Четыре папочки на рождество

Глава 13

Адам

Сказать по правде, я на самом деле был немного взволнован этой миссией.

За последний год или около того мы провели на ранчо так много времени, что я начал немного сходить с ума. Не было ничего лучше, чем прыгнуть в самолет, который летит на другой конец света, броситься очертя голову в опасность вместе со своими братьями.

Это чувство исчезло, как только Мак упомянул имя Балабан.

В тот момент, когда это имя слетело с его губ, я вернулся в Боснию на три года назад, пули свистели у меня над головой, пока мы с ребятами пытались спрятаться и вести перестрелку. Предполагалось, что миссия будет простой, быстрая эвакуация оставшихся сотрудников немецкого консульства. Разведка сообщила нам, что у Балабана, какого-то местного военачальника, все еще был выходной.

Разведданные были неверными. Мы пробыли в консульстве не больше часа, когда Балабан сильно ударил нас. То, что должно было быть простой операцией по удержанию, превратилось в кошмар, десятки и десятки наемников надвигались на нас со всех сторон, пока мы кричали в наши рации об эвакуации вертолета.

Однако мы были хорошо вооружены, и это было нашим единственным спасением. Маркус дежурил в наспех оборудованном пулеметном гнезде на верхнем этаже, наблюдая, как люди Балабана с М60 стреляют в отчаянной попытке выиграть время.

То есть до тех пор, пока в него не выстрелили.

Я вошел в офисную комнату, которой пользовался Маркус, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он получил пулю, его лицо исказилось от боли, когда он упал назад, схватившись рукой за плечо.

Я подбежал к нему, моя кровь стыла в жилах при мысли о том, что мой брат умирает прямо у меня на глазах.

— Она прошла насквозь. Садись за эту штуку! — он указал свободной рукой на пулемет и меня охватило облегчение, когда я принялся за работу с мощным автоматом.

В тот момент, когда я посмотрел на железный прицел, я увидел его. На разнесенном взрывом периметре консульства, окруженный людьми, ворвавшимися на территорию со всех сторон, стоял человек, в котором я сразу узнал Балабана. Он был высоким, около шести с половиной футов, с широкими плечами и лысой головой, его лицо было морщинистым и покрытым шрамами, его тонкие губы сложились в ухмылку, которая предполагала, что все шло по его плану. Он был одет в зелено-коричневую камуфляжную форму ДПМ форест, кое-где виднелись брызги крови, которые наводили на мысль, что он убил не одного человека, чтобы добраться до консульства.

В его руках была винтовка, и я не сомневался, что это было то самое оружие, из которого подстрелили моего брата.

Я заорал, открыв огонь из М60 и надеясь закончить бой прямо здесь и сейчас, убрав лидера. Балабан отступил за каменную стену, пули миновали его, когда остальные его люди бросились к дому.

— Мы должны убираться отсюда, — сказал я. — Сейчас.

Маркус кивнул, со стоном поднимаясь на ноги. Я вытащил М60 из гнезда, проверяя подачу ленты, пока Маркус доставал свой пистолет 1911 года выпуска. Вместе мы поспешили из комнаты, звуки людей Балабана доносились с первого этажа.

— Мы уходим, сейчас же! — раздался сверху раскатистый голос Мака.

— Ты можешь это сделать? — спросил я, обеспокоенно глядя на Маркуса. Его плечо было пропитано кровью, и хотя я знал, что чистая сквозная рана в этой области была довольно излечимой с точки зрения огнестрельного оружия, на данный момент это все еще вызывало беспокойство.

Я протянул руку, чтобы поддержать его. Маркус быстро отмахнулся от него.

— Я еще не умер, — прорычал он.

— Я прикрою тебя, — сказал я, положив М60 на перила и глядя вниз на лестничный пролет. — Ты поднимайся наверх и готовься бежать.

Он покачал головой.

— Не оставлю тебя одного. Ни в коем случае.

— Братан, тебе прострелили плечо, и у тебя есть пистолет против целой армии. Поднимись туда и помоги этим людям эвакуироваться.

Он открыл рот, словно желая возразить.

— Не оставайся здесь надолго, — сказал он. С этими словами он стрельнул в меня тяжелым взглядом, который, как я знал, был самым близким к беспокойству Маркуса.

