Кампания 1824 года пришлась на середину перехода от одной системы избрания президентов к другой. На заре республики выборщики президента выбирались законодательными собраниями штатов. Однако общественное мнение по всей стране менялось в пользу того, чтобы выборщиков выбирали избиратели, и со времени последнего президентского конкурса в 1816 году еще несколько штатов, включая все недавно принятые, приняли систему всенародного голосования за выборщиков президента. Щедрые законы о франшизе, включая всенародное избрание президентских выборщиков, были одним из способов, с помощью которых новые штаты привлекали поселенцев. Старые штаты, обеспокоенные потерей населения, вынуждены были принять аналогичные правила. К 1824 году число штатов, придерживающихся популярной практики, выросло до восемнадцати из двадцати четырех. (Позднее в том же веке аналогичный механизм распространил женские
12. См. Noble Cunningham, The Presidency of James Monroe (Lawrence, Kans., 1996), 126-30.
13. Наиболее заметными исключениями из этого правила были Стивен А. Дуглас в 1860 году и Уильям Дженнингс Брайан в 1896 году; ни один из них не был действующим кандидатом.
14. Письма Вайоминга к жителям Соединенных Штатов (Филадельфия, 1824).
избирательного права с запада на восток). Тем временем складывалась традиция, согласно которой выборщики президента должны были заранее давать обещания, а не действовать по своему усмотрению. Но не все штаты отдавали свои голоса выборщиков единым блоком; пять штатов отдавали их по округам конгресса тому кандидату, который побеждал в этом округе.15 Выборы 1824 года стали первыми, на которых можно подсчитать результаты народного голосования за президента, хотя они и не включают все штаты. Выдвижение Джексона, основанное на его личной популярности, стало примером изменения характера президентских кампаний и более непосредственной роли электората. Все остальные кандидаты по-прежнему вели политическую игру по старинке, полагая, что лидеры общественного мнения могут говорить от имени своих последователей и выступать в качестве посредников во власти.
По мере того как результаты голосования постепенно накапливались в отсутствие единой даты, когда штаты должны были выбрать своих выборщиков, стало очевидно, что Джексон одержал победу с перевесом голосов как народных, так и выборщиков, но ни один из кандидатов не имел необходимого большинства в коллегии выборщиков. Из народных голосов Джексон получил 152 901 (42,5 %), Адамс - 114 023 (31,5 %), Клей - 47 217 (13 %), Кроуфорд - 46 979 (13 %).16 Небольшие цифры свидетельствуют о низкой явке, а также о том, что в шести штатах народные голоса за президента не подавались. Голоса выборщиков распределились следующим образом: Джексон - 99, Адамс - 84, Кроуфорд - 41 и Клей - 37. Джексон уступил Клею на Западе, так же как и Кроуфорду среди старых республиканцев. Своим преимуществом в коллегии выборщиков Джексон был обязан пункту Конституции о трех пятых, который увеличивал избирательную силу рабовладельческих штатов. Без нее он получил бы 77 голосов выборщиков, а Адамс - 83.17
В этих условиях Двенадцатая поправка к Конституции предусматривала, что Палата представителей должна выбрать президента из трех претендентов, причем делегация от каждого штата должна была отдать один голос. Поскольку Кроуфорд сильно отстал от двух других кандидатов, а его здоровье оставалось под вопросом, Джексон и Адамс явно были двумя наиболее достойными кандидатами. Адамс не собирался отказываться от участия в выборах только потому, что Джексон был лидером. Теперь настал черед лоббирования интересов конгрессменов, когда Адамс вступил в свои права. Он хорошо понимал этот вид политики, основанный на "старой доброй" сети и неявных договоренностях. Адамс сохранил делегации от семи штатов, в которых он победил на всеобщих выборах, и выиграл еще три. В Иллинойсе,
15. Ремини, Джексон, II, 81.
16. Цифры приведены в Robert Remini, Henry Clay (New York, 1991), 249.
17. Подсчитано по Роберту Форбсу, "Рабство и смысл Америки" (докторская диссертация, Йельский университет, 1994), 499.
Главным вопросом в политике штата в то время был вопрос о том, вводить или не вводить рабство. Единственный представитель Иллинойса в Конгрессе, Дэниел Кук, настроенный резко против рабства, без труда предпочел Адамса Джексону. Чтобы заручиться поддержкой в Мэриленде, Адамс пообещал не исключать федералистов из числа покровителей. Тем временем конгрессмен Джеймс Бьюкенен из Пенсильвании, сторонник Джексона, пытался заключить сделку, в которой Джексон сделал бы Клея государственным секретарем в обмен на поддержку Клея. План Бьюкенена ни к чему не привел; на самом деле Клей уже принял решение поддержать Адамса18.
Первоначально Клей надеялся использовать свое влияние в Палате представителей в интересах собственной кандидатуры; как оказалось, он мог быть только кингмейкером, но не королем. В прошлом Адамс и Клей нередко задевали друг друга, особенно когда были коллегами в американской команде по переговорам в Генте, но теперь они оказались способны достичь важного взаимопонимания в ходе трехчасовой частной встречи в воскресенье вечером, 9 января 1825 года.19 Их союз был вполне логичным: Клей и Адамс были согласны в вопросах, оба были националистами, которые хотели, чтобы правительство способствовало экономическому развитию, и их различные секционные базы власти дополняли друг друга. Кроме того, Клей считал военного героя с послужным списком неповиновения гражданским властям опасно неподходящим выбором на пост президента.
У "Гарри Запада" было три штата, которые он мог провести в Палату представителей: Кентукки, Огайо и Миссури (единственный член которой был благодарен Клею за его роль в принятии штата).20 Если добавить к десяти штатам, уже находившимся в лагере Адамса, то их стало тринадцать: большинство из двадцати четырех штатов. Джексон, хотя и прошел одиннадцать штатов в коллегию выборщиков, получил голоса только семи делегаций штатов в Палате представителей; он был менее популярен в политическом сообществе, чем в обществе в целом. Снежным девятым февраля 1825 года Джон Куинси Адамс был избран шестым президентом США Палатой представителей при первом же голосовании. Вернувшись домой в Куинси, штат Массачусетс, его восьмидесятидевятилетний отец был переполнен эмоциями, когда пришло известие.21 Только после Джорджа Буша еще один бывший президент увидит своего сына в Белом доме.
18. См. Peterson, Great Triumvirate, 148.
19. Memoirs of John Quincy Adams, Containing Portions of His Diary, ed. Charles Francis Adams (Philadelphia, 1874-77), VI, 464-65; Samuel Flagg Bemis, John Quincy Adams and the Union (New York, 1956), 40-41; Remini, Henry Clay, 255-58.
20. Роберт Сигер II, "Генри Клей и политика компромисса и бескомпромиссности", Регистр Исторического общества Кентукки 85 (1987): 8.
21. Джон Адамс - Джону Куинси Адамсу, 18 февраля 1825 г., Memoirs of JQA, VI, 504.
Результат ошеломил политическое сообщество. Большинство наблюдателей предполагали, что популярность Джексона на Западе заставит Клея перекинуть свою поддержку на это направление. (Действительно, законодательное собрание Кентукки "поручило" Клею и остальным членам делегации Палаты представителей штата голосовать за Джексона). Возможно, с точки зрения общей идеологии сторонникам Кроуфорда и имело бы смысл переметнуться к Джексону, но они не были уверены, что могут доверять генералу. Чрезвычайно сильная личная неприязнь между двумя лидерами не позволяла сторонникам Кроуфорда слишком легко присоединиться к Джексону. Поэтому они ждали, ожидая, что процесс потребует нескольких голосований; если между Адамсом и Джексоном возникнет тупик, они могли надеяться, что Кроуфорд станет компромиссным выбором22.
Именно Адамс сделал возможным быстрое разрешение спора. Успешно завоевав делегации трех штатов, в которых Джексон победил на всеобщих выборах (Мэриленд, Иллинойс и Луизиана), он создал ситуацию, в которой союз с Адамсом был единственным выигрышным вариантом для Клея. Поэтому решение Клея поддержать Адамса было, по словам одного историка, "единственным разумным и ответственным решением, единственным, которое могло предотвратить затяжную борьбу, ведущую к конституционному кризису".23 Но каким бы рациональным и конституционно оправданным ни был результат, он возмутил джексонианцев, которые увидели, что их народное и электоральное большинство расстроено. Выборы 1824-25 годов стали последним случаем, когда конституционный механизм джефферсоновского республиканизма, определенный Двенадцатой поправкой 1804 года, возобладал над политикой массовой демократии. Палата представителей больше никогда не выбирала президента24.
Выборы 1824 года ознаменовали конец беспартийной политики, но в то же время заложили основу для грядущей партийной системы. Альянс Адамса и Клея лег в основу того, что впоследствии стало называться Национальной республиканской, а затем и Виг-партией. Вскоре последователи Джексона и Кроуфорда объединились в Демократическую республиканскую партию, позже названную Демократической партией. Из пяти претендентов на пост президента в 1824 году только Кэлхуну не удалось найти уютный дом в системе второй партии. Среди широкой общественности старательные исторические исследования
22. Сам Кроуфорд считал Адамса меньшим злом по сравнению с Джексоном. Mooney, William H. Crawford, 295. О шансах Кроуфорда как компромиссного кандидата см. в письме Томаса Джефферсона Ричарду Рашу, 5 июня 1824 г., Writings of Thomas Jefferson, ed. John Leicester Ford (New York, 1899), X, 304-5.
23. Петерсон, Великий триумвират, 129.
24. Были спорные выборы, разрешенные специальной комиссией в 1876 году, спорные выборы, разрешенные Верховным судом в 2000 году, и еще один случай, в 1888 году, когда победитель народного голосования не получил голоса выборщиков.
показал значительную преемственность в распределении голосов между 1824 годом и последующими выборами.25
В обмен на поддержку Адамса Клей, конечно же, хотел, чтобы его назначили наследником. Государственный департамент служил ступенькой к президентству в ранней республиканской истории: Джефферсон, Мэдисон, Монро, а теперь и Адамс - все они были государственными секретарями. Когда Адамс назначил Клея государственным секретарем, все понимали, что это значит. Было ли между двумя мужчинами четкое предварительное соглашение на этот счет, мы никогда не узнаем; большинство историков сегодня считают, что нет. Но комментарий Эндрю Джексона отразил всю горечь, которую он испытывал: "Иуда Запада заключил контракт и получит тридцать сребреников. Его конец будет таким же "26.
II
Проблемы, с которыми предстояло столкнуться новому президенту, были тесно связаны с тем, что историки называют "транспортной революцией". Жители Соединенных Штатов осознавали необходимость создания более совершенной транспортной системы. Великое переселение увеличило число сельскохозяйственных производителей, желающих доставить свой урожай из внутренних районов страны на национальные или международные рынки. В то время как одни люди двигались на запад, другие мигрировали в прибрежные города, чтобы работать в торговом флоте и его многочисленных вспомогательных профессиях, от судостроения до страхования. Этим горожанам требовалось прокормиться даже больше, чем фермерам - продать свой урожай. Необходимость в улучшении транспортного сообщения исходила как от городов, жаждущих покупать, так и от фермеров, стремящихся продавать. Городские купцы надеялись переправить как можно больше сельскохозяйственной продукции из как можно более обширных внутренних районов на свой собственный рынок, либо для потребления, либо для перевалки в другие места.27 Технологии, новые или недавно примененные, позволяли улучшить транспорт, но строительство "внутренних улучшений" создавало проблемы не только физического, но и экономического, юридического и политического характера. Кто должен отвечать за удовлетворение потребностей и финансирование решений? Частное предпринимательство, местное, государственное или национальное правительство? Адамс, Клей и вице-президент Кэлхун поддержали
25. См. Donald Ratcliffe, The Politics of Long Division: The Birth of the Second Party System in Ohio, 1818-1828 (Columbus, Ohio, 2000), esp. p. 331.
26. Эндрю Джексон - Уильяму Б. Льюису, 14 февраля 1825 г., Correspondence of AJ, III, 276. О том, было ли явное соглашение, см. Remini, Henry Clay, 258; Charles Sellers, The Market Revolution (New York, 1991), 199.
27. См. Meinig, Continental America, 216-23.
тратить федеральные деньги на транспорт, но многие другие политические лидеры с этим не согласились28.
Под напором великого движения на запад сначала стало ясно, что местных проселочных дорог будет недостаточно. Готовясь к принятию Огайо в штат, Конгресс еще в 1802 году принял решение направить часть средств, вырученных от продажи государственных земель, на строительство гравийной дороги, чтобы облегчить трансаппалачские путешествия, связь и торговлю. Начатая в 1811 году в Камберленде, штат Мэриленд, на реке Потомак, Национальная дорога (также называемая Камберлендской) достигла Уилинга на реке Огайо в 1818 году, исполнив мечту о соединении этих двух речных систем. После этого дорога была продлена на запад по частям через Огайо, Индиану и Иллинойс. Она стала одной из немногих частей обширного плана Альберта Галлатина по созданию национальной системы внутренних улучшений, которую федеральное правительство действительно когда-либо реализовало. Дорога приносила прибыль строительной индустрии, где бы она ни проходила, и повышала стоимость земли. Благодаря движению транспорта Балтимор на время обогнал Филадельфию и стал вторым по величине городом страны в 1820-х годах.29 В начале двадцатого века Национальная дорога была продлена на восток до Атлантик-Сити и на запад до Сан-Франциско и переименована в шоссе 40; позже ее часть была включена в шоссе Интерстейт 70.
