Четверть века с отвёрткой в руках

15. Пытка "Электроникой-60"

После того, как я распрощался с НИИ Микроэлектронной аппаратуры "Прогресс", я недолго оставался на вольных хлебах. Уже в марте 1992 года я стал часто бывать в Дмитровском узле связи. Ещё летом 1991 года, пока я работал в "Прогрессе", я сделал макет телефонного справочника и весной 1992 года получил за это деньги. Эта операция прошла через московский кооператив, к которому имели отношение мои сослуживцы из "Прогресса". Но когда дело дошло до получения денег на руки, выяснилось, что Ельцин ввёл налог на добавленную стоимость (НДС), и денег я получил заметно меньше, чем рассчитывал. Посещая узел связи, я выяснил, что мой макет справочника уже несколько месяцев лежит без движения. Отчасти это было связано со сменой руководства – прежний начальник, Зернов, ушёл на пенсию, а исполняющим обязанности начальника стал главный инженер Сергей Вадимович Шабалин, с которым у нас сложились очень хорошие отношения. Но он всё никак не решался передать макет в типографию, да и найти типографию было сложно, время было смутное. Примерно в начале апреля 1992 года в узел связи пришёл новый начальник – В.Л.Петров. Я снова напомнил о справочнике. Собственно, деньги я уже получил, но хотелось бы довести работу до конца, тем более что предыдущий справочник в Дмитрове издавался в 1980 году. Выяснилось, что за несколько месяцев в названиях дмитровских предприятий произошло много изменений, и надо это учесть. Я готов был сделать это бесплатно, лишь бы увидеть справочник со своей фамилией в качестве составителя. На выверку данных у меня ушёл весь апрель. Я правил сразу файл в компьютере. Своего компьютера я меня тогда не было, и я делал это по вечерам на узловских ХТ-шках. Днём на них обсчитывали данные о междугородних переговорах. Тогда дмитровскому узлу связи только дали выход на автоматическую междугородную связь, а до этого все междугородние переговоры были через телефонисток. В связи с этим количество междугородних переговоров катастрофически выросло – с 3 тысяч в месяц до 35 тысяч. Тётеньки в расчётном отделе выписывали квитанции вручную, они и раньше с трудом справлялись, а когда пошёл автоматический межгород, заткнулись окончательно. Поэтому на обработку междугородних переговоров Шабалин поставил персоналки.

Эту идею Шабалину подкинул ещё я, когда мы обсуждали подготовку телефонного справочника. Я предложил написать компьютерную программу и использовать для расчётов персональные компьютеры, которые в Дмитрове тогда были вновинку. Но пока я заканчивал свои дела в "Прогрессе", местные конкуренты меня обскакали. Некий Олег Иванович Богдалов, выходец с оревской базы МВТУ, с радостью ухватился за эту работу. Тем более, что, как я узнал позднее, он решил реализовать в Дмитровском районе партию PC XT в количестве штук 200. Тогда уже вовсю шли 286-е персоналки с VGA-мониторами, и PC XT с EGA-мониторами и матричными принтерами Robotron были весьма несвежим товаром, но благодаря дмитровской дремучести и своей напористости Богдалов смог эти машины распихать по организациям. Для узла же ему ещё пришлось писать программу расчётов с абонентами за междугородние переговоры. В качестве программиста он привлёк Евгения Морозова, выходца с автополигона НАМИ. В результате к апрелю 1992 года в узле уже были три ХТ-шки с принтерами Robotron, и девушки из расчётного отдела – Света и Лена – пытались печатать и рассылать извещения. Богдалов тогда деньги за компьютеры уже получил, и интерес к этой затее полностью потерял. Начальница расчётного отдела Галина Ивановна Бачурина боялась вычислительной техники как огня (по образованию она была повар), и расхлёбывать это приходилось девчонкам, а отвечал за всё Шабалин как главный инженер. Поэтому после того, как я закончил со справочником, Сергей Вадимович стал усиленно зазывать меня на работу на должность программиста. Я же не горел желанием идти работать в узел – переход из Москвы в Дмитров мне казался существенным ухудшением карьеры. Когда я позже говорил с другими людьми, перешедшими на дмитровские предприятия из Москвы, я понял, что такие чувства испытывал не только я. Но Сергей Вадимович был настойчив – до этого компьютеров в узле связи не было, и обращаться с ними никто не умел, так что человек был нужен. Тогда Сергей Вадимович стал уговаривать мою жену, которая в то время дохаживала беременность, чтобы она настроила меня на нужный лад. Короче, в начале мая 1992 года я пришёл на работу в Дмитровский узел связи на должность программиста.

