Четверть века с отвёрткой в руках

17. Посещение НИЦЭВТ в поисках НМЛ

Уже к лету 1993 года у нас с Юрой Яцковым была работающая версия программы расчётов с абонентами за междугородние переговоры. Мы стали внедрять её в Талдомском узле связи, в начале лета – в Серпухове, а осенью 1993 года завязались контакты с Домодедово, с Шаховской и с Ефремовым Тульской области. Систему надо было приводить в товарный вид, в первую очередь написать нормальное руководство пользователя. Это я попросил сделать мою жену Лену, которая успешно с этой задачей справилась. Она же предложила и название для нашего продукта – АСУ "Менеджер". А весной 1994 года мы стали самостоятельны и юридически – зарегистрировали в Дмитрове своё товарищество с ограниченной ответственностью (ТОО). Дело в том, что застать Хабарова стало всё сложнее, а дела наши требовали подписей и печатей на договорах. В мае 1994 года до меня дошли слухи, что Хабарова разыскивает налоговая полиция. Учредителями нашего ТОО стали я, Юра Яцков, моя жена Лена и мой брат Леонид, который стал бухгалтером. В нашем ТОО я стал директором, и проблемы с печатью и подписью отпали. Название мы оставили таким же – "Прогресс-Инфо", с одной стороны для преемственности: трое из нас – я, Юра и Леонид – работали в НИИМА "Прогресс", с другой стороны – из маркетинговых соображений, так как я успел уже разослать рекламу от МГП "Прогресс-Инфо". Я продолжил свои маркетинговые усилия, и летом 1994 года на выставке "Экспоком-94" я познакомился с представителями "Алкатель-Белл". Это было то ли СП, то ли чисто европейская фирма, называлась она "ЛенБеллТелефон" и собиралась на базе одного из ленинградских предприятий, кажется, "Светланы", выпускать телефонные станции S-12 разработки бельгийской Alcatel. В те волшебные времена всё перемешалось, и я общался напрямую с зам. директора по инжинирингу "системы-12". Сейчас представить, что один из топ-менеджеров представительства одной из крупнейших европейских телекоммуникационных фирм ведёт деловые переговоры с директором малого предприятия из 4 человек, конечно же, невозможно. Но тогда ещё никто не знал, как и с кем вести дела в новой России, и все были в некоторой степени равны. Представители "ЛенБеллТелефона" подумали, что если они будут комплектовать свои АТС нашей системой расчётов, то это улучшит продаваемость их АТС на российском рынке.

В следующий раз представитель "ЛенБеллТелекома" (или "Алкатель-Белл", они были как-то тесно связаны) вышел на меня в октябре 1994 года. Речь в основном шла о продвижении их станций (и нашей АСУ "Менеджер") на дальневосточный рынок – Владивосток, Мирный, Якутск, Братск, Анадырь. Потом разговор свернул в другое направление – в прибалтийском Калининграде (тогда подмосковный ещё не переименовали в Королёв) российско-французское СП "ВестБалтТелеком" монтирует станцию S-12, и им нужна система расчётов. Но проблема в том, что станция сохраняет данные о разговорах на магнитную ленту шириной пол-дюйма, и надо эти данные с ленты считать в персоналку, то есть нужен накопитель на магнитной ленте, который можно было бы подключить к персоналке. Чтобы я мог поближе познакомиться с "системой-12" и с форматом данных, которые пишутся на ленту, мне дали телефон наладчиков "ЛенБеллТелефона", которые в это время монтировали S-12 в Московской Мэрии. В начале ноября я побывал в здании-"книжке" на Новом Арбате. Станция монтировалась в помещении на втором этаже, окна выходили на Белый Дом, к тому времени уже отремонтированный после событий октября 1993 года. Ёмкость станции была 4000 телефонов. Меня это поразило – ёмкость всей телефонной сети Талдомского района, где я тогда часто бывал, в то время была 4,5 тысячи телефонов, а здесь почти столько же телефонов всего в одном здании! Наладчики отнеслись ко мне доброжелательно, несмотря на то, что работы у них было много. Станция состояла из нескольких металлических шкафов выше роста человека и управлялась обычными персоналками через последовательный порт. Накопитель на ленте находился в одном из шкафов и был закрыт стеклянной дверцей, катушки располагались одна над другой. Похоже, что в станции был использован стандартный накопитель от большой ЭВМ. Наладчики сказали, что в принципе данные о разговорах можно скинуть сразу в персоналку через последовательный порт, но штатный режим – на магнитную ленту. Напоследок мне подарили две большие катушки ленты в прозрачных коробках с примерами данных о разговорах. О данных они могли сказать только то, что они записаны с плотностью 1600. Мне предстояло изучить формат этих данных и сделать возможность в нашей АСУ "Менеджер" принимать эти данные и рассчитывать стоимость разговора. Я стал думать, как бы мне перегнать эти данные с ленты в персоналку. Вспомнив, что в Дмитровском вычислительном центре есть НМЛ, я позвонил туда и поговорил с директором Виктором Андреевичем Репенковым. Но он ответил, что их накопитель поддерживает только плотность 800 и маленькие катушки. Тогда я вспомнил о Сергее Баринове из НИИМА "Прогресса" – он же смог перегнать с ленты на персоналку данные о дмитровских телефонах, когда я делал телефонный справочник.

