Что осталось после нее

ГЛАВА 22 КЛАРА

Март 1946 года

Последние семь дней непрерывно лил дождь. Грязная вода текла в дренажные отверстия вдоль стен туннеля под Чапин-Холлом, и каменные полы постоянно были мокрыми. Клара стояла в очереди за Эстер, внизу лестницы, ведущей в подвал, и думала о том, заметит ли кто-нибудь, если она улизнет оттуда и побежит по туннелю к моргу, к дверям, за которыми лежит зеленый газон. Если она разобьет окно, протиснется через раму и во весь опор помчится к озеру, то успеет скрыться под водой, прежде чем ее поймают. Пора положить всему этому конец.

Она больше не будет спать на жесткой кровати в холодной вонючей палате, прислушиваясь к бреду и всхлипываниям других женщин. Больше не будет бесконечных рассветов, с наступлением которых ей приходится с трудом выбираться из кровати, чтобы в который раз увидеть, как несчастные пациентки сидят у окна, бьются головами о стену и воют, просясь домой. Пора покончить с жизнью, которая уходит на то, чтобы шить, играть в шашки и давиться безвкусной едой. Она больше не хочет видеть, как людей избивают и накачивают наркотиками. Она больше не хочет чувствовать в груди черную пустоту, от которой каждый удар сердца — словно удар ножа между ребер. Она посмотрела на свои руки: оттого, что она годами занималась шитьем, продевала нить в иголку, на подушечках пальцев кожу прорезали крошечные трещины. На среднем пальце образовалась вмятина от наперстка. Ногти были обкусаны до кожи, которая стала сухой и заскорузлой, как у старухи. А какие ручки были у ее матери! Гладкие, холеные, ногти розовые и блестящие, а кожа пахла лавандой. Она попыталась представить, какой стала мать: седые волосы, морщинистое лицо… Наверное, попивает чай из заграничной фарфоровой чашечки, сидя на бархатной кушетке. А отец? Здоров ли он? Неужели они счастливо прожили все эти годы в теплом и комфортном особняке? Вспоминали ли они когда-нибудь о ней? Задумались ли хоть раз, каково ей здесь, жива ли она? Приходила ли им в голову мысль приехать в Уиллард, чтобы попросить прощения и велеть врачам отпустить ее на свободу? Или они так бессердечны, что им совершенно не было до нее дела? Неужели они никогда не сомневались, что поступили правильно, когда выбросили дочь из дома, словно ненужную вещь?

Пока Клара стояла в туннеле, железистый запах мокрого цемента пробудил в ней воспоминания о той ночи, когда они с Бруно пытались сбежать. Прошло столько лет, а у нее до сих пор стоит перед глазами лицо Бруно в тот момент, когда он грустно посмотрел на нее, прежде чем заколотить гвоздями гроб, в котором она пряталась. Если бы она могла тогда заглянуть в будущее, она бы без колебаний попросила его и Лоуренса закопать ее вместо мисс Энни Блумберг.

Глаза Клары стали наполняться слезами, и она, как сотни раз до этого, попыталась прогнать ужасные воспоминания и подумать о чем-нибудь другом. Клара вскинула подбородок от мысли о том, что скоро в Хейдли-Холле будут показывать кино, а потом пациентов поведут на пикник в честь Дня независимости. Конечно, не ахти какое развлечение, но хоть что-то, хоть какая-то перемена. Если бы не эти маленькие праздники, она бы точно сошла с ума. Каждый день она говорила себе, что когда-нибудь произойдет чудо и она выйдет на свободу. Если она сдастся и будет себя жалеть, то лишится рассудка. Она этого не допустит. Она будет держаться изо всех сил, иначе ей не выжить, иначе она никогда не найдет Беатрис.

Очередь постепенно продвигалась, и наконец Клара увидела впереди туннель.

— Как называется эта новая процедура? — спросила она Эстер.

— Электросудорожная терапия, — ответила ей подруга. — Но я слышала, как санитары называли ее «блицкриг».

— И что это значит? — удивилась Клара.