Он поспешил вверх по лестнице, и я, не теряя времени, направил М60 на приближающихся наемников. Я издал боевой клич и открыл пулеметный огонь, люди немедленно укрылись внизу. Я стрелял очередями, удерживая наемников на месте, надеясь выиграть время для остальной команды. Когда лента патронов была израсходована, пистолет сухо щелкнул, я перекинул оружие через плечо и помчался вверх по лестнице так быстро, как только мог.

— Мы на верхнем этаже! — позвал Тайлер. — Быстрее!

Я бросился вверх по лестнице, сразу заметив остальных членов группы. К моему облегчению, Мак, Маркус и Тайлер все были там, вместе с полудюжиной сотрудников, которых нам было поручено эвакуировать.

Однако мое облегчение сменилось ужасом, когда я увидел, что один из сотрудников привалился к стене с закрытыми глазами, а его белая рубашка была испачкана кровью.

— Неужели он…

Мак кивнул.

— Попало в него несколько минут назад той же очередью, которая попала Маркуса.

В конце концов, Балабан заявил, что является жертвой персонала.

Прежде чем у нас было время осмыслить происходящее, Маркус получил звонок с эвакуационного вертолета. Мы собрали всех, кого смогли, Тайлер сопровождал персонал на крышу. Мгновение спустя мы были в вертолете и взлетали, поднимаясь все выше и выше, наблюдая, как консульство кишит наемниками. Последним образом миссии в моем сознании был Балабан, стоящий на крыше, уперев руки в бока, с той же улыбкой на лице, как бы намекая, что он знал, что это еще не конец, что он увидит нас снова со временем.

Если это действительно было так, то, похоже, он исполнял свое желание.

Вернувшись в настоящий момент, я краем глаза наблюдал, как Маркус потер свою рану, как будто простого упоминания о человеке, который нанес ему это, было достаточно, чтобы она снова заболела.

— Прекрасно, — прорычал он. — Если это Балабан, то это Балабан. Может быть, у меня будет шанс сравнять счет с человеком, которого он убил… не говоря уже о том, что он сделал со мной.

— В чем миссия, Мак? — спросил Тайлер.

Мак кивнул, стремясь поскорее покончить с этим.

— Миссия находится в Хорватии, на самом конце побережья в ста километрах от города Груда. Получил еще кое-какую информацию о Балабане. Витки оказывается, он сын генерала, убитого во время балканских конфликтов 90-х годов. Гот стремится причинить как можно больше неприятностей законному правительству в надежде сравнять счет за то, что, по его мнению, они сделали с его отцом.

— Итак, он, по сути, плохая копейка, от которой они не могут избавиться, — сказал я.

Еще один кивок от Мака.

— Более или менее. Он и его небольшая армия из нескольких сотен человек совершают набеги на деревни в поисках припасов, исчезая в Боснии всякий раз, когда на них накатывает жара. Однако все изменилось, когда он решил захватить комплекс недалеко от юго-восточной границы, превратив его в небольшую оперативную базу за любые другие неприятности, которые он, возможно, захочет причинить в регионе.

— Комплекс? — спросил Тайлер. — Просто какое-то случайное поселение у черта на куличках?

— Не случайное, — сказал Мак. — На самом деле это была старая военная база, которая восходит ко Второй мировой войне. Но он не использовался в военном качестве более двух десятилетий. С тех пор он использовался в качестве базы операций Католической церкви, миссионерской операции.

— Черт, — сказал я, откидываясь на спинку стула, и до меня дошла проблема. — И дай мне угадать. Балабан не слишком любит делиться?

— Да, — ответил Мак. — Всего было около пятидесяти миссионеров. Большинство из них были на поле, когда появился Балабан, и легко смогли уйти. Однако четверо в комплексе остались, чтобы убедиться, что некоторые из больных и раненых, за которыми они ухаживали, могут быть эвакуированы. Они эвакуировались, но миссионеры — нет. Итак, наша операция заключается в эвакуации трех оставшихся миссионеров.

Тайлер в замешательстве склонил голову набок.

— Подожди, ты только что сказал о четырех миссионерах.

Выражение лица Мака стало мрачным. Не нужно было быть гением, чтобы собрать все это воедино.

— Миссия перенесена на два дня вперед. И причина этого в том, что Балабан решил казнить одного из миссионеров, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Он требует, чтобы хорватские военные, по сути, уступили ему нижнюю часть страны, хотите верьте, хотите нет.

— Что, он хочет создать свою собственную маленькую страну? — спросил я. — Он сумасшедший?

— Безумный, бредящий, какая, черт возьми, разница? — спросил Адам. — В любом случае, он опасный безумец, и его нужно убрать.

— Это то, что имеют в виду хорватские военные, — сказал Мак. — И это где мы входим. Нам крупно платят за то, чтобы мы въехали и эвакуировали трех оставшихся миссионеров. Как только это будет сделано, мы дадим военным полный приказ стереть это место с карты с помощью дальнобойной артиллерии. Они больше не играют с Балабаном. Они покончат с этим раз и навсегда.

— Хорошее решение с их стороны, — сказал Маркус, его голос был напряжен от гнева. — Чем меньше в мире таких придурков, как он, тем лучше. Черт возьми, дай мне шанс и я сам его вытащу.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Мак. — Мы хотим, чтобы эта миссия прошла красиво и плавно. Хорватские военные координируют свои действия с нами, планируя провести несколько отвлекающих операций в регионе. Если повезет, территория будет почти пуста, и мы сможем просто ворваться и спасти миссионеров, не сделав ни единого выстрела.

— Просто говорю. Если действительно нужно будет выстрелить, я хочу быть тем, кто это сделает.

— А как насчет команды «Б»? — спросил Тайлер, имея в виду обычную группу наемников, с которыми мы обычно заключали контракты на выполнение наших миссий.

— Хорваты хотели, чтобы мы участвовали в этой операции, а не кто-либо другой. Учитывая нашу репутацию и наш опыт работы с Балабаном, я думаю, они решили, что мы лучше всего подходим для этой работы, — Мак провел рукой по волосам.

— Кто сегодня заберет близнецов?

Я кивнул.

— Я заберу их.

— Хорошо. У нас есть тонны информации, которую нужно просмотреть, не говоря уже о планировании нашего фактического нападения на это место. Давайте потратим сегодняшний день на то, чтобы разобраться с этим, тогда закончим упаковывать наше снаряжение завтра.

Остальные из нас одобрительно зашумели. С этими словами мы приступили к работе. Часы пролетели так, как мы планировали, придумывая, как мы собираемся проникнуть внутрь и произвести эвакуацию с минимальной суетой. Все мы были неотесанными мужчинами, ни один из нас не боялся запачкать руки, будь то на ранчо или в поле. Тем не менее, одна из первых вещей, которую вы узнали, проводя операции, — это то, как быстро они могут выйти боком. Миссия по эвакуации была спланирована до мелочей, и если бы все шло по плану, мы бы входили и выходили вместе с миссионерами без необходимости делать ни единого выстрела.

Телефон зашумел от будильника.

— Это напоминание, — сказал я, потянувшись за телефоном и выключив будильник. — Пора забирать наших маленьких.

Я встал и потянулся, понимая, что просидел несколько часов. Я сделал мысленную пометку заняться разминкой до конца дня, я понял, что ничто так не мешает уснуть, как сидение на заднице.

Как раз в тот момент, когда я готовился тронуться в путь, пришло сообщение от Обри:

Привет! Начинает сильно падать снег, так что я решила привезти детей к вам. Можно?

По-моему, звучит неплохо.

Я сунул телефон в карман, глядя на парней.

— Сейчас она отведет детей обратно.

Мальчики посмотрели друг на друга долгими взглядами.

Мак потянулся вперед, закрывая ноутбук перед собой. Он вздохнул, когда он закрылся, оглядывая всех нас.

— Мальчики… нам нужно поговорить.

— По поводу чего? — спросил Маркус хриплым голосом.

— Ты знаешь о чем, — парировал Тайлер. — Мы все пялились на Обри за последнюю неделю.

Маркус пожал плечами.

— Ну и что с того, что мы пялились? Смотреть не преступление.

— В том-то и дело, — сказал Мак. — Мы все делали больше, чем смотрели, мы думали.

Маркус сжал рот в ровную линию.

— Даже так, — сказал я. — Что мы можем с этим поделать? Горячая девушка, это горячая штучка, конец истории, верно? — Как только я произнес эти слова, я понял, насколько они были пустыми. Обри была больше, чем просто какой-то горячей девчонкой.

Мак покачал головой.

— Мы собираемся отправиться на миссию всей нашей жизни. А это значит, что мы не можем позволить себе, чтобы что-то отвлекало нас от цели. Если мы вчетвером отправимся в путь, думая об Обри…

— Это будет отвлекающим маневром, — сказал Тайлер.

— Тогда что, черт возьми, мы собираемся с этим делать? — спросил Маркус. — Что мы можем сделать?

— Мы поговорим об этом, — сказал Мак. — Когда она приходит, мы усаживаем ее и выкладываем все это в открытую.

Маркус фыркнул.

— Ты серьезно? Мы немного поболтаем за чаем о том, как сильно мы все хотим ее трахнуть? Какую возможную пользу это могло бы принести?

Я положил руку на спинку стула и обдумал это.

— Это неплохая идея. Я имею в виду, не то чтобы что-то должно было случиться. Прямо сейчас в этом есть путаница и тайна. Если бы мы сели и обсудили это, вынесли это наружу, мы могли бы развеять это, понимаете? Ничто не убивает разгадать тайну быстрее, чем вытаскивать ее на холодный дневной свет, — я взглянул на круглое окно, за которым валил сильный снег. — Или в серый свет этого дерьмового дня.

Тайлер наклонился вперед.

— Ребята, а что, если она скажет, что чувствует то же самое?

— Хм? — спросил Маркус. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что я только что сказал. Что, если мы усадим ее и расскажем ей о том, что мы все чувствовали по отношению к ней, и она просто, смирится с этим, понимаешь?

Никто из других парней ничего не сказал. Что вообще можно было сказать на что-то подобное?

— Ни за что, — сказал я. — Женщине ни за что не было бы круто с четырьмя парнями.

— Почему нет? — сказал Тайлер, пожимая плечами, откидываясь назад и перекидывая руку через диван.

— Слишком чертовски странно, — Маркус покачал головой. — Это то, что она бы подумала. Управлять четырьмя разными парнями.

Я усмехнулся.

— И как, черт возьми, секс вообще может выглядеть? Я имею в виду, подумай об этом.

Тайлер засмеялся.

— Это не невозможно. Более чем один парень может доставить удовольствие женщине одновременно, и если становится слишком тесно, любой из других парней может на некоторое время отступить.

— Я не могу поверить, что мы вообще говорим об этом, — сказал Маркус. — Я даю почти стопроцентную вероятность, что она с криком побежит в противоположном направлении, когда мы поднимем этот вопрос. С таким же успехом можно начинать искать другую няню прямо сейчас.

У Мака была странная улыбка на лице, когда мы втроем ходили взад и вперед.

— Хорошо, большой брат, — сказал я. — Что у тебя на уме?

— О, ничего. Просто кое-что, что я заметил.

— И что это такое? — спросил Тайлер.

— Что, несмотря на все разговоры об этом, никто из нас не отверг эту идею сразу.

Остальные из нас обменялись взглядами, никто не сказал ни слова. Мы знали, что он был прав. На нас опустилась тишина, в комнате не было слышно ни звука, кроме потрескивания огня в очаге.

— Ну? — спросил я. — С таким же успехом можно выйти и спросить об этом… у кого-нибудь здесь есть проблемы с идеей, что все мы будем с ней?

Я ждал, что кто-нибудь из парней что-нибудь скажет. Конечно, у Маркуса, по крайней мере, были бы проблемы.

Ни один из них не сказал ни единого чертова слова.

— Мне это вроде как нравится, — сказал Тайлер. — Мы все в нее влюблены, и если она чувствует то же самое, в чем проблема?

— Мак? — я спросил.

— Мама и папа всегда говорили нам, что делиться, значит проявлять заботу.

Мой взгляд метнулся к Маркусу. Он только пожал плечами.

— Это звучит круто. Обри — малышка, почему она должна привязываться только к одному из нас?

— А ты, Адам? — спросил Маркус. — О чем ты думаешь?

Я рассмеялся, не в силах поверить в то, что было у меня на уме.

— Это определенно неортодоксально, — сказал я. — Но чем больше я думаю об этом… Я увлекаюсь этим. Мы всегда все делали вместе, с тех пор как были детьми. Зачем останавливаться сейчас?

У разговора не было возможности продолжить. Мой телефон зазвонил еще раз.

Я здесь.