Четверть века с отвёрткой в руках

18. Как закончил своё существование НМЛ СМ5300

В институте нам говорили, что мы будущие командиры производства. Когда же я стал командовать предприятием (из четырёх человек, но печать-то настоящая!), выяснилось, что знаний по управлению предприятием не то что не хватает, а просто нет. Я с умилением вспоминал четвёртый курс и предмет ОПУП – "организация, планирование и управление производством". Наверное, это был один из самых полезных предметов, хотя учили там пустякам – нормированию рабочего времени на примере конвейера и прочее. А ведь на олимпиаде по этому предмету среди технических ВУЗов Москвы я занял 16 место из более чем двухсот возможных (и получил "пятёрку" по экзамену автоматом)! Как выяснилось, из нас готовили младших командиров – вроде сержантов производства, а вот становиться офицером производства приходилось самостоятельно. По счастью, к середине 90-х книжек по маркетингу было напечатано много, и я осваивал новые понятия – "вертикальный маркетинг", "горизонтальный маркетинг", "рыночная ниша".

Собственно, на учёбу меня потянуло по простой причине – денег наше предприятие давало мало, зарплату каждый месяц выплачивать не получалось, да и вообще зарплата как-то не выходила. То есть договора были, в командировки я ездил, а вот денег не было. Надо было что-то делать. Как всегда, ответ подсказала жизнь. Летом 1995 года на имя нашего ТОО пришло письмо из районного управления статистики. Оказывается, мы не сдали какой-то статистический отчёт и теперь должны были заплатить штраф. Я пошёл выяснять отношения со статистиками. Они располагались в здании Дмитровского вычислительного центра, в окна которого я заглядывал в детстве. Надежда Петровна Куркина, начальница управления статистики, подтвердила правильность присланной мне бумаги. Но я ответил категорически: "Денег нет!" У нас тогда действительно не было денег на счету. Поняв, что в ближайшее время от нас денег не получишь (а речь шла о небольшой сумме), Надежда Петровна призадумалась, а потом предложила такую вещь – они аннулируют штраф, а мы в ответ на это заключаем с ними договор на обслуживание их вычислительной техники. То есть уже не мы платим им деньги, а они нам. Это меня вполне устраивало.

Так началась наша работа на дмитровском рынке услуг по обслуживанию и ремонту вычислительной техники. Конечно, это была более примитивная работа, чем автоматизация междугородних расчётов (во всяком случае, так тогда мне казалось), но она давала хоть небольшие, но стабильные деньги. Попутно выяснилось, что обслуживание компьютеров требовало знания довольно неожиданных вещей. Например, я не сразу сообразил, как в сравнительно небольшой картридж от матричного принтера Epson засунуть красящую ленту длиной 16 метров (надо раскрыть картридж, вытряхнуть старую ленту, заправить в картридж кусочек новой ленты, а потом затягивать её, вращая ручку подачи ленты). Другой опыт работы по обслуживанию я получил почти в тот же день, когда начал обслуживать компьютеры в статистике. У них тогда стояла машина Robotron-1839 – ГДР-овский вариант IBM-совместимой персоналки. На ней стояла немецкая версия MS-DOS 3.20, которая время от времени радовала пользователей заявлениями типа: "Цурюк ту DOS" (забыл, как это пишется латинскими буквами). Я решил это дело усовершенствовать и установил MS-DOS 5.00. На следующий день с утра пораньше мне позвонили из статистики и пожаловались, что на Robotrone пропали русские буквы в их любимом Supercalce (электронные таблицы вроде Excel, но под ДОС), в котором они тогда делали не только таблицы, но и набирали тексты, и поэтому жить без него не могли. Пришлось идти разбираться. Выяснилось, что в других программах русские буквы есть, а вот в Supercalc нет, причём вообще – то есть вместо букв пустые места. Попутно я выяснил, что этот Robotron совместим с IBM только программно, аппаратно он ничего общего с IBM PC не имеет. После многочасовых безуспешных попыток вернуть русские буквы на место я заподозрил, что причина во вчерашних переустановках ДОС. По счастью, у Надежды Петровны в сейфе нашлись роботроновские дискеты с немецким ДОС, и после переустановки назад русские буквы появились – как выяснилось, программно она была совместима тоже не до конца. После этого случая я стал понимать смысл старой инженерной поговорки: "Если увидишь змею и рационализатора – сначала убей рационализатора!"

Однажды, посещая в очередной раз управление статистики, я встретил Виктора Андреевича Репенкова – директора вычислительного центра, с которым был знаком раньше. Его кабинет, оказывается, был соседним с кабинетом начальницы управления статистики. Виктор Андреевич был в курсе, что я обслуживаю вычислительную технику у статистиков, и по этому поводу у него было деловое предложение. Предистория была такова: когда-то, в 70-е, когда ЭВМ были большими, всё это двухэтажное здание занимал Дмитровский районный ВЦ. Он был одним из тысяч районных вычислительных центров, входящих в систему Госкомстата. Именно в начале 70-х в системе Госкомстата стали широко внедряться ЭВМ, заменяя использовавшиеся до этого КВМ (клавишные вычислительные машины) и ПВМ (перфорационные вычислительные машины) – электромеханические вычислительные устройства. В Дмитрове должны были быть установлены именно такие устройства – на все районные машиносчётные станции тогда ЭВМ не хватало. Но Дмитровский ВЦ чудом получил ЕС-1020 – какая-то организация отказалась от получения машины, и руководство ВЦ проявило инициативу. А так получение ЭВМ Дмитровскому ВЦ светило нескоро – план по распределению вычислительной техники составлялся на пятилетку. В то время по всей Московской области в гражданских организациях все ЕС ЭВМ можно было пересчитать по пальцам одной руки. Поскольку получение ЕС произошло неожиданно, то встал вопрос подготовки кадров. Специалистов по эксплуатации машины искали среди местных радиолюбителей, а на работу программистов сманивали учителей математики. Мощности ЕС-1020 хватало не только на решение задач районного отдела статистики. ВЦ обсчитывало бухгалтерские задачи местных предприятий, выполняло хозрасчётные работы для предприятий из других городов и регионов, в том числе и по закрытой тематике. Штат состоял из восьмидесяти человек, а работа шла круглосуточно. К концу 80-х Репенков был директором ВЦ, а Куркина – зам. директора по статистике. ВЦ выполнял много хозрасчётной работы, в основном обсчитывал бухгалтерии местных предприятий. Но в начале 90-х обстановка изменилась – Госкомстат стал отказываться от больших зданий ВЦ, построенных в 70-е, и сокращать штаты. В результате Дмитровский ВЦ превратился в ГП "Сигма", директором которого стал Репенков, а статистика стала самостоятельной, и начальницей Дмитровского управления статистики стала Куркина. Здание осталось на балансе "Сигмы", и статистика арендовала у него помещение. Большинство сотрудников ВЦ оказались в "Сигме". Но дела "Сигмы" шли всё хуже и хуже – у предприятий не было денег, а у которых были, те накупили персоналок и свои бухгалтерские задачи стали обсчитывать сами. Свою лепту в этот процесс внёс Олег Иванович Богдалов, с которым я сталкивался в узле связи в 1991 году. Он распихал по окрестным предприятиям примерно 200 персоналок – PC/XT с EGA-мониторами и принтерами ROBOTRON, и уверял руководителей предприятий, что они будут самостоятельно на них вести бухучёт, не тратя деньги на услуги вычислительного центра. Многие тогда в это верили. Экземпляры этих XT-шек попадались мне на дмитровских предприятиях до конца 90-х. Сам Богдалов к тому времени занимался другим бизнесом – кажется, взял в аренду инкубатор и выращивал яйца. "Сигма" какое-то время существовала, сдавая помещения Дмитровскому филиалу биржы "Алиса", весьма известной в начале 90-х, но к 1996 году "Алиса" занимала всего одну комнату, а о былом величии напоминало гипсовое панно в фойе. В результате всех этих событий большинство сотрудников ВЦ уволилось и разошлось кто по дмитровским предприятиям, а кто подался в Москву. В первую очередь ушли инженеры-электронщики, обслуживавшие ЭВМ. Сами ЭВМ были проданы на драг. металлы.

Предложение Виктора Андреевича было следующим – у "Сигмы" были с несколькими предприятиями заключены договора на обслуживание вычислительной техники, но специалисты из "Сигмы" ушли, и, чтобы не подводить организации и не терять деньги, "Сигме" нужен был человек по обслуживанию компьютеров. Поскольку я в это дело уже ввязался, то я согласился оформиться в "Сигму" по совместительству (отказываться от директорства в "Прогресс-Инфо" я, естественно, не собирался). В результате продвижению на рынок АСУ "Менеджер" я стал уделять всё меньше внимания. Меня изредка по этому поводу мучила совесть, но она заглушалась регулярной зарплатой. Кроме того, работа по обслуживанию была интересной с инженерной точки зрения, а общение с людьми в разных организациях давало массу новых впечатлений и информации.

В течение 1996 года я всё глубже вникал в специфику обслуживания и ремонта компьютеров. Дело это показалось мне довольно денежным, и я решил развивать это направление, опираясь на оставшуюся известность Дмитровского вычислительного центра. С согласия Репенкова я дал объявление о ремонте и продаже компьютеров на его телефон, договорившись с ним, что когда позвонят, то я подойду в его кабинет. В то время вычислительная техника была ещё не очень распространена, и организации, имеющие компьютер, были редки, но уже шёл предкризисный подъём, и компьютеров у организаций и населения становилось больше, поэтому какие-то звонки были. Но случались и казусы. Однажды пожилая супружеская пара привезла довольно нелепый компьютер с целью взбодрить его и использовать для бухгалтерии. Он представлял из себя прямоугольный системный блок, сверху к которому на подставке наглухо был приделан монитор. Счастливые владельцы этого электронного чуда утверждали, что им эту штуку прислал их сын из Америки (!), где она стояла на корабле ВМС США (!!!). Глядя на монументальную клавиатуру и прочный металл корпуса, в это верилось. Но включить его не удавалось – вилка была американского стандарта и в нашу розетку не лезла. Меня это не смутило – я взял шнур с советской вилкой. Внимательно глянув на владельцев компьютера, я спросил: "Включаем?" и щёлкнул тумблером. Внутри могуче загудел разгоняющийся винчестер, завыли мощные вытяжные вентиляторы, на экране побежали зелёные буковки. Я стал осматривать заднюю часть монитора, чтобы настроить частоту кадровой развёртки, но в это время внутри американского компьютера что-то стало громко взрываться. Два вентилятора, расположенные по бокам системного блока, стали вытягивать две дымные струи, и компьютер стал похож на "Су-27" на взлёте. Я быстро выдернул шнур из розетки, но было уже поздно – комната наполнилась вонючим дымом. Причина такого поведения американской техники выяснилась быстро – на днище, куда я не догадался заглянуть сразу, было написано 110V/60Hz. Наши 220В буржуйская техника не пережила. Вскрытие показало, что взорвались электролитические конденсаторы в блоке питания. Попутно выяснилось, что машина была на процессоре Motorola 68010 и с IBM PC всё равно была несовместима. В конце концов, владельцев американского монстра устроила 386-я машина с чёрно-белым монитором за разумные деньги.

К концу 1996 года такая временная схема работы уже стала неэффективна и обременительна для Репенкова, и он предложил просто снять помещение и отвечать на телефонные звонки лично. Свободное помещение у него было – комната в 15 квадратных метров на втором этаже, в которой в прежние времена располагался компрессор приточно-вытяжной вентиляции. Когда большие ЭВМ были выключены и демонтированы, вентиляция стала не нужна, и комнатка использовалась в качестве кладовки, постепенно превращаясь в помойку. Вдоль одной стены шли добротные металлические стеллажи, на которых лежали останки больших ЭВМ, накопившиеся за последние 20 лет. Почти всё свободное пространство комнаты занимали тумбы с выдвижными ящиками, в которых лежали старые микросхемы 155-й серии и железячки от АЦПУ, рядом стояли какие-то сломанные стулья и ещё добротные столы. Сверху на столах стояли старые знакомые – накопители на магнитной ленте СМ-5300 автономного исполнения, то есть закрытые кожухом и с ножками. Накопителей было четыре штуки, причём один из них – наполовину разукомплектованный.

Перспектива иметь собственный служебный кабинет с телефоном меня чрезвычайно вдохновила, и даже обстановка предложенного помещения меня не смутила. Тем более я собирался заняться ремонтом компьютеров, а не гостей принимать. Но с хламом надо было всё же что-то делать, а то войти в комнатку было невозможно. Виктор Андреевич сказал, что всё можно выбрасывать, но накопители временно оставить, так как один такой рабочий накопитель стоит у них на подготовке данных, и из накопителей, хранящихся в этой комнате, он берёт запчасти, так как больше их теперь взять негде. Естественно, я захотел посмотреть на работающий накопитель. Идти далеко не пришлось – то, что осталось от Дмитровского вычислительного центра, а ныне ГП "Сигма", располагалось в двух смежных комнатах напротив. Остальные помещения были сданы коммерческим структурам – на первом этаже парикмахерская, на втором этаже в одной комнате офис фирмы, торгующая овощами, в другой комнате – офис фирмы, торгующей бензином, в других комнатах периодически возникали агентства недвижимости и мануальные терапевты, но надолго не задерживались.