Эстер пожала плечами. Клара выглянула, чтобы увидеть, что происходит в начале очереди. В эту минуту два санитара выносили на носилках потерявшую сознание женщину. Простыня, которой она была прикрыта, соскользнула на пол, и Клара увидела, что женщина совершенно голая. Санитары потащили носилки в комнату, вход в которую располагался в коридоре напротив. Медсестра, поджав губы, подняла простыню и поспешила за ними. Вскоре санитары вернулись в лечебный кабинет, а спустя минуту они вышли оттуда, поддерживая другую женщину, которая еле доковыляла до стульев, стоящих вдоль стены туннеля. Пациентка позади Клары начала всхлипывать, и это ужасно действовало ей на нервы. Очередь медленно продвигалась вперед.

В туннеле появился доктор Роуч. Он прошел вдоль очереди, записывая в папку имена пациентов. Когда он приблизился к Эстер, санитары выбежали из кабинета с носилками, к которым была пристегнута женщина. Она корчилась и кричала от боли, хватаясь руками за воздух. Вслед за санитарами показалась медсестра Тренч. С перекошенным красным лицом она кинулась к доктору.

— Доктор Роуч! — крикнула она. — Похоже, у нее спина сломана!

Сунув папку под мышку, тот подбежал к пациентке. Санитары остановились, давая ему возможность осмотреть больную. Он быстро провел рукой в резиновой перчатке вдоль ее позвоночника, достал папку и махнул в сторону служебного лифта.

— Отвезите ее в больницу, — велел он.

Санитары понесли носилки к лифту, стараясь держать их ровно, потому что женщина не прекращала биться и извиваться. Медсестра Тренч огорошенно смотрела на доктора Роуча.

— Я же вам говорила, это слишком…

Он схватил ее за руку и потащил в кабинет, что-то недовольно пробубнив ей на ухо. Клара стиснула зубы. Ее дыхание участилось. Что же они делают в той комнате? Она посмотрела назад, в конец туннеля — может, рискнуть? Вдруг ей удастся добраться до дверей, ведущих наружу, прежде чем ее поймают? Но она еще не забыла, что произошло после того, когда она пыталась сбежать в прошлый раз. Она задрожала всем телом, вспомнив десять месяцев, проведенных в палате-одиночке. Нет, больше она так не сделает. Она не сможет. Она и так чуть не умерла.

Тем временем очередь двигалась вперед Клара посмотрела на женщину, которая сидела на стуле. Откинув голову, она привалилась к стене туннеля. Ее глаза были прикрыты, казалось, она спала. Санитары усадили рядом с ней еще двоих женщин. Может, все не так страшно? Может, эта процедура сильно действует только на тех людей, у которых серьезные проблемы? Тут санитар взял ее за руку и вместе с Эстер повел в кабинет.

Внутри ждали медсестра Тренч и семь других медсестер. В середине помещения стояло четыре кровати. Матрасы были застелены чистыми простынями. Рядом с кроватями на металлических тележках были установлены деревянные ящики, в каждом из которых находился некий аппарат — с циферблатами, шкалами и торчащими в разные стороны проводами. Они были похожи на гигантские батарейки, которые с помощью черных толстых проводов подключались к розеткам в стене. Два других провода крепились к электродам с рукоятками. Санитары подвели Клару и Эстер к кроватям, а медсестры велели им лечь.

Клара послушно легла, хотя ее руки и ноги дрожали, а лоб и верхняя губа блестели от пота. Медсестра Тренч приложила пальцы к ее подбородку и надавила на него, чтобы она раскрыла рот. Потом она положила ей между зубов кусок дерева. Толстая мокрая палка воняла гнилью и рвотой. Медсестра Мэй встала у изголовья кровати, придерживая палку. Она приказала Кларе сжать ее зубами. Клара старалась дышать носом, чтобы не стошнило. Сердце билось быстро-быстро. Медсестра Тренч ремнями пристегнула ее запястья и лодыжки к кровати. Доктор Роуч взял электроды аппарата.

— Мы проводим сеанс электросудорожной терапии, — сказал он. — Я приложу электроды к твоей голове, и ты получишь слабый разряд тока. Бояться тут нечего. Мои коллеги сообщают, что пациенты, страдающие от шизофрении и галлюцинации, почувствовали значительное облегчение. Это тебе поможет, Клара.