В "Прогрессе" меня ещё помнили, и Сергей за несколько минут справился с моей проблемой. Формат данных оказался несложным. Я позвонил в Калининград и сообщил "ВестБалтТелекому", что мы решили проблему с данными. Но выяснилось, что есть и ещё одна проблема – им нужен накопитель на ленте, с которого они могли считывать данные в персоналку. Я вспомнил, что данные можно скинуть сразу на управляющую персоналку, но мне возразили, что это нештатный режим, и предложили мне обеспечить вместе с поставкой нашей программы и поставку накопителя. Будь это российский заказчик, я бы ответил, что техника – это их забота, но перед французами было неудобно. Пришлось заняться поисками накопителя на магнитной ленте.

Первое, что мне пришло в голову – это накопители для ЕС ЭВМ. Я вспомнил, что однажды читал о них в книжке по ЕС ЭВМ – вакуумная стабилизация натяжения ленты, скорость ленты 2 метра в секунду, вес 400 кг. 400 килограммов! Я представил, как эту штуку волочь в Калиниград, и мне стало дурно. Я даже не подумал – а можно ли эту штуку подключить к персоналке? Потом я подумал – а ведь есть ещё НМЛ для СМ-ок, они вроде покомпактнее. Ведь я во ВНИИЖТе в своё время починял такой накопитель, если его вытащить из стойки, то его сможет поднять один человек. Через знакомых я стал выяснять, можно ли подключить такой накопитель к персоналке. Вскоре мне подкинули несколько телефонов людей, которые занимаются подключением НМЛ к персоналкам. Я стал звонить и выяснил, что предлагаются накопители СМ-5300.01 за 150$ и плата сопряжения и драйвера к ней за отдельные деньги. Но технические характеристики мне не подходили: во-первых, на СМ-5300 можно было поставить только маленькие катушки, а у меня были большие; во-вторых, СМ-5300 поддерживал плотность записи только 32 бит/мм, а ленты у меня были записаны с плотностью 1600, а на катушке вообще было написано 6250 bpi. Тут я подумал – а вдруг советские накопители по плотности записи несовместимы с зарубежными? Но всё оказалось не так страшно – стандарты записи на ленту у нас и у них были одинаковыми, просто у нас плотность записи мерялась в битах на миллиметр, а у них – в битах на дюйм (bit per inch). Наши 32 бит/мм соответствуют их 800 bpi, 63 бит/мм – 1600 bpi, а их 6250 bpi – нашим 246 бит/мм, но сведений об отечественных накопителях, которые поддерживают такую плотность записи, я в то время не нашёл. Зато я выяснил, что требуемую мне плотность 1600 поддерживает накопитель СМ-5309. Также мне дали телефон и фамилию человека, у которого можно найти этот СМ-5309.