Техника "Сигмы" была по тем временам уже весьма древняя и поразила меня необычным сочетанием. Основной задачей работавших там женщин был ввод квитанций то ли Мосэнерго, то ли больницы, а затем их обработка и обсчёт. Квитанции вводились на многотерминальной установке подготовки данных ЕС-9004. Это были три терминала, подключённые к стойке с накопителем на ленте СМ-5300. Введённые на них данные записывались на магнитную ленту. Затем эту ленту ставили на другой накопитель, но уже автономного исполнения, не в стойке. Он был подключен к ХТ-шке с чёрно-оранжевым монитором через параллельный порт. Посредством специальной программы данные с ленты попадали на винчестер ХТ-шки. Затем на дискетах данные переносились на 286-й Compaq с цветным монитором, где и окончательно обрабатывались, так как 286-я машина работала гораздо быстрее ХТ-шки. Сразу к 286-й подключить накопитель на ленте было нельзя, так как через её параллельный порт он почему-то не работал. Обработанные данные превращались в ведомости, которые распечатывались на барабанном АЦПУ то ли ЕС-вского, то ли СМ-вского происхождения, точнее я определить не мог, так как АЦПУ не имело кожуха. Треск АЦПУ при печати разносился по всему этажу. Вся эта разномастная техника была получена в разное время, из разных мест, зачастую уже неновой и работала с грехом пополам. Уже на следующий день Виктор Андреевич зашёл с вопросом – есть ли у меня предохранитель на 20 Ампер? Я немного удивился величине тока и спросил – а для чего? Выяснилось, что сгорел предохранитель по питанию (!) стойки подготовки данных ЕС-9004, а напряжение питания там то ли 220, то ли 380В. Я прикинул – это сколько же эта штука жрёт электричества? Предохранитель найти не удалось, обошлись тем, что на старый намотали "жучок" из полумиллиметрового медного провода. Попутно выяснилось, что эта ЕС-9004 принадлежит не "Сигме", а Яхромскому вычислительному центру, расположенному в Ново-Синьково, в 12 км от Дмитрова. Я предложил Репенкову отдать его назад, заменив на бэушные 386-е или 286-е, которые окупятся за год только за счёт экономии электроэнергии. Впоследствии так и сделали, а настольный вариант СМ5300 мы с Репенковым вдвоём перенесли в комнату, куда мне предстояло "заселиться".

Таким образом, все пять накопителей СМ5300, принадлежащие "Сигме", оказались в моей комнате. Репенков сказал, что ему они больше не нужны, и я могу делать с ними всё что угодно. Поначалу у меня мелькнула мысль подключить их к персоналке – тряхнуть, так сказать, стариной, но потом текущие дела отвлекли меня от этих нехороших намерений. Но накопители занимали много места, и надо было с ними что-то делать. Пару накопителей мы не спеша разобрали и выкинули по частям, оставив от них только болтики. На это ушло больше месяца, и надо было как-то ускорить процесс утилизации. Один накопитель, от которого оставалась только лентопротяжка и корпус, мы вдвоём с трудом донесли до местной помойки и аккуратно поставили рядом с мусорными контейнерами. Оставалось ещё два накопителя. Разбирать их было лень, волочь до помойки – и подавно, к тому же я опасался, что коммунальщики, вывозящие мусор, обидятся и устроят скандал, тем более что определить источник накопителей было бы несложно. И вот в один из погожих сентябрьских дней 1997 года мы подогнали нашу машину к дверям вычислительного центра и с помощью в то время работавшего у нас Александра Сумачёва я с трудом затолкал накопители в багажник. По счастью, они туда влезли, хотя зад машины сильно просел. Потом мы какое-то время колесили по окраинам Дмитрова, выбирая последнее место установки накопителей. В конце концов заехали под эстакаду через железную дорогу на южной окраине города. Я глянул на песочек на обочине и сказал: "Здесь". Первый накопитель выкидывали торжественно – с неспешным раскачиванием под "Раз, два". Но далеко закинуть его не удалось – массивный железный ящик тяжело плюхнулся на песок почти у наших ног и медленно пополз по насыпи вниз. Второй накопитель отправился в последний путь существенно менее торжественно – мы боялись отдавить себе пальцы и уронить тяжеленную железяку себе на ноги. Не успел он сползти по насыпи к своему собрату, как я скомандовал: "Поехали отсюда скорее, а то оштрафуют за несанкционированную свалку мусора". Так закончили своё существование последние накопители на магнитной ленте Дмитровского вычислительного центра.

Остатки воздуховодов и компрессор, доставшиеся нам вместе с помещением, мы выкинули существенно позже – в 2000 году, а до этого они придавали нашей комнате специфический оттенок истинно производственного помещения. Телефонный номер, доставшийся нам вместе с помещением, тоже когда-то принадлежал Дмитровскому информационно-вычислительному центру, и числился за отделом эксплуатации вычислительных машин. В этом проявилась некая преемственность ЭВМщиков разных поколений.