Медсестры прижали ее плечи к кровати. И вдруг Клара с абсолютной ясностью поняла, что больше всего на свете хочет встать с этой кровати. Она не позволит больше издеваться над собой, она не хочет, чтобы через ее мозг пропускали электрические разряды. Клара начала извиваться и брыкаться, пытаясь вырваться и одновременно языком вытолкнуть изо рта деревяшку. Медсестра Мэй надавила на палку, и Клару чуть не стошнило. Вдруг в коридоре началась какая-то суматоха. Послышался странный гул, похожий на отдаленный гром, а потом оглушительный шум бегущей воды.

Толкаясь и давя друг друга, в кабинет ворвались вопящие пациентки. Кто-то попытался заблокировать дверь, навалившись на нее, пока остальные напирали снаружи. Раздался крик: «Наводнение!» — и дверь распахнулась, ударившись об стену. Женщины попадали на пол. В кабинет ворвался поток коричневатой воды, которая доходила людям до колена. Она тут же смела с ног пациенток, медсестер и санитаров. Клара бросила умоляющий взгляд на доктора Роуча и медсестру Тренч в надежде, что они развяжут ее. Медсестра Мэй, словно в ступоре, уставилась на дверь, продолжая придерживать палку во рту Клары, которая мотала головой из стороны в сторону. Наконец женщина очнулась и отпустила палку. Клара выплюнула деревянный кляп изо рта.

— Развяжите меня! — закричала она.

Прибывающая вода сбила с ног медсестру Мэй. Лицо доктора Роуча, который видел, как она скрылась под водой, исказилось от страха. Но вместо того чтобы ей помочь, он, расталкивая всех, кинулся в другую сторону, в заднюю часть кабинета. Вскарабкавшись на шкафчик, доктор снял туфлю и потянулся к высокому подвальному окошечку. Вода прибывала, ее уровень становился все выше и выше. У изножья кровати, на которой лежала Клара, над водой показалась голова медсестры Мэй. Мокрые волосы прилипли к лицу, форменная шапочка сбилась на бок и держалась на единственной черной «невидимке». Женщина судорожно вцепилась в матрас Клары и протянула руку к доктору Роучу.

— Виктор! — воскликнула она. — Помоги мне! У меня нога застряла.

Доктор Роуч мельком взглянул на нее, затем отвернулся и разбил туфлей окно. Даже не оглянувшись, он подтянулся и выскользнул наружу. У Клары перехватило дыхание. Голова медсестры Мэй вновь ушла под воду, но руками она продолжала судорожно цепляться за матрас Клары, чтобы поток не унес ее окончательно. Однако вода прибывала слишком быстро. Медсестра снова вынырнула у края кровати. Теперь она уже ухватилась за ноги Клары, которая содрогнулась от прикосновения ледяных пальцев. Клара изо всех сил, так что вены на голове вздулись, потянула ремни на запястьях, но тщетно — они были слишком толстыми. Вода продолжала подниматься.

Справа от Клары, словно кит, выскакивающий из воды, вынырнула медсестра Тренч. Она жадно глотала воздух и отплевывалась. Смахнув мокрые волосы с глаз, она огляделась в поисках опоры. Затем, подавшись вперед, загребая руками и тяжело кряхтя от натуги, стала продвигаться к Кларе. Когда она добралась до кровати, вода уже доходила ей до груди. Она нащупала ремни на запястьях и лодыжках Клары и стала их развязывать. Клара задержала дыхание, пока медсестра возилась с последним ремнем. Вода уже касалась ее подбородка, рта, верхней губы. Вдруг медсестра Тренч исчезла — ее смыло мощным течением. Лампочки моргнули и сразу погасли. Последний ремешок разошелся как раз вовремя, и Клара выплыла на поверхность, ударившись головой о потолок. Вода была повсюду: она заливала глаза, ноздри и уши.

Глотнув воздуха, Клара поплыла к разбитому окну, наощупь прокладывая себе путь мимо чужих тел, простыней и подушек. Биение сердца громом отдавалось в ушах. Вдруг Клара перестала понимать, в какую сторону надо плыть. Она открыла глаза и увидела бледное сияние дневного света, который дрожал под водой, словно мираж. Внезапно что-то темное загородило свет, как во время затмения. Она попыталась обогнуть препятствие, но кто-то вцепился в ее руку и потащил в другую сторону. Отчаянно сопротивляясь, она случайно вдохнула и наглоталась воды. И тут ее схватили за плечи, словно желая забраться на нее и вынырнуть на поверхность. А потом все исчезло, боль пропала и вода понесла Клару вверх.