрыть некоторые карты:

— Нужно было спрятать Манфаэля, пришлось идти на крайние меры, каюсь.

— Да, — шепнула она, опустив глаза, — крайние…

— Я видел твой взгляд, — сказал я, — мне жаль, что пришлось его убить, но это единственный хороший вариант.

— Но как же его жена? — повторила она вопрос.

— Мертва.

— Тоже ты?

— Нет, это её возлюбленный… — открестился я.

Валет молча смотрел на нас, потом всё же спросил, не вытерпев:

— Вы знали его?

— Мельком, — ответила Илис, — просто пьяница, который бил жену.

— Там немного сложнее, — добавил я, — но все это не имеет никакого значения. Давайте ложится спать, все устали.

— Мы даже не притронулись к еде, — укорил Валет.

— Как и к вину, — согласился я, — но оставим это до лучших времен.

Впервые за долгое время я, вопреки ожиданиям, провалился в глубокий сон легко и быстро, будто неделю не спал, но когда проснулся, чувствовал себя разбитым. Валет уже встал, спит только Илис, бедняжке многое пришлось пережить в нашей дурной компании. Нет, ну что за жизнь? В том мире, не высыпался из-за работы, в этом опять встаю ни свет ни зоря… Или это я такой идиот?

Мы быстро собрали на стол, пока Илис не проснулась, решили удивить своими кулинарными способностями. Коршун заскочил проверить готовность, топает как носорог, Илис вынырнула из сна, как филин испуганно захлопав большими глазами. Валет успокоил:

— Не волнуйся, просто эта птичка не умеет парить тихо…

— Есть и другая, еще противнее, та летать вообще не может, — скривился я, вспоминая Грифа.