Цветок асфоделя

13

— До встречи. Удачно отдохнуть на каникулах! — Гарри прощалась со своими студентами у дверей школы.

Кареты с невидимыми лошадями уже должны были доставить их к станции, откуда поезд отвезет их в Лондон. А уже родители встретят на вокзале Кингс-Кросс. Каждому Гарри отправила письмо с точным временем прибытия состава.

— До свидания, декан!

День отъезда совпал с первым в этом году снегом. Легкий и пушистый, он мигом укрыл темно-желтые шотландские поля и холмы. И на белоснежном фоне особенно красиво смотрелись серебристо-зеленые шарфы ее слизеринцев.

Ее. Слизеринцев. Кто бы мог подумать, что однажды она будет преподавать на этом факультете, станет их деканом и будет заботиться о змейках. В молодости она на дух их не переносила, хотя до сих пор не могла понять, откуда взялись эти чувства. Ведь она воспитывалась у маглов, не имела традиционных для всех волшебников предубеждений, будь то настоящее имя Тома или отношение к незнакомому тогда факультету Слизерин. В свое оправдание Гарри могла лишь сказать, что Малфой-младший в то время был редкостным засранцем. Возможно, предложи он дружбу иначе, и все сложилось бы по-другому. Но что теперь размышлять? У нее начались выходные, когда она может позволить себе поваляться подольше в постельке, с интересной книжечкой и бокалом глинтвейна. Или сходить на рождественские мистерии в театр в магическом квартале. Да мало ли развлечений у одинокой, обеспеченной молодой женщины? Студенты все разъехались, артефакты она сдала в Гринготс еще пару дней назад, хотя и пришлось попотеть по ночам. И теперь она может позволить себе немного расслабиться.

Наведаться в Мунго и встряхнуть Гиппократа, наверняка уже покрывшегося пылью от постоянных ночных дежурств. Разве так можно издеваться над лучшим медиком больницы?

Гарри вернулась в учительскую, расположилась в удобном, глубоком кресле у камина. У нее еще остались не проверенные творческие работы ее студентов, сданные за пару дней до начала каникул. За дополнительные баллы, разумеется.

Но мыслями она возвращалась к последнему факультативу, на котором Белла и Рудольфус принесли магические клятвы. И вроде бы внешне ничего не изменилось. Слизеринцы все так же враждовали с гриффиндорцами, задирали их, высмеивали на уроках, так тонко, как умели только аристократы. Однако Гарри заметила, что теперь поводами для насмешек становились манеры, поведение, знание, но никак не чистота крови. Они перестали задевать родителей полукровок и маглорожденных. Слизеринцам стоило больших трудов так измениться, но это означало одно: они прислушались к своему декану и признали ее правоту. Может быть, пока не до конца, но пока что Гарри хватало и этого. Кто умеет наблюдать, сам увидит доказательства, в какое чудовище превращается Том Реддл.

Они ведь у нее такие умницы!

— Доброе утро, профессор, — Филиус Флитвик приветливо поздоровался с Гарри рано утром, на завтраке.

— Доброе утро, профессор, — женщина присела на свободное место.

Так как в Хогвартсе осталось крайне мало людей, преподавателей и студентов, директор повелел убрать все столы, оставить лишь один, общий. Чтобы не было так одиноко оставшимся, и они почувствовали себя в кругу семьи.

— Поздравляю вас, Слизерин снова на первом месте по успеваемости. Но мы отстаем ненамного, так что постараемся вам не проиграть! — шутливо вздернул нос маленький преподаватель.

Гарри рассмеялась.

— Постарайтесь, профессор. Нет ничего лучше, чем достойное и сильное соперничество, так что рассчитываю на вас.

— Ну, что вы, профессор Певерелл, — укоризненно покачал головой Дамблдор. — Разве стоит так настраивать ребят? Хогвартс всегда выступал за дружбу между факультетами.

— А мы и дружим, — улыбнулась Гарри. — Но ведь иногда и здоровое соперничество не повредит. Не беспокойтесь, директор, это продлится ровно до Финального пира в конце года.

Остальные преподаватели засмеялись, даже студенты робко улыбнулись.

— Ребятам нужна мотивация, но пока что сами знания ради будущей профессии их не очень интересуют, даже старшекурсников не всех, — пискнул Флитвик. — Так что, можно сказать, мы сотрудничаем на почве мотивации своих студентов.

— Как бы мне Гриффиндор так мотивировать, — тяжело вздохнула Макгонагалл. — На прошлом уроке мисс Финниган вместо того, чтобы превратить пуговицу в жука, снова взорвала стол. Как она умудряется это делать, ума не приложу. Однако, если она выйдет замуж, попрошу, чтобы оставила ребенку свою фамилию. По крайней мере, мы будем предупреждены.

Взрослые снова рассмеялись, все были наслышаны о способностях юной ирландки Меган Финниган. А Гарри подумала, что в будущем та исполнит желание профессора и оставит сыну свою фамилию.

Захлопали крылья в воздухе, к Гарри подлетел черный, как ночь, филин в дорогом ошейнике и протянул величественно лапку с письмом. Женщина в ответ пододвинула ему тарелку с беконом. Пока птица расправлялась с угощением, волшебница развернула конверт. Печать Блэков, семейная. Ох, что-то у нее нехорошее предчувствие насчет своих планов на эти выходные.

Так и есть, Орион и Вальбурга приглашали ее на торжественный вечер перед Рождеством. Как писала леди, желали познакомиться не просто с деканом факультета ее племянниц, но и основательницей собственного рода, четвертой из женщин, кому это удалось.

Отказаться не получится, если она не хочет стать парией в обществе. В приглашении рассчитывали на двоих человек, и Гарри могла бы пригласить Гиппократа, если бы не предчувствие, что на этом вечере может присутствовать не самая приятная для нее личность. А втягивать в неприятности друга не хотелось.

— Что-то случилось, профессор Певерелл? — директор внимательно наблюдал за гримаской неудовольствия на лице женщины.

— Ничего особенного, просто изменились планы на эти выходные. Прошу меня простить, коллеги, студенты, вынуждена вас покинуть.

Профессора попрощались с ней, пока магичка шагала к боковой двери, спиной ощущала пристальный взгляд. Не было нужды гадать, кому он принадлежал.

Итак, вряд ли Блэки ограничатся только своим семейством, будут приглашены представители всех семейств, с которыми у них дружественные отношения. Малфои, Лестрейнджи и… Поттеры. Ведь Дорея, бабушка Гарри, урожденная Блэк.

Впервые за долгое время Гарри присмотрелась к своей внешности. Разумеется, она ухаживала за собой, не позволяла ходить растрепой, но вот уже долгие годы не вглядывалась в черты, не искала схожести с родственниками. Ей это было не нужно. В детстве люди вокруг твердили, как заведенные, что она похожа на отца, а глаза у нее — мамины, и эти слова набили оскомину еще в Хогвартсе.

Ненавистная детская округлость пропала только к двадцати годам, и лицо стало приобретать несколько иные очертания. Сейчас в ней не осталось практически ничего от Джеймса Поттера. Резковатые, не самые правильные черты лица смягчились, овал стал тоньше, изящнее. Обрисовался красивый изгиб нижней губы. Миндалевидные глаза стали ярче в обрамлении черных-пречерных ресниц. Да, узнать в ней Поттер решительно невозможно.

Осталось только предполагать, что послужило причиной данного приглашения. То, что она декан факультета Слизерин? То, что она стала причиной клятвы Беллы и Рудольфуса? Или ею заинтересовался кое-кто другой? Хотя… по последнему поводу оставались сомнения. Блэки соблюдали строгий нейтралитет, как и Поттеры. Но, в отличие от тех же Поттеров, все знали, что темные и древнейшие поддерживают в глубине души талантливого полукровку. И даже отдали ему своего сына. Или откупились? Теперь уже Гарри ни в чем не могла быть уверена. Она достаточно изменила и останавливаться не собиралась, не получилось бы у нее остановиться.

Вечер проходил в особняке на площади Гриммо 12. Приглашение служило пропуском на закрытую барьерами территорию. Дверь открыл приветливый домашний эльф в белоснежном полотенце с гербом Блэков. В нем Гарри с трудом узнала Кричера, старого зануду и вредину Кричера.

— Хозяева Блэк ожидают свою гостью в бальном зале, — голос его не скрипел, шерстка на ушах топорщилась и сияла чистотой и белизной. Гарри отдала ему свое зимнее пальто и последовала за эльфом, не забывая украдкой с интересом оглядываться по сторонам.

Как отличался нынешний особняк от того мрачного, унылого, заплесневелого в своей тоске здания, которое увидела тогда еще Поттер в далекие пятнадцать лет. Сияли под потолком люстры, а на стенах — магические светильники. Натертые до блеска сверкали деревянные полы, изысканно струились по шелковым обоям мишура и рождественские гирлянды, а маленькие феечки порхали в клубках остролиста и букетиках омелы над головой. Гарри не ощущала той мрачной, давящей атмосферы общего ужаса и безумия, смерти, что поселилась на площади Гриммо, после гибели леди Вальбурги. Сейчас здесь царили покой, пусть немного вспыльчивый и темпераментный, но разве может он быть другим у Блэков.

Она скучала, совсем немного, краешком души, но скучала по особняку. Тот не стал ей полноценным домом, в полном смысле этого слова, как и Сириус, Гарри тяготилась его мрачной, тяжелой аурой. Но он был пристанищем, верным, надежным и крепким. И по этому женщина скучала. Совсем немного. Краешком души.

Гостей встречали сбоку от дверей в бальную залу хозяева дома, Орион и Вальбурга Блэк. Похожие своей тяжелой, насыщенной красотой, гордым разворотом плеч, царственным наклоном головы. Излучали силу, уверенность. Оба умели подчеркивать свои достоинства, не выставляя их напоказ. Одним словом, Блэки.

— Добрый вечер, — Гарри приветливо улыбнулась. Легко и уважительно кивнула Вальбурге, как равной, подала кисть для поцелуя Ориону. — Благодарю за приглашение.

— Добрый вечер, — говорил Орион, жена, как и полагается порядочной супруге и хозяйке приема, хранила молчание и наблюдала украдкой, чтобы остальным гостям было весело. — Рады приветствовать вас в нашем доме, леди Певерелл. Прошу, проходите, располагайтесь. Возможно, вы встретите здесь своих знакомых.

Гарри улыбнулась, прошла внутрь. Бальную залу она использовала по назначению всего один раз, когда получила звание Мастера. Тогда она пригласила гильдейских, и они праздновали всю ночь, кружились в вальсе, лихо отплясывали рил.

А поутру сорвались на очередное задание.

Зал сиял огнями, пах хвоей украшенной в углу красавицы-елки, которая переливалась, подмигивала искорками и темно-синими, как ночное небо, шарами.

Как и полагается на семейном рождественском вечере, гости пришли со своими детьми. Старшее поколение неспешно обсуждало какие-то свои дела, младшие заняли мягкий уголок и чинно попивали лимонад. В их исполнении попытки подражать взрослым смотрелись немного… смешно. Так котенок пытается изображать из себя взрослого тигра. Сердце зашлось, когда Гарри узнала молодого Сириуса, уже сейчас красивого, с косой тяжелой челкой и приятными чертами лица, в компании молодого Джеймса Поттера, резкого, подвижного, ни минуты не сидящего без движения. Рядом расположился черноволосый мальчик чуть помладше Сириуса, наверное, его брат, Регулус. Там же сидели и Белла с Рудольфусом, Люциус и Нарцисса. Пусть им и пятнадцать лет, их считали еще недостаточно взрослыми, чтобы они вмешивались во взрослые дела. Вот на следующий год, как раз "накануне" совершеннолетия…..

Неподалеку беседовали о чем-то Лестрейнджи-старшие и Карлус Поттер. Дорея стояла рядышком, держала мужа под руку, молчаливая опора и поддержка. Гарри поняла, в кого пошел ее отец. Несмотря на все попытки усмирить волосы, лорд Поттер мог похвастаться растрепанной шевелюрой, а глаза Дореи, теплые, карие сияли добротой, лукавством и одновременно аристократической сдержанностью. Как ей удавалось сочетать подобное, Гарри не представляла. Сказывались долгие годы практики и отменная выучка.

Невдалеке от них стоял с бокалом шампанского сиятельный лорд Абраксас Малфой. Гарри всегда считала, что слово "сиятельный" по отношению к Малфоям следует воспринимать исключительно буквально. Платиновые длинные волосы словно наполнены были внутренним свечением, отчего мужчина казался волшебным существом. Не зря многие считали, что Малфои являлись потомками вейл или эльфов. Во времена молодости Гарри по Хогвартсу ходило немало сплетен о Драко и его отце. Что и говорить, Люциус тогда поражал воображение каждой женщины от шестнадцати и старше. Не поддавалась его чарам разве что Минерва Макгонагалл.

Гарри улыбнулась своим мыслям и обратила внимание на собеседника Абраксаса. Только воспитание и выучка леди Вальбурги заставили ее сдержать прерывистый вздох и сохранить невозмутимое выражение лица.

Томас Марволо Реддл собственной персоной. Таким она видела его разве что в воспоминаниях, предоставленных Дамблдором на их занятиях на шестом курсе. Высокий, статный мужчина с густыми короткими темно-коричневыми волосами, точеными скулами, он унаследовал внешность своего отца, красавца-магла. И лишь глаза его, темные, глубокие, иногда вспыхивали багровыми искрами, но это можно списать на освещение, как и мертвенно бледную кожу.

Гарри порадовалась, что решила сохранить собственный стиль и не сняла обруч. Пусть так она выглядит немного эксцентрично, зато в безопасности. Здоровая паранойя еще никому не вредила.

— О чем так напряженно думает прекрасная леди вместо того, чтобы наслаждаться интересным вечером?

Знакомый голос. Гарри развернулась к Альфарду Блэку. В дорогом костюме, подогнанной по фигуре мантии он выглядел изумительно. Челка густой волной спадала на лицо, оттеняя и без того глубокие глаза, делая их почти демоническими.

— Леди Певерелл, очень рад, что нам довелось встретиться вновь, — губы обожгли прикосновением нежную кожу руки. — Я постоянный посетитель того милого кафе, однако больше не встречал вас.

— Я очень занята в школе, почти не имею времени на то, чтобы вырваться в город. Надеюсь исправить данное упущение этим летом.

— Да, слышал о строгом и принципиальном декане Слизерина от своих кузин, — Альфард кивнул на "детский" уголок. — Позвольте я познакомлю вас со своими младшими родственниками. В следующем году, надеюсь, они окажутся вашими подопечными.

Мужчина провел ее к подрастающему поколению. Все поднялись навстречу, мальчики уважительно склонились, а девушки поприветствовали глубокими, почтительными кивками. От реверансов и книксенов магическое сообщество отказалось еще в прошлом веке, на замену придумав десятки оттенков обычных кивков и поклонов, каждому человеку предназначалось свое приветствие, в зависимости от знатности происхождения. Гарри заработала мигрень и давление, пока все это выучила до такой степени, чтобы портрет леди Вальбурги остался доволен.

— Добрый вечер, декан.

— Добрый вечер, мистер Малфой, мистер Лестрейндж, мисс Блэк, — Гарри уголками губ улыбнулась своим подопечным.

— Леди Певерелл, позвольте представить вам моих племянников, Сириуса и Регулуса. И их друга Джеймса Поттера, он тоже является моим родичем. В будущем году они будут поступать в Хогвартс. Молодые люди, перед вами декан факультета Слизерин. Надеюсь, вы попадете именно туда, как и поколения ваших предков.

— Лично я собираюсь в Гриффиндор, — вздернул подбородок упрямо Сириус, отбросил длинные волосы с глаз.

Подошедшая Вальбурга поджала губы, отпрыска ждал тяжелый разговор после вечера. Орион лишь сверкнул глазами, сдерживая свой темперамент.

— Неплохое решение, молодой человек, — кивнула Гарри.

Сириус, Джеймс и Регулус захлопали глазами. Не этого они ожидали от главы факультета, не того, что она будет расхваливать соперников и главных конкурентов. Их родители выразили удивление более сдержанно, но оно все-таки имелось.

А вот студенты факультета, уже знакомые с некоторыми сторонами преподавателя, помалкивали, лишь сверкали весело глазами.

— Уверена, вам понравится профессор Минерва Макгонагалл, она ведет лекции по Трансфигурации и является деканом Гриффиндора. Строгая, я бы даже сказала, суровая женщина, для которой нет ничего важнее дисциплины, — и ведь не преувеличила. Гриффиндорцы с легкой подачи собственного декана часами пропадали на отработках.

Сириус слегка побледнел, похоже, о реалиях жизни в Хогвартсе его не просветили.

— Я считаю, не важно, на какой факультет распределен студент, пусть даже на Пуффендуй. Главное — это учеба, ведь ради нее и поступают в Хогвартс. И для профессора Макгонагалл нет ничего важнее учебы, она жутко не любит тех студентов, кто игнорирует свои обязанности, поэтому многие из них получают максимальные отработки для усвоения и повторения материала.

— Мне говорили, студенты пишут строчки, помогают завхозу, — с удивлением заметил Регулус.

— Не все. Большинство отправляется в Больничное крыло или к профессору Зельеварения.

— А остальные деканы? Они тоже суровые? — прищурился Джеймс, явно собирался подловить декана на лжи, на желании заманить к себе.

— Конечно, — кивнула Гарри, вновь введя молодежь в ступор. Только воспитание не позволяло Люциусу и Белле открыто хихикать, более несдержанный Рудольфус ушел за соком для своей невесты, чтобы не выдать себя. — Профессор Стебль, декан Пуффендуя, вместе со своими студентами работает в теплицах почти круглые сутки, но для них это и в радость. В Когтевран попадают только те, кто жаждет знаний, как вам известно. Там просто не понимают тех, кто отлынивает от учебы ради возможности пошалить. И профессор Флитвик, декан Когтеврана, считает трехтомник "История магических народов с подробными описаниями, ссылками и новейшими дополнениями" — лучшее средство привить любовь к лекциям.

— Он заставляет читать его? — почти ужаснулся Сириус.

— Переписывать, — не выдержала и засмеялась Белла. Вернувшийся Рудольфус поддержал ее, протягивая девушке бокал:

— Я лично переписывал первые две главы, когда случайно проспал лекцию по Чарам. Кстати, их ведет профессор Флитвик.

— Вы не рассказали про декана Слизерина, — Сириус посмотрел прямо в глаза женщине. Та ответила столь же прямым и открытым взглядом.

— Потому что я не занимаюсь саморекламой, мистер Блэк. Если хотите, можете спросить ваших старших товарищей. Уверена, они расскажут вам все без прикрас.

Она кивнула и отошла от мягкого уголка под руку с Альфардом Блэком, который, судя по всему, стал ее сопровождающим на этот вечер. Вместе с ними отошла и леди Вальбурга, в то время как Орион подошел к Абраксасу и его собеседнику.

— Благодарю вас, леди Певерелл, вы за один вечер сделали то, чего я не могла добиться последний год, — она устало слегка прикрыла глаза, сделала движение веером, которое говорило об искреннем расположении.

Движения веером — целый язык благородных дам. Можно посочувствовать, если провести верхним краешком под глазами, можно поблагодарить, передать информацию. И этому Гарри училась, тяжело вспоминать, как именно.

— Сириус весьма… упрямый молодой человек. Хотя и очень одаренный, — больше, чем нужно, было сказано в этих фразах.

— Думаю, он просто хочет вашего внимания именно для себя. Трудный подростковый период, — она помнила, как отзывался крестный о своем младшем брате. Тогда поверила ему, что Регулус был глупцом и слабаком, но после, спустя годы, все-таки пришла к мнению, что Сириус просто завидовал младшему брату, тому, что ему доставалась любовь родителей.

Оставалось надеяться, что женщина примет к сведению ее слова.

— Альфард, не мог бы ты принести нам чего-нибудь освежиться? Манговый сок подойдет идеально, — величественно попросила Вальбурга.

Блэк молча кивнул и послушно покинул дам, оставляя их наедине в неприметном со стороны алькове. И вроде они на виду, однако никто не сможет прочитать по губам, понять, о чем секретничают леди. Гарри напряглась, чего ждать от не менее темпераментной, чем все Блэки, Вальбурги, она не знала.

Та словно поняла, чего опасается ее собеседница, поэтому усмехнулась. И в той усмешке не было пренебрежения.

— Несмотря на то, что наше семейство темное и древнейшее, мы старались всегда оставаться наблюдателями, сохранять нейтралитет. Мне импонирует то, что вы сумели не дать одной из нас нарушить данное негласное правило.

— Боюсь, в этом нет моей заслуги, — Гарри смотрела в том же направлении, что и ее собеседница — на Беллу, что слегка улыбалась каким-то словам своего жениха.

— Несмотря на это, у меня есть повод подозревать, что этот брак будет счастливым. Равно как и Нарциссы с Люциусом. Прошу меня простить.

Леди Вальбурга ушла, оставляя Гарри гадать, что же она имела в виду, говоря про Люциуса. Не мог же он…. Вряд ли. Тот Люциус Малфой, которого она знала в прошлом, никогда бы не пошел против воли отца. Но он никогда и не учился у Гарри Певерелл.

— Вы снова мрачны, видимо, я плохо справляюсь с обязанностями вашего спутника, леди Певерелл, — Альфард подал ей бокал.

— Нет, что вы, все чудесно, — Гарри сделала глоток. Обруч не реагировал, значит, никаких добавок. Да и не стали бы Блэки травить гостью, которая на данный момент им выгодна.

Смотря со стороны на общество, она могла сказать, что все они здесь не просто друг друга знали. Они приходились родственниками друг другу. На словах звучит просто, они не могут показать всей полноты картины. Стоящие здесь аристократы… были ближе, являлись чем-то однородным. Понимали один другого даже не с полуслова — с одного взмаха ресниц. И они с Томом казались инородными телами, темными пятнами, не входящими в общую картину. Однако при всем при этом, Гарри была равной им по происхождению, могла войти в этот круг. Пусть и под руку с Альфардом Блэком — тонкий намек на желания древнейшего семейства. Намек, который Гарри предпочла проигнорировать. Если Люциус рассказал об особенностях ее рода, а в том, что Малфой-младший сделал это, магичка не сомневалась, на нее никогда не станут давить, будут завоевывать. Хотя бы для того, чтобы узнать, какой именно талант может она передать любимому ребенку. О том, что Гарри некромант, в ее прошлом знал узкий круг лиц, ей самой пришлось докапываться до правды, жить какое-то время в Норвегии, где единственный известный некромант, справивший столетний юбилей, согласился обучать ее. Здесь же об этом не знал никто.

Пусть она не имеет владений, ее звание, ее таланты и древняя кровь значили очень много. Никогда еще Гарри так четко не ощущала себя лотом на торгах. Однако уже не была беззащитной Героиней, недоуменно хлопающей глазами и улыбающейся в камеру. Прошло, теперь она леди и некромант. С наклонностями к малефицизму. Не стоит ее злить.

О том, что Певереллами интересовался не только Дамблдор, она вспомнила, когда к ней подошел Том Реддл. Альфард вновь отошел, его позвала к себе леди Вальбурга. Гарри попивала очередной бокал сока, на этот раз апельсинового, и рассматривала пейзаж на стене бальной залы. Красивый, живой, он заинтересовал женщину тем, что холст в свое время зачаровывал некромант. На общем фоне особняка маленькие импульсы не особо замечались, но если подойти поближе….

— Увлекаетесь живописью? — красивый, глубокий голос, с некоторой долей шипения. — Прошу простить, что прервал ваше уединение, леди. И позвольте представиться, лорд Волдеморт.

Ах, да, он уже тогда постарался забыть о своем магловском имени, вовсю используя псевдоним.

— Гарри Певерелл, леди Певерелл, — представилась женщина, подала руку, с некоторым внутренним содроганием ощущая, как Том прикоснулся к ней губами. Дома будет купаться в кипятке, не иначе, чтобы стереть это ощущение холодных змеиных губ со своей кожи.

— Слышал, вы декан Слизерина, леди Певерелл. Неужели профессор Слизнорт ушел на покой? В мое время именно он являлся главой.

Ложь, открытая ложь, умелая игра в незнание. И пристальный, сверлящий взгляд. Гарри махнула ресницами, смотря немного в бок. Обруч нагрелся, отражая атаку, но против кровных чар у Реддла не имелось ни малейшего шанса. Все же он был не природным легиллементом, как Снейп, хотя и имел склонности к данной науке.

Понятно, на что он рассчитывал. Никто из присутствующих не надел мощных артефактов, это было попросту неприлично — усомниться в благородстве и честности хозяев. Те могли ощутить мощные защитные чары и… обидеться. Гарри воспользовалась тем, что кровное колдовство несло отпечаток сильной магии лишь в первые несколько дней после проведения ритуала. Затем оно развеивалось. Создание крестражей — нездоровое исключение из правил. Даже тогда, маленькая Поттер, ощущала, как бьет по пальцам тяжелая темная магия от простой тетрадки в черной обложке. Но не придала этому внимания, никто ведь не объяснял, что означают те или иные ощущения.

— Профессор Слизнорт остался преподавать Зельеварение. Он сказал, что ему уже тяжело управляться еще и с факультетом.

— Понимаю, дети аристократии — такая ценность в наши дни, — вкрадчиво произнес он. Так змея гипнотизирует свою добычу.

— Как и все дети, обладающие даром, — пожала в ответ плечами волшебница.

— Но согласитесь, у чистокровных больше возможностей и талантов, чем у остальных.

— Не скажу, что это так, мистер Волдеморт, — прозвучало щелчком по носу. Магичка играла с огнем, видела, как поморщился Реддл, но ничего не сказал. Титул Слизеринов он не получил, иначе представился бы именно им. А чистокровные семьи не получили сообщение о создании нового рода Волдеморт. Все он прекрасно знал, понимал, и это злило его. Но женщина в своем праве, тем более, женщина с такой древней фамилией.

— У вас, как у преподавателя, имеется возможность понаблюдать за колдовством подрастающего поколения. Неужели вы не согласны, леди Певерелл, — почти яд в титуле, — что аристократы намного сильнее маглорожденных и полукровок. Сильнее, чище, достойнее, — тон зачаровывал, как и полная убежденность в своих словах. — Они могли бы занять полагающиеся им по праву места в обществе, которые сейчас заняты грязн… маглорожденными.

Однако у Гарри был иммунитет.

— Мне трудно судить об этом, ведь я полукровка, мистер Волдеморт, — глаза мужчины расширились, когда Гарри мило и немного обиженно, как и полагалось по роли, улыбнулась ему. — Скажу лишь, что многие полукровки сильнее чистокровных, талантливее их. Большинство мест и званий в Гильдиях принадлежит именно им, равно как и маглорожденным. Но сегодня такой чудесный вечер, я не хочу говорить о политике. На самом деле, я далека от нее, мне больше нравится преподавать. Дети — наше будущее, согласны с этим?

— Да, конечно, — все еще немного растерянно.

Ему было, над чем подумать, поразмышлять. Полукровка, такая же, как и он, основала собственный род, принимается в знатных домах, преподает в Хогвартсе. Делает все то, чего он добивался годами, десятилетиями. Наверное, она бы стала первой его жертвой, если бы не соблюдала нейтралитет. Гарри не присоединялась в открытую к Дамблдору, не проповедовала его истины всеобщего равенства и братства, но и не соглашалась на откровенный геноцид маглорожденных. С ее стороны это было бы лицемерием.

Волшебница ощущала вспыхнувший интерес Тома, как к основательнице, как к потомку старшего из братьев Певерелл.

И она с трудом вытерпела этот тяжелый вечер, повсюду ощущая на себе тяжелый взгляд темных с багровыми всполохами глаз. Слишком хорошо знала Тома, однажды он предложит ей выбрать сторону. А если не согласится, ее может ждать судьба Поттеров-старших, убитых в собственном доме.

Ничего, она справится, просто обязана. В конце концов, она не беззащитный ребенок, она некромант из рода Певерелл.

Каникулы пролетели как один день. Отмывшись в кипятке, Гарри свалилась на постель абсолютно без сил. Напряжение, необходимость следить за словами, собеседниками на приеме у Блэков вымотали ее, как многочасовые тренировки по боевой магии.

Остаток свободного времени она провела в собственном доме, в Ласс, закрывшись ото всех, не отвечая на письма. Разве что поздравила учеников в ответ. Удивительно, но в этом году ей прислали поздравления почти все с факультета, не отписаться она не имела права.

Тишина, пустота и отсутствие людей — то, что ей и требовалось после встречи с будущим убийцей ее родителей.

Поэтому прохладная рука на обнаженной спине стала полной неожиданностью. Гарри взвизгнула и пришпилила нежданного посетителя к стене темномагическим заклинанием из арсенала некромантии. Завернулась в простыню и только потом повернулась.

Со стены удивленно хлопал глазами Гиппократ Сметвик.

— Ты напугал меня! — пожаловалась женщина.

— Ты сама оставила для меня пропуск, — пожал тот плечами, стекая на пол. — Не появилась в Мунго, вот я и… заволновался.

Мужчина присел на край постели, рядом с магичкой. Удивительно, но с ним она совершенно не чувствовала смущения. Наверное, все дело в том, что он — целитель, а они существа бесполые, как любил говорить сам Сметвик. Да и чем можно удивить человека, который стаскивал ее с алтарного камня?

Гарри уткнулась в плечо, вдохнула чистый, свежий запах лаванды, идущий от рубашки, он немного смешивался с острыми нотками медикаментов. Видимо, одежду целитель менял еще на работе, да и душ принимал там же.

— Я познакомилась с Волдемортом, — мрачно произнесла она.

Рука, обнимавшая за плечи, напряглась, сжалась почти до боли.

— Ты… что ты решила?

— Нейтралитет. И пошел он к черту! — Гарри глубоко вздохнула, успокаиваясь.

— Просто… это немного выбило меня из колеи.

Гиппократ обнял ее, крепко-крепко, так, чтобы женщина могла спрятать свои тревоги и спрятаться от них. Погладил по голове, как маленькую девочку.

— Ты справишься, ты очень-очень сильная, — мягко проговорил он. — Не раскисать, артефактор Певерелл! — скомандовал уже обычным своим тоном, каким гаркал на подчиненных в Мунго.

Гарри ослепительно улыбнулась, чувствуя, как отпускает. Действительно, что-то она расклеилась.

— Слушаюсь, целитель Сметвик!

Для этого и нужны друзья — чтобы ворваться в затхлое пространство отчаяния и напряжения свежим весенним ветром, принести с собой запах луговых трав, развеять тревоги и сомнения. И, протянув руку, вытащить из четырех стен.

— Спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала, — искренне и с чувством произнесла Певерелл.

Гиппократ сморщил нос и насмешливо фыркнул.

И так все понятно.

— Мистер Малфой, мисс Блэк, прошу задержитесь, — декан Слизерина отложила бумаги, подождала, пока остальные студенты выйдут, и запечатала дверь заклинанием против подслушивания. — Вы ничего не хотите мне сказать?

Люциус вздернул бровь, очень знакомо вздернул. Понятно, у кого Снейп этому научится. И поправил манжету рубашки на правой руке, из-под нее на краткий миг блеснуло золото браслета.

— Скажу лишь, декан, что ваша идея пришлась по вкусу некоторым.

Гарри с трудом сдержала желание застонать.

— Зачем вы это сделали? Ваши родители в курсе?

— Да, — Белла качнула тяжелой гривой. Сейчас она выглядела намного спокойнее, чем в прошлое полугодие. — Леди Вальбурга одобрила так же, чтобы клятву принесли и Андромеда с Нарциссой. А вот отец павлинчика был не слишком счастлив, — сощурила она колдовские глаза.

Их вражда неизменна, но ведь должно в жизни оставаться хоть какое-то постоянство. Тем более, они никому не позволяли встревать в свои споры, решали их только между собой и в свободное от обязанностей время. Да и складывалось впечатление, что им обоим доставляет удовольствие словесная и не только дуэль. По крайней мере, когда Нотт попытался вставить пару слов в пользу Люциуса, был этим же Люциусом и проклят.

— Пока отец глава семейства, он может делать, что угодно. И я буду подчиняться, — Люциус говорил гордо и сдержанно. — Однако я не могу пойти против желаний семьи невесты, нам слишком выгоден союз с Блэками. Отец согласился с моими доводами.

Гарри потерла виски. Это уже не игра, они просто не понимают, но как им объяснить, не раскрывая источник своей информации, волшебница не знала.

— Вы хоть понимаете, что… — она беспомощно покачала головой. Собственная затея уже не казалась такой удачной. Сердце болело за ребят.

— Что, возможно, подписали себе смертный приговор? — Белла сложила руки на груди. — Декан, не стоит нас недооценивать. Иногда вы помните, что мы из темных родов.

— А иногда забываете, — подхватил Люциус. — На первом месте для нас всегда остается благо семьи. Тем более, клятву принесли лишь Блэки, я и Рабастан Лестрейндж, больше никто, так что не стоит волноваться. Мы всегда сможем сослаться на связь с Блэками и их нейтралитетом.

— Ну, спасибо! — ядовито оскалилась Блэк. — В могилу решил нас свести, павлинчик?

— Как будто ты сама не слышала его слов! — вырывалось у Малфоя, он тут же прикусил губу, кляня себя за несдержанность.

При всей своей смекалке, он все равно оставался подростком.

— Мистер Малфой? Мисс Блэк?

Ее старосты переглянулись, отчего подозрительное ощущение неладного только усилилось.

— Лорд Волдеморт вечером, через пару дней после приема с вашим участием, приходил к нам домой, декан, — Белла неловко ломала пальцы, сжимала губы. — Люциус ночевал у нас, и мы решили… мы спустились вниз.

— Неужели не было заклинаний? — с полуслова поняла Гарри.

— Я по крови Блэк и провела с собой Люциуса, — покачала головой Белла. — В родовом гнезде невозможно что-либо утаить, если только запрет не ставит глава дома. Дядя Орион не поставил.

— Лорд Волдеморт всячески пытался заставить Блэков встать на его сторону, говорил о какой-то организации, о метках. И намекал… намекал на смерть нескольких магловских семей.

— Мы посмотрели, этой информации не было в газетах. Откуда он мог знать? — девушка ежилась, как будто ей было холодно. — Дядя Абраксас… он…

— Скорей всего, мой отец тоже участвовал, — сжал губы Люциус.

Доверие, они доверяли ей, раз говорили так открыто.

— Он хороший отец и глава рода, но есть поступки, которые я не одобряю. Например, рабское клеймо на руке.

— Помните, мы говорили о способах изгнания маглов? — Белла запрыгнула на парту и стала качать ногами. — Тогда еще рассматривали версию с клеймом, как у скота. Но ведь лорд Волдеморт… сделал то же самое с дядей Абраксасом, а тот чистокровный. Неужели для него мы… — она не договорила. Ей было не по себе.

А Гарри задумалась, что было бы, не проведи она факультатив. И, кажется, пора переходить на лекциях к защитным заклинаниям для дома.

— Всего лишь пешки, я же говорил! — закатил глаза Люциус. — В любом случае, следующим главой рода стану я. И я не хочу быть рабом полукровки. По крайней мере, не такого. А вместе с Блэками и Лестрейнджами у нас есть шанс сохранить нейтральную позицию. Этот обет… — тут он хитро улыбнулся. — Служит отличным оправданием, почему мы не можем присоединиться.

Гарри не сдержала смешка. Хитрецы, какие же хитрецы ее слизеринцы! Женщина стала серьезной.

— Советую вам на все летние каникулы в этом году и в последующие уезжать отдыхать в другие страны. И брать с собой как можно больше членов семьи. А после окончания школы, отправиться получать дальнейшее образование в университеты Европы. Передайте это и остальным… заговорщикам.

Старосты переглянулись. Люциус Малфой церемонно поклонился.

— Благодарю за совет, декан.

— Можете идти, — махнула рукой Гарри.

У нее жутко разболелась голова.

События понеслись вскачь, и вот уже конец учебного года. Гарри утомленно заканчивала писать годовой отчет в двух экземплярах. На имя директора и Попечительского совета. Немилосердно ныла затекшая шея, сведенные плечи требовали отдыха, а на пальцах уже появлялась мозоль. Но доверить Прытко пишущему перу ответственную работу Певерелл не могла, у них иногда случались сбои. Ничего, летом создаст свое собственное. И как она раньше не подумала?

Как и предлагала, половина курса отправилась на курорты других стран "поправить здоровье" после длительного сиденья в шотландских промозглых холмах.

На факультативе они обсуждали древние традиции волшебного мира, какие из них были запрещены и почему, правильно или нет. Например, право первой ночи с волшебницей. Студенты посмотрели на Беллу с Рудольфусом, на мрачно щурящуюся Андромеду, на Люциуса, держащего за руку Нарциссу. И единодушно согласились, что традицию отменили очень даже правильно. И вовремя, до появления таких вот кадров у древних семейств. Спорили, обсуждали, но нет-нет да и мелькали в разговоре упоминания статей из "Пророка" о участившихся нападениях неизвестной банды волшебников на семьи маглорожденных волшебников. Скитер еще не вышла из тени, а потому заметки были коротенькими, с перечислением использованных заклинаний. Но ведь и одного количества Круциатуса хватало студентам, чтобы представить, во что превратились тела. Гарри понимала, что на следующий год будет еще хуже, и радовалась про себя, что школы это не коснется до последнего. Сюда Том не сунется, не решится связываться с Дамблдором. Возможно, уже тогда он подозревал о наличии у директора необычной волшебной палочки. О том, что это Бузинная, Том догадался перед самой своей смертью.

От всех этих мыслей гудела голова, кипела и практически взрывалась. А потому долгожданный отъезд студентов профессор восприняла, как манну небесную.

Дверь распахнулась и со стуком врезалась в стену.

— Артефактор Певерелл, бледная ты немочь, поднимайся, собирайся!

— Куда? — ошарашенно посмотрела на пышущего энтузиазмом Гиппократа Гарри.

— В Бат, источники приведут тебя в норму. А то скоро в зеркалах отражаться перестанешь!

Под мышки мужчина выдернул волшебницу из кресла и придал направление к спальне.

— Я отпуск взял, так что на целый месяц у тебя будет личный целитель, радуйся, Певерелл!

— Угу, радуюсь-радуюсь.

— Не слышу энтузиазма!

Гарри рассмеялась.

Похоже, каникулы и у нее будут замечательные.