Формально я числился в расчётном отделе, но фактически подчинялся главному инженеру. В мои обязанности входила организация работы по распечатке извещений за автоматические междугородние переговоры. Для этого в красном уголке было установлено три PC XT с принтерами Robotron. Постоянного места под компьютеры ещё не нашли, и они стояли на столах у стены, противоположной столу президиума. Я пришёл в мае, в это время Лена со Светой только заканчивали печатать извещения за февраль. Сам процесс формирования извещений был довольно простым. Данные о междугородних разговорах фиксировались в Москве на междугородной АТС, за ними надо было ездить в начале месяца в район Киевского вокзала и забирать на дискетах. Данные поступали в виде текстового файла, одна строчка – один разговор, там были сведения о том, с какого номера звонили, куда звонили, время и дата звонка, продолжительность разговора и стоимость звонка. Разговоры были рассортированы по дате звонка. Надо было их рассортировать по номерам телефонов, с которых звонили, взять из базы абонентов сведения об абоненте – фамилию и адрес, и напечатать извещение, а потом проконтролировать его оплату. Простота задачи осложнялась многими моментами. Во-первых, разговоров было много – на первое время 30–40 тысяч в месяц, потом их количество только возрастало. Во-вторых, для работы была нужна база данных абонентов. Когда я пришёл, в основном она была введена, не хватало только примерно 10 % абонентов. Но постоянно шло движение абонентов – одни телефоны снимались, другие ставились. К тому же в базе было полно опечаток – и в фамилиях абонентов, и в адресах. Не все телефоны стоят у частных лиц, часть стоит в организациях, а у организации может быть несколько телефонов.

Всей связной специфики я совершенно не представлял, и поначалу мне пришлось о многом расспрашивать Лену и Свету. Также пришлось у них выспрашивать и многие технические подробности. Например, я долго мучился, пытаясь сменить красящую ленту в принтере Robotron, пока Лена не показала мне, что на конце ленты надо завязывать узелок, чтобы срабатывал механизм переключения направления движения ленты. Извещения печатались на рулонах телеграфной бумаги, и Robotron'ы были идеально приспособлены для этих рулонов. У Robotron'ов было ещё одно достоинство – в них можно было ставить картридж с закольцованной лентой, а можно было на специальный механизм ставить катушки обычной красящей ленты от пишущих машинок. С картриджами в 1992 году было плохо, и мы пользовались лентами от пишущих машинок, так что с расходными материалами проблем у нас не было. В остальном Robotron'ы были так себе – печатали они медленно, примерно 100 символов в минуту (у современных матричных Epson'ов скорость больше 400 символов в минуту), иголки у них толстые, и поэтому печать получалась не слишком отчётливая. Извещения формировались в виде текстовых файлов по 150 Кбайт. Сначала пробовали их делать в виде одного непрерывного файла, но скоро поняли, что печатать его нереально. 150 Кбайт на Robotron'е печаталось 45 минут, потом принтер должен был минут 10 остывать, за это время я не спеша сматывал в рулон отпечатанную бумажную ленту, которая перед этим просто сползала на пол. Всего из данных о разговорах за месяц получалось больше 20 файлов с извещениями, поэтому мы печатали их два-три дня. Компьютеры работали по DOS 3.30, и поэтому пока шла печать, делать на них больше ничего было нельзя. Чуть позже я поставил в один из компьютеров дополнительный параллельный порт и подключил к нему два принтера, и при помощи несложной программки печатал с него одновременно на два принтера.

Где-то к июлю мы ликвидировали отставание в распечатке извещений и вошли в нормальный режим – извещения за предыдущий месяц распечатывались до 15 числа текущего месяца. Таким образом, эффективность вычислительной техники в междугородних расчётах была доказана, и вопрос о возврате на ручную систему выписки извещений, который вначале часто возникал, теперь полностью отпал. Компьютеры из эксперимента превращались в повседневность, и вместо красного уголка надо было подыскивать постоянное место. Шабалин предложил посмотреть помещение на третьем этаже, рядом со справочной службой. Он сказал, что там уже стоит один компьютер, но сейчас он не используется. Я был сильно удивлён известием, что в узле уже была вычислительная техника, так как уже проработал несколько месяцев и о других машинах ничего не слышал. Поэтому вслед за Шабалиным поспешил на третий этаж. Комнатка, которую он мне показал, была метров 20 площадью, из мебели там был стол и стул, но у левой стены действительно стояла ЭВМ. Насколько я понимал в советской вычислительной технике, это была "Электроника-60" в СМ-ской стойке высотой под два метра. В стойке ещё был накопитель на сменном жёстком диске, вроде тех, что я видел на практике во ВНИИЖТе. Дисплеев не было, а кабели от ЭВМ через дыру в стене шли в соседнее помещение, где была справочная служба. Шабалин пояснил, что эту машину ставили несколько лет назад для автоматизации справочной, но система не прижилась и ЭВМ сейчас не используется.

Тут я вспомнил, как за год до этого, когда ещё работал в "Прогрессе", я делал дмитровский телефонный справочник. Тогда, когда я спросил у Шабалина данные о телефонах, он мне сказал, что данные уже заложены в ЭВМ, и их могут скинуть на магнитную ленту. Я подумал, что это лучше, чем набивать данные обо всех абонентах ручками, и попросил это сделать. Делалось это долго, потому что на той ЭВМ, где были эти данные, не было накопителя на магнитной ленте, и надо было либо принести накопитель, а это штука нелёгкая, или же снимать пакет жёстких дисков и нести его на машину, где есть накопитель на ленте. Но в конце концов тогда это сделали, и Шабалин дал мне ленту с данными об абонентах. Но делать справочник я собирался на персоналке, и встал вопрос – как перегнать данные с магнитной ленты шириной пол-дюйма, записанной на "Электронике-60", на персоналку? Тогда мне помог Сергей Баринов, он работал системщиком в "Прогрессе" и, несмотря на свой неформальный вид (а он был полный и обычно неряшливо одетый), был самым лучшим знатоком вычислительной техники. В "Прогрессе" была большая ЭВМ – VAX88, и системщики во главе с Бариновым сделали возможность перегонять данные с персоналок на большую машину и обратно. Сделано это было для САПРовцев – они готовили данные на персоналках, а расчёты делались на большой ЭВМ. VAX стоял на первом этаже "Прогресса" в специально для этого сделанном помещении за постоянно закрытыми на замок с шифром стеклянными дверями. VAX был оснащён накопителем на магнитной ленте (НМЛ), и Сергей Баринов сказал, что перегонит всё содержимое ленты в текстовый файл на персоналку. Я тут же протяну ему бобину с лентой. Сергей брезгливо посмотрел на надпись "Изот", высказался насчёт того, что он хуже BASF'а ничего не ставит, но взял бобину и сказал: "Ладно". Получившийся файл представлял из себя куски текста телефонного справочника, хаотично перемешанные – данные о предприятиях, данные о частных лицах, всё вперемешку. Но самое главное – текст был набрал ЛАТИНСКИМИ БУКВАМИ! Меня это несильно озадачило – текст есть, а уж обработать его я смогу. Я написал программу на Паскале, которая в тексте заменяла латинские буквы на русские: "S" – на "С", "L" – на "Л" и т. д. Наиболее сложные буквосочетания пришлось исправлять вручную. Вручную же я отсортировал фамилии частных абонентов по алфавиту. Заводить текст в базу данных и сортировать автоматически я научился позже.

И вот наконец я увидел эту ЭВМ, данные с которой я обрабатывал за год до этого. По сравнению с ХТ-шками это был уже прошлый век, но в качестве шкафа она вполне годилась. В стенном шкафу лежало ещё несколько штук пакетов сменных жёстких дисков к ней, но мне они не мешали, и я их трогать не стал. Мы стали обживать помещение, принесли несколько столов и перенесли из красного уголка персоналки. "Электроника-60" мешалась, но Шабалин сказал, что трогать её пока не надо. Я складывал в стойку на корпус блока процессора рулоны телеграфной бумаги. Стены в нашей комнате были отделаны звукопоглощающими панелями с дырочками, в 80-е это было модно. Посетители на третий этаж узла связи не ходили, и у нас было тихо и спокойно. Но однажды, придя утром на работу и только поднявшись на третий этаж, я был встречен мощным ровным гулом, как если бы в одной из комнат прогревали небольшой реактивный двигатель. Подойдя к нашей комнате, я понял, что звук исходит оттуда, а дверь открыта. Я заглянул внутрь и увидел, что "Электроника-60" РАБОТАЕТ! И что звук, который я принял за реактивный двигатель, издают жёсткий диск и многочисленные вентиляторы этого чуда советского компьютеростроения. Я заглянул к соседям в справочную и спросил, что это всё значит. Женщины показали на невысокого мужчину за одним из чёрно-белых дисплеев от "Электроники". Он подошёл и представился: "Леоненков Александр Фёдорович". Выяснилось, что он работает в Дмитровском вычислительном центре, а у узла связи с ними до сих пор заключён договор об обслуживании и сопровождении этой ЭВМ. Причём женщинам в справочной эта система не понравилась, и они её не использовали, но договор подписывал ещё прежний начальник – Зернов, который ушёл ещё зимой, после него и.о. начальника стал Шабалин, а в апреле пришёл Петров. Всё это время бухгалтерия узла связи исправно перечисляла деньги вычислительному центру согласно договору. И вот в начале осени Петров, подписывая платёжные документы, поинтересовался – а за что они платят деньги? И отдал команду – раз деньги плачены, пусть отрабатывают! Поэтому Леоненкову пришлось взбодрить "Электронику" и изображать бурную деятельность, от которой все были не в восторге. Работницы справочной освободили Леоненкову стул перед монитором, который перед этим не включали почти год. Сам Леоненков тоже заметно страдал от бессмысленности происходящего. Но у них в справочной рёв "Электроники" хотя бы заглушала кирпичная стена и звукопоглощающая плитка. Мне же пришлось идти в свою комнату и остаться с ревущим чудом компьютеростроения наедине. По силе звук от ЭВМ был сопоставим с шумом прогревающихся "Жигулей" с открытым капотом. Делать что-либо было невозможно, я сидел на стуле и тупо глядел на изредка мигающие лампочки накопителя. Судя по ним, Леоненков добросовестно вносил изменения, накопившиеся за последние полгода, в справочную систему. Ближе к обеду у меня стали появляться нехорошие мысли – в какую бы щёлку засунуть металлическую скрепку, чтобы этот электронный монстр затих навсегда. Вернувшись с обеда, я услышал на этаже блаженную тишину. Но ненадолго – минут через пятнадцать вошёл Александр Фёдорович и двинулся к пускателю, включающему "Электронику". Я спросил – может достаточно изображать бурную деятельность? Но Александр Фёдорович виноватым голосом сказал: "Надо бы закончить, а то Петров акты не подпишет". Пытка продолжилась.

Спустя несколько дней я пришёл в себя и зашёл в справочную, чтобы узнать, чем всё кончилось. Работницы справочной равнодушно махнули рукой: "Всё равно мы эту технику не используем". Я удивился: "Но ведь на компьютере искать информацию об абоненте быстрее?". "Ничего подобного" – возразила мне пожилая женщина и показала приспособление, которым они давным-давно пользуются. Это был горизонтально стоящий деревянный барабан, который можно было легко вращать. По окружности в нём были сделаны полочки, на которых стояли изрядно потрёпанные карточки. "Вот это наша ЭВМ. Называйте фамилию, чей телефон нужен". Я назвал свою фамилию и адрес. Женщина легко тронула барабан и почти на ощупь взяла с одной из полочек пачку карточек. Проведя по торцу пачки пальцами, она вынула одну карточку и тут же назвала мой телефон. Вся процедура заняла секунд 10. "А если бы на ЭВМ набирать, то мы только столько же времени кнопочки нажимали бы, а она ведь ещё думать будет. А большинство телефонов организаций мы, те, кто долго работает, вообще на память помним, город-то небольшой. Это может в Москве ЭВМ на справочной нужны, а нам так удобнее". Тогда я удивился ещё больше: "А зачем же всё это городили?". Работницы справочной пожали плечами: "Ну, мода была на ЭВМ, вот начальство и решило внедрить новую технику. Нас-то не спрашивали".

Я призадумался над проблемой внедрения АСУ на предприятиях. Ведь я занимался тем же, только не в справке, а в расчётах с абонентами. У нас тоже была база данных абонентов и программа, позволявшая её редактировать. Там была возможность и быстрого поиска сведений об абонентах, это так и просилось в справочную службу. Но выяснилось, что там это не нужно, они вручную работают быстрее и эффективнее, чем с применением компьютера. Я вспомнил всё, что читал об автоматизации производства, и для себя сформулировал два подхода к автоматизации. Первый я назвал американским – когда автоматизируется всё и вся. Второй – японским, когда техника ставится только на те участки, где человек не справляется. Я стал сторонником японского подхода к автоматизации, хотя понимал, что рублю сук, на котором сижу – мне-то деньги платили именно за внедрение новой техники, а если новую технику не внедрять где попало, то зачем я нужен?

В Дмитровском узле связи я не проработал и года. Уже в начале 1993 года я уволился и ушёл, можно сказать, на прежнее место работы. Мой бывший начальник отдела в "Прогрессе" Анатолий Николаевич Хабаров организовал малое предприятие, став его директором. Я перешёл к нему, оговорив себе место главного инженера. По тогдашнему законодательству предприятие создавалось как "малое государственное предприятие", учредителем со стороны государства был НИИМА "Прогресс", а в качестве учредителей – физических лиц выступал Хабаров (начальник нашего отдела), Фролов (заместитель начальника отдела), Ватагин (мой начальник сектора) и я. Договорённости с руководством "Прогресса" взял на себя Хабаров. Наше предприятие стало называться МГП "Прогресс-Инфо", чтобы подчеркнуть наше отношение к НИИМА "Прогресс". Руководство "Прогресса" разрешило нам занимать комнату на третьем этаже и сделало пропуска. Мои прежние начальники собирались заниматься торгово-посреднической деятельностью, я же хотел продолжить разрабатывать и внедрять систему расчётов с абонентами. Я понимал, что как программист эту задачу не потяну, и предложил заняться написанием программы Юре Яцкову, с которым мы ещё раньше работали в "Прогрессе" в одном отделе. На себя я брал общую постановку задачи и общение с заказчиками. Юра продолжал работать в десятом отделе "Прогресса", но обстановка там была такова, что всем было ясно, что сокращения продолжатся. Юра подумал несколько дней и согласился. Конечно, это была в некотором роде авантюра, но для тех времён это было совершенно нормальной затеей. Это сейчас я знаю, что системы расчётов с абонентами разрабатывал целый отдел Центрального НИИ Связи не один год, но тогда обстановка была такая, что всё казалось возможным и несложным. Тем более что потребность со стороны районных узлов связи на такую систему была большой – персоналки стали доступными, но программного обеспечения для расчётов не было. Районы Московской области получили выход на автоматическую междугороднюю связь как раз в начале 90-х, и с рыночной точки зрения моя затея имела перспективы.