Цветок асфоделя

28

— Как она? — Гиппократ по привычке запустил пятерню, лохматя волосы.

Они с коллегами сидели в больничной столовой, после очередного дежурства, и пили горячий кофе. Пусть он имел отвратительный вкус, бодрил не хуже порции зелья. Они даже какое-то время подозревали, что повар тайком что-то добавляет, но никаких примесей не обнаружили.

Главный целитель тяжело вздохнул, устало помассировал виски. Сметвика он уважал еще с тех пор, как молоденький тогда еще будущий целитель проходил интернатуру и спас жизнь его дочери, попавшей под неприятный сглаз. И наблюдать, как он себя изводит, не доставляло удовольствия.

— Динамика положительная. Насколько это вообще возможно в ее состоянии, — вздохнул он, делая очередной глоток и морщась. — Раны мы залечили, так что и следов не осталось. Но ее организм крайне истощен, большая кровопотеря сказалась. Ее спасла собственная магия, она подпитывала тело, не давала сердцу остановиться. Но даже у мисс Певерелл имеется предел. Сейчас она на поддерживающих заклинаниях и специальных зельях, обычным Кровевосстанавливающим здесь не обойтись.

— К тебе уже приходили авроры? — мрачно спросил Сметвик, стискивая кулаки.

Темный ритуал, проведенный на территории Великобритании, всколыхнул общественность. Каким-то образом об этом пронюхала Скитер и раструбила в статье на первой полосе, пугая нашествием безумных некромантов и демонов из Ада. Преувеличение, конечно, но обывателям хватило, чтобы завалить и так загнанный на работе Аврорат гневными письмами с требованием разобраться с ситуацией как можно скорее и найти виновного.

Они подозревали Гарри, так как она единственная, кто выжил. И ждали, когда женщина придет в себя и способна будет ответить на вопросы под Сывороткой правды.

Сметвик их ненавидел. И больше всего ненавидел собственную беспомощность. Он был способен расплести сложное проклятие, стабилизировать критическое состояние пациента, вытаскивая его буквально с того света. Но ничего не мог поделать для собственной невесты. Он не настолько разбирался в темной магии, истинно темной, некромантии, чтобы стереть следы или подделать улики. Да и поздно уже, авроры оцепили тот участок, теперь его исследовали все имеющиеся специалисты Министерства поголовно.

Начальник с сочувствием посмотрел на шефа одного из отделов больницы.

— К ней применяли Непростительные, ее пытали, а затем бросили умирать. Ее магия полностью была сосредоточена на спасении жизни, состояние мисс Певерелл, то, что она вообще выжила, тому доказательство. Я так и написал в официальном заключении, которое отправил в Аврорат. Если понадобится, напишу еще раз.

— Спасибо, Престон, — слабо улыбнулся Гиппократ. — Я, пожалуй, пойду.

Он поднялся, чтобы отнести наполовину пустую кружку с недопитым кофе на стойку.

— Тебе нужно отдохнуть, Гиппократ, — укоризненно покачал головой начальник. — Никому не станет проще, если ты сейчас рухнешь с истощением. Особенно твоим пациентам.

— Я знаю, Престон, знаю. Но оставить ее не могу, она должна знать, что я рядом.

— Простите….

К ним незаметно подошла миссис Снейп. Девичью фамилию из-за решения главы рода она вернуть не смогла, но ее это совсем не расстраивало. В халатике помощника аптекаря с соответствующей эмблемой, с забранными в хвост волосами она смотрелась очень интересно. Особенно сейчас, когда отдохнула и набрала вес. Гиппократ усмехнулся тому, что почти машинально провел осмотр подошедшей женщины.

— Я хочу узнать, как дела у декана Певерелл, — женщина слегка неловко улыбнулась. — Мой сын постоянно спрашивает в письмах, я ничего не могу ответить, так как к ней никого не пускают.

— Она идет на поправку, миссис Снейп, — Престон тоже поднялся, вслед за коллегой. — Но мы не знаем, сколько займет выздоровление.

Женщина смущенно покраснела, сковано мотнула головой, должно быть, кивая.

— Спасибо, я так и напишу Северусу.

Гиппократ решился. Подхватил Эйлин под руку, потащил за собой.

— Пойдемте, покажете им воспоминания. Думаю, мистер Блэк сумеет раздобыть малый Омут Памяти.

Они пошли на второй этаж, в закрытое отделение, куда попадали пациенты в особо тяжелом состоянии. Гиппократ с тяжелым сердцем открыл одну из дверей. Ему казалось, он запомнил каждую трещинку на ней.

Гарри лежала на кровати и, казалось, просто спала, тихо и мирно. Но ее кожа потеряла краски и почти сливалась по цвету с больничным бельем, отчего волосы и ресницы казались еще темнее. Дыхание звучало ровно, грудь поднималась мерно. Она просто спала, восстанавливала силы. И Гиппократ радовался, что женщина не впала в магическую кому. Значит, живет, значит, борется. Просто не приходит в себя.

Эйлин смотрела на помогающего ее семье декана почти с болью. Быстро развернулась, прикусив губу.

— С-спасибо, — хриплым голосом поблагодарила она и вышла, оставляя Гиппократа наедине с его болью.

Мужчина подошел к кровати, взял тонкую руку с темным кольцом на указательном пальце. Поцеловал его, прижался щекой к горячей ладошке.

— Возвращайся скорее, Гарри. Без тебя одиноко.

— Мистер Поттер, вы должны находиться в школе, отбывать наказание за самовольную отлучку с территории Хогвартса!

— Но мы всего на минутку, мистер Сметвик! Нам только увидеть профессора Певерелл.

Его поддержал тонкий девичий голосок.

— В воспоминаниях миссис Снейп она такая пугающая, мы должны убедиться, что все в порядке.

— Ну, пожалуйста, — скорей всего, обладатель этого тона состроил жалобную минку.

— Нет, мистер Блэк, ваши щенячьи глазки меня не проймут. И ваши тоже, мистер Блэк-младший. Мисс Эванс, и вы туда же! Мистер Снейп, я все вижу, не пытайтесь пролезть под рукой! Да что же это такое!

Гарри захотелось смеяться — столько отчаяния звучало в голосе Гиппократа. Нос защекотало, и женщина чихнула, потом еще раз, сдувая непослушную прядь с лица.

— Гарри!..

— Профессор!..

— Декан!..

Женщина открыла глаза. Судя по белым стенам, по ряду зелий на прикроватной тумбочку, она в Мунго. Вокруг ее постели столпились мушкетеры в полном составе, сияющие, улыбающиеся. Гиппократ облегченно прикрыл глаза, перевел дыхание. Гарри послала ему извиняющуюся улыбку. Все-таки сколько беспокойства доставила своему мужчине! А затем зевнула. Слабость кошмарная, веки словно свинцом налились.

Целитель взял дело в свои руки.

— Так, вам пора, ребята! Профессор только очнулась, она еще слаба, чтобы принимать посетителей. Придете в следующий раз. Кыш-кыш-кыш, — подталкивал он их к выходу.

— Декан, мы вернемся через пару дней! — вывернулся у него из-под руки Регулус.

— Выздоравливайте! — от лица всех пожелала Лили, после чего Гиппократ закрыл дверь.

И с самым угрожающим видом повернулся к невесте.

— Вот и хорошо, что они ушли. Никто не помешает мне пропесочить тебя как следует! — он решительным шагом подошел к постели, сел на край.

Сон слетел с Гарри, она попыталась еще раз улыбнуться, что-то сказать, но язык не двигался, не хватало сил.

А Сметвик уткнулся лицом в ее грудь, сжал в крепких, но бережных объятиях.

— Я тебя больше никуда не отпущу, — горячо зашептал он, от его тяжелого дыхания по телу расползались мурашки. — Что хочешь делай, но никуда… ничего…. Я думал, уйду прямо там, вместе с тобой. Ты не шевелилась… не дышала…. Мертва….

Гарри с трудом подняла кисть, положила руку на макушку целителя, погрузив пальцы в жестковатую пышную шевелюру.

— Я… рядом… — прохрипела она.

Сметвик кивнул, по-прежнему не отрывая лица, обдувая горячим дыханием открытые ключицы. Гарри слабо улыбнулась и закрыла глаза.

Теперь можно и поспать.

— К тебе рвутся журналисты, — Сметвик сидел рядом с кроватью и чистил апельсин. По комнате плыл восхитительный аромат цитрусовых.

Гарри поморщилась, как от зубной боли.

— Только этого не хватало, — поджала губы женщина, потирая лицо.

После первого пробуждения, она пошла на поправку семимильными шагами. Лучшие зелья из самых качественных ингредиентов, лучшие специалисты. И если последних вполне мог обеспечить Мунго, то откуда берутся снадобья, Гарри не подозревала, а Гиппократ отмахивался и просил не забивать голову.

— А еще авроры во главе с некромантом Бернсом, — мужчина передал ей дольку.

Гарри помрачнела. Ее участие в темном ритуале не подлежало сомнению, осталось лишь уточнить, кем она была: проводящей или жертвой. Определиться во лжи, в том, что говорить, мешало незнание, к какому выводу пришли многочисленные специалисты Аврората.

— И мы намерены получить ответы, — Руфус Скримджер вошел в палату в компании помощника и некроманта Бернса. — Не волнуйся, Гиппократ, никто твою невесту ни в чем не подозревает, мы хотим лишь получить ответы на пару вопросов. Мистер Бернс уже выяснил все детали.

Приподнявшийся было целитель опустился обратно на стул и вновь взялся за апельсин. Гарри вопросительно взглянула на коллегу, тщательно скрывая волнение. Если они узнали, что она некромант…. Появятся дополнительные вопросы по поводу происшествия в Министерстве, и все ее усилия пойдут прахом.

Бернс, как всегда застегнутый на все пуговицы, сухопарый, подтянутый, наколдовал себе дополнительный стул по другую сторону кровати.

— Мне удалось выяснить, что леди Певерелл выполняла роль жертвы в темном ритуале. Но что-то пошло не так, скорей всего, была нарушена последовательность выполнения этапов ритуала, и магия обернулась против самих проводящих.

Гарри с трудом удержала невозмутимость на лице. Коллега и бывший учитель вновь солгал ради нее, на этот раз уже официально, без недомолвок. Он просто сказал неправду, хотя это всегда противоречило его принципам. Бернс сильный, умный маг, он не мог не понять, кто провел ритуал и какую роль выполняла на самом деле Певерелл. И тем не менее прикрыл ее, буквально оправдал.

— Поэтому мы хотим задать вам пару вопросов, даже без использования Сыворотки правды.

— Гарри сейчас нельзя давать Сыворотку, она вступает в реакцию с принимаемыми лекарствами, — пробурчал Сметвик и передал еще дольку апельсина невесте. Та поблагодарила кивком, с трудом оторвала взгляд от Бернса, чтобы посмотреть на Руфуса Скримджера.

— Я мало что помню, мистер Скримджер. В пятницу меня позвали по определенному адресу голосом главного целителя, сказали, что Гиппократ ранен. Я поспешила туда и не подумала о защите. А после — темнота. Очнулась я уже в Мунго.

Помощник главного аврора застрочил в пергаменте, Руфус кивнул.

— Почему вы уверены, что это был не главный целитель?

— Гиппократ познакомил меня с ним во время выходных. Престон всегда называет меня МИСС Певерелл, тот же, кто выманивал, назвал ЛЕДИ Певерелл, поэтому я…. Сообразила, но слишком поздно, — виновато улыбнулась и пожала плечами.

— Лучше спросите директора Дамблдора, почему он не поднял тревогу, хотя я сообщил ему, что пропал один из его преподавателей.

Скримджер устало посмотрел на целителя, видимо, этот вопрос поднимался уже не в первый раз.

— Мы занимаемся этим, Гиппократ. Лучше скажи, почему тревогу не поднял ты.

— Потому что половина ваших ребят попала под темные проклятия какой-то группы контрабандистов, — огрызнулся Сметвик. — И я два дня занимался только ими.

Аврор махнул рукой и вернулся к допросу.

Бернс тоже получил свою дольку апельсина, авроры отказались. Еще какое-то время они задавали вопросы, но Гарри ссылалась на амнезию. Наконец, служители правопорядка покинули их, и Бернс, повинуясь выразительному взгляду Гарри, накинул особые чары против прослушивания, собственной разработки.

— Почему, мистер Бернс?.. — Гарри не понимала.

Тот хмыкнул, запустил еще один кусочек оранжевого сочного фрукта в рот и методично вытер пальцы от густого, яркого сока.

— Потому что такие, как мы, должны держаться вместе, — хмыкнул он. — К тому же, вы действовали в рамках самозащиты… в духе некромантов, разумеется. И я не уверен, что нынешнее поколение поймет мою точку зрения, — он выразительно скривился. взглянув на дверь, за которой скрылись авроры. — Маги стали бояться всего, что им непонятно. И я не вызываю страха лишь по той причине, что официально на стороне Светлых, хотя сам и Темный. Они не понимают, что….

— Темные маги всегда только на своей стороне, — закончила за него Гарри любимое изречение своего наставника.

— Верно, леди Певерелл, — со значением произнес Бернс. — Разрешите откланяться. Оставляю вас наедине. И… между нами нет долгов.

— Между нами нет долгов, — эхом откликнулась Гарри с искренней благодарностью смотря на прямую, узкую спину несостоявшегося в этом времени учителя.

Он мог потребовать очень много за свою услугу, но поступил благородно. Или глупо, если посмотреть с точки зрения менталитета темных магов. Но, как сказал сам Бернс, он же работает со Светлыми.

Гиппократ сосредоточенно рассматривал апельсин, который чистил. Гарри видела, что мужчина хочет что-то спросить, но не решается. И не торопила, медленно пережевывала сочные кусочки, наслаждаясь мягкостью, ярким, насыщенным запахом и вкусом.

— Почему он не убил тебя сразу? — наконец, поднял голову Сметвик.

— М?

— Почему Том не убил тебя сразу? — расширил целитель вопрос. — Не то, чтобы я не радовался этому обстоятельству, но на его месте каждый разумный маг сразу бы убил противника, не раздумывая, когда не получилось отнять то, что хотелось.

Ему Гарри рассказала, что Реддлу требовалась сила некроманта для какого-то своего ритуала, без подробностей. Не стоит лишний раз тревожить Гиппократа рассказом о Пыточных и предложении родить совместного ребенка, он и так на нервах в последнее время. И все из-за нее.

— Том… он был той кошкой, которая любит играть с мышкой, прежде чем съесть ее.

Одно представление на кладбище чего стоит! Гарри понимала доводы Сметвика, принимала их. Будь она возродившимся Темным Лордом, сразу бы убила молодую Поттер, как только взяла палочку в руку. Нельзя оставлять за спиной противника, способного нанести удар, даже исподтишка. Но Том играл, он упивался собственной властью. Устроил показательную дуэль с недоучкой и умудрился дать ей сбежать. Хотя что могла противопоставить тогда еще юная Поттер магу с боевым стажем Реддла? Что на кладбище, что в Запретном лесу при их последней встрече, что при битве за Хогвартс, он желал подтверждения своей магической мощи, своей власти над жизнью и смертью окружающих людей. Поэтому он и звал себя Лордом Судеб, потому что хотел иметь право решать, кому жить, а кому — умирать. Может, потому что подсознательно осознавал собственную неполноценность?

Возможно, когда-то у него были благие намерения, он вел активную политическую и научную деятельность, но власть, которую он получил над чистокровными, над сливками общества, вскружила ему голову. Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Он захотел больше, захотел владеть этим вечно. И стал разрывать связи души, тела и ауры, а когда происходит нечто подобное, человек сходит с ума, разум его теряет свою стабильность.

Он терял человеческий облик и внутри, и снаружи, его душа — ободранное страшное существо, уже даже не похожее на человека. И нынешнем времени она видела отголоски безумия, все больше овладевающего некогда гениальным магом. От этого становилось немного грустно.

А еще теперь остро вставал вопрос с крестражами. Гарри и так слишком сильно изменила будущее в отношении их хранилищ. Она не дала Белле вступить в Общество, а именно в ее банковской ячейке Том спрятал чашу, когда Лестрейндж зарекомендовала себя, как верная исполнительница. Как и говорил Дамблдлор, он всю жизнь мечтал быть причастным к миру волшебников полностью, то есть иметь нечто на сохранении в самом известном банке. Мраксы являлись ветвью рода Слизерин, одной из четырех, но остальные увяли. В своем стремлении сохранить чистоту крови, они заключали близкородственные связи, постепенно это вело к наследованию безумия, мутациям, уродствам. Трое последних Мраксов были, откровенно говоря, страшненькими. Гарри подозревала, что один отец-магл не может исправить века такого смешения крови, его гены лишь отсрочили неизбежное — сумасшествие последнего потомка рода.

Мраксы вели разгульный образ жизни, они предпочитали продавать имеющиеся вещи, нежели работать. И в конце концов, от всего богатства у них осталась только лачуга. Но Том не унаследовал даже ее — его фамилия так и осталась Реддл. Скорей всего, тут постарался отец, обозленный любовью дочери к маглу, но точно сказать нельзя, почему Темному Лорду не досталось имя предков.

Ведь камень он не носил, использовал его как крестраж. Так не поступают с родовыми перстнями.

И в результате она уверена только в расположении диадемы. Нужно будет наведаться в Выручай-комнату. Но что делать с остальными крестражами? Какова процентная вероятность того, что вмешается привычная удача бывшей Поттер, и все сокровища окажутся на своих местах? Или она неожиданно поймает огромную змею, которая может быть где угодно на территории Великобритании?

Кстати, в том, что Нагайна стала крестражем именно сейчас, Гарри не была уверена. Возможно, Том провел ритуал позже, уже после возрождения. Все равно подстраховаться не помешает.

— Ты думаешь о чем-то плохом, — констатировал Сметвик.

Гарри подняла глаза на своего мужчину, терпеливо дожидающегося, когда она прекратит витать в облаках.

— Ты можешь организовать мне выписку, но с сохранением больничного листа? Мне пока еще рано в Хогвартс.

Целитель кивнул.

— Но я отправлюсь с тобой! — предупредил он.

Гарри улыбнулась.

— Как тебе будет угодно.

Приятно вновь оказаться дома. Но у Гарри в запасе было не так много времени, ее отпустили под ответственность Сметвика и запретили колдовать до полного восстановления резерва. К счастью, она знала отличный способ ускорить процесс.

В ритуальный зал она не спускалась почти с самого основания рода и уже забыла великолепие мраморной чаши источника. Мерцающая вода со вспыхивавшими голубоватыми и желтыми искорками, которые лукаво подмигивали женщине. С шорохом соскользнуло на пол платье, Гарри переступила его и медленно зашла в приятную воду. Та обступила ее и тут же приняла в себя, обхватила. Женщина присела, облокотившись на каменную гладкую стену, прикрыла глаза. Магия заполняла ее, восстанавливала резерв, использовала каждую щелочку, каждую трещинку, чтобы усвоиться, раствориться в организме волшебницы. Непередаваемое ощущение, когда обостряются все органы чувств, когда чувствуешь запах камня, когда осязаешь воздух языком. Гарри глубоко дышала. Ей понадобится много магии на предстоящие проверки. Лишь бы удача не оставила гриффиндорку, помогла и в этот раз.

Потому что жить в стране с многочисленными крестражами гениального, могущественного безумца — все равно, что сидеть на бочке с порохом.

Пещера была точно такой, какой она ее помнила еще с первого пребывания в ней. Позже Гарри не раз навещала место захоронения одного из крестражей. И место смерти Регулуса Блэка по совместительству. Она нашла его среди инферналов озера, похоронила, как полагается. После этого портрет леди Вальбурги стал разговаривать с ней… вообще, стал разговаривать, а не кричать и не фыркать презрительно.

Она помнила спектакль по добыче первого крестража. Часть ее подготовки. Директор заранее побывал в пещере и снял все серьезные ограничения, оставив лишь парочку, для демонстрации. Часть ее тренировки, показательный пример того, что добыть остальные будет не легче. Какое же это хранилище для очень важной вещи, если, чтобы попасть туда, нужно всего лишь рассечь руку о скалы? Директор просто не желал пугать ее, не желал, чтобы она знала, что для уничтожения крестражей требуется гораздо больше знаний, чем имелось у нее в запасе. Гарри тогда вообще не задавалась вопросами, она шла вперед, полностью погруженная в выполнение своей миссии, на которую ее затачивали с раннего детства.

В защитном плетении было накручено столько, что женщина невольно охнула от восхищения. Том уже побывал здесь и гарантировано оставил свое сокровище. Возможно, ее появление заставило его поторопиться расстаться с крестражами и поискать им безопасное место.

Но он слишком привязан к местам, которые напоминали о его "подвигах", о его власти и славе. Пещера, где он запугал мальчишек, старая развалина Мраксов, где он впервые применил Непростительное. Хогвартс, где он… был дома.

Маленькая лодчонка неподвижно стояла у берега, никаких волн, никаких покачиваний. Гарри вспомнила ложь Дамблдора, что магический предмет не видит ее, как волшебницу. Но ведь… она уже тогда пережила смерть близких, она уже тогда применяла Круциатус к Беллатрисе.

Дамблдор хотел, чтобы она как можно дольше оставалась ребенком, мыслила, как ребенок, верила, как ребенок. Потому что что такое жизнь одного существа, когда на кону магическое сообщество? И сердиться не получалось, из Гарри слишком долго воспитывали Героя. Как темный маг, она понимала логичность таких ставок, но теперь не была согласна находиться на одной из чаш весов.

— Не смотри вниз, — предупредила она Сметвика.

Тот уже посмотрел, позеленел слегка. Ну, да, зрелище не самое приятное, даже для привыкшего казалось бы ко всему целителя.

— Что… что это?

— Инферналы, или зомби низшего порядка. Без разума, без чувств, не слишком быстрые, но исполнительные и устрашающие, — Гарри приняла руку и вышла на островок. — Остановить можно только Адским пламенем.

Чаша с зельем стояла на пьедестале, зелье мерцало, манило медальоном на дне. Том действительно был гением. Хотя, скорей всего, здесь постарался талантливый зельевар, такой, как Северус Снейп. В прошлой жизни этим занимался именно он. Модифицированное зелье ночных кошмаров, которое пробуждает самые глубинные страхи. Каким-то образом зельевар добился, чтобы состав работал и наяву, на не спящего человека.

Гарри провела кончиками пальцев по краю чаши. Логичным выводом являлась необходимость выпить зелье, чтобы достать медальон. Но на самом деле, это было и не обязательно. Опустевшая чаша — вот, что являлось сигналом к пробуждению армии инферналов. И нужно перехватить этот сигнал, уничтожить его, чтобы не дать озеру всколыхнуться.

— Я думал, только некроманты могут создавать зомби, — Сметвик расхаживал по краю озера, осматривался по сторонам.

Гарри пожала плечами, не отвлекаясь от изучения плетения чар на чаше.

— Только некроманты могут создать умертвий и личей, инферналов — любой темный маг, у которого имеются соответствующие знания и уровень дара. Потому инферналы и выделены в отдельную графу и изучаются на Защите всеми без исключения, в то время как принцип уничтожения зомби и умертвий не проходят. Некромантов слишком мало, если поднимется кладбище, сразу найдут, кого подозревать. Поэтому мы и не высовываемся, вернее, стараемся не нарываться в открытую.

Сметвик прищурился, сложил руки на груди.

— То есть ты используешь свой дар не только для запугивания некоторых Обществ?

Гарри усмехнулась.

— Да, еще я бегала по кладбищам, на которых произошло спонтанное стихийное поднятие и на которых при этом остались ценные артефакты, — еще несколько заданий Гильдии, вспоминать страшно и весело. Гарри весело, ее прежнему Сметвику — страшно. Он же ее лечил. — Хотя, чаще всего, они и являлись косвенной причиной поднятия.

— Что ты делаешь?

— Перехватываю контроль над УК — управляющим контуром. Есть еще БУК — боевой управляющий контур, но его может создать только некромант, который посылает свои армии в бой. Это, — она мотнула головой в сторону озера с мертвецами, — всего лишь для убийства покусившихся на сокровище. Они утаскивают его под воду и вновь замирают, в то время как армия продолжает идти вперед и убивать.

Сметвик поежился.

— Кажется, скоро я стану специалистом по темной магии.

— Разумеется. Только об источнике знаний не говори, — засмеялась Гарри. — Готово!

Она вылила зелье и забрала медальон. По пальцам шибануло темной магией, неправильной смертью. Женщина прикрыла глаза. Да, как она и предполагала, в тех книгах, которыми пользовался Том, как руководством, говорилось далеко не все о создании крестражей. Но понял Реддл это слишком поздно. Неправильность — а, точнее, недостаточность ритуала ощущалась всем телом.

— Идем обратно, — Гарри шагнула в лодку, сжимая медальон Слизеринов. Сметвик последовал за ней, держа палочку наготове.

Но озеро не всколыхнулось, инферналы продолжали бездумно спать. Скольких людей убил Том, чтобы создать эту армию? Женщины, старики, взрослые, крепкие мужчины. И даже… Гарри отвернулась от маленьких детских тел с тошнотворно бледной, набухшей от влажности кожей. Пусть она темный маг, но убийства детей не понимала и не принимала.

Поэтому с радостью вдохнула соленый морской воздух, с облегчением расправила плечи. И уничтожила медальон Адским пламенем. Он кричал, боль, ярость и ненависть разливались кругом, крестраж боролся, но воля волшебницы была сильнее.

Сметвик обнял женщину, поддерживая.

— Тебе надо отдохнуть?

Гарри помотала головой.

— Я не знаю, кто еще в курсе существования вот этого, — кивнула на оплавленные остатки бывшей реликвии Основателя школы. — Том никому не доверял, но, возможно, оставил кому-