Цветок асфоделя

14

Шотландия встретила профессора Защиты от Темных Искусств сильными ветрами и мелкой, холодной изморосью, больше напоминающей повисшую в воздухе водяную пыль. После мягкого, умеренно теплого климата Бата, погода казалась слишком суровой. Но даже при таких условиях Гарри была рада вернуться в Хогвартс.

В нынешнем году ученикам предстоит познать опровержение версии про проклятие должности профессора Защиты — Гарри подписала контракт еще на один год. Традиционно, в отличие от магловских школ, кроме частных, в Хогвартсе контракты имели определенный срок, после чего либо продлевались, либо прерывались окончательно.

Месяц в Бате превратился в полноценный отпуск, даже после того, как Гиппократ покинул ее, вернувшись в Мунго, Гарри решила провести все оставшееся время на источниках. Не зря же они так популярны еще с римских времен. Солнечные и минеральные ванны, восхитительный профессиональный массаж — Гарри ощутила, как скинула десяток лет.

— Отлично выглядите, Гарри.

— Благодарю, Минерва. И чувствую себя превосходно. Вам отпуск тоже пошел на пользу, вы удивительно загорели, — волшебница прошла в учительскую, сняла шерстяной длинный шарф с шеи и опустилась в кресло, вытянув ноги к огню, разожженному в камине.

Остальные учителя уже разместились, не хватало только директора. Вот-вот должно было начаться традиционное совещание перед учебным годом, согласование последних деталей и организационных моментов.

У каждого учителя имелось свое любимое место, которое негласно было закреплено именно за ним. Глубокое кресло у камина — Гораций Слизнорт, письменный стол у окна — профессор Флитвик. Угловое кресло, в тенях, — Гарри Певерелл.

— Мы с мужем ездили в Дербишир, в Озерный край, — Минерва открыто и довольно улыбнулась. — Не представляете, какая там природа!

Первый год прошел, коллеги убедились в профессионализме Гарри и окончательно приняли женщину в свой дружный коллектив. Вот и сейчас они приветливо поздоровались с волшебницей, вернувшись к своим делам.

— Слышала, там есть место силы, где друиды проводили свои ритуалы, — присоединилась к разговору профессор Нумерологии Септима Вектор. — Точно высчитанные квадранты…

— Именно, — подхватила Макгонагалл. — Мы с мужем заглянули туда, представляете, Септима, расчет друиды вели….

Больше Гарри могла не участвовать в разговоре, женщины прекрасно обходились и без нее. Вектор подвинула свое кресло, и они с деканом Гриффиндора активно стали высчитывать дату последнего проведенного ритуала, его магическую направленность, ориентируясь на собственные воспоминания и знания по данному вопросу. Изредка они задавали вопросы Гарри, вынуждая ее тем самым следить за течением беседы. Нумерология никогда не являлась любимым предметом женщины, более того, изучать ее она взялась только в Гильдии, так как без нее не могла получить мастерство.

— Коллеги, мне жаль отрывать вас от интересной беседы, но попрошу минуточку внимания, — в учительскую вошел директор и занял место за узким столом профессора Флитвика, лицом ко всем присутствующим. — Все передали списки необходимых дополнительных материалов? — учителя согласно загомонили. — Отлично. Минерва, на все приглашения пришли ответы?

— Да, Альбус, — Макгонагалл кивнула. — Мы с профессором Вектор уже навестили маглорожденных первокурсников, в этом году их будет всего трое.

— Хорошо. У кого-нибудь еще есть какие-нибудь вопросы? По поводу планирования и конспектов?

Отрицательное мотание головой. А Гарри интересовало, упомянет директор о конкретном ученике или нет. Дамблдор нервничал. Это нельзя было увидеть открыто, можно было только понять. По резковатой манере речи, по блестящим глазам и нервно подрагивающим пальцам — он волновался, хотя и старался не подавать виду.

— Тогда хочу перейти к основной теме сегодняшнего собрания, — директор соединил кончики пальцев, устремил поверх них сияющий голубой взгляд на преподавателей. — В нынешнем году к нам придет учиться… необычный ученик. Его зовут Ремус Люпин, в возрасте пяти лет он стал жертвой Фенрира Сивого.

Женская часть, за исключением Гарри, охнула, Помона даже прижала руки ко рту. О деяниях Сивого слышали даже в самых отдаленных частях Британии, о его любви к маленьким детишкам, вернее, к их инициации. Он специально селился неподалеку, чтобы в полнолуние отомстить неосмотрительно разозлившим его родителям малыша. Гарри никогда не задавалась вопросом, где же перешли дорожку Сивому родители Ремуса.

— Бедный мальчик! — качнула шапкой буйных кудрей Помона Стебль, рядом сидевшая Поппи Помфри закивала головой.

Минерва поджала губы.

— Альбус, при всем моем уважении к вам, но это безответственно! Приглашать неконтролируемого оборотня в школу, полную беззащитных студентов. Толком постоять за себя умеет лишь седьмой курс. Что, если он нападет на кого-то в полнолуние или перед ним? Против оборотней идут только авроры, а у нас нет ни одного.

— К тому же, даже в человеческой форме оборотни обычно сильнее, быстрее и выносливее обычных людей, — вмешался Гораций Слизнорт. — Альбус, если мы, как взрослые люди, еще способны отнестись толерантно, то дети — вряд ли. Не стоит недооценивать тот же Когтевран, студентам вполне по силам понять, кто учится вместе с ними.

Директор поджал губы, крылья носа его дрогнули.

— Не будем спешить с суждениями, коллеги, — голос его оставался ровным, но где-то в глубине зрели недовольные интонации. Так перед грозой небо вспыхивает зарницами на горизонте, еще неясными, отдаленными, но уже вполне ощутимыми. — Это всего лишь одиннадцатилетний ребенок. Давайте дадим ему шанс на нормальную жизнь. Он не виноват в том, что стал оборотнем. Неужели он заслуживает участи парии?

Учителя невольно склонили головы, устыдившись. Гарри прикусила губу. Ремус не был первой жертвой Сивого, и уж тем более, далеко не последней. Но именно этого оборотня директор старается всеми силами протащить в школу. Почему-то раньше, даже в прошлом году, он не задумывался об обучении оборотней. Не то, чтобы она возражала или имела что-то против самого Ремуса, но… невольно задавалась вопросом, откуда такой энтузиазм. Как-то связано с родителями Люпина? Потому как сам из себя Ремус пока что ничего не представляет, всего лишь мальчишка-волшебник, каких много. Или это просто совпадение, и Дамблдор решил начать именно сейчас свою программу всеобщего равенства и братства?

— К тому же, коллеги, будут приняты все меры предосторожности, — обвел присутствующих добрым взглядом директор. — Все ночи полнолуния мальчик будет проводить взаперти, в месте вне пределов замка, на границе с территорией школы.

Внутренности сжались, Гарри передернуло, и женщина поджала губы. Помогая Андромеде с воспитанием Тедди Люпина, она вплотную занялась вопросом оборотничества, прочитала все книги, какие только имелись в закромах Гильдии и библиотеки Блэков. Поэтому знала, что запирать оборотня и оставлять его одного в незнакомом месте — не самый лучший вариант, это может сильно подорвать его здоровье.

— Не думаю, что это правильное решение, директор, — она подалась вперед, Дамблдор перевел внимание на нее. — Хотя бы для самого мальчика. Он будет бояться подвести вас, не оправдать ожидания, волноваться за своих товарищей. От постоянного стресса он может застрять в полутрансформе, — Гарри вздрогнула, когда вспомнила изображения оборотней. С волчьей мордой и человеческими руками, не способными даже ходить на таких разных конечностях. Меньше всего на свете она хотела, чтобы подобное произошло и с Ремусом. Ведь она ничего не знала о его молодости, может, такое и случалось с молодым оборотнем.

Она хотела, чтобы Ремус учился в школе, подружился с товарищами. И не хотела, чтобы страдал.

— Не переживайте, мы проследим за этим, профессор Певерелл. Мадам Помфри, вы же поможете мне справиться с мальчиком?

— Конечно, директор, — жалостливая медиковедьма уже приняла маленького Люпина, сама того не осознавая.

Гарри откинулась на спинку кресла, вновь спряталась в тенях, пляшущих вместе с языками пламени. Директора она предупредила, остальное — на его совести.

— Следующий вопрос, — Дамблдор принял молчание коллег за согласие в вопросе с Ремусом Люпином, хотя тот же Гораций продолжал недовольно поджимать губы. Гарри порадовалась, что ее предшественник-декан промолчал. Ремус достоин стать волшебником, завести друзей, при всех своих недостатках, он хороший человек. — Сопровождение поезда. В этом году наступила очередь профессора Стебль, однако пару дней назад она вывихнула лодыжку, отчего ей прописан полный покой еще на две недели. Поэтому я хотел бы попросить профессора Певерелл заменить ее и занять место в поезде.

— Разумеется, директор, — Гарри любезно кивнула. Самой интересно посмотреть на будущих учеников заранее.

Остаток вечера они решали мелкие организационные вопросы, уточняли мелочи в расписаниях.

Вокзал Кингс-Кросс всегда ассоциировался у волшебницы с новым этапом в жизни, окончанием прежнего, старого и, чего уж скрывать, не самого любимого. С вокзала она уезжала в Хогвартс, ее родной дом на долгие семь лет. И в вокзал же превратилось ее подсознание, когда умерла она-крестраж.

Алый, блестящий паровоз грузно, мощно пыхтел, как неповоротливое, массивное, но добродушное животное, выдыхая клубы густого, белого пара. Тот окутывал, стелился под ногами многочисленных волшебников. Родители использовали любую возможность, чтобы посмотреть на детей, поправить лишний раз воротничок или вытереть невидимую никому грязь со щечки. Даже просто прикоснуться к волосам, завязать потуже ленточку в косичке. Старшие помогали грузить тяжелые саквояжи, поднимали их заклинаниями. Кингс-Кросс — уже магическая зона, а потому здесь можно колдовать. Да и официально учебный год начался.

Преподавателям принадлежало маленькое, узкое купе в самом начале первого вагона, как раз на одного человека. Гарри сидела у окна, смотрела на будущих первокурсников, на провожающих, и сердце щемило сладкой тоской и воспоминаниями. Светлыми, теплыми, полными радости. Так же, как и эта девочка с Когтеврана, она обнималась с Гермионой и Роном, так же, как и этого мальчика с Пуффендуя, ее провожала семья Уизли. Они не заменили ей собственную семью, но первыми показали настоящее душевное тепло и домашний уют. И пусть их Нора была маленькой, скособоченной, пусть комнату Гарри делила с Гермионой или Джинни, в те годы она не променяла бы узкую койку на втором этаже на все великолепие Малфой-менора.

— Профессор, — в купе заглянула улыбчивая продавщица сладостей, — хотите чашечку чая со сладостями? Пока паровоз стоит.

Ее работа, как сопровождающего, начнется, когда экспресс выедет за пределы Лондона. Студенты в большинстве своем устроятся, разойдутся по местам, и тогда будет легче решить возникающие вопросы с размещением.

— Не откажусь, — Гарри протянула несколько сиклей, получив взамен кружку горячего имбирного чая и упаковку шоколадных лягушек. Их она любила несмотря ни на что. Вообще, наверное, студенты Слизерина были бы крайне удивлены, если бы узнали, что их декан — жуткий сладкоежка. Правда, Гарри умела обуздывать свои порывы и в длительных заданиях никогда не жаловалась на недостаток сахара, жесткую землю вместо постели, пригоревшую кашу. Однако дома предпочитала устраиваться с комфортом.

Хотя и тут не доходила до крайности Горация Слизнорта.

Волшебница фыркнула в кружку при мысли о многочисленных пухлых подушках и засахаренных ананасах.

Городской пейзаж за окном сменился сельским, появились пологие холмы, речушки и маленькие каменные домики с черепичными красными крышами, вокруг которых белели веревки с развешенной одеждой и простынями, паслись овцы, и бегали перепугано куры. Гарри оставила пустую кружку, помыла ее заклинанием и убрала в маленький ящичек над головой, где стояла посуда для сопровождающих.

Узкие проходы пустовали, студенты шумно обменивались летними впечатлениями, рассказами об отдыхе и семьях. Гарри заглядывала в купе, спрашивала, все ли в порядке. Те, кто знал ее, вежливо здоровались. Когтевранцы даже интересовались, что они будут изучать в новом году. Гарри старательно отмалчивалась, заставляя студентов весело переглядываться. Стоило ей закрыть дверь, как раздавались предположения о новых темах. Вот уж у кого одни знания на уме. Слизеринцы как всегда интересовались политикой и вспоминали факультативные занятия.

— У нас же будет в этом году факультатив, декан? — задал вопрос Люциус Малфой, когда Гарри заглянула в купе старост.

Помимо него и мисс Блэк, там сидели братья Лестрейндж, Андромеда и Нарцисса. В обязанности старост входило патрулирование коридоров, улаживание мелких недоразумений между учащимися, помощь в переодевании, накладывание Согревающих чар, если на улице шел дождь и многое, многое другое, с чем попросту не справился бы один взрослый маг. Студентов много, а она одна. К тому же, старшекурсникам необходима практика.

— Конечно, мистер Малфой. В этом году у нас идет тесное пересечение с уроками Защиты. Мы будем говорить о родовых домах. С ними тоже связано множество традиций и правил.

Слизеринцы кивнули, и Гарри покинула их, оставляя обсуждать.

В середине последнего вагона ей не слишком повезло — за одной из дверей Гарри услышала возмущенные крики и смех, не походивший на дружеский. Скорее, яростный, насмешливый. Если учитывать, что она до сих пор не столкнулась ни с кем из будущих Мародеров….

— У вас какие-то проблемы, молодые люди? — спокойно спросила она, вставая в дверях.

Сириус откинул привычным жестом густые волосы со лба и даже не заметил, как красиво у него это получается, изящно и немного надменно, как и полагается аристократу. Выучка в каждом движении. Джеймс, веселый, улыбчивый, розовощекий и загорелый Джеймс, с очаровательными ямочками на щеках, которые через пару лет будут сводить с ума девушек, поправил очки.

— Никаких, профессор Певерелл.

Гарри перевела взгляд на другую пару, напротив молодых аристократов. И если облик девочки говорил о крепком среднем достатке: пусть не новая, но чистая и аккуратная одежда, причесанные волосы — то мальчишка являлся полной противоположностью Поттера и его друга. Нахохлившийся вороненок, худой, нескладный, с блестящими, прилизанными волосами, словно вымазанными в чем-то скользком и жирном. Он не знал, куда деть руки и ноги, тощие запястья торчали из коротковатых рукавов рубашки — он слишком быстро рос этим летом, и мать наверняка не сумела приобрести ему новую одежду. Гарри помнила в воспоминаниях, что Снейп постарается переодеться сразу же, еще до приезда.

Вороненок окажется на ее факультете. Облик не вязался с тем мрачным, саркастичным профессором, что отравлял ей существование шесть лет в школе. Сейчас у Гарри возникало лишь одно желание: пригладить мальчику умильно торчащие на макушке прядки, тонкие и нежные, даже на вид. Жалость и странная нежность переплетались комком в груди, это ощущение росло и ширилось. Наверное, именно так появляется материнский инстинкт. Ирония судьбы, могла ли она подумать, что будет когда-нибудь ощущать нечто подобное к раздражающему ее в молодости профессору Снейпу? Но ведь и перед ней — не профессор Зельеварения, а всего лишь мальчишка из Паучьего переулка.

Волшебница слишком хорошо владела собой и своей мимикой, потому ребята ничего не поняли. Лили Эванс гордо вздернула веснушчатый нос.

— Профессор, пожалуйста, скажите, чтобы они перестали задирать Северуса!

Глаза, изумрудные, миндалевидные глаза в обрамлении коротких, коричневатых ресничек, красивые, полыхающие праведным гневом. Наставник часто говорил, что глаза у бывшей Поттер загорались, как у кошки, когда волшебница злилась. Понятно, от кого она унаследовала данную черту.

— Мистер Блэк, мистер Поттер, кажется, вы хотели попасть в Гриффиндор?

— Да, — решительно кивнул Сириус. Видимо, Вальбурга так и не сумела переупрямить отпрыска.

— Какие характеристики у данного факультета?

— Благородство, честь и отвага, — отчеканил Джеймс, и Гарри припомнила, что его-то предки не попадали поголовно в Слизерин. Нет, Карлус, кажется, являлся выпускником Когтеврана.

— И вы считаете, что ведете себя благородно по отношению к молодому джентльмену? — подняла бровь Гарри. По-снейповски подняла.

Будущие Мародеры смутились.

— Простите, профессор, — пробубнил Джеймс.

— За что мне вас прощать? — удивилась Гарри. — Мне вы ничего не сделали.

— Прости, Снейп, — буркнул Сириус.

Гарри удовлетворенно кивнула. Возможно, она еще больше отвратила отца и крестного от Слизерина, зато рассказала Лили хотя бы об одном факультете. Впрочем, он по ней плачет, горючими слезами. Такое чувство справедливости и желание защищать друзей любой ценой!..

В коридоре перехватила Нарциссу, уже второкурсницу. За лето девочка еще больше расцвела, ее красота начала терять детские очертания, становилась хрупким фарфором, ярким, как и у всех Блэков.

— Мисс Блэк, попрошу вас составить компанию вашему кузену Сириусу и его другу Джеймсу, рассказать им о школе.

Девочка понимающе кивнула и направилась к купе родственников. Удивительная проницательность в столь юном возрасте, Малфои выбрали себе настоящий клад. Тем более, Нарцисса как никто другой знала характер и повадки своего кузена. Такого шалопая как Сириус еще поискать стоило.

Большой зал сиял оранжевым и золотом: свечи, знамена факультетов с золотыми нитями, а над головой — темнеющее осеннее небо, почти ночное, с мрачными серыми тучами.

Гарри заняла свое место, кивнув коллегам и директору. Ее слизеринцы за лето загорели, отдохнули, уже более оживленно переговаривались между собой. Как там говорится — общая беда сближает? Гарри с интересом отметила сформировавшийся костяк из Малфоя, Блэков и Лестрейнджей. К ним прислушивались, им старались подражать. Из всех родовитых семей, именно эти три могли похвастаться наиболее древней родословной и сильными волшебниками. Не говоря уже о многочисленности Блэков, причем стабильным магическим потенциалом обладали все маги рода без исключения. Гарри могла видеть, как остальные приглядываются и просчитывают выгоду от возможного союза с костяком факультета, негласными лидерами. До сего момента слизеринцы пытались понять, к какой из двух сторон уже начавшегося противостояния принадлежат сильнейшие. Однако в прошлом году образовался стабильный нейтралитет. И Гарри не могла даже предположить, к чему это приведет.

Колесо противостояния раскручивалось, медленно, но верно дело двигалось к войне. В газетах все чаще стали появляться сообщения о нападениях на семьи маглорожденных волшебников и сквибов, во время которых страдали и их соседи-маглы. Никогда еще Гарри не была так рада увидеть фамилию Риты Скитер. Молодая, амбициозная журналистка сумела-таки, вопреки всем усилиям аристократов, пробиться на первую полосу и теперь живописала кошмары нападений с подробностями. Пока что общество еще раскачивалось, волновалось. И не придавало особого значения. Обыватели считали происходящее делом рук банды мародеров, разбойников, поэтому не волновались особо. Верили в силы Аврората. Хотя Гарри знала о скупке нелегальных защитных артефактов в Лютном переулке. Ей самой пришлось изготавливать парочку серьезных для банка по срочному заказу.

Появление первокурсников отвлекло от мрачных раздумий, впрочем, как и всегда. Так приятно видеть счастливые, зачарованные лица детей, глядящих на столь явное проявление волшебства. Восхищенно взирала на потолок и парящие в воздухе свечи Лили Эванс, ее мордашка в обрамлении огненных волос, сияла от восторга. Рядом вышагивал худющий Снейп-вороненок и что-то шептал на ухо подруге. Та кивала, поддакивала и крутила головой по сторонам. На них с толикой зависти посматривал украдкой Джеймс Поттер. Лили ему понравилась, с первого взгляда, однако он помнил наставления отца о необходимости серьезного отношения к выбору кандидатуры в девушки и невесты. Гарри читала эти размышления по загорелому личику, как раскрытую книгу. Сириус же напоминал короля, лениво проверяющего собственные владения. Как будто родился в Хогвартсе. За ними семенил Бартемиус Крауч, мелкий мальчишка с острыми чертами лица, вздернутым носиком. Ремус Люпин выглядел так, словно до сих пор не мог поверить в сбывшуюся мечту. Губы дрогнули в улыбке. Такие маленькие, такие… незнакомые. Гарри слышала о проделках родителей, но никогда ей не говорили, какими людьми они были. Смелыми, отважными светлыми магами, борцами за справедливость. Как этого мало для ребенка, мечтающего посмотреть, увидеть, дотронуться, понять. Просто получить подтверждение, что Джеймс Поттер или Лили Эванс могли так же глупо вести себя. Или смотреть так же восторженно.

Минерва выстроила их вдоль преподавательского стола, лицом к залу, раскрыла длинный свиток. Первокурсники переступали с ноги на ногу, волновались, однако не осмеливались перешептываться под строгим взглядом профессора Трансфигурации.

Как и следовало ожидать, Лили Эванс отправилась в Гриффиндор. Она легко сбежала по ступенькам, и Северус Снейп с отчаянием посмотрел вслед каскаду рыжих волос. Как будто у него оторвали часть души. Лили стала первым человеком, который не ругал, не шпынял его, который протянул руку и разделил с мальчиком мир волшебства, не называя странным или сумасшедшим. И Северус тянулся, тянулся, за каждым добрым словом, как маленький доверчивый щенок тянется к ласкающей руке, надеясь, что его не отпихнут.

Кому, как не Гарри понять это? В детстве она тоже слишком быстро привязывалась. К Сириусу. К Ремусу. К Хогвартсу. Последнюю связь разрушить не удалось даже времени и смерти.

Блэк все-таки настоял на своем и присоединился к "львиному" факультету, за ним последовал Ремус Люпин и пухлый мальчик с жиденькими каштановыми волосами и бегающими глазками — Питер Питегрю. Джеймс Поттер рухнул на скамью рядом с товарищем и тут же принялся активно улыбаться Лили. На что Снейп смотрел со злобной ненавистью.

Дети, они не обращали внимания на полный зал студентов, на то, что их маленькая драма стала достоянием общественности. Той ее части, которая умела видеть и наблюдать. Гарри бросила взгляд на стол Когтеврана. Нет, "вороны" никому ничего не скажут, они свято блюдут правило личного пространства, равно как и ее змейки. Женщине не понравился расчетливый взгляд директора на гриффиндорский стол, в частности, на Джеймса и Сириуса, которые уже вовсю подбадривали бледного Люпина.

Северус Снейп стал последним, кто распределился на Слизерин, к столу он шел мрачно, как на эшафот. И все время украдкой косился в сторону гриффиндорского стола, даже сел так, чтобы видеть Лили. Рядом с Люциусом Малфоем. Который — единственный со всего факультета — заметил неявный интерес декана к только что распределенному вороненку. Ничем другим Гарри не могла бы объяснить короткий взгляд грозовых серых глаз, еле уловимый кивок. И протянутую Снейпу руку.

Староста факультета взял вороненка под свое крыло.

А Гарри пообещала сделать все возможное, чтобы ее дети не стали частью очередных интриг.

Новый учебный год начался.