Нужный мне человек оказался сотрудником Центральной геофизической экспедиции, которая находилась в районе метро "Октябрьское поле". Я поехал туда. Это оказалось довольно большим четырёхэтажным зданием, как мне показалось, битком набитым весьма мощной вычислительной техникой. Меня встретили на проходной и повели вглубь здания. Мы шли мимо комнат, где стояли большие ЭВМ типа ЕС. Но насколько я понял, геофизики уже перешли на персоналки, потому что мои сопровождающие обсуждали, какой бы тест им придумать, чтобы проверить, есть ли в их Pentium'ах ошибка в математическом сопроцессоре. Pentium'ы тогда только-только появились и стоили больших денег. Тогда же в компьютерной прессе появились сообщения об ошибке в сопроцессоре – при определённом сочетании команд (довольно экзотическом) процессор зависал. Говорили, что NASA из-за этого даже потеряла спутник. Похоже, геофизики использовали Pentium'ы на полную катушку, потому что эта проблема заботила их очень основательно. Наконец меня привели в большое помещение складского вида, где в углу на столе стояла персоналка. Один из моих сопровождающих чуть ли не ногами вытолкал из угла фанерный ящик высотой сантиметров 80. Он не слишком аккуратно распечатал его фомкой и сказал: "Вот!". Накопитель был совершенно новенький, передняя панель его очень напоминала накопитель, установленный в S-12 – катушки одна над другой, полупрозрачная дверца, рычаги стабилизации натяжения. Вот только кроме передней панели глядеть было не на что – накопитель явно был предназначен для монтажа в стойку, боковых стенок, верха и низа у него не было, только металлический каркас, внутри которого в паутине проводов торчали моторы и электронные платы. Геофизики вдвоём взгромоздили накопитель на стол рядом с персоналкой и довольно быстро подключили его – видимо, у них всё было заранее готово. Я достал свою ленту, один из геофизиков ловко заправил её на рычаги стабилизации натяжения и запустил программу чтения. Ленты промоталось совсем немного – файл был небольшой. Я озадаченно смотрел на каркас накопителя и прикидывал: французов вряд ли такая конструкция устроит, это для наших лишь бы читало, а французы ещё и красоты захотят. Геофизиков, наоборот, это не смущало: "Если в стойку вставлять не будете, то накройте чем-нибудь, чтобы не пылилось. Сам накопитель стоит 600$, адаптер с драйверами и библиотеками – 220$, программа сброса файла с магнитной ленты – 70$. Так что думайте. Накопитель новый, у нас их несколько штук осталось, мы всё равно на магнитооптику перешли".

Я поблагодарил геофизиков и сказал, что если надумаю, то обязательно позвоню. Но про себя решил, что этот вариант – только на крайний случай, и продолжил поиски. Я подумал – если мне не подходит СМ-ский накопитель, то надо искать что-то в недрах советского ВПК. У бывших сослуживцев в "Прогрессе" я переписал базу данных предприятий ВПК, которые в 1994 году участвовали в выставке "Вооружение. Военная техника. Конверсия" на Нижегородской ярмарке. По ней я выяснил, что некий электромеханический завод из Сергиева Посада выпускает накопители на магнитных дисках. Сергиев Посад – бывший Загорск, это в 50 километрах от Дмитрова. Перепроверив адрес и телефон по Сергиево-Посадскому телефонному справочнику (так как мы работали с узлами связи, я начал коллекционировать телефонные справочники), я выяснил, что речь идёт о ЗЭМЗе – Загорском Электро-Механическом Заводе, а, насколько я знал, там в своё время выпускались "Эльбрусы-2" для советских систем ПРО – кто-то из знакомых проходил там практику и немного рассказывал. Я подумал – раз они делают НМД, то должны делать и НМЛ, ведь на больших ЭВМ используются и ленты. Я позвонил на завод и попросил дать мне кого-нибудь, кто занимается накопителями на магнитной ленте. Такое стало возможно только в начале 90-х – звонить на секретный завод и просить к телефону специалистов, занимающихся секретной техникой. Впрочем, в НМЛ вряд ли было что-то секретное, но режим есть режим. К моему удивлению, к моей просьбе отнеслись вполне обыденно. Подошедший к телефону назвался Пахомовым Валентином Николаевичем, директором СП "Звезда-Пертек". Он удивлённо спросил, откуда я узнал их телефон. Я скромно ответил – из телефонного справочника. Оказалось, они совсем недавно организовали совместное предприятие с американской фирмой "Пертек" именно для производства накопителей на магнитной ленте. Я попал в точку! Документацию на производство готовит НИЦЭВТ, накопители называются FS-1000 и FS-2000, технические характеристики следующие: любой интерфейс, в том числе и SCSI для IBM PC; плотность записи от 32 до 246 бит/мм; можно вставлять в СМ-скую стойку, а можно использовать как настольный вариант; вес 50 кг. Это было именно то, что нужно! Цена вполне приемлема – 4500$. Но проблема в том, что производства ещё нет, и "живые" НМЛ есть только в НИЦЭВТе. Пахомов дал мне телефоны НИЦЭВТа.