Несмотря на повсеместное стремление к улучшению транспортного сообщения и его очевидные ощутимые преимущества, в некоторых кругах оставались сомнения в том, что Конституция делегирует федеральному правительству полномочия по строительству внутренних улучшений. Эти сомнения в сочетании со спорами о том, каким маршрутам должно отдавать предпочтение правительство, оказались достаточно сильными, чтобы у Национальной дороги не было аналогов. И когда в 1822 году Конгресс принял законопроект, разрешающий взимать плату за проезд по Национальной дороге, тем самым делая ее самофинансируемой, Монро наложил на него вето. Вместе с вето он передал в Конгресс пояснительное эссе на 25 000 слов, в котором излагалась та же позиция, что и у Мэдисона в 1817 году: стране нужны внутренние улучшения, финансируемые федеральным правительством, но санкционировать их можно только поправкой к Конституции. Однако Монро оказался не более последовательным, чем Мэдисон, в вопросе о внутренних улучшениях. В последнюю минуту он вставил в свой документ оговорку
28. См. Картер Гудрич, "Содействие правительства американским каналам и железным дорогам" (Нью-Йорк, 1966); Джон Лауриц Ларсон, "Союз Джефферсона и проблема внутренних улучшений", в "Наследии Джефферсона", изд. Peter Onuf (Charlottesville, 1993), 340-69.
29. Джозеф С. Вуд, "Идея национальной дороги", в книге "Национальная дорога", изд. Karl Raitz (Baltimore, 1996), 93-122.
что конституционное право взимать налоги для "общего благосостояния" может разрешать тратить федеральные деньги на определенные внутренние улучшения даже без поправки. Позже президент запросил консультативное заключение Верховного суда США по этому вопросу. Современные юристы будут удивлены, узнав, что он его получил. В заключении, написанном помощником судьи Уильямом Джонсоном из Южной Каролины и хранившемся в тайне Монро, Суд рекомендовал президенту, что внутренние улучшения, финансируемые из федерального бюджета, являются конституционными.30 Ободренный, Монро подписал законопроект о расширении Национальной дороги и еще один, разрешающий "Общее исследование" возможных маршрутов и сметы расходов для ряда других дорог и каналов.
Пока федеральное правительство раздумывало, споря о маршрутах и значении юридических текстов, находчивые власти штатов и местных властей начали поощрять строительство турпайков. Некоторые из них, например Ланкастерский турпайк в Пенсильвании, появились еще до войны 1812 года. Как правило, законодательный орган штата учреждал корпорацию и предоставлял ей исключительное право на строительство определенной дороги и взимание платы за пользование ею. (В те времена для получения корпоративной хартии требовалось специальное законодательное решение). Чтобы привлечь необходимый капитал, органы власти штата и местного самоуправления часто подписывали часть акций компании, создавая "смешанное" государственно-частное предприятие. В число частных акционеров часто входили сотни мелких инвесторов, местных активистов, мотивированных не только обещанием дивидендов, но и надеждой на рост стоимости земли для них самих и их родственных групп в районе, где пройдет турпайк. Политическая популярность турпайков и большое количество мелких инвесторов в них свидетельствуют о степени энтузиазма местных жителей в отношении улучшения транспортного сообщения.31
Несмотря на свою популярность, турпайки обеспечивали лишь медленное и неуверенное движение. Дилижансы обычно двигались со скоростью шесть-восемь миль в час, хотя на необычайно хорошей дороге, например, между Нью-Йорком и Филадельфией, они могли делать более одиннадцати миль в час.32 В конечном итоге турпайки оказались более полезными для перемещения людей в глубинку, чем для доставки их продукции обратно. Перевозка товаров на повозках редко могла конкурировать с речными судами и баржами на каналах на расстояниях более ста миль. Хотя турпайки приносили пользу населенным пунктам, которые они обслуживали, не в последнюю очередь за счет повышения стоимости недвижимости, они никогда не приносили большой пользы.
30. Дональд Г. Морган, судья Уильям Джонсон (Колумбия, С.К., 1954), 122-25.
31. См. John Majewski, A House Dividing: Экономическое развитие Пенсильвании и Виргинии перед Гражданской войной (Нью-Йорк, 2000), 49-58.
32. Джордж Роджерс Тейлор, Транспортная революция (Нью-Йорк, 1966), 142.
дивиденды. Во-первых, платные дороги было слишком легко объехать (тропинки вокруг них стали так хорошо известны, что их стали называть "шун-пиками"). Если бы дороги финансировались за счет облигаций, держатели облигаций имели бы законное право требовать оплаты. Финансирование дорог за счет налогов и продажи акций привело к тому, что многие мелкие фермеры потеряли сотню долларов или около того сбережений, но выгода была широко распространена среди местных пользователей, независимо от того, вкладывали они деньги или нет. Мелкие инвесторы, как тогда, так и сейчас, редко выбирают самые выгодные акции.
Изобретение парохода усилило сравнительные преимущества водного транспорта. В 1787 году Джон Фитч построил первый американский пароход, но не смог получить финансовую поддержку и умер в безвестности. Первый коммерчески успешный пароход, "Клермонт" Роберта Фултона, курсировал по реке Гудзон с 1807 года. Пароходы оказались наиболее ценными для путешествий вверх по течению рек с мощными течениями, примером которых является Миссисипи. В 1817 году был установлен рекорд по продолжительности путешествия на пароходе вверх по Миссисипи от Нового Орлеана до Луисвилля - двадцать пять дней; к 1826 году это время сократилось до восьми дней. До появления пароходов движение по Миссисипи было в основном односторонним: в Новом Орлеане лодочники разбивали свои баржи, чтобы продать их на пиломатериалы, и пешком возвращались домой в Кентукки или Теннесси по дороге Natchez Trace33.
Ранние пароходы с боковыми или задними веслами плавали по рекам, озерам и занимались прибрежной торговлей. Их строили с максимально малой осадкой, чтобы избежать препятствий на воде. Шутили, что они могут плавать по тяжелой росе, и это было буквально правдой: один из них мог перевозить восемьдесят пассажиров и сорок тонн груза на двух футах воды.34 Несмотря на это, дноуглубление рек и гаваней стало одним из самых важных видов внутренних работ, которые проводили власти штатов и федеральные власти в этот период.
При всей своей практичности пароходы XIX века были опасны. Только за период с 1825 по 1830 год сорок два взорвавшихся котла унесли жизни 273 человек. Комментируя несчастные случаи на пароходах, Филип Хоун из Нью-Йорка, один из величайших дневников того времени, заметил в 1837 году: "Мы стали самыми беспечными, безрассудными, опрометчивыми людьми на земле. "Вперед" - вот наша максима и проходное слово, и мы действительно идем вперед с ожесточением, невзирая на последствия и безразлично относясь к ценности человеческой жизни".35 В 1838 году взрыв огромного котла в Чарльстоне унес жизни 140 человек.
33. Brooke Hindle, Emulation and Invention (New York, 1981), 25-57; Feller, Jacksonian Promise, 24; Thomas Clark and John Guice, Frontiers in Conflict (Albuquerque, N.M., 1989), 258.
34. Селлерс, Рыночная революция, 132.
35. Дневник Филипа Хоуна, изд. Баярд Такерман (Нью-Йорк, 1889), запись за 22 мая 1837 г., I, 260.
В том же году Конгресс принял первое федеральное постановление, обоснованное статьей о торговле между штатами. С тех пор каждый пароходный котел должен был иметь сертификат от государственного инспектора. Пароходы продолжали взрываться. В 1845 году Конгресс расширил юрисдикцию федеральных судов, включив в нее дела, возникающие на внутренних водных путях36.
Даже после изобретения пароходов купцы продолжали отдавать предпочтение парусным судам для океанских путешествий, поскольку им не нужно было выделять много драгоценного грузового пространства для перевозки топлива на время длительного плавания. Знаменитые американские клиперы, торговавшие между Новой Англией и Китаем в 1850-х годах, были парусными судами. В целом морская торговля нуждалась в усовершенствовании не так остро, как сухопутная и речная; действительно, океаны были транспортными магистралями на протяжении многих поколений. Первыми океанскими судами, которые нашли применение пару, были военные корабли. Они использовали паровой двигатель, чтобы маневрировать независимо от ветра и наводить орудия. Но даже они сохраняли полный парусный такелаж, чтобы сберечь топливо до тех пор, пока оно будет особенно необходимо. Канадец Сэмюэль Кунард стал пионером в создании трансатлантических коммерческих пароходов, начиная с 1840 года. Вместо древесного топлива его корабли сжигали уголь, который занимал меньше места в трюме, и сократили время перехода на запад с тридцати до четырнадцати дней. В 1847 году Конгресс выделил Эдварду Коллинзу субсидию на создание океанской пароходной линии под флагом США, но компания Collins Line не смогла успешно конкурировать с Cunard Line и обанкротилась через десять лет37.
Помимо перевозки грузов и пассажиров, океанские суда также занимались охотой на китов и рыбу. В течение двух десятилетий, начиная с 1835 года, четыре пятых китобойных судов в мире были американскими. Нью-Бедфорд, штат Массачусетс, доминировал в американском китобойном промысле (как и Нантакет в XVIII веке). Спрос на китовый жир, используемый для освещения, рос по мере того, как все больше людей покидали фермы и перебирались в города. Среди других китовых продуктов были китовая кость, используемая так же, как мы используем пластик; амбра, используемая в парфюмерии; и спермацет, используемый в качестве воска для свечей. В отличие от текстиля, на китобойных судах работала исключительно мужская рабочая сила. Историк Уильям Гетцманн метко назвал смелых мореплавателей, которые пополняли географические
36. Рут Коуэн, Социальная история американской технологии (Нью-Йорк, 1997), 111; Гарри Шейбер, "Транспортная революция и американское право", в книге "Транспорт и ранняя нация" (Индианаполис, 1982), 15-16.
37. Роберт Пост, Технология, транспорт и путешествия в американской истории (Вашингтон, 2003), 18-20; Стивен Фокс, Трансатлантика: Samuel Cunard and the Great Atlantic Steamships (New York, 2003), xii, 6.
В погоне за левиафаном "горные люди моря" использовали свои знания. Сорок лет, начиная с 1815 года, были золотым веком для американской китобойной промышленности; пик ее флота пришелся на середину столетия, как раз перед тем, как новая нефтяная промышленность начала заменять китовый жир38.
Каналы еще больше расширили преимущества водного транспорта. Каналы могли соединять два естественных водных пути или идти параллельно одному потоку, чтобы избежать водопадов, порогов или препятствий. Шлюзы поднимали или опускали уровень воды. Лошади или мулы, идущие по тропинке, двигали баржи по каналу; животное, способное тянуть повозку весом в две тонны по мощеной дороге, могло тянуть пятьдесят тонн по тропинке канала.39 В Европе каналы существовали уже давно; Лангедокский канал соединил Средиземное море с Бискайским заливом в 1681 году. В Северной Америке строительство каналов задерживалось из-за больших расстояний, малочисленности населения и (как ни стыдно это признавать) отсутствия инженерного и управленческого опыта.40 В годы после 1815 года общество, жаждущее транспорта и открытое для инноваций, наконец преодолело эти трудности. Поскольку строительство каналов обходилось дороже, чем строительство турпайков, государственное финансирование оказалось еще более важным в привлечении капитала для их строительства. Энергия и гибкость на уровне штатов позволили начать строительство каналов, когда сомнения в конституционной уместности заставляли федеральное правительство колебаться. Многие каналы были построены исключительно правительствами штатов, включая самый известный, экономически важный и финансово успешный из них - канал Эри в Нью-Йорке41.
Удивительно, но этот амбициозный искусственный водный путь из Олбани в Буффало был построен за восемь лет. 26 октября 1825 года губернатор ДеВитт Клинтон сел на судно Seneca Chief на озере Эри и через неделю прибыл в Олбани, приветствуемый в каждом городе по пути. Затем он спустился по Гудзону в нью-йоркскую гавань, где, окруженный флотилией лодок и кораблей всех видов, вылил бочонок воды озера Эри в Атлантику. На берегу город праздновал это событие фейерверками и парадом из пятидесяти девяти плавсредств. Канал внес огромный вклад
38. Уильям Уикс, Построение континентальной империи (Чикаго, 1996), 67; Уильям Гетц-манн, Новые земли, новые люди: America and the Second Great Age of Discovery (New York, 1986), 231-46; Lance Davis, Robert Gallman and Karin Gleiter, In Pursuit of Leviathan (Chicago, 1997).
39. Филипп Бэгвелл, Транспортная революция с 1770 года (Лондон, 1974), 13.
40. Замечено Мишелем Шевалье, который включил много информации о транспортной революции в свою книгу "Общество, нравы и политика в Соединенных Штатах" (Society, Manners, and Politics in the United States, trans. T. Bradford (Boston, 1839), 272.
41. См. Nathan Miller, The Enterprise of a Free People: Экономическое развитие Нью-Йорка в период строительства канала (Итака, 1962).
процветанию Нью-Йорка (который в те времена назывался просто Манхэттен). Даже городские ремесленники, которые первоначально выступали против строительства, опасаясь повышения налогов, с энтузиазмом восприняли канал Эри. Поскольку канал облегчал перевалку товаров из Нью-Йорка вглубь страны, он способствовал необычайному росту нью-йоркского порта. В один из дней 1824 года в нью-йоркской гавани насчитывалось 324 судна, а в один из дней 1836 года - 1 241.42
Последствия строительства канала Эри в других местах были не менее значительными, чем в Нью-Йорке. На западе штата Нью-Йорк строительство канала смягчило тяжелые времена после паники 1819 года, а его эксплуатация стимулировала как сельское хозяйство, так и производство. Канал Эри превратил Нью-Йорк в "Имперский штат". В течение девяти лет 7 143 789 долларов, в которые обошлось штату строительство канала, были погашены за счет собранных пошлин; к тому времени его канал был расширен, чтобы вместить больше транспорта.43 Канал положил начало долгосрочному буму в городах, расположенных вдоль его маршрута, включая Олбани, Ютику, Сиракузы, Рочестер и Буффало. С 1820 по 1850 год население Рочестера выросло с 1 502 до 36 403 человек, Сиракуз - с 1 814 до 22 271 человека, Буффало - с 2 095 до 42 261 человека.44
Канал изменил не только качество, но и количество жизни на западе штата Нью-Йорк. Если раньше поселенцы в той или иной степени были "самодостаточными" - добывали средства к существованию, довольствуясь продуктами, которые делали сами или приобретали на месте, - то теперь люди могли производить продукцию для рынка, специализироваться на своих занятиях и наслаждаться редкой роскошью, привозимой извне. Когда в Батавии, городке на западе Нью-Йорка, впервые появились в продаже свежие устрицы с Лонг-Айленда, это стало поводом для заголовков в местных газетах. Стоимость меблировки дома резко упала: настенные часы к середине века подешевели с шестидесяти долларов до трех, матрас для кровати - с пятидесяти долларов до пяти. Хотя часть этой экономии была обусловлена массовым производством, большая часть - снижением транспортных расходов.45 Изменения от деревенского к коммерческому, на которые в западной цивилизации ушли столетия, в западном штате Нью-Йорк произошли в течение одного поколения. Хотя некоторые люди переехали в
42. Feller, Jacksonian Promise, 17-18; Ronald Shaw, Erie Water West: A History of the Erie Canal (Lexington, Ky., 1966), 184-92; Christopher Clark, Social Change in America: From the Revolution Through the Civil War (Chicago, 2006), 155.
43. Рональд Шоу, "Каналы для нации" (Лексингтон, штат Кипр, 1990 г.), 42, 49.
44. Shaw, Erie Water West, 263.
45. Republican Advocate, Nov. 5, 1825, цитируется в Carol Sheriff, The Artificial River (New York, 1996), 3; Donald Parkerson, The Agricultural Transition in New York State (Ames, Iowa, 1995), 10.
Другие семьи переезжали в города, а третьи - на новые фермы, где они могли максимально эффективно контактировать с рынками. Стоимость земли, имеющей доступ к транспорту, выросла, а стоимость фермерских угодий, по-прежнему находящихся в изоляции, упала. Социальные и культурные последствия этих изменений особенно ощущались женщинами, заставляя некоторых из них переходить от ведения сельского домашнего хозяйства к ведению хозяйства среднего класса, основанного на покупке за наличные.46 Религиозные возрождения в районе сожжения отчасти отражали стремление к стабильности и моральному порядку в условиях быстрых социальных перемен. Они начались с попыток укротить грубость и порок маленьких приканальных городков и продолжились, чтобы привнести духовное измерение в жизнь новых городских средних и рабочих классов.
Тем временем на берегах Великих озер канал способствовал заселению северных районов Огайо, Индианы и Иллинойса выходцами из племени янки, которые двигались на запад по воде и тем же путем отправляли свои товары на восток. Без канала проюжные баттернуты доминировали бы в политике Среднего Запада, а речной путь до Нового Орлеана - в экономике Среднего Запада.47
Каналы были более интересны для грузоотправителей и инженеров, чем для пассажиров. Путешествие по каналам на большие расстояния оказалось эффективным для перевозки большого количества людей, но это было не очень весело. Ограничение скорости на канале Эри составляло четыре мили в час, и такие путешественники, как писатель Натаниэль Хоторн, отмечали "непреодолимую утомительность" таких поездок. Кэтрин Дикинсон из Цинциннати, тетя Эмили Дикинсон, как и многие другие, жаловалась на то, что спальные помещения были настолько "переполнены, что нам не хватало глотка воздуха". Тем не менее, путешествия по каналам были безопасными и подходили для семей, а пассажиры избавлялись от скуки пением и игрой на скрипках. Гарриет Бичер-Стоу подытожила: "Из всех способов передвижения лодка на канале - самый прозаичный "48.
Другие страны поспешили подражать успеху нью-йоркских каналов. Огайо дополнил канал Эри собственной системой, соединившей озеро Эри и Кливленд с рекой Огайо и Цинциннати. Каналы быстро завершили пограничный период истории Огайо и интегрировали штат в торговый мир Атлантики.49 Канадцы построили Велландский канал в обход Ниагарского водопада для судов, следующих между оз.
46. Parkerson, Transition, 146; Mary Patricia Ryan, Cradle of the Middle Class: The Family in Oneida County, New York (New York, 1981).
47. См. Дуглас Норт, "Экономический рост Соединенных Штатов" (Нью-Йорк, 1961), 102-11.
48. Эти и другие отчеты цитируются в Shaw, Canals for a Nation, 178-86.
49. Эндрю Кайтон, Пограничная республика: Ohio, 1780-1825 (Kent, Ohio, 1986), x. См. также R. Douglas Hurt, The Ohio Frontier (Bloomington, 1996), 388-96.
Эри и озеро Онтарио. Пенсильвания создала самую обширную систему каналов среди всех штатов. Завидуя Нью-Йорку, филадельфийские бизнесмены хотели расширить торговую зону своего города за пределы 65-мильной Ланкастерской дороги (Lancaster Turnpike). Группа предпринимателей во главе с Мэтью Кэри убедила законодательное собрание Пенсильвании начать в 1826 году строительство Магистрального канала, идущего до Питтсбурга и реки Огайо. Магистральный канал был еще более впечатляющим инженерным достижением, чем канал Эри: длиной 395 миль, он поднимался на 2 322 фута над Аллегенами, имел 174 шлюза и 800-футовый тоннель.50 Его создатели надеялись, что Магистральный канал сможет успешно конкурировать с каналом Эри, поскольку, находясь дальше на юге, он будет меньше времени зимой заблокирован льдом. Но преодоление более грозных географических барьеров Пенсильвании неизбежно требовало больше времени и денег, а проектировщики Магистрального канала усугубляли свои трудности, расходуя ресурсы на строительство слишком большого количества подводящих каналов. В результате система каналов Пенсильвании начала функционировать слишком поздно. Появление новой поразительной технологии разрушило надежды строителей каналов штата. Когда в 1834 году Магистральный канал наконец соединил Филадельфию и Питтсбург, он включал в себя железнодорожный переезд через гребень гор. К тому времени стало ясно, что эффективнее было бы построить железную дорогу на всем пути. Сторонники Магистрального канала не хотели ждать, пока разовьются железнодорожные технологии, поэтому они настойчиво продвигали программу, которая быстро устаревала.51 В транспортных проектах, как в любви и на войне, время имело решающее значение.
Однако даже те внутренние усовершенствования, которые не приносили прибыли их владельцам, все равно были экономически выгодны для их региона, поскольку снижали стоимость перевозок. Улучшение транспортного сообщения сильно изменило повседневную жизнь в сельской Америке. Фермеры могли не только легче продавать свой урожай, но и покупать более совершенные орудия труда: плуги, лопаты, косы и вилы, которые теперь изготавливались из железа. Стали доступны даже сани с железными полозьями. Одежду и мебель можно было покупать, а не делать самим. Информация из внешнего мира стала более доступной, включая рекламу, рассказывающую о новых товарах, полезных или просто модных. Уже в 1836 году газета Dubuque Visitor, расположенная на территории нынешней Айовы (тогда часть территории Висконсин), рекламировала готовую одежду и "калико, джинсы, муслины, кембрики, кружева и ленты". И вместо
50. Ларсон, Внутреннее совершенствование, 86.
51. Джулиус Рубин, "Подражательное общественное благоустройство", в книге "Каналы и развитие Америки", изд. Картер Гудрич и др. (Нью-Йорк, 1961), 67-114.
В то время как сельские жители все чаще совершали бартерные сделки с соседями или лавочником, у них появлялись наличные деньги.52
Всем ли были выгодны внутренние преобразования? Нет. Иногда местные фермеры или ремесленники разорялись, столкнувшись с конкуренцией дешевых товаров, внезапно привезенных издалека. Так, северо-восточные пшеничники пострадали, когда по каналу Эри привезли пшеницу с более продуктивных земель Среднего Запада. Некоторые из них смогли переключиться с зерновых на выращивание скоропортящихся овощей для близлежащих городов, но другим пришлось бросить свои фермы. Спустя несколько поколений путешественники могли найти руины этих фермерских домов в лесах Новой Англии. До значительного усовершенствования транспорта такие фермы, пусть и неэффективные на своей неплодородной и каменистой почве, могли приносить доход, производя продукцию для близлежащего рынка. Были также люди, в основном на Юге, которые не рассчитывали пользоваться внутренними улучшениями и поэтому не хотели платить за них. Среди них были не только удачливые владельцы ферм или плантаций, расположенных на естественных судоходных водных путях, но и люди, занимавшиеся натуральным хозяйством, которые были почти самодостаточны, возможно, дополняя выращенное охотой и рыбалкой, как это делали их предшественники - коренные американцы. Если бы эти люди чувствовали себя довольными своей жизнью - как некоторые из них и делали - они не стали бы беспокоиться о том, чтобы внутренние улучшения что-то изменили. Столь же изолированными были и некоторые этнические анклавы на Севере, такие как пенсильванские амиши, члены которых мало торговали и жили в основном внутри своей общины. Такие люди могли позволить себе быть равнодушными к внутренним улучшениям. Но на жизнь большинства американцев они оказали сильное влияние, и, как правило, в лучшую сторону.
Наконец, против внутренних улучшений могли выступать по причинам, не имеющим ничего общего с их экономическим эффектом. Были те, кто чувствовал, что их доля в статус-кво находится под угрозой из-за любого нововведения, особенно спонсируемого федеральным правительством. Не все рабовладельцы так считали, как это наглядно продемонстрировали Клей и Кэлхун, но некоторые - да. Натаниэль Мейкон из Северной Каролины в 1818 году поделился своими опасениями с политическим союзником: "Если Конгресс может строить каналы, то они могут с большим правом проводить эмансипацию". Энтузиазм северян в отношении внутренних улучшений необходимо сдерживать, предупреждал он. "Штаты, не имеющие рабов, могут не испытывать таких сильных чувств, как штаты, имеющие рабов, по поводу растягивания Конституции, потому что это не затронет их интересы". Резкий Джон Рэндольф
52. Рональд Шоу, "Каналы в ранней республике", JER 4 (1984): 117-42; William Gilmore, Reading Becomes a Necessity of Life (Knoxville, Tenn., 1989), 110; Gary Nash et al., The American People, 3rd ed. (New York, 1994), 350.
из Роанока обнародовал эту логику: "Если Конгресс обладает властью сделать то, что предлагается в этом билле, - предупреждал он в 1824 году, выступая против Генерального обзора внутренних улучшений, - они могут эмансипировать каждого раба в Соединенных Штатах".53 Такие люди, как Мейкон и Рэндольф, были готовы заблокировать модернизацию экономики всей страны, чтобы сохранить систему расовой эксплуатации в своей части. Клей сделал противоположный выбор, и на данный момент он мог рассчитывать на то, что трансаппалачский Запад, как свободные, так и рабовладельческие штаты, поддержит внутренние улучшения. Однако Кэлхун собирался изменить свое мнение.
III
В рамках празднования завершения строительства канала Эри на всем протяжении его трассы и вниз по Гудзону были установлены пушки на расстоянии выстрела друг от друга. Когда лодка губернатора Клинтона отчалила от Буффало тем октябрьским утром 1825 года, первая пушка "Большого салюта" выстрелила, и сигнал передавался от пушки к пушке, вплоть до Сэнди-Хука на атлантическом побережье и обратно. Через три часа и двадцать минут сигнал вернулся в Буффало.54 За исключением таких искусно срежиссированных событий, как это, коммуникация в Америке начала XIX века обычно требовала транспортировки физического объекта из одного места в другое - письма, газеты или даже сообщения, прикрепленного к лапке самонаводящегося голубя. Так было с незапамятных времен. Но по мере совершенствования транспорта совершенствовались и средства связи, а улучшение коммуникаций привело в движение мощные культурные изменения.
Благодаря регулярным рейсам, новости из Европы почти всегда прибывали в Нью-Йорк первыми. Конкуренция между пакетботами делала больший акцент на скорости, и эти парусные суда из Ливерпуля сократили среднее время перехода на запад с пятидесяти дней в 1816 году до сорока двух дней десятилетием позже. Начиная с 1821 года, прибывающие корабли посылали семафорные сигналы о наиболее важных сообщениях в телескопы на берегу, экономя драгоценные часы на передачу информации. В 1830-х годах две нью-йоркские коммерческие газеты, "Journal of Commerce" и "Courier and Herald", начали отправлять шхунам от пятидесяти до ста сообщений.
53. Натаниэль Макон - Бартлетту Янси, 15 апреля 1818 года, цитируется в Larson, Internal Improvement, 105; Макон - Янси, 8 марта 1818 года, в James Sprunt Historical Monographs, no. 2 (Chapel Hill, 1900), 49; Джон Рэндольф в Палате представителей (1824), цитируется в Larson, Internal Improvement, 143.
54. Шоу, Каналы для нации, 43.
Мили в море, чтобы встретить прибывающие корабли, а затем мчаться обратно в порт со своими новостями, стараясь перехватить друг друга.
Из Нью-Йорка информация расходилась по всей стране и появлялась в местных газетах. В 1817 году новости могли дойти из Нью-Йорка в Филадельфию чуть больше чем за день, а до Нью-Брансуика, штат Нью-Джерси, они добирались на пароходе. До Бостона из Нью-Йорка новости доходили за два дня, с помощью пароходов в Лонг-Айленд-Саунд. До Ричмонда новости доходили за пять дней, до Чарльстона - за десять.55 Это время в пути значительно улучшило ситуацию до 1790-х годов, когда Бостон и Ричмонд находились в десяти днях пути от Нью-Йорка, но оно будет продолжать улучшаться в течение жизни следующего поколения. Для доставки самых важных новостей нанимались гонцы-экспрессы. В 1830 году эти гонцы установили рекорд: Они доставили президентское послание о положении дел в Союзе из Вашингтона в Нью-Йорк за пятнадцать с половиной часов56.
Коммуникации оказали глубокое влияние на американский бизнес. Для купцов, с нетерпением ожидавших вестей о ценах на урожай и колебаниях цен на товары в европейских городах, преимущество быть одним из первых, кто узнает такую информацию, имело решающее значение. Жители Нью-Йорка получали выгоду от того, что многие корабли приходили в их порт первыми, хотя Бостон и Галифакс (Новая Шотландия) находились ближе к Европе. Лишние дни задержки в получении европейских новостей мешали купцам, базирующимся в Чарльстоне, Саванне или Новом Орлеане. Доступность информации повлияла на инвесторов всех видов, а не только на торговцев товарами. Люди, у которых были деньги, чтобы вложить их, больше не считали нужным иметь дело только со своими родственниками или другими людьми, которых они знали лично. Через Нью-Йоркскую фондовую биржу можно было купить акции предприятий, которые человек никогда не видел. Капитал стал легче перетекать туда, где он был нужен. Информация облегчила ведение бизнеса на расстоянии; например, страховые компании могли лучше оценивать риски. Открылись кредитно-рейтинговые агентства, чтобы облегчить заимствования и кредитование; первое из них, Меркантильное агентство, было основано братьями Таппан, которые также создали New York Journal of Commerce и финансировали большую часть движения аболиционистов.57 В колониальные времена американцам требовались сообщения из Лондона, чтобы получить коммерчески значимые новости. Теперь они могли получать новости из Нью-Йорка, причем быстрее. Улучшение коммуникаций стимулировало экономический рост.58
55. Taylor, Transportation Revolution, 145; Allan R. Pred, Urban Growth and the Circulation of Information, 1790-1840 (Cambridge, Mass., 1973), 31, 36-48.
56. Pred, Urban Growth, 13.
57. Конференция "Риск и репутация: Незащищенность в ранней американской экономике" в Библиотечной компании Филадельфии (2002).
58. См. Robert Wright, The Wealth of Nations Rediscovered (Cambridge, Eng., 2002), 18-25.
Источник для обеих карт: Allan Pred, Urban Growth and the Circulation of Information (Harvard University Press, 1973).
Среди уроков, извлеченных из войны 1812 года, военное значение связи представляется очевидным. Улучшение связи сделало бы ненужным сражение при Новом Орлеане; более того, более быстрая связь между парламентом и конгрессом вполне могла бы позволить избежать объявления войны вообще. Если бы войну все же пришлось вести в Северной Америке, улучшение связи позволило бы верховному командованию в Вашингтоне поддерживать военное командование и контроль лучше, чем это было на границе Великих озер в 1812-13 годах. События во Флориде в 1818 году подчеркнули эту необходимость. Под влиянием соображений обороны, а также экономических интересов тех, кому было необходимо быть в курсе событий на рынке, федеральное правительство сыграло центральную роль в "коммуникационной революции", которая сопровождала "транспортную революцию". Вместе эти две революции должны были свергнуть тиранию расстояний59.
Почта Соединенных Штатов была жизненно важной составляющей системы связи и являлась ведомством федерального правительства. Конституция прямо наделила Конгресс полномочиями "учреждать почтовые отделения и почтовые дороги". Доставка почты была, безусловно, самым крупным видом деятельности федерального правительства. В почтовой службе 1820-х годов работало больше людей, чем в вооруженных силах мирного времени, и больше, чем во всей остальной гражданской бюрократии вместе взятой. Действительно, почтовое ведомство США было одной из самых крупных и географически удаленных организаций в мире в то время. В период с 1815 по 1830 год количество почтовых отделений выросло с трех тысяч до восьми тысяч, большинство из которых располагались в крошечных деревнях и управлялись почтмейстерами на полставки. Это увеличение произошло в ответ на тысячи петиций в Конгресс от небольших населенных пунктов с требованием открыть почтовые отделения. Поскольку почта не доставлялась на дом, а ее нужно было забирать в почтовом отделении, было важно, чтобы оно не находилось слишком далеко. Власти Соединенных Штатов были гораздо сговорчивее, предоставляя почтовые отделения сельским и отдаленным районам, чем их коллеги в Западной Европе, где почтовые системы обслуживали только достаточно крупные населенные пункты, чтобы приносить доход.60 В 1831 году французский турист Алексис де Токвиль назвал американскую почту "великой связью между умами", проникающей в "сердце дикой природы"; в
59. См. Ричард Джон, "Американские историки и концепция коммуникационной революции", в Information Acumen, ред. Lisa Bud-Frierman (London, 1994), 98-110.
60. Гарри Уотсон, Свобода и власть: политика Джексоновской Америки (Нью-Йорк, 1990), 26; Ричард Джон, Распространение новостей: The American Postal System from Franklin to Morse (Cambridge, Mass., 1995), 3-5, 50-52.
В 1832 году немецкий политический теоретик Франциск Либер назвал его "одним из самых эффективных элементов цивилизации "61.
Расширение национальной почтовой системы происходило под руководством одного из самых умелых администраторов Америки, Джона Маклина из Огайо. Маклин занимал пост генерального почтмейстера с 1823 по 1829 год, при Монро и Джоне Куинси Адамсе. Как и почти все в кабинете Монро, он питал президентские амбиции. Ожидая своего шанса на большой приз, он вступил в политический союз с Джоном К. Кэлхуном и разделял националистические цели молодого Кэлхуна. В то время как европейские почтовые службы работали как источник дохода для правительства, Маклейн управлял почтой США как служением обществу и национальному объединению. Он стремился превратить почту в то, что один историк назвал "административным штабом крупной империи внутренних улучшений, которая строила бы и ремонтировала дороги и мосты по всей территории Соединенных Штатов".62 Но Джон Маклин оказался не более способным сделать себя транспортным царем, чем Альберт Галлатин. Конгрессмены не хотели делегировать такие полномочия, поскольку это принесло бы в жертву их собственную власть над любимыми проектами и ассигнованиями на "свиные бочки".
Не только улучшение транспорта способствовало улучшению связи, но и система связи способствовала улучшению транспорта. Даже не имея центрального плана, почтовое ведомство добивалось улучшения транспортных средств и финансово поддерживало их, когда они появлялись. Те же дилижансы, которые перевозили пассажиров по поворотным дорогам, перевозили и почту, и генеральный почтмейстер постоянно требовал от них улучшения сервиса (хотя, поскольку федеральное правительство субсидировало средства передвижения, но не право на проезд по ним, пассажиры горько жаловались на убогие дороги). Контракты на перевозку почты помогли финансировать первые пароходы, а также способствовали развитию индустрии дилижансов. Участники торгов за контракты лихорадочно конкурировали друг с другом, что не мешало политическому влиянию генерального почтмейстера. Когда в американской политике появилась двухпартийная система, ее основой стало существование огромного почтового ведомства - и как средства распространения массовой предвыборной информации, например, высокопартийных газет, и как источника покровительства для победителей.63
Газеты, а не личные письма, составляли самую важную часть корреспонденции, перевозимой почтой. Печатная продукция составляла
61. Цитаты из Richard John, "The Politics of Innovation", Daedalus 127 (1998), 188-89.
62. Джон, Распространение новостей, 108.
63. Там же, 90-98; Джон, "Политика инноваций", 194.
Почта была подавляющей частью почты, и она субсидировалась низкими почтовыми тарифами, в то время как с писателей взималась высокая плата. Редакторы обменивались друг с другом бесплатными экземплярами своих газет, и почта разносила их бесплатно; таким образом провинциальная пресса перенимала сюжеты у столичной. Бесчисленное множество небольших региональных газет полагались на дешевые почтовые расходы, чтобы добраться до своих иногородних подписчиков из сельской местности. Уже в 1822 году в Соединенных Штатах было больше читателей газет, чем в любой другой стране, независимо от численности населения. Этот рынок был сильно раздроблен; ни одна газета не имела тираж более четырех тысяч экземпляров. Только в Нью-Йорке в 1810 году было 66 газет, а к 1828 году - 161, включая "Журнал свободы", первую газету, издававшуюся афроамериканцами и для афроамериканцев64.
Развитие газетного дела отчасти стало результатом технологических инноваций в области печати и производства бумаги. Со времен Гутенберга в печатный станок были внесены лишь скромные усовершенствования, пока в 1811 году немец Фридрих Кениг не изобрел цилиндрический пресс, приводимый в действие паровым двигателем. Первой американской газетой, получившей такой пресс, стала New York Daily Advertiser в 1825 году; она могла напечатать две тысячи газет за час. В 1816 году Томас Гилпин открыл способ производства бумаги в непрерывном рулоне, а не в отдельных листах, которые медленнее подавались в печатный станок. Изготовление бумаги из тряпок постепенно механизировалось, что облегчило производство книг и журналов, а также газет; производство бумаги из древесной массы стало практичным только в 1860-х годах. Композиторы по-прежнему набирали шрифт вручную, вынимая по одной букве из футляра и помещая их в ручную "палочку". До 1830-х годов один человек иногда выпускал газету в одиночку, а редактор сам набирал шрифт. Изобретение стереотипа позволило делать недорогую металлическую копию с наборного шрифта; копию можно было сохранить, и если требовалось повторное издание работы (например, второе издание книги), шрифт не нужно было трудоемко восстанавливать.65 Однако важнее инноваций в производстве печатной продукции были транспортные усовершенствования, облегчавшие доставку бумаги к печатным машинам и последующее распространение напечатанного на них. Примерно после 1830 года эти усовершенствования достигли той точки, когда возник национальный рынок печатной продукции.
64. Ричард Кельбович, Новости по почте (Вестпорт, Конн., 1989), 3, 71; Джойс Эпплби, Наследуя революцию: Первое поколение американцев (Кембридж, Массачусетс, 2000), 100.
65. Ronald Zboray, A Fictive People (New York, 1993), 9-11; William Huntzicker, The Popular Press (Westport, Conn., 1999), 165. О производстве бумаги см. Judith McGaw, Most Wonderful Machine (Princeton, 1987).
Примерно половина содержания газет этого периода состояла из рекламы, неизменно местной. (Половина ежедневных газет в период с 1810 по 1820 год даже использовали термин "рекламодатель" в своем названии). А вот новостной контент состоял преимущественно не из местных новостей, а из новостей штатов, стран и международных событий. Многие, если не большинство газет 1820-х годов были органами политической партии или фракции внутри партии, существуя не для получения прибыли, а для пропаганды своей точки зрения. Поскольку обычаи не позволяли кандидатам на должность вести слишком открытую агитацию (особенно если они баллотировались в президенты), партийные газеты удовлетворяли потребность в представлении конкурирующих точек зрения по актуальным вопросам. Такие газеты полагались на субсидии состоятельных сторонников и государственные заказы на печать, когда их сторона находилась у власти.66 Газеты ранней республики часто печатали речи членов Конгресса, что было особенно ценно, поскольку сам Конгресс не публиковал свои дебаты до 1824 года. Газеты также периодически публиковали "циркулярные письма" членов Конгресса своим избирателям. Газеты играли важную роль в придании представительному правительству значимости и в развитии у граждан чувства американской национальности, выходящего за рамки политики соседских кварталов, проводимой лицом к лицу.67
Для издания одной из небольших газет, характерных для того времени, не требовалось большого капитала. Даже ограниченный тираж делал предприятие жизнеспособным, а газеты часто ориентировались на определенную аудиторию. Один из видов газет специализировался на коммерческой информации, особенно на ценах на товары и ценные бумаги; деловая и профессиональная аудитория с жадностью поглощала такие издания, а многие плантаторы и фермеры также интересовались их тематикой. Партийно-политическая пресса и газеты, издаваемые ради прибыли, конкурировали друг с другом за рекламодателей и читателей, и в течение жизни следующего поколения различия между ними стирались. В 1833 году газета New York Sun вышла на действительно массовую аудиторию, установив цену всего в пенни за экземпляр и продавая отдельные экземпляры на улице, а не только по подписке; вскоре у нее появилось множество подражателей. Газета New Orleans Picayune, основанная в 1837 году, получила свое название от мелкой монеты, которая определяла ее цену. Падение цен быстро привело к резкому росту тиражей; в период с 1832 по 1836 год совокупные тиражи нью-йоркских ежедневных газет
66. Бернард Вайсбергер, Американский газетчик (Чикаго, 1961), 70; Джон, Распространение новостей, 41.
67. По этому вопросу см. Michael Schudson, "News, Public, Nation", AHR 107 (2002): 481-95; Richard D. Brown, The Strength of a People: Идея информированного гражданства (Чапел Хилл, 1996).
увеличилась в четыре раза - с 18 200 до 60 000.68 Растущая коммерциализация прессы повлекла за собой как положительные, так и отрицательные последствия. Репортажи и редактирование новостей стали более профессиональными, а газеты - менее откровенно тенденциозными. С другой стороны, количество газет, разнообразие их точек зрения и подробность освещения политики постепенно сокращались. Однако в первой половине XIX века эти изменения оставались на ранних стадиях.
На фронтире редакторы пионерских газет выполняли функцию, схожую со школьными учителями и религиозными евангелистами: Они несли цивилизацию. В возрасте двадцати лет Эбер Д. Хоу переехал из Буффало в Западный резерв штата Огайо, следуя типичному пути миграции янки. Там он основал газету Cleveland Herald, а затем Painesville Telegraph. На первых порах ему приходилось полагаться на почту, приходящую раз в неделю, чтобы наполнить свои газеты новостями. Написав статьи и напечатав их, он садился на лошадь и сам развозил газеты по разбросанным фермам, иногда беря плату натурой. Он держал поселенцев в курсе всего происходящего в мире, даже если новости из Европы приходили через сорок дней, а из Нью-Йорка - через десять.69 Людям того времени это, конечно, не казалось медленным.
Несмотря на свою достойную восхищения функцию - помогать гражданам получать информацию, - типичное местное почтовое отделение представляло собой не слишком назидательную сцену. За исключением тех немногих случаев, когда во главе отделения стояла почтмейстерша, это была чисто мужская среда, где случайная женщина считалась честной дичью. Большинство почтмейстеров были также владельцами магазинов, продававших спиртное поштучно. Федеральное правительство требовало, чтобы почтовые отделения работали каждый день, и это отменяло любые законы штатов и местных властей, которые могли требовать закрытия отделений в воскресенье. Таким образом, почтовое отделение стало заметным исключением из общего соблюдения субботы в маленьких городках Америки. По воскресеньям многие мужчины после церкви приходили на местную почту, чтобы забрать почту и выпить. Христианские реформаторы, включая Лаймана Бичера и сенатора Теодора Фрелингхейзена из Нью-Джерси, призвали приостановить перевозку и сортировку почты в воскресенье, а также предоставить почтмейстерам возможность закрывать свои отделения в этот день. Реформаторы утверждали, что правительственные правила фактически не позволяют добросовестным соблюдающим субботу работать на почте.
68. Джеральд Балдасти, Коммерциализация новостей в XIX веке (Мэдисон, Висконсин, 1992), 11-35; Менахем Блондхейм, Новости по проводам (Кембридж, Массачусетс, 1994), 25; Хантзикер, Популярная пресса, 1-6.
69. Appleby, Inheriting the Revolution, 100-101.
В 1810-17 годах и в 1827-31 годах саббатарианцы проводили согласованные кампании по изменению почтовых правил; антисаббатарианцы объединились, чтобы противостоять им. С революцией в области коммуникаций стало возможным вести общенациональную борьбу за общественное мнение. Обе стороны использовали почту, чтобы заручиться поддержкой своих взглядов на то, как следует обращаться с почтой; дебаты оказались тренировочной площадкой для организации низовой политики. Саббатарианцы стали пионерами в составлении массовых петиций - тактика, которую позже использовало движение против рабства, в котором участвовали многие из тех же людей. Почтовое дело саббатарианцев нашло больше сторонников среди пресвитерианцев и конгрегационалистов, чем среди других христианских конфессий, и меньше всего - на границе, где информация была очень ценной. До тех пор пока передача срочных новостей оставалась медленной, антисаббатарианцы могли одерживать верх, давя на нужды военных и купцов в отдаленных деловых центрах. После изобретения электрического телеграфа эти аргументы стали менее весомыми, и большая часть почтовых отправлений в воскресенье была прекращена. В 1912 году, после ста лет постоянных агитаций, саббатарианцы, которым теперь помогали организованные почтовые работники, наконец добились закрытия почтовых отделений США по воскресеньям. Эта антибеллумская реформа, как и умеренность и женское избирательное право, наконец-то одержала свою большую победу в эпоху прогрессизма70.
Несмотря на субботние споры, было бы ошибкой считать, что церкви противились улучшению коммуникаций. На самом деле евангельское движение ухватилось за революцию в области коммуникаций, использовало ее и даже способствовало ей. Религиозные издатели воспользовались достижениями в технологии печати, чтобы бесчисленными тысячами выпускать Библии и трактаты, многие из которых они распространяли бесплатно. Церкви также внесли значительный вклад в развитие нового жанра печатной продукции - журнала. Журналы, даже в большей степени, чем газеты, обычно издавались для специализированной аудитории со схожими интересами и мнениями. Литературные и научные журналы существовали в Америке уже не одно поколение. Среди наиболее влиятельных - бостонский "Североамериканское обозрение", основанный в 1815 году по образцу шотландского "Эдинбургского обозрения" с его широкой тематикой, и ричмондский "Южный литературный вестник", который начал выходить в 1834 году. Сельскохозяйственные журналы были адресованы искушенным фермерам и плантаторам. Но большинство периодических изданий с общенациональными тиражами и успешной издательской историей до 1840 года были религиозными. Среди них были "Христианский наблюдатель" (конгрегационалистский), "Христианский регистр" (унитарианский),
70. John, Spreading the News, 162-64, 173, 178, 201; John G. West, The Politics of Revelation and Reason (Lawrence, Kans., 1996), 137-70. См. подробнее: Wayne Fuller, Morality and the Mail in Nineteenth-Century America (Urbana, Ill., 2003).
Watchman-Examiner (баптистский), Zion's Herald (методистский) и United States Catholic Miscellany. В 1829 году методистский "Христианский вестник" заявлял о двадцати тысячах подписчиков, в то время как ни одно светское периодическое издание не имело и пяти тысяч. Религиозная пресса, безусловно, была таким же подлинно народным средством массовой информации, как и политическая пресса71.
В демократизации американской политической жизни революция в области транспорта и коммуникаций сыграла даже более важную роль, чем изменения в законах и конституциях штатов. В то время как в 1820-х годах штаты отменяли имущественные цензы, остававшиеся обязательными для голосования, и устанавливали, что выборщики президента должны выбираться избирателями, а не законодателями, распространение информации позволяло избирателям быть политически информированными и вовлеченными, тем более что многие периодические издания существовали именно с этой целью. Улучшенные дороги облегчили сельским фермерам доступ к избирательному участку, обычно расположенному в здании окружного суда. Явка избирателей, имеющих право голоса, заметно возросла в период с 1820 по 1840 год, и иностранные гости удивлялись степени информированности населения даже в отдаленных и провинциальных районах страны.72 Особенно ценным периодическим изданием в деле формирования информированной общественности был "Регистр Найлса", выходивший в Балтиморе с 1811 по 1849 год. Этот еженедельник представлял собой наиболее близкий к беспартийному источник информации и предоставлял, как он хвастался, "политическую, историческую, географическую, научную, статистическую, экономическую и биографическую" информацию. Историки и современники имеют основания быть благодарными Хезекии Найлзу.
Помимо газет и журналов, изменились также производство и распространение книг. Из старого ремесла печатного дела развился новый книгоиздательский бизнес. Первые издательские компании обычно выступали в роли печатников, оптовых и даже розничных продавцов собственных книг.73 В 1820-х годах скромная американская книгоиздательская индустрия была разбросана по нескольким городам, каждый из которых обслуживал свой региональный рынок. По мере развития транспорта издательское дело постепенно сосредоточилось в Филадельфии, Нью-Йорке и Бостоне, а Цинциннати стал небольшим западным центром. К югу от Потомака, где население было рассеяно, а уровень грамотности ниже, издавалось мало книг, однако речная транспортная сеть Юга способствовала распространению книг, привезенных извне. И наоборот,
71. Candy Gunther Brown, The Word in the World: Evangelical Writing, Publishing, and Reading (Chapel Hill, 2004), esp. 155; Leonard Sweet, ed., Communication and Change in American Religious History (Grand Rapids, Mich., 1993); David Nord, Evangelical Origins of Mass Media in America (Columbia, S.C., 1984).
72. Рональд Формизано, Трансформация политической культуры: Массачусетс, 1790-1840-е годы (Нью-Йорк, 1983), 16.
73. См. Розалинд Ремер, "Печатники и люди капитала" (Филадельфия, 1996).
Бостон смог остаться в издательском бизнесе, даже не имея доступа к речной транспортной системе, которой пользовались Нью-Йорк и Филадельфия, поскольку высокий уровень грамотности населения Новой Англии делал ее прекрасным региональным книжным рынком. Несмотря на то, что издательская индустрия была сосредоточена в меньшем количестве городов, она постоянно расширялась; стоимость книг, произведенных и проданных в Соединенных Штатах, выросла с 2,5 миллионов долларов в 1820 году до пятикратного увеличения к 1850 году, даже несмотря на резкое падение цен на отдельные книги74.
Историк по имени Уильям Гилмор изучил распространение печатной продукции в долине реки Верхний Коннектикут в штатах Вермонт и Нью-Гэмпшир в начале XIX века. Тысячи газет, журналов, памфлетов, альманахов, рекламных объявлений и книг всех видов, включая гимны, детские книги и учебники, циркулировали среди жителей. В результате, по его мнению, "сельские жители, не имевшие выхода к морю, в таких районах, как Верхняя долина, шли в ногу со многими последними интеллектуальными тенденциями в Североатлантической республике писем".75 Печатные издания преодолевали географическую изоляцию и предоставляли потребителям беспрецедентный выбор того, что читать.
Расширение издательского дела позволило нескольким американским авторам впервые зарабатывать на жизнь писательством. Одним из первых писателей, воспользовавшихся этой новой возможностью, был нью-йоркский писатель Вашингтон Ирвинг. Сборник рассказов и эссе "Книга зарисовок Ирвинга" (1819) мгновенно завоевал успех у публики. Некоторые из его рассказов, в том числе "Рип Ван Винкль" и "Легенда о Сонной Лощине", заняли прочное место в сердцах американских читателей. "Рип Ван Винкль", повествующий о человеке, который уснул на двадцать лет и, проснувшись, обнаружил, что его мир совершенно изменился, затронул чувства поколения, остро ощущавшего стремительность перемен. Однако своей популярностью произведения Ирвинга во многом обязаны тому, что они были комфортными и успокаивающими. В них утверждались традиционные ценности, сентиментальные любимцы и живописный местный колорит; они высмеивали слишком серьезных людей, таких как Ичабод Крейн в "Легенде о Сонной Лощине". Ирвинг сделал блестящую карьеру, написал коммерчески успешные истории и биографии, был вознагражден правительством дипломатическими постами в Великобритании и Испании и получил международное признание как американский "джентльмен письма "76.
74. Майкл Белл, "Условия литературного призвания", в Кембриджской истории американской литературы, изд. Sacvan Bercovitch (Cambridge, Eng., 1995), II, 13-17; William Charvat, Literary Publishing in America, 1790-1850 (Philadelphia, 1959).
75. Гилмор, "Чтение становится жизненной необходимостью", 205.
76. См. Bell, "Conditions of Literary Vocation", 17-24; Ralph Aderman, ed., Critical Essays on Washington Irving (Boston, 1990).
Современником и соперником Ирвинга, менее отточенным, но более глубоким, был Джеймс Фенимор Купер. Отец Купера, Уильям, крупный земельный спекулянт и конгрессмен-федералист, основал Куперстаун, штат Нью-Йорк. Когда старший Купер умер, он оставил Фенимору и его пятерым братьям и сестрам имущество стоимостью пятьдесят тысяч долларов каждому. К сожалению, он также оставил запутанные юридические дела, которые в конечном итоге привели к тому, что после паники 1819 года семейные владения пришлось продать с аукциона по заниженным ценам. Купер оказался не в состоянии вести привычную жизнь джентльмена-землевладельца и в поисках средств к существованию обратился к своему перу. Когда в 1819 году в США появился роман Вальтера Скотта "Айвенго", действие которого происходит в средневековой Англии, Купер решил, что романы, основанные на американской истории, тоже могут быть популярны.
Самыми запоминающимися книгами Купера стали пять романов под названием "Сказки Кожаного Чулка". Первый из них, "Пионеры", вышел в 1823 году. Действие романа происходит в городке Темплтон, которым управляет магнат по имени Мармадюк Темпл. Современники и потомки считали Темпла и Темплтон вымышленными версиями Уильяма Купера и Куперстауна. В сложном характере судьи Темпла автор проработал свои амбивалентные чувства к умершему отцу, чьи аристократические ценности Фенимор Купер разделял, но чьи коммерческие сделки обманули доверие сына. Роман также исследует амбивалентные чувства Купера к движению на запад, которое распространяло не только высокую цивилизацию, которую ценил автор, но и жадность наемников, которую он ненавидел. То, что на первый взгляд кажется обычным романом, на самом деле затрагивает фундаментальные моральные вопросы времени и места, в котором жил Купер. Три года спустя Купер снял роман "Последний из могикан", основанный на осаде форта Уильям Генри во время франко-индейской войны. Героический дровосек Лезерстокинг, второстепенный персонаж "Пионеров", становится центральным. Он и его друзья индейцы-могикане, Чингачгук и Ункас, являются примером природных достоинств, которые уничтожало движение на запад. В "Кожаном чулке" Купер создал устойчивую американскую мифологическую фигуру - мужественного героя, который обращается к природе, а не к женщинам, стоит вне общества, но не вне морали, прибегает к насилию, чтобы поступить правильно. Этот миф хорошо продавался как во времена Купера, так и с тех пор.77
Ирвинг и Купер жили в Британии в течение нескольких лет, что позволило обоим авторам претендовать на авторские отчисления за британские издания своих произведений. Возвращение
77. См. Алан Тейлор, Город Уильяма Купера (Нью-Йорк, 1995); Генри Нэш Смит, введение к Джеймсу Фенимору Куперу, Прерия (Нью-Йорк, 1950) v-xxi; Ричард Слоткин, Регенерация через насилие (Миддлтаун, Конн., 1974), 466-513.
Приехав в Америку в 1833 году, Купер выкупил отцовский особняк и попытался устроиться в жизни сельского сквайра. Но он ссорился с соседями и соотечественниками в целом и вскоре снова оказался втянут в судебные тяжбы. Купер все больше ощущал себя отчужденным от американского общества, парадоксы которого он исследовал в своих произведениях. Он отождествлял себя скорее со старым помещичьим дворянством, чем с коммерческим миром, в котором он жил. По иронии судьбы, он особенно презирал массовые печатные издания, которые способствовали его собственному успеху. Эта горечь наиболее ярко проявилась в его романе "Дом, который нашли" (1838), с его жестокими портретами беспринципного журналиста Стедфаста Доджа и демагогического политика Аристабулуса Брэгга. Чувство отчуждения Купера от буржуазного общества было характерно для многих последующих американских интеллектуалов.
Получение среднего образования многими (не всеми) женщинами за годы независимости Америки создало новую аудиторию для печатной продукции. С ростом уровня грамотности среди женщин, особенно на Севере, большую часть аудитории творческой литературы теперь составляли женщины, поскольку у представительниц среднего класса было больше свободного времени, чем у мужчин. Женщины любили читать, чтобы расширить свой кругозор, тем более что их повседневная жизнь так часто была ограничена домом и детьми. Женщинам-писательницам иногда было легче обратиться к этой новой широкой аудитории, чем мужчинам. Несмотря на господствующее мнение о том, что зарабатывать деньги - неподобающее занятие для замужних женщин из среднего класса, появились профессиональные писательницы и редакторы. Самой известной из американских писательниц этого поколения была Кэтрин Мария Седжвик, жительница Новой Англии. Седжвик начала писать о юных героинях, преодолевающих невзгоды, затем перешла к историческим романам вместе с Хоуп Лесли и, наконец, разработала формулу дидактических историй, рассчитанных на массовую аудиторию рабочего класса. При жизни Седжвик добилась как критического, так и коммерческого успеха, но затем ее забыли и лишь недавно открыли заново. Разочаровавшись в кальвинистском богословии своего культурного наследия, Седжвик обратилась к рассказу, чтобы донести до читателя свое послание либеральной духовности. Она была примером того типа писателей, особенно распространенного среди женщин, которые относились к литературе как к форме религиозного и морального убеждения. Эта литературная деятельность достигнет своего апогея в романе Гарриет Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" (1852)78.
В 1820 году Дэниел Бун умер в Миссури в возрасте восьмидесяти пяти лет. Старый пограничник послужил моделью для "Кожаного чулка" Купера. Бун
78. Мэри Келли, ред., "Сила ее симпатии: автобиография и дневник Катарины Марии Седжвик" (Бостон, 1993); Дэвид Рейнольдс, "Вера в художественной литературе" (Кэмбридж, Массачусетс, 1981), 50-55.
Он сражался в революции и открыл Кентукки для белых поселенцев; его смерть, казалось, ознаменовала конец целой эпохи. Еще до своей смерти Бун превратился в легендарную личность. Тимоти Флинт, журналист-печатник из Цинциннати, завершил этот процесс в своем рассказе о жизни Буна, ставшем самым продаваемым биографическим очерком XIX века. В руках Флинта Бун стал образцом для молодых американцев, мужественным и уверенным в себе, предвестником прогресса. С помощью средств массовой коммуникации герой прошлого мог помочь грядущему поколению справиться с будущим в быстро меняющемся мире79.
IV
Инновации в технологиях часто ставят новые вопросы в законодательстве. Пароходная компания, в которой работал Роберт Фултон, принадлежала могущественному клану Ливингстонов из Нью-Йорка; законодательное собрание штата вознаградило их за технологический прорыв монополией на торговлю пароходами в Нью-Йорке. Затем Ливингстоны выдали Аарону Огдену лицензию на торговлю между Нью-Йорком и побережьем Джерси. Томас Гиббонс, бывший деловой партнер Огдена, нанял Корнелиуса Вандербильта в качестве капитана парохода и Дэниела Вебстера в качестве адвоката и оспорил монополию. Дело "Гиббонс против Огдена" дошло до Верховного суда США в 1824 году. Верховный судья Маршалл постановил, что, поскольку Конституция наделяет Конгресс полномочиями "регулировать торговлю между несколькими штатами", монополия, предоставленная штатом Нью-Йорк, не может применяться к торговле с Нью-Джерси.80 В отличие от решения суда по делу о банке, это решение было встречено с большим одобрением, поскольку пароходная монополия стала непопулярной даже в самом Нью-Йорке и вскоре была отменена.
Еще более важным, чем толкование федеральной Конституции, было толкование общего права судами штатов. В отличие от континентальных европейских юристов, увлеченных разумом эпохи Просвещения и сводами законов наполеоновских времен, американские юристы почитали наследие, свойственное англоязычным народам, основанное на народных обычаях, впервые зафиксированных странствующими королевскими судьями короля Генриха II. Яростно отстаиваемое англо-американскими колонистами до обретения независимости, уважение к общему праву было подтверждено в Седьмой поправке к федеральной Конституции. Общее право легло в основу правовой системы всех штатов, кроме бывшей французской колонии Луизианы. По словам
79. Джон Мак Фарагер, Дэниел Бун: жизнь и легенда (Нью-Йорк, 1992).
80. Гиббонс против Огдена, 22 США (9 Уитон) 1 (1824); Тейлор, Транспортная революция, 56-69.
Судья Джозеф Стори считал, что общее право - это "бдительный и непреклонный страж частной собственности и общественных прав "81.
Использование общего права подразумевало систему, основанную на обычаях и прецедентах, однако американские судьи устанавливали свою независимость от английских решений и формировали свои постановления в соответствии с меняющимися потребностями Америки. Не будучи неизменной, юриспруденция общего права, основанная на общественном опыте, ценила гибкость. В ее рамках судьи эпохи Возрождения балансировали между интересами общества и личности, должников и кредиторов, свободы и регулирования, инноваций и стабильности. Судьи все больше осознавали свою роль законодателя общества. Они ограничивали свободу действий присяжных заседателей установлением фактов, оставляя правовые решения за собой. Их мнениями часто руководили две юридические максимы: salus populi suprema lex est ("благо народа - высший закон") и sic utere tuo ("так используй свое право, чтобы не ущемить права других").82 Судьи постепенно переосмысливали законодательство по таким вопросам, как отчуждение собственности, водопользование и патентные права, таким образом, чтобы оно способствовало развитию предпринимательства и технологических инноваций. Это не обязательно означало выбор между государственными и частными интересами, поскольку в эпоху множества "смешанных" государственно-частных институтов их противостояние не казалось таким резким, как впоследствии. Юрисдикция федерального правительства в отношении межгосударственной торговли также не всегда исключала принятие законов штатами, как это было в случае с монополией на пароходы. Штаты осуществляли широкие "полицейские полномочия" даже в сферах, затрагивающих межгосударственную торговлю, что неоднократно признавал Верховный суд.83 Американцы, которые и в то время были весьма ревностным народом, предоставляли судам своих штатов много работы. Решения таких юристов штатов, как выдающийся главный судья Лемюэль Шоу из Массачусетса, заложили основу американской юриспруденции общего права84.
81. Джозеф Стори, Рассуждения датского профессора права в Гарвардском университете (Кембридж, Массачусетс, 1829 г.), 6. Даже в Луизиане общее право стало преобладать в долгосрочной перспективе; Марк Фернандес, От хаоса к непрерывности: Эволюция судебной системы Луизианы, 1712-1862 (Батон-Руж, 2001).
82. Мортон Хорвиц, "Возникновение инструментальной концепции американского права", Perspectives in American History 5 (1971): 287-326; William Novak, The People's Welfare: Law and Regulation in Nineteenth-Century America (Chapel Hill, 1996), 9, 44.
83. Уиллсон против Блэкберд Крик Марш Компани, 27 США (2 Питерс) 245 (1829); Нью-Йорк против Милна, 36 США (11 Питерс) 102 (1837); Лицензионные дела, 46 США (5 Говард) 504 (1847).
84. См. Леонард Леви, Закон Содружества и главный судья Шоу (Кембридж, Массачусетс, 1957); Уильям Нельсон, Американизация общего права, 2-е изд. (Афины, штат Гавайи, 1994).
V
Среди многих аспектов жизни, на которые повлияли революции в области транспорта и коммуникаций, особое место занимала политика. Доступность информации, поступающей извне, освобождала людей от груза местной тирании, будь то местная элита или местное большинство. (По словам историка Ричарда Д. Брауна, местные власти "больше не были привратниками информации для своих соседей".)85 Люди теперь могли сами читать газеты и журналы и вступать в организации, возглавляемые людьми, живущими в других местах, а также вкладывать свои деньги в далекие предприятия. Политика, которая долгое время казалась игрой в личное соперничество между местными лидерами, превратилась в борьбу за общественное мнение, которая велась через политические организации и средства печати. Изменения произошли в первую очередь, что вполне уместно, в штате, построившем канал Эри. Политика Нью-Йорка стала микрокосмом будущего национальной политики. Чтобы понять эти изменения, необходимо обратить внимание на сложную борьбу за власть в штате, особенно на борьбу между ДеВиттом Клинтоном и Мартином Ван Бюреном.
Губернатор ДеВитт Клинтон пережил византийские интриги, характерные для старой политики штата Нью-Йорк. Но сквозь все эти калейдоскопические переплетения фракций и кланов Клинтон пронес видение сильного правительства, правительства, действующего в партнерстве с частным предпринимательством для содействия общественному процветанию и просвещению. С 1815 года центральным элементом этого видения стал канал Эри. В юности друзья Клинтона прозвали его "Магнусом Аполлоном" за его красивое телосложение и разнообразные достижения человека эпохи Возрождения; позже критики использовали это прозвище, чтобы сатирически высмеять его гордость и любовь к классической культуре. В 1812 году, в возрасте сорока четырех лет, Клинтон имел наглость оспорить переизбрание Мэдисона на пост президента и победил на северо-востоке. После этого Виргинская династия не стала его использовать, хотя он был племянником вице-президента Джефферсона. Будучи новатором, ДеВитт Клинтон ввел экономические и реформаторские вопросы в клановую политическую культуру Нью-Йорка. Его длинная программа действий включала, помимо внутренних улучшений, помощь образованию, библиотекам и производству, тюремную реформу, научное сельское хозяйство и отмену рабства и тюремного заключения за долги86.
85. Ричард Д. Браун, "Знание - сила" (Нью-Йорк, 1989), 294.
86. Эван Корног, Рождение империи: DeWitt Clinton and the American Experience (New York, 1998), 135; Steven Siry, DeWitt Clinton and the American Political Economy (New York, 1990), 255-71; Craig Hanyan and Mary Hanyan, DeWitt Clinton and the Rise of the People's Men (Montreal, 1996), 94-99.
Самым успешным филантропическим предприятием Клинтона стал Сберегательный банк Нью-Йорка, зарегистрированный в 1819 году. Идея о том, что банк может собирать небольшие вклады простых людей и инвестировать их, в то время казалась новаторской. Клинтон объяснил в своем губернаторском послании, что если у рабочих людей будет надежное место, где они смогут откладывать часть своей зарплаты, это "предотвратит или облегчит зло нищенства". SBNY имел огромный успех как среди населения, так и в финансовом плане. Он сыграл ключевую роль в финансировании канала Эри, поскольку банк приобрел в двенадцать раз больше облигационных займов канала, чем второй по величине инвестор87.
Популярность великого канала Клинтона предвещала период господства Клинтона в Нью-Йорке. Чтобы предотвратить это событие, политический соперник Клинтона Мартин Ван Бюрен создал свою фракцию республиканцев, которых называли "бактейлами" за эмблемы, которые они носили в своих шляпах на партийных собраниях. Ван Бюрен решил превзойти привлекательность Клинтона, изменив доминирующий избирательный вопрос в штате с экономического процветания на политическую демократию. Бактейлы начали призывать к пересмотру конституции штата Нью-Йорк от 1777 года, чтобы отказаться от непопулярных имущественных цензов для голосования. К этому времени законные требования к голосованию больше соблюдались, чем выполнялись. Клинтон не возражал против отмены этих требований; более того, он пользовался политической поддержкой среди не имеющих собственности ирландских иммигрантов благодаря своему ирландскому происхождению. Но он надеялся отложить созыв конституционного собрания до тех пор, пока оно не включит в свою повестку дня вопрос о перераспределении мест в законодательных органах на основе переписи населения 1820 года. Это позволило бы улучшить представительство западной части штата, которая благодаря каналу Эри быстро росла и была настроена проклинтоновски. Однако Бактейлам удалось быстро провести съезд и заклеймить клинтонианцев как нежелательных демократов, которые стремились к отсрочке88.
Когда съезд собрался в августе 1821 года, на нем доминировали "бактейлы". Джеймс Кент, канцлер высшего суда штата по справедливости и пожилой федералист, выступил в защиту имущественных цензов для голосования в сенат штата, хотя их отмена была предрешена. Но даже Кент не возражал против отмены имущественного ценза при голосовании за губернатора и ассамблею.89 На самом деле Ван Бюрен и его близкие соратники предпочли бы сохранить скромный имущественный ценз, но некоторые
87. Kathleen McCarthy, American Creed: Philanthropy and the Rise of Civil Society (Chicago, 2003), 88-90, цитата из Клинтона на 90.
88. Cornog, Birth of Empire, 143; Siry, DeWitt Clinton, 239.
89. Речь Кента перепечатана в Merrill D. Peterson, ed., Democracy, Liberty, Property: The State Constitutional Conventions of the 1820s (Indianapolis, 1966), 190-97.
их сторонники получили по зубам и вышли из-под контроля. Имущественный ценз для участия в выборах был отменен для белых мужчин, хотя Бактейлы пошли на поводу у расистских настроений, потребовав, чтобы чернокожие избиратели имели чистый капитал в размере 250 долларов, несмотря на противодействие клинтонианцев. Съезд также внес различные институциональные изменения и провел перераспределение законодательных органов ("джерримендеры", - обвиняли критики), которые ослабили клинтонианцев. В качестве пощечины самому Клинтону губернаторский срок был сокращен до двух лет, а от текущего срока, который Клинтон уже отбывал, был отрезан один год. Когда губернатор, естественно, запротестовал, его выставили противником новой конституции в целом, включая ее демократические черты. Даже сегодня некоторые историки продолжают считать, что "баксохвосты" Ван Бюрена одержали драматическую победу над демократией на конституционном съезде в Нью-Йорке в 1821 году. Однако в целом различия между "бактейлами" и клинтонианцами на конвенте объясняются скорее партийными преимуществами, чем философскими разногласиями по поводу демократии.90
В результате этой тактики и выгодного союза с группой так называемых высокодуховных федералистов во главе с Руфусом Кингом сторонники Ван Бюрена получили контроль над правительством штата в 1822 году, создав машину патронажа, прозванную "регентством Олбани". Ван Бактейлы не были последовательными сторонниками народной демократии, даже для белых мужчин. Когда подошли президентские выборы 1824 года, обе фракции нью-йоркского республиканства поменяли свои роли друзей демократии. Бактейлы хотели сохранить за законодательным собранием штата, которое они контролировали, право выбирать президентских выборщиков, думая, что это выгодно Кроуфорду. Новая организация под названием "Народная партия", требовавшая всенародных выборов президента в Нью-Йорке, объединила под своим знаменем всех, кто отдавал предпочтение Джексону, Адамсу или Клею. Теперь клинтонианцы приняли демократию как свое дело и победили с ее помощью в ноябре 1824 года. Как кандидат от Народной партии, Клинтон вернулся в губернаторский особняк, одержав убедительную победу, и успел возглавить празднование завершения строительства канала. Его кандидат, герой борьбы с рабством Джеймс Таллмадж, получил еще большее большинство голосов на выборах лейтенант-губернатора. Хотя новая конституция увеличила число мужчин, которые могли законно голосовать за штат.
90. Мнение о том, что конституционный съезд стал свидетелем триумфа демократии Бактейла над аристократией Клинтона, представлено в Dixon Ryan Fox, The Decline of Aristocracy in the Politics of New York (New York, 1919), 264-68, и повторено, хотя и со значительными оговорками, в Sean Wilentz, The Rise of American Democracy (New York, 2005), 189-96. Более убедительными являются анализы Элвина Касса, "Политика в штате Нью-Йорк, 1800-1830" (Сиракузы, Нью-Йорк, 1965), 81-89; и Дональда Коула, "Мартин Ван Бюрен" (Принстон, 1984), 66-82.
ассамблеи на 56 процентов, клинтоновцы оставались конкурентоспособными в нью-йоркской политике.91
Несмотря на победу Клинтонов на выборах в штате в 1824 году, президентские выборы в последний раз прошли по старым правилам: Законодательное собрание "хромой утки" выбирало президентских выборщиков Нью-Йорка. Последователи Адамса и Клея в законодательном собрании сформировали альянс, который предвещал, что их вожди создадут позже. Но в последнюю минуту Ван Бюрену удалось удержать количество голосов Клея в Нью-Йорке ниже порога, необходимого кентуккийцу, чтобы войти в тройку лидеров и получить право на рассмотрение в Палате представителей.92 Когда конкурс перешел в Палату представителей, многочисленная делегация Нью-Йорка, казалось, разделилась поровну между Кроуфордом и Адамсом. Ван Бюрен стремился сохранить это положение, фактически лишив штат права голоса на выборах президента, поскольку надеялся на тупик, в котором он сможет выторговать голос Нью-Йорка у того, кто больше заплатит.
План Маленького Мага был сорван, когда Стивен Ван Ренсселаер, один из "высокодуховных" федералистов, временно поддерживавших Ван Бюрена, решил проголосовать за Адамса. Много лет спустя, после смерти Ван Ренсселаера, Ван Бюрен рассказал историю о том, как старик нашел лежащий на полу бюллетень Адамса и воспринял это как знак небес. У Ван Бюрена, конечно, были все основания принизить выбор Ван Ренсселаера. Великий патрун (так называли владельцев голландских земельных грантов) мог решить проголосовать так, как он это сделал, по любому ряду причин. Его избиратели и остальные члены его клана были за Адамса, его лоббировали Дэниел Уэбстер и Генри Клей, и он был давним сторонником внутренних улучшений. Через месяц после выборов Ван Ренсселаер дал собственное объяснение в письме к Де Витту Клинтону. Он был убежден, что Адамс в конце концов победит, и, чтобы прервать "долгую агонию", проголосовал за него при первом же голосовании93.
В 1826 году ДеВитт Клинтон был переизбран на очередной двухлетний срок в качестве губернатора Нью-Йорка, на этот раз, что удивительно, при поддержке "Хвостатых", поскольку и Клинтон, и Ван Бюрен теперь поддерживали Джексона.
91. Ханьян и Ханьян, ДеВитт Клинтон, 13-14.
92. Законодательное собрание распределило голоса избирателей Нью-Йорка следующим образом: Адамс - 25, Клей - 7, Кроуфорд - 4. Когда выборщики встретились, Ван Бурену удалось отделить три голоса от Клея. См. Cole, Van Buren, 136-37.
93. Автобиография Мартина Ван Бюрена, изд. John Fitzpatrick (Washington, 1920), 152; Stephen Van Rensselaer to DeWitt Clinton, March 10, 1825, цитируется в William Fink, "Stephen Van Rensselaer and the House Election of 1825," New York History 32 (1951): 323-30. См. также Shaw Livermore, The Twilight of Federalism (Princeton, 1962), 180-81.
президент. Оба мужчины стремились стать наследниками Джексона. Клинтон, который поддерживал своего старого друга и товарища по Королевской арке масонов дольше, чем Ван Бюрен, вполне мог получить преимущество в этом соревновании. Выбор будет иметь большое значение для определения характера политической программы Джексона. ДеВитт Клинтон стал олицетворением политического энтузиазма в отношении экономического развития и, в частности, транспорта. Его соперник Ван Бюрен, напротив, был типичным политиком, готовым играть на экономических проблемах в зависимости от того, как это будет выгодно в данный момент. Ван Бюрен заключил союз с Кэлхуном и договорился о его назначении помощником Джексона на выборах 1828 года, чтобы убедиться, что Клинтон не будет выбран на место номер два.94 Если бы Клинтон стал доверенным лицом Джексона и назначенным наследником, принял бы Старый Гикори веру Клинтона в плановое экономическое развитие? Это могло бы кардинально изменить ход американской истории, но мы этого никогда не узнаем. Ведь 11 февраля 1828 года Магнус Аполло умер, став жертвой сердечного приступа в возрасте пятидесяти восьми лет. Если Джексону нужен был союз с крупной нью-йоркской политической фигурой, то Мартин Ван Бюрен был очевидным выбором. Ван Бюрен принес бы на национальную арену все навыки организации партий и гибкости в решении экономических вопросов, которые он приобрел в требовательной школе интриг штата Нью-Йорк. Его карьера представляла собой не триумф простого человека над аристократией, а изобретение машинной политики.
С другой стороны, ДеВитт Клинтон, лидер Народной партии, был подлинным, но в значительной степени забытым героем американской демократии. Его канал Эри освободил многие фермерские семьи от коммерческой и политической изоляции. Государственные школы, которые он поддерживал, заложили основу для массовой грамотности; его Сберегательный банк мобилизовал бережливость мелких вкладчиков для получения инвестиционного капитала. Инфраструктура, над созданием которой он работал, изменила жизнь американцев, расширив экономические возможности, участие в политической жизни и интеллектуальное сознание.
VI
В конце 1833 года двадцатисемилетний французский инженер Мишель Шевалье прибыл в Соединенные Штаты. Американские каналы, мосты, пароходы и железные дороги очаровали его. Во время своего двухлетнего путешествия по стране он пришел к выводу, что улучшения в области транспорта имеют демократические последствия. В прежние времена, заметил он, когда дороги были неровными и опасными, для путешествия требовался "длинный обоз с багажом, провизией, слугами и
94. Бартлетт, Калхун, 138.
охранников", что делало его редким и дорогим. "Большая часть человечества, рабы по сути и по имени", была "прикована к земле" не только своим правовым и социальным статусом, но и "трудностью передвижения". Свобода передвижения, возможность покинуть дом, была необходима современному миру и столь же демократична, как и всеобщее избирательное право, пояснил Шевалье:
Улучшение средств сообщения, таким образом, означает содействие реальной, позитивной и практической свободе; это распространение на всех членов человеческой семьи способности пересекать и использовать в своих интересах земной шар, который был дан им в качестве их достояния; это увеличение прав и привилегий наибольшего числа людей, настолько истинно и в такой же степени, как это можно сделать с помощью избирательных законов. Эффект самой совершенной системы транспорта заключается в сокращении расстояния не только между различными местами, но и между различными классами населения.95
Как понял Шевалье, улучшение транспорта и коммуникаций способствовало не только перемещению товаров и идей, но и личной, индивидуальной свободе. Американцы, народ подвижный и предприимчивый, наделенный грамотностью и технологическими навыками, без колебаний воспользовались предоставленной возможностью (как он выразился) перевернуть земной шар в свою пользу.
В традиционном обществе единственными предметами, которые стоило перевозить на большие расстояния, были предметы роскоши, а информация о внешнем мире была одним из самых дорогих предметов роскоши. Революции в области транспорта и связи сделали и товары, и информацию широко доступными. Тем самым они заложили основу не только для повсеместного улучшения экономического положения и расширения интеллектуальных горизонтов, но и для политической демократии: в газетах и журналах, в почтовых отделениях, в общенациональных движениях за влияние на общественное мнение и в массовых политических партиях.
95. Майкл [sic] Шевалье, Общество, нравы и политика в Соединенных Штатах, перевод. T. G. Bradford (Boston, 1839), цитаты из 208-10.
7
.
Улучшители
Четвертого июля 1826 года американцы отмечали Золотой юбилей своей нации - пятидесятую годовщину принятия Декларации независимости. Они отметили это событие праздником, речами, тостами и пушечными залпами. Но самое удивительное, что этот день был освящен непредвиденным стечением обстоятельств. В пятьдесят минут пополудни Томас Джефферсон, восьмидесятидвухлетний автор Декларации и третий президент, умер в Монтичелло, своем доме в округе Албемарл, штат Вирджиния. Его последними словами были: "Сегодня четвертое?". Пятью часами позже девяностолетний Джон Адамс, защитник Декларации и второй президент, также скончался в своем доме в Куинси, штат Массачусетс. Друзья в юности, эти два человека стали политическими противниками, только чтобы возобновить свою дружбу в старости и вступить в философскую переписку. Последними словами Адамса были "Томас Джефферсон все еще жив", хотя на самом деле он ошибался. Курьеры, путешествующие на пароходах, и эстафеты скачущих лошадей разнесли весть о смерти на север из Вирджинии и на юг из Массачусетса. Совпадение усугубилось тем, что всадники, несущие эти вести, встретились в Филадельфии, где все началось в Индепенденс-холле за пятьдесят лет до этого. В Вашингтоне Джон Куинси Адамс, шестой президент Соединенных Штатов, узнал о смерти Джефферсона шестого числа; о смерти отца он узнал девятого числа в Балтиморе, отправившись на север, чтобы навестить старика. Президент назвал такое совпадение событий "видимым и ощутимым знаком Божественной благосклонности" к нации, и большинство его соотечественников с ним согласились1.
После смерти Джефферсона и Адамса в живых остался только один подписант Декларации независимости, восьмидесятидевятилетний Чарльз Кэрролл из Мэриленда. Когда основатели республики ушли со сцены, американцы остались продолжать их наследие, опираясь на их пример. Джон Куинси Адамс не мог не чувствовать ответственность за сохранение этого "драгоценного наследства". Соединенные Штаты продемонстрировали всему миру достоинства "представительной демократии" (the
1. Лайман Баттерфилд, "Четвертое июля, 1826 год", Virginia Magazine of History and Biography 61 (1953), 117-40; Меррилл Петерсон, Образ Джефферсона в американском сознании (Нью-Йорк, 1960), 3-4; Джеймс Мортон Смит, Республика писем (Нью-Йорк, 1995), III, 1973-74.
Термин был еще новым, и Адамс стал первым президентом, который его использовал). Президент считал, что скрепление Союза, его экономическое и культурное укрепление - это выполнение обещания Революции. Весь смысл освобождения от иностранного господства, утверждал Адамс, заключался в том, чтобы американцы могли стремиться к совершенствованию человечества на свое благо и на благо всего человечества2.
Умершие патриархи были очевидными примерами таланта и добродетели, которые, по мнению основателей, должны характеризовать лидерство в республике. Но они также были примерами личного совершенствования. Благодаря упорному труду и учебе они раскрыли свой потенциал, а затем направили его на улучшение жизни своих соотечественников. В начале XIX века понятие "совершенствование" подразумевало как индивидуальную, так и коллективную ответственность, предполагающую как развитие личных способностей, так и освоение национальных ресурсов. Представительное правительство и канал Эри улучшили общество. Печатный станок и государственное образование улучшили как общество, так и отдельных людей. Улучшить что-то - значит обратить это на пользу, использовать его потенциал. Таким образом, можно "улучшить" случай, то есть извлечь из него пользу. Система "внутренних улучшений" использовала бы возможности нации и развивала бы ее ресурсы, подобно тому как женщина может "улучшить себя чтением". Будь то индивидуальное или коллективное, слово "улучшение" имело как моральный, так и физический смысл; оно представляло собой обязательство, императив. Многие американцы, как сельские, так и городские, как бедные, так и представители среднего класса, принимали этос материального и интеллектуального совершенствования. Молодой Авраам Линкольн с книгой у камина разделял это мировоззрение как в отношении себя, так и в отношении судоходных водных путей в Иллинойсе. Улучшение, личное и социальное, имело не только светскую, но и религиозную привлекательность, как показали реформаторы-евангелисты Бичер и Финни. Этой мощной в культурном отношении концепции Джон Куинси Адамс посвятил свое президентство.3
II
Джон Куинси (произносится "Квинзи") Адамс представлял собой еще одного талантливого и добродетельного человека, достойного сына своего отца. Его интеллектуальные способности и
2. Джон Куинси Адамс, "Инаугурационная речь", Президентские послания, II, 294, 296; Daniel Howe, The Political Culture of the American Whigs (Chicago, 1979), 44-50.
3. OED, VII, 118; Daniel Howe, Making the American Self (Cambridge, Mass., 1997), 123; Allen Guelzo, Abraham Lincoln (Grand Rapids, Mich., 1999), 43-49. См. также Николас Маршалл, "Сила культуры и материальных улучшений", Американская история девятнадцатого века, 8 (207: 1-26).
Его мужество было выше всяких похвал, а мудрость в понимании национальных интересов выдержала испытание временем. В эпоху, когда президенты, как правило, были хорошо подготовлены предыдущей государственной службой, он пришел на этот пост самым подготовленным из всех. Он был профессором Гарварда, сенатором от Массачусетса и "полномочным министром" в Нидерландах, Пруссии, Великобритании и России (в Соединенных Штатах титул "посол" не использовался до 1890-х годов). В последнее время Адамс служил своей стране как участник мирных переговоров в Генте и как один из величайших государственных секретарей. Несмотря на все это, Адамсу не суждено было стать успешным президентом. Ограничения его эффективности частично лежали вне его контроля, но часть ответственности лежала на противоречиях в концепции президентской роли самого Адамса.
Современники считали Джона Куинси Адамса квинтэссенцией янки из Новой Англии: серьезный, трудолюбивый, набожный, с честностью гранита. Однако время, проведенное в Европе, дало ему космополитический взгляд на вещи (а благодаря детству, проведенному в Париже, - свободное владение французским языком). Хотя его предки были пуританами, Адамс принадлежал к либеральному крылу Конгрегациональной церкви, на которую оказали большое влияние концепции Просвещения о правах и свободе человека. Как в общественной, так и в личной жизни Адамс посвятил себя "совершенствованию", что для него означало кропотливую регламентацию всех видов деятельности. Каждый день он находил время для ведения дневника и физических упражнений; во время его президентского срока это включало купание голышом в Потомаке на рассвете. (Он чуть не утонул там 13 июня 1825 года в гребной лодке, которая внезапно наполнилась водой; у президента не было времени снять одежду, которая его утяжелила.)4 Будучи всю жизнь учеником Цицерона и философов-моралистов Шотландии XVIII века, Адамс представлял себе американскую республику как кульминацию истории человеческого прогресса и реализацию потенциала человеческой природы. Проводя аналогию между технологическим и политическим совершенствованием, он однажды назвал правительство Соединенных Штатов "пароходом морального и политического бытия".5 Адамс был самым образованным президентом между Джефферсоном и Вильсоном, но, как и многие интеллектуалы, чувствовал себя не в своей тарелке в обществе. Он никак не мог научиться приветствовать публичные выступления. Грузный и лысеющий к моменту инаугурации в возрасте пятидесяти семи лет, он утратил свою юношескую привлекательность; харизма, которой он никогда не обладал. Задумчивый, критически настроенный по отношению к окружающим, Адамс был наиболее недоброжелателен по отношению к себе. Первый
4. Сэмюэл Флэгг Бемис, "Джон Куинси Адамс и Союз" (Нью-Йорк, 1956) до сих пор остается непревзойденным; об этом эпизоде см. 121.
5. Джон Куинси Адамс, "Доклад о мануфактурах", Конгресс США, Реестр дебатов, 22-й Конгресс, 1-я сессия. (1833), VIII, pt. III, 83.
Леди Луиза Кэтрин Джонсон Адамс из Мэриленда, очаровательная и музыкальная, была важным помощником в избирательной кампании своего мужа. Однако в Белом доме ее здоровье и настроение ухудшились6.
Вступая в должность, Адамс остро осознавал свою уязвимость как президента-меньшинства. "Заранее менее обеспеченный вашим доверием, чем любой из моих предшественников", он умолял в своей инаугурационной речи о "снисхождении" общественности.7 Контраст между практически единогласным избранием Монро в 1820 году и затяжными, вызывающими разногласия выборами 1824-25 годов не мог быть большим. Соответственно, новый президент предпринял все возможные шаги, чтобы подчеркнуть преемственность между администрацией Монро и своей собственной. Он поддерживал тесный контакт с уходящим президентом во время переходного периода, хвалил достижения Монро и обещал продолжать его инициативы. Действительно, Адамс, вероятно, был предпочтительным кандидатом Монро, хотя для политической осмотрительности виргинца характерно, что он никогда не делал подобных публичных признаний.
Вступив в должность президента, Адамс отказался признать, что Эпоха добрых чувств не может быть продолжена. В своей инаугурационной речи он радовался тому, что "пагубный сорняк партийных распрей был выкорчеван". Он провозгласил своей целью действительно беспартийный подход к управлению государством и стремился создать администрацию, основанную на "талантах и добродетелях", а не на партийной политике или секционализме, которые он объявил еще "опаснее", чем партия. Роль исполнительной власти, стоящей над партией, диктовалась политической теорией (Адамс давно восхищался трактатом Болингброка "Идея короля-патриота"), примером Монро и ограничениями его положения как президента-меньшинства с небольшой естественной поддержкой за пределами собственной секции.8 Соответственно, Адамс оставил на своих местах большинство сотрудников администрации Монро, хотя некоторые из них поддержали его соперников на последних выборах. Он даже предложил Уильяму Х. Кроуфорду остаться в Казначействе, хотя, должно быть, почувствовал облегчение, когда Кроуфорд отказался. Простив ДеВитту Клинтону его поддержку Джексона, Адамс предложил Клинтону главный дипломатический пост в Лондоне. Но Магнус Аполло не желал отказываться от своего губернаторства и предстоящих церемоний строительства канала Эри, которые ему, понятно, нравились. Тогда Адамс обратился к старшему государственному деятелю федералистов Руфусу Кингу, который много лет назад был министром в Великобритании. Старый
6. Лайман Баттерфилд, "Уход за убийцей дракона", Труды Американского философского общества 118 (1974): 165-78; Jack Shepherd, Cannibals of the Heart (New York, 1980), 259-69.
7. Президентские послания, II, 299.
8. Там же, 296, 297. См. Ральф Кетчам, "Президенты выше партии" (Чапел Хилл, 1984), 130-36.
Республиканцы протестовали против выдвижения федералиста, и Адамс сделал лишь несколько других федералистских назначений.9 Он заполнил вакансию в казначействе Ричардом Рашем из Пенсильвании и передал военное министерство, бывшее ведомство Кэлхуна, Джеймсу Барбуру из Вирджинии. Генеральный прокурор, генеральный почтмейстер и министр военно-морского флота Монро остались на своих местах. В конце концов, Адамс надеялся, что заложил основу для правительства на основе консенсуса, или того, что его британские современники называли правительством "всех талантов".
Конечно, выдвижение Генри Клея на пост государственного секретаря стало самым судьбоносным назначением. Помимо той роли, которую Клей сыграл в избрании Адамса, это был логичный выбор, как для того, чтобы дать Западу место в кабинете, так и для того, чтобы признать озабоченность Клея политикой Латинской Америки. Прежде чем сделать это предложение, Адамс проконсультировался с Монро, и уходящий президент не стал его отклонять. Позднее Клей сожалел о том, что принял этот пост, поскольку, казалось, он подтвердил обвинения в том, что обменял на него свою поддержку в президентской гонке. В то время, однако, Клей считал, что отказаться от должности означало бы еще больше подтвердить справедливость обвинения. Клей был разочарован, когда Монро не назначил его государственным секретарем, и теперь казалось, что Адамс признал его заслугу. Даже если бы Клей не вошел в администрацию, его враги, скорее всего, все равно перешли бы в оппозицию.10 Каким бы логичным ни был союз Адамса и Клея с точки зрения их согласия относительно будущей политики, в 1825 году наблюдателей поразило, что ведущий политик администрации Монро должен был объединиться с самым откровенным критиком этой администрации в конгрессе. Джексон привлек на свою сторону разочарованных представителей нескольких фракций, заявив, что была заключена "коррупционная сделка".
Обвинение в "коррупционной сделке" оказалось одним из самых эффективных политических оружий, когда-либо созданных; оно преследовало администрацию Адамса и будет преследовать Генри Клея до конца его жизни. Сегодня его эффективность кажется загадочной. В условиях многофакторных выборов коалиционное правительство неизбежно, и коалиция Адамса и Клея была столь же логична, как и любая другая (за исключением коалиции Адамса и Джексона, которая теперь уже не является вариантом). Но политическая культура того времени не признавала ни того, что республиканская партия Джефферсона действительно разделилась на многофракционную систему, ни даже того, что кандидаты претендовали на президентское кресло. Назначение Адамсом Клея, казалось, подтверждало обвинение "Вайоминга" в том, что все кандидаты, кроме Джексона, были интриганами. Кроме того, слово "коррупция" имело особый резонанс.
9. Шоу Ливермор, "Сумерки федерализма" (Принстон, 1962), 187-94.
10. Мэри Харгривз, Президентство Джона Куинси Адамса (Лоуренс, Канс., 1985), 43-47.
В XVIII веке британские монархи даровали должности в обмен на поддержку в парламенте, и колониальные губернаторы часто пытались применить ту же тактику к своим законодательным органам. Критики называли такую практику "развращением" законодательных органов.11 Параллель, хотя и не точная, но достаточно близкая, чтобы предположить, что Адамс и Клей были не только нечестными, но и неамериканскими.
В Сенате оппозицию администрации возглавлял язвительный старый республиканец Джон Рэндольф. Из всех возможных критиков этот яркий аристократ из Вирджинии, безусловно, вызывал наибольший страх. Рэндольф ненавидел национализм Клея, завидовал его успешной карьере и годами придумывал способы изводить его. На первой сессии Конгресса он произнес характерную для него зажигательную речь, полную изощренных оскорблений, назвав администрацию Адамса-Клея "коалицией Блифила и Черного Джорджа - неслыханным до тех пор сочетанием пуританина с черноногим". Его слушатели задохнулись, а затем разразились хохотом. Все узнали аллюзию на популярную культуру того времени. В романе Генри Филдинга "Том Джонс" Блифил был ханжой и лицемером, а Черный Джордж - безответственным мошенником. Бедняга Клей пытался сгладить свою раннюю репутацию азартного игрока и лиходея и создать имидж государственного деятеля с умеренным характером. Вдобавок к обвинениям в "коррупционной сделке" оскорбление Рэндольфа показалось слишком сильным, и Клей вызвал виргинца на дуэль. Дуэли входили в кодекс мужской чести южан, но двумя годами ранее Клей отказался от этой практики, поддержав движение Лаймана Бичера за ее отмену. Его благое решение было забыто в горячке момента13.
8 апреля 1826 года эти два человека в сопровождении своих секундантов и врачей встретились и обменялись выстрелами на расстоянии десяти шагов. Несмотря на то что Клей был родом из Кентукки, он не умел обращаться с огнестрельным оружием и оба раза промахнулся, хотя его вторая пуля пробила пальто Рэндольфа. Рэндольф был лучшим стрелком и пришел с пистолетом, поставленным на волосяной спусковой крючок. Тем не менее он тоже промахнулся в первый раз (очевидно, целясь в ногу Клея), а затем выстрелил в воздух. Удовлетворенные почестями, двое пожали друг другу руки и разошлись по домам. Клей поставил в неловкое положение администрацию Адамса, которая опиралась на евангелистов-реформаторов, выступавших против дуэлей, как на часть своего основного электората. Перед своей же основной аудиторией, состоящей из хозяев плантаций, Рэндольф показал себя рыцарственным джентльменом. Он рассчитывал на то, что Клей
11. См. Бернард Бейлин, "Истоки американской политики" (Нью-Йорк, 1968), глава 2.
12. Хороший рассказ об этой речи есть в Merrill Peterson, The Great Triumvirate (New York, 1987), 140-41.
13. О частоте дуэлей в этот период см. Joyce Appleby, Inheriting the Revolution (Cambridge, Mass., 2000), 41-45.
он был плохо стрелял и не собирался его убивать. Театральность всего этого, как речи, так и дуэли, понравилась Рэндольфу.14
В Палате представителей администрация изначально пользовалась поддержкой скромного большинства и обеспечила пост спикера Джону Тейлору из Нью-Йорка, который был убежденным сторонником поправки Таллмаджа. В Сенате было сложнее, но председателем там был вице-президент Кэлхун, который взял на себя право назначать членов комитетов.15 Кэлхун и Адамс долгое время были близкими соратниками в кабинете Монро и вместе работали над поддержкой националистической программы. В 1821 году Адамс признался в своем дневнике, что Кэлхун казался ему "выше всех секционных и фракционных предрассудков, чем любой другой государственный деятель этого Союза, с которым я когда-либо работал".16 Однако теперь, не помогая администрации, вице-президент Кэлхун использовал свое влияние в Сенате, чтобы все больше и больше отдаляться от президента Адамса. Что же пошло не так в их партнерстве?
Когда Адамс впервые заявил о намерении назначить Клея государственным секретарем, Кэлхун отчаянно пытался его разубедить.17 Кэлхун считал, что он должен стать преемником Адамса, и чувствовал себя преданным. Адамс не считал, что взял на себя такие обязательства перед Кэлхуном, и в любом случае Кэлхун не отдал Адамсу Южную Каролину на выборах, так что Адамс не был обязан ему так же, как Клею. Но если Адамс проработает два срока, а его преемником станет Клей, Кэлхун сможет увидеть, как его собственные президентские надежды уходят в далекое и неопределенное будущее.
Отчуждение двух бывших коллег объяснялось не только личными амбициями. Политический климат в Южной Каролине значительно изменился со времен неудачного восстания Дании Весей в 1822 году. Умеренность и национализм становились непопулярными в белом обществе. Джеймс Гамильтон, который, будучи мэром Чарльстона, расправился с заговорщиками, был избран радикальным конгрессменом, защищающим права штата; судья Уильям Джонсон, который ставил под сомнение уместность мер
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги