Что осталось после нее

ГЛАВА 8 КЛАРА

Уиллард.

На следующий день после поступления

Солнечный свет, в котором плясали клубы пыли, проникал в помещение через высокие — от пола до потолка — зарешеченные окна. Он рассеивал полумрак, но был не в силах согреть комнату. Вдоль стены стояли шесть ванн на ножках, прикрытые брезентом, который крепился к металлическим трубам. В полу были устроены сливы, треснувший кафель потемнел от плесени. Медсестры громко выкрикивали указания, а пациенты, не желая лезть в ванны с ледяной водой, спорили, визжали и сопротивлялись.

Совершенно голая Клара переминалась с ноги на ногу рядом с ванной. Одной рукой она прикрывала грудь, а второй волосы внизу живота. Черно-белая плитка на полу была холодной, как лед. Дрожа всем телом, она наблюдала за тем, как медсестра высыпала в ванну кубики льда. Медсестра Тренч и здоровенная пациентка с вытекшим глазом ждали рядом с кранами. Из дыры в брезенте на соседней ванне торчала голова женщины с бледным лицом и посиневшими губами. В конце комнаты два санитара достали из ванны потерявшую сознание пациентку и потащили ее к смотровому столу у стены.

— Залезай, — обратилась к Кларе медсестра Тренч.

— Но… — попыталась она робко возразить.

— Помнишь, что я говорила? Делай, как тебе сказали, — заявила медсестра. — Это для твоего же блага.

— Но я… — не сдавалась Клара.

Медсестра шагнула вперед и схватила ее гигантской пятерней за плечо.

— Мы здесь, чтобы тебе помочь, — твердо сказала она. — Это даст тебе возможность успокоиться, избавиться от навязчивых мыслей.

Не успела Клара опомниться, как медсестра Тренч подхватила ее и сунула в ледяную воду. Девушка судорожно вдохнула и поперхнулась водой. Она чуть не задохнулась и почувствовала, как стало больно в груди. Клара схватилась за край ванны и вынырнула на поверхность, цепляясь за мокрый фаянс. Судорожно кашляя, чтобы отдышаться, она изо всех сил старалась не уйти под воду снова. На секунду в глазах потемнело, и она испугалась, что потеряет сознание. Одноглазая пациентка схватила ее за плечо и стала растирать лицо и шею грубой выцветшей тряпкой. Наконец Клара вдохнула полной грудью. Пациентка принялась мыть ее под мышками и между ног и, чтобы было удобнее это делать, с силой дергала Клару за руки и ноги.

Вода была такой холодной, что Кларе казалось, будто в кожу вонзились сотни кинжалов. Ей страшно хотелось вылезти из ванны, но она покорно ждала, пока пациентка скребла ее ветошью, в надежде, что чем быстрее она закончит, тем быстрее ей разрешат выйти из мучительно холодной воды. Медсестра Тренч стояла в ногах ванны и наблюдала за ней, скрестив мясистые руки на пышной груди и криво ухмыляясь накрашенными губами.

— Прошу вас, — взмолилась Клара, подняв на нее глаза. — Я…

— А ну-ка тихо! — велела медсестра, покачав толстым пальцем. — Ты просто слишком разнежилась в этой шикарной клинике Лонг-Айленд, вот и все.

Клара зажмурилась, ожидая, пока пациентка закончит натирать ее волосы щелоком. Потом ей на голову вылили несколько ведер студеной воды. Она прижала колени к груди и обхватила ноги, задыхаясь и дрожа всем телом. Сердце билось так часто, словно готовясь вот-вот разорваться. Наконец пытка закончилась, и запыхавшаяся одноглазая пациентка отошла в сторону.

— Вылезай, — приказала медсестра Тренч.

Кашляя и отплевываясь, Клара выбралась из ванны. Пациентка наскоро обтерла ее колючим полотенцем и накинула его на нее.

— Обычно процедура длится дольше, — заметила медсестра Тренч, — но сегодня тебя ждет доктор Роуч. В общем, слушайся меня — и все будет хорошо.

Одноглазая пациентка подала Кларе ее желтое платье и нижнее белье. У Клары зуб на зуб не попадал, а ноги ослабли так, что она едва могла стоять. Ей кое-как удалось одеться и завязать шнурки на ботинках. Медсестра Тренч, велев Кларе следовать за ней, промаршировала к двери. Клара покорно посеменила за ней. Мокрые волосы прилипали к ее лицу и шее. Она вытерла лоб свитером и догнала медсестру. Они вышли в коридор. Клара прижала руку к животу. Бедный ребеночек, не повредит ли ему такое лечение? Она едва сдерживала слезы. Сердце застыло, словно на него навалился тяжелый черный камень. Если с ребенком Бруно что-то случится, ей будет незачем больше жить.

Клара прошла за медсестрой Тренч через широкий вестибюль Чапин-Холла, затем они вышли через двустворчатые двери в закругленный коридор и по нему проследовали в другое крыло здания. Они миновали почтовое отделение и аптеку и попали в короткий коридор с дверью в конце. У кабинета доктора Роуча стояли три стула, и на одном из них сидела бледная худенькая женщина. Она опустила голову и сложила руки на кожаной сумочке, лежавшей у нее на коленях. Когда они подошли ближе, женщина подняла голову и улыбнулась.

— Доброе утро, медсестра Тренч, — сказала она.

Женщина казалась совсем молоденькой, ровесницей Клары. У нее были высокие скулы, платиновые волосы и фарфоровая кожа. Когда она улыбалась, в ее глазах загорался свет, но все же она казалась немного грустной. Клара обратила внимание на ее большой живот. Что здесь делает беременная женщина? Зачем ей понадобился доктор Роуч?

— Доброе утро, миссис Роуч, — приветствовала ее медсестра. — Давно ждете?

Клара опустила глаза, чтобы скрыть удивление. Почему эта красивая молодая женщина вышла замуж за мужчину на двадцать лет старше? Да еще за врача, который работает в клинике для душевнобольных?

— Трудно сказать, — ответила миссис Роуч. — Кажется, не очень долго.

— Он знает, что вы пришли? — спросила медсестра Тренч, положив огромную руку на дверь кабинета.

Миссис Роуч кивнула.

— Я позвонила заранее, как обычно, — ответила она. — Он сказал, что выйдет ко мне, если будет время.

— Ну посидите пока, — с усмешкой сказала медсестра, — а я пойду погляжу, чем он занимается.

Она толкнула дверь и повела Клару внутрь. В центре помещения стоял стол с искусной резьбой, а на стене позади него висел портрет в золотой раме. На нем был изображен пожилой лысый мужчина с моноклем. Вокруг были развешаны медицинские дипломы и черно-белые фотографии с изображением мужчин в высоких шляпах и женщин в пышных платьях, позирующих перед Чапин-Холлом. На других стенах висели снимки железной дороги, фабрик, фруктовых садов и аптеки, заставленной стеклянными пузырьками.

Доктор Роуч сидел за столом и курил трубку, улыбаясь медсестре Мэй, которая восседала на стульчике, скрестив ноги в белых чулках. Подол ее юбки задрался до середины ляжки. Когда дверь открылась, она подпрыгнула и залилась краской. Доктор Роуч вздрогнул и поднял глаза. Медсестра Тренч подвела Клару к столу.

— Сколько раз я говорил, чтобы вы стучали, прежде чем входите в кабинет! — недовольно заявил врач.

— Ах, простите, доктор, — сверкая глазами, ответила медсестра. — Я еще не привыкла к вашим правилам. Мне было бы легче, если бы они не менялись каждую неделю.

— Оставьте пациентку и уходите, — напряженным голосом ответил доктор Роуч. — Медсестра Мэй отведет ее в столовую, когда мы закончим.

— Вас жена в коридоре ждет, — доложила она, презрительно зыркнув на медсестру Мэй. — Позвать ее?

Доктор Роуч встал.

— Нет, — ответил он. — Я сам к ней выйду. Потом.

— Хорошо, — сказала медсестра Тренч.

Засопев, она гордо прошествовала к двери и громко хлопнула дверью. Медсестра Мэй, нервно улыбаясь, взглянула на доктора Роуча. Он нахмурился и махнул на стеклянную дверь справа от стола.