Я созвонился и поехал на Варшавское шоссе. Раньше я слышал, что здание НИЦЭВТ (Научно – Исследовательского Центра Электронной Вычислительной Техники) – самое длинное в Москве, почти километр в длину, но одно дело слышать, а другое – видеть. Тёмно-серое здание архитектуры конца 70-х уходило вдаль Варшавского шоссе, и конца ему не было видно. На вахте мне был заказан пропуск. Внутри НИЦЭВТ выглядел не менее впечатляюще – огромный вестибюль, грузовые лифты, уходящие вдаль коридоры. Но было ясно, что НИЦЭВТ переживал не лучшие времена – вестибюль был почти безлюден, по пустынным тихим коридорам изредка понуро брели редкие сотрудники. Лишь через вахту иногда проходили хорошо одетые солидные люди, явно имеющие отношение к коммерческим структурам. Отдел, куда я пришёл, занимал просторное помещение с высокими потолками, на столах стояли какие-то приборы и персоналки не первой свежести, по виду 286-е. За столами сидело несколько женщин-лаборантов, работы у них явно не было. В комнате, где когда-то кипела инженерная мысль, чувствовалась атмосфера запустения и какой-то безнадёжности. Меня встретили два директора СП "Звезда-Пертек" (или на американский манер "Стар-Пертек"): директор по науке Козинцев Евгений Васильевич и директор по маркетингу Гринь Валерий Владимирович. Похоже, с директорами в СП было всё в порядке, в отличие от самих накопителей – они имелись в наличии в количестве полторы штуки: один полностью рабочий и подключённый к персоналке, а второй наполовину разобранный, видимо, предназначенный для детального изучения. Козинцеву было под шестьдесят, настроен он был пессимистически, было видно, что происходящие в стране и в НИЦЭВТе перемены его не радовали. Гринь был помоложе, пониже ростом и выглядел менее растерянным и более деловым. Он готов был хоть сейчас продать единственный имевшийся в их распоряжении работающий накопитель.

Я достал катушку с лентой и предложил испытать накопитель. Меня подвели к работающему экземпляру. После СМ-5309 без корпуса американский накопитель выглядел очень стильно – в тёмном элегантном корпусе, с обычным сетевым шнуром, к персоналке но был подключён через SCSI-кабель. Но больше всего меня поразила процедура загрузки ленты – катушка с лентой засовывалась в щель на передней панели накопителя, и секунд через 20–30 загоралась лампочка "READY", накопитель был готов к работе. Чтобы подробнее показать мне процедуру загрузки, Козинцев откинул верхнюю крышку накопителя и повторил загрузку. Вот катушка вошла в накопитель и встала на подающий шпиндель. Вот подающий шпиндель чуть повернулся, смотав конец ленты с катушки, в это время в недрах накопителя включился компрессор, и воздушный поток погнал конец ленты по тракту. Приёмная катушка слегка завращалась, и конец ленты, подобравшись к ней, как-то сам к ней прилип, приёмная катушка медленно намотала на себя несколько витков ленты, затем скорость вращения резко возросла и вот уже маркер начала ленты – блестящий кусочек фольги – встал напротив окошечка фотоэлемента и на передней панели загорелась "READY". Козинцев показал, как устроен накопитель внутри – нажал стопорные защёлки и легко приподнял на шарнирах весь механизм накопителя. Внутри показались белые гофрированные трубки воздуховодов – регулировка натяжения ленты делалась пневматикой, а не рычагами, как на СМ-овских накопителях. Всё днище накопителя закрывала плата, усеянная микросхемами памяти – кэш-буфер накопителя был объёмом 2 Мегабайта (286-е персоналки в то время имели объём ОЗУ 1 Мегабайт). Директор по маркетингу Гринь при этом уговаривал меня, какая это замечательная машина, что другую такую в Москве не купить и что своих денег – 5000$ (цена немного выросла!) – она стоит. Местами мне казалось, что в глазах у него мелькают значки доллара, как в американских мультфильмах. Машина привела меня в восторг, ничего похожего я до сих пор не видел, а цена меня не смущала – за всё платили французы.

