Четверть века с отвёрткой в руках

3. Знакомство с электроникой

В 1978-м году мой брат Леонид работал на загородной базе МВТУ. База находится километрах в 10 от Дмитрова, в посёлке Орево. В то время там работало довольно много народу – только из Дмитрова по утрам ходило три служебных автобуса. На базе, помимо сугубо учебных занятий, велись и какие-то научные разработки – для которых не было условий в Москве, в основном оборонной направленности. Работы эти ведутся там и сейчас, поэтому подробнее писать не буду.

В то время там проходила замена вычислительной техники. То есть, скорее всего, технику меняли постоянно, а старую выкидывали на свалку на территории базы. Препятствие в виде вахты на выходе с базы преодолевалось довольно легко, и вскоре Леонид, а, следовательно, и я стали счастливыми обладателями довольно большого количества кусков вычислительной техники. В основном это были блоки полупроводниковых "Уралов" производства конца 60-х годов, но попадались и интересные вещи типа ферритовых ячеек производства 60–61 года – круглая коробочка диаметром сантиметра 2, в центре транзистор типа П13, внутри коробочки – пара ферритовых колец диаметром миллиметра 3. Была у меня и ферритовая матрица – пластмассовая рамка размером примерно 10 на 10 см, внутри которой были натянуты медные проводки, а на их пересечении были ферритовые колечки диаметром меньше миллиметра. Это была очень красивая вещица, но очень хрупкая. В силу моего возраста меня в основном интересовали световые индикаторы – тогда это были неоновые лампочки и тиратроны МТХ-90. Была у меня и парочка семисегментных индикаторов на неоновых лампочках – серые вытянутые металлические прямоугольники размером примерно 2 на 4 на 12 см, с одного торца серое стекло, с другого – гибкие провода. Сами блоки я рассматривал как источник радиодеталей, в основном это были транзисторы МП42А и П416, и в совершенно немеряных количествах диоды Д220. Если транзисторы еще можно было использовать в радиолюбительской практике – в усилителях низкой частоты или радиоприемнике, то высокочастотные (по тем временам) диоды кроме как для цифровых устройств никуда не подходили. Я считал, что стал обладателем совершенно немеряного радиолюбительского богатства – радиодетали тогда продавались в магазинах, но в очень узком ассортименте и стоили довольно дорого. Что меня поражало в блоках, принесенных со свалки – это аккуратность изготовления, все платки были сделаны очень точно, пайка одинаковая, и всё покрыто лаком. Лак придавал всем платам особый шик, но очень мешал выпаивать детали. Очень завораживало большое количество одинаковых элементов, расположенных с математической точностью. Но больше всего поражало то, что все эти блоки 60-х годов, которые по технологическому уровню были выше бытовой техники конца 70-х, и явно стоившие в свое время огромных усилий и средств, были просто выброшены на свалку. Тогда я подумал: "А ведь эти все блоки наверняка делали какие-то полезные операции". Так я заинтересовался вычислительной техникой. Но поскольку в то время я ещё учился в школе, книжки по ЕС ЭВМ, которые я брал у брата, в то время поступившего в МИИТ, я читал просто как художественную литературу, пропуская неинтересные с моей точки зрения места.

Ранней весной 1979 года я начал свои первые опыты с электроникой. Я решил собрать простейший радиоприёмник по схеме из радиолюбительской книжки. На металлический стержень я намотал немного провода, концы его примотал к какому-то конденсатору, а в качестве лампы взял тиратрон МТХ-90 – выводов-то три, вполне сойдёт за триод. Транзистор я использовать не стал, так как ещё не умел различать, где коллектор, а где эмиттер. В качестве источника питания я использовал квадратную батарейку напряжением 4,5В. Скрутив всё это проводками (паять я тогда ещё не умел), я долго и безрезультатно вслушивался в наушник.

Спустя год я повторил свою попытку собрать радиоприёмник. Я хотел собрать именно радиоприёмник, так как в радиолюбительских книжках подчёркивалось, что все радиолюбители начинают своё творчество именно с радиоприёмников. На этот раз я поступил хитрее. В то время в радиомагазинах продавались наборы для детей, один из них и был набор для сборки радиоприёмника – набор деталей, текстолитовая плата, корпус, описание и схема. Задача казалась очень простой – согласно схеме впаять детали и настроить входной контур. Но справиться с ней я так и не смог – после двух недель усилий я кое-как припаял детали, но ни одной радиостанции поймать так и не удалось. Польза от этой затеи была разве что в том, что я примерно понял, как держать паяльник. Что самое странное, тогда у меня не возникало мысли пойти в радиокружок, хотя наверняка в городе такой был. Возможно, это было желание до всего дойти самому. Но, скорее всего, я просто не придавал этому большого значения, в то время я был увлечён химией и занимался выращиванием кристаллов из раствора фотографического фиксажа.

Другое моё увлечение тех лет также имело непосредственное отношение к электронике. Точнее, это увлечение досталось мне по наследству. В 1967 году, когда мне только исполнился годик, мой отец купил магнитофон. Это был ламповый агрегат, изготовленный в Вильнюсе, и назывался он Aidas. Для своего времени это была довольно совершенная машина – скорость ленты в 19 см/сек обеспечивала приличное качество звука. Магнитофон был сделан на четырёх электронных лампах: трёх усилительных и одной индикаторной – 6Е1П, "магическом глазе", она показывала уровень сигнала при записи. К середине 70-х отец потерял к магнитофону интерес, и им заинтересовался мой брат Леонид. Уже в то время он был продвинутым меломаном, и он записал на магнитофон много модных записей с радио. Тогда это было сделать непросто, так как в основном транслировали революционные и патриотические песни, а эстрады, тем более западной, почти не передавали. Сначала я слушал музыку вместе с братом, но годам к 14 стал проявлять самостоятельность. Леониду это не нравилось, и когда он уходил, он прятал электрический провод. Но я довольно быстро выяснил, что к магнитофону подходит провод от приёмника. Году к 80-му я уже заявлял права на совместное владение магнитофоном. В то время в среде подростков магнитофон был примерно такой же культовой вещью, как после 2000 года стал компьютер. Как сейчас подростки обмениваются компакт-дисками, так тогда обменивались музыкальными записями, но, чтобы переписать музыку, нужно два магнитофона, и поэтому мне приходилось ходить к одноклассникам со своим магнитофоном (он весил 12 килограмм). Короче, к 15 годам магнитофон был моей любимой игрушкой, и во время сдачи экзаменов после 8-го класса я вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, возился с магнитофоном – протирал пассики одеколоном, смазывал подшипники подсолнечным маслом (то, что этого делать не стоит, я понял существенно позже). Со временем я занялся усовершенствованием древнего музыкального агрегата. Сначала я утыкал его по периметру неоновыми лампочками. Затем я решил приделать к магнитофону пиковый световой индикатор – тогда они как раз входили в моду. В качестве индикатора я взял длинную неоновую лампу, которая использовалась для индикации напряжения в бытовых автотрансформаторах. Короче, усовершенствования носили в основном декоративный характер.

Уже к концу 9 класса мои интересы окончательно сместились к электронике. На этот раз меня заинтересовали телевизоры. Общие принципы электроники я тогда уже знал, так как после 8 класса прочитал замечательную книжку Рудольфа Свореня "Электроника шаг за шагом". Теперь меня интересовала практика. В качестве объекта своих новых опытов я избрал наш ламповый чёрно-белый телевизор "Рекорд", к сильному неудовольствию родителей. Тогда к каждому телевизору прилагалась принципиальная схема, что существенно упростило мне процесс изучения. После ряда не слишком удачных опытов с телевизором и возмущения родителей (телевизор был хоть и старый, но единственный, а новый стоил прилично – цветной стоил 750 рублей при средней зарплате 150), я решил набрать свою, так сказать, элементную базу – набор деталей, с которыми можно было бы экспериментировать. Покупать это всё мне и в голову не пришло – во-первых, детали телевизоров не продавались на каждом углу, а во-вторых, это стоило весьма приличных денег. Поэтому источник деталей был проверенный – окрестные помойки и свалки. В то время в Дмитрове шло довольно интенсивное жилищное строительство, и при этом сносили много старых частных домов. Они-то и стали объектами моего внимания – переезжая в новые квартиры, люди бросали старые вещи, в том числе и телевизоры. Это были ламповые аппараты 60-х годов, и доставались они мне в весьма плачевном состоянии. Но небьющиеся вещи – ламповые панельки, трансформаторы, резисторы – можно было использовать. Какой-то опыт у меня уже появился, и поэтому я пробовал чинить телевизоры посторонним людям. Когда я уже был на первом курсе института, моя бабушка попросила посмотреть телевизор у её соседки. Позвав для смелости своего одноклассника Лёшку Зубова и захватив тестер, который мне подарил мой дядя Сергей Васильевич, я отправился на первую в жизни халтуру. Телевизор был ламповый чёрно-белый, назывался "Весна". Экран не светился, хотя звук был. После часа безуспешных изысков Лёшка предложил осторожно покрутить все регулировки. Уже на втором подстроечном резисторе нас ждал успех – скорее всего, там просто окислился контакт, и лёгкое шевеление его восстановило. Счастливая старушка дала нам 3 рубля, на которые мы с Лёшкой купили 100-граммовую бутылочку коньяка и распили её в новогоднюю ночь с 1983 на 1984 год.