— Отведите пациентку в смотровую, — велел он. — Я сейчас приду.

Медсестра взяла со стола медицинскую карту и открыла стеклянную дверь.

— Сюда, Клара, — неестественно громким голосом сказала она.

Клара последовала за ней в смотровую. Дрожь никак не унималась. Под восьмиугольным окном стояла шипящая и лязгающая чугунная батарея, наполнявшая комнату влажным теплым воздухом. Кларе хотелось опуститься рядом с ней на колени.

— Встань на весы, Клара, — сказала медсестра Мэй. Она говорила громко, словно Клара была глухой или не понимала по-английски.

Медсестра записала в карту ее рост и вес, затем измерила температуру и кровяное давление. Наконец в смотровую вошел доктор Роуч и закрыл за собой дверь. Медсестра поднесла к смотровому столу стул-стремянку.

— Сними платье и ложись на стол, Клара, — приказала она.

— Я знаю, что вы обращаетесь ко мне, — сказала Клара, — и знаю, как меня зовут.

— Что? — вытаращилась на нее медсестра.

— Не нужно кричать и постоянно повторять мое имя, — объяснила девушка, расстегивая платье.

Она сняла свитер и стянула платье через голову, затем положила одежду на руку.

— Я умею говорить по-английски и прекрасно слышу. И я не идиотка, — с этими словами Клара вскарабкалась на застеленный бумагой смотровой стол.

Медсестра Мэй с уязвленным видом выхватила у нее одежду и бросила на стул. Она выразительно посмотрела на врача, словно ожидая, что он бросится ее защищать. Не обращая внимания на их перепалку, доктор Роуч подошел к раковине, чтобы помыть руки, надел резиновые перчатки, затем снял со стены стетоскоп и вставил в ухо. Он приложил холодную головку стетоскопа к левой груди Клары и, сдвинув брови, прислушался. Когда ей в ноздри ударил запах резины и бриолина, ее замутило. Она немного согрелась, но от голода ей снова стало дурно.

— Мне кажется, это ни к чему, доктор, — обратилась к нему Клара. — Уверяю вас, я совершенно здорова.

— Больных всегда осматривают после поступления, — снисходительно улыбнулся доктор Роуч. — Не беспокойтесь.

— Но я не больна! — запротестовала Клара. — Со мной все в порядке.

— Угу, — хмыкнул он, взял у медсестры карту и что-то в нее записал.

Медсестра Мэй смотрела на него, словно преданный пес в ожидании подачки.

— Что она сказала? — спросила она.

Доктор Роуч скривился.

— Мы потом это обсудим, — процедил он, сурово взглянув на нее.

— Прошу вас, — сказала Клара, — выслушайте меня. Я попала сюда по ошибке. Мой отец…

— Я провожу медицинский осмотр, — перебил ее врач. — В дальнейшем мы вернемся к вопросу о том, почему вы здесь оказались. А пока просто делайте то, что вам велено, хорошо?

— Когда же мы об этом поговорим? — жалобно спросила Клара.

— Медсестра приведет вас ко мне в положенный срок, — ответил доктор Роуч.

Клара вздохнула и огорченно поджала губы. Врач отдал медицинскую карту медсестре, та взяла ее обеими руками, и ее пальцы на несколько секунд задержались на его запястье. Наконец он улыбнулся ей с заговорщическим видом. Медсестра Мэй заметно успокоилась. Доктор Роуч постучал по Кларе резиновым молоточком, проверяя рефлексы, затем заглянул через лупу ей в уши. Он попросил ее слезть со стола и нагнуться, чтобы убедиться, что у нее нет искривления позвоночника. Она сделала, как он просил, и он пробежал пальцами вдоль хребта, а затем завел ее руки назад и потянул за запястья.

— Чувствуете боль в спине или плечах? — спросил он, прижимаясь к ней сзади.

— Нет, — поморщившись, ответила Клара.

Доктор Роуч отпустил ее, и она выпрямилась, потирая руки. Стоя позади нее, он положил ей руки на плечи и потянул к себе. Он прощупал шейные позвонки и ключицы, затем вытянул руки девушки вперед и велел держать так, пока он проверит лимфоузлы под мышками.