Козинцев вспоминал, как когда-то они разрабатывали 100-мегабайтные накопители на жёстких дисках для ЕС ЭВМ. Чувствовалось, ему больше нравится разрабатывать свои устройства, чем продавать чужие. Он объяснил мне, как создалось их СП. Американская фирма "Пертек" долгие годы разрабатывала накопители, в том числе и на ленте, в чём достигла большого совершенства. Но к началу 90-х потребность в НМЛ на американском рынке упала настолько, что производство их потеряло смысл. Тогда "Пертек" решила создать с НИЦЭВТ совместное предприятие по производству в России их накопителей, закрыв производство у себя. Часть накопителей можно было бы продавать в Америке, а остальными оснащать ЕС и СМ ЭВМ в России и СНГ. В качестве учредительного взноса в СП американцы вносили документацию на производство НМЛ (не выкидывать же!), а российская сторона брала на себя всё остальное – производственные мощности, зарплату специалистов и прочее. Козинцев понимал перспективы развития ЕС ЭВМ и производства НМЛ, и поэтому в его взгляде была грусть и безысходность. Я подумал, что если наше сотрудничество с "Алкателем" продолжится, то, возможно, понадобятся ещё такие накопители, но, на мой взгляд, проще было бы перекачивать данные с АТС сразу в персоналку. Поэтому меня в тот момент интересовал только один накопитель, точнее – чтобы он подошёл французам из "ВестБалтТелекома".

Я отзвонился в Калининград и порадовал их известием о накопителе и цене на него. Как я и ожидал, цена их совершенно не смутила. В феврале 1995 года из "ВестБалтТелекома" прилетел человек за НМЛ. Его звали Александр, он был что-то вроде начальника отдела АСУ. Мы встретились у НИЦЭВТа, забрали накопитель и уже вечером вылетели в Калининград. Во Внуково возникла проблема со сдачей НМЛ в багаж – грузчики сказали, что груз негабаритный, побьётся и прочее. Но Александр раньше работал в Калининградском аэропорту и разговаривать с грузчиками умел. Пара купюр решила все проблемы. Он объяснил мне, что французский финансовый директор в России давно и специфику понимает, поэтому выдал ему определённую сумму на непредвиденные расходы. В Калининграде проблем не возникло. Накопитель подключили без проблем, и все сбегались смотреть, как заправляется лента, приходилось даже повторять эту процедуру на "бис". Я закончил свои дела и улетел домой.

Спустя примерно год я узнал, что "Алкатель" объявила штатным режим съёма данных о разговорах с АТС сразу на персоналку, а запись на ленту стала вспомогательной функцией. Потребность в накопителях на ленте отпала. Спустя несколько лет я нашёл статью о НИЦЭВТе, написанную его бывшим директором В.В.Пржиялковским, но о производстве накопителей "Пертек" ничего не было сказано. Я думаю, что всё окончилось проданным в Калининград американским накопителем. Как я понял, отдел НИЦЭВТа, где я был, – это отделение 15, разрабатывавшее накопители на дисках и лентах для ЕС ЭВМ. Как пишет В.В.Пржиялковский, в 80-е годы в отделении 15 был создан НМЛ ЕС-5027, лучший ленточный накопитель в истории ЕС ЭВМ. Он поддерживал плотность записи 246 бит/мм. Но когда я говорил с Козинцевым, об этом накопителе он не упоминал. У меня сложилось ощущение, что американский накопитель был принципиально лучше, чем НМЛ ЕС, и о ЕС-вских накопителях мне, как потенциальному покупателю, даже говорить не стали, чтобы не отпугнуть. Это укрепило у меня впечатление об отставании советского компьютеростроения от американского.