— Медсестра Мэй, — вдруг сказал он, — сегодня вы ночуете в лечебнице?

— Да, доктор Роуч, — слащавым голоском ответила она.

— Вы довольны своей комнатой? Как вы знаете, мы прилагаем массу усилий, чтобы сотрудники Уилларда жили в комфортной обстановке.

— Комната в Уилларде — самая лучшая из всех, в которых мне приходилось жить, — заявила медсестра Мэй.

Вдруг доктор Роуч положил руки на грудь Клары. Девушка не успела ничего сказать. Он сжал грудь пару раз, затем ущипнул за соски и отпустил. Все произошло так быстро, что она даже не поняла, что это было: неужели так должен проходить осмотр? Она опустила руки, прикрыла грудь и с горящими щеками обернулась на него. Доктор Роуч, не обращая на Клару внимания, снял перчатки. Он подошел к раковине и снова стал мыть руки. Вода была такой горячей, что от нее шел пар. Он вытер руки чистым полотенцем, положил перчатки на место и взял из стеклянной банки в шкафчике деревянный шпатель для языка.

— Сядьте на стол, Клара, — сказал он. Она вновь вскарабкалась на смотровой стол, закрывая грудь руками. — Так вам нравится у нас в Уилларде, медсестра Мэй?

— О да, — ответила она, придвигаясь ближе, словно тоже хотела заглянуть в горло Кларе. — Мне здесь очень нравится.

Доктор Роуч самодовольно ухмыльнулся и поднял шпатель.

— Откройте рот, — велел он Кларе. — Скажите «А-а-а!»

Клара повиновалась, и доктор Роуч прижал ей язык деревянным шпателем. Он сделал это слишком сильно. Клара поперхнулась, и у нее из горла хлынула рвота, забрызгавшая его ладонь и медицинский халат. Он отпрыгнул от нее, вытянул руки и, скривившись от отвращения, стал рассматривать свою одежду. Медсестра Мэй ахнула и уронила карту Клары прямо на лужицу рвоты. Секунду они стояли неподвижно, широко раскрыв глаза от изумления.

Наконец медсестра Мэй пришла в себя. Она открыла нижнюю дверцу шкафчика и достала стопку полотенец. Переступив через лужу, она стала чистить грязный халат доктора Роуча. Он же стоял как столб, сжав губы в тонкую жесткую линию. Медсестра расстегнула его халат и осторожно, чтобы не запачкать одежду, стала вытирать ему руки. Затем она сняла с него перчатки, выбросила их в мусорную корзину и быстро сполоснула ладони. Доктор Роуч сделал шаг назад, осторожно переступив через рвоту, затем подошел к раковине и начал мыть руки с щеткой. Он оттирал их с таким ожесточением, что они покраснели. Медсестра Мэй схватила Клару за плечо, впившись в кожу ногтями.

— Что ты наделала! — прошипела она. — В изолятор захотела? Да?

— Ничего страшного, — сказал доктор Роуч, вытирая руки полотенцем. — Она же не специально, верно? Надо убрать в кабинете, и забудем об этом.

Медсестра Мэй с недовольным видом достала из-под шкафчика еще несколько полотенец.

— Позвать медсестру Тренч, чтобы убрала? — предложила она.

— Нет, — ответил доктор Роуч, — дайте Кларе полотенце, пусть сама за собой уберет.

— Простите, — сказала Клара, вытирая брызги с рук и ног. — Я не хотела. Просто…

— Вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовался доктор Роуч. — Ничем не болеете?

— Нет, — ответила Клара.

Она втянула в себя воздух и долго не выдыхала, не решаясь сказать ему правду. Может, к ней станут мягче относиться, если узнают, что она ждет ребенка? Или вообще отпустят? Психбольница — не подходящее место для малыша. Врач и сам это прекрасно понимает. Она закусила щеку, чтобы ее не вырвало еще раз.

— Я не больна. Я беременна.

Доктор Роуч нахмурился, сдвинув брови.

— А может, вы перенервничали или съели что-то не то? — предположил он.

Клара покачала головой.

— Нет, — ответила она. — У меня есть жених. Ребенок от него.

Доктор Роуч поднял подбородок и едва заметно кивнул, словно его подозрения подтвердились.

— Хорошо, потом расскажете, — сказал он. — Я здесь, чтобы вам помочь, помните? А сейчас идите в столовую завтракать.

— Но вы же врач! — взмолилась Клара. — Вы можете определить, беременна я или нет. Разве беременная женщина может оставаться в психбольнице?

— Гинекологический осмотр проводит женщина-врач, — сказал доктор Роуч, — но она сегодня не работает.

Клара хотела спросить, почему же он трогал ее грудь, если у них есть женщина-врач, но сама поняла, что это бесполезно. Главное, чтобы он понял: она ждет ребенка. Клара положила руку на живот.

— Посмотрите, — попросила она, — он уже большой.

Доктор Роуч махнул на стул, где лежала ее одежда.

— Одевайтесь, — приказал он. — Если вы правда беременны, вскоре мы будем знать это наверняка, согласны? Медсестра Мэй, отведите, пожалуйста, Клару в столовую.

Медсестра стояла на четвереньках, раздраженно вытирая лужу на полу. Она встала и подошла к двери, ожидая, пока Клара оденется.

— Позвать медсестру Тренч, чтобы она закончила убирать? — предложила медсестра Мэй.

Доктор Роуч покачал головой.

— Нет, она сегодня присматривает за пациентками. Позовите санитара, чтобы он вам помог.

Медсестра Мэй покраснела и заскрежетала зубами. Клара застегнула кофту. Она решила, что будет послушно выполнять все приказы. Доктор Роуч пообещал, что они поговорят позже. Она поможет ему разобраться в том, что происходит. Он должен понять, что ее незачем держать взаперти. Клара вслед за медсестрой Мэй вышла из кабинета. Они пошагали через лобби Чапин-Холла до конца первого крыла здания. Санитар открыл им две железные двери и повел по коридору, в котором эхом отдавался скрип и лязг металла. Медсестра повела Клару по узкой лестнице вниз, в подвал, откуда они по короткому облицованному камнем коридору попали в столовую.

Цементные стены столовой были грязно-серыми и закоптелыми. Наверху и в углах помещения виднелись ошметки белой краски. Потертый синий пол был покрыт царапинами и круглыми выбоинами, словно кто-то колотил по нему молотком. В столовой воняло прокисшим молоком, капустой и жиром. Десятки женщин сидели и стояли у длинных столов, а сотрудники психбольницы прохаживались по периметру, наблюдая за тем, как они едят. Медсестра Тренч и две ее коллеги дежурили у дальней стены, следя за тем, чтобы пациентки не уходили из очереди. Все держали в руках подносы, на которые им с другой стороны длинного прилавка ставили еду. Клара увидела женщину с куклой и пациентку, которая все время раскачивалась на кровати. Куда бы она ни посмотрела, она видела лишь бессмысленные взгляды, опухшие веки и скошенные рты.

— Пора в солярий! — заорал санитар, обращаясь к сидящим за столом пациенткам. — Убираем за собой!

Пациентки стали собирать тарелки, но некоторые продолжали сидеть в оцепенении, пережевывая завтрак. Санитары стаскивали непонятливых со стульев и выдирали у них из рук столовые приборы. Одна попыталась взобраться на стол, наступив голой ступней на тарелку. Санитар прыгнул за ней и, проклиная все на свете, схватил ее за руку и потянул вниз. Наконец им удалось добиться того, чтобы все собрали посуду и вышли из помещения. Работницы столовой подняли забытые приборы и тарелки, а женщины из палаты Клары, шаркая ногами, побрели к столам с подносами в руках. Медсестра Мэй повела ее через комнату к медсестре Тренч.

— Она устроила беспорядок в кабинете доктора Роуча. — заявила она медсестре Тренч. — Он велел, чтобы ты прислала санитара.

— У меня нет на это времени, — с досадой ответила великанша. — Ты же старшая медсестра, вот сама этим и займись. Это твоя работа.

— Я выполняю указания врача, — заявила медсестра Мэй, гордо вскинув подбородок.

Она повернулась на каблуках, готовая уйти, но вдруг передумала.

— Ах да, еще кое-что, — медсестра показала на Клару пальцем. — Она сказала, что беременна, — громко объявила Мэй.

Глаза великанши округлились. Она убрала руки от груди и шагнула к Кларе, но было слишком поздно. С полдюжины пациенток побросали подносы и кинулись к Кларе: одна схватила ее за живот, вторая стала тянуть за волосы, третья завыла и вцепилась ей в лицо. Клара пригнулась и закрыла голову руками, чтобы защититься. Грязные пальцы лезли ей в рот и царапали щеки. Медсестра Тренч и санитары стали оттаскивать от нее пациенток, прикрикивая на них, чтобы они оставили ее в покое. Медсестра Мэй с довольной ухмылкой отошла назад, наблюдая за происходящим.

— А ну-ка успокойтесь! — заревела медсестра Тренч. — Возьмите подносы и садитесь за стол. Сейчас же, а не то отправлю вас в изолятор!

Большинство женщин повиновались. Одна с криком упала на пол, хватаясь за голову. Две санитарки подняли ее на ноги и потащили вон из столовой. Медсестра Тренч в бешенстве взглянула на Мэй.

— Я позабочусь о том, чтобы начальство узнало о твоей выходке, — пригрозила она ей.

Медсестра Мэй пожала плечами.

— Интересно, — протянула она, — а доктор Роуч в курсе, что пациентки совсем тебя не слушаются?

— Я проработала с ними пятнадцать лет, — процедила медсестра Тренч сквозь сжатые зубы. — И буду работать, когда тебя здесь уже не будет.

Мэй закатила глаза и с победоносным видом удалилась из столовой. Медсестра Тренч взяла Клару за руку и подвела к прилавку, чтобы она получила завтрак.

— Правда это или нет, — тихо сказала она ей, — такие вещи лучше держать в секрете. Не надо никому говорить, смысла в этом никакого. Врачам плевать, а другие больные разорвут тебя на кусочки.

Она оставила Клару в конце очереди и отошла. В дверь в дальнем конце помещения стали заходить новые пациентки. Клара взяла поднос, пытаясь отдышаться. Сердце громко стучало в груди. На подносе стояла тяжелая кружка с жидким чаем, рядом лежали четыре черносливины и засохший кусочек хлеба. Она отнесла поднос к столу и села на свободное место. Ее соседка вдруг схватила хлеб. Клара, сгорбившись, склонилась над едой и дрожащей рукой взяла кружку с чаем. У нее не было ни малейшего аппетита, но она должна есть ради ребенка. Она глотнула чай — едва теплый, отдающий мочой. И все же она его выпила. Чернослив был сухим и жестким. Клара чуть не поперхнулась, когда попыталась его проглотить.

Санитарки ходили вдоль столов, поторапливая пациенток, чтобы они уступили место новой группе. Вдруг в конце стола женщина с куклой вскочила со стула, закричала и набросилась на соседку, выдирая ей волосы. Соседка начала сопротивляться, бить ее по рукам, стараясь высвободиться. Санитарки кинулись к дерущимся, чтобы их разнять.

— Моя девочка умирает от голода! — визжала женщина с куклой, пытаясь схватить кусок хлеба с подноса соседки. — Ты что, не слышишь, как она плачет? Она хочет кушать!

Санитарки схватили кричащую женщину под мышки и потащили от стола. Другая санитарка ударила ее по лицу, выхватила куклу и швырнула ее через комнату. Женщина, взвыв, кинулась за ней с искаженным от ужаса лицом. Упав на колени, она подняла куклу и, обливаясь слезами, стала качать ее на руках. Санитары с равнодушным видом заставили ее подняться и повели обратно к столу. Женщина села, завесившись волосами, и начала петь колыбельную, лаская куклу. Все продолжили есть.

Клара посмотрела на последнюю сморщенную сливу. Тошнота только усилилась. Может, отдать ее женщине с куклой? Но она все же сунула сливу в рот, тщательно прожевала и проглотила, с трудом сдерживая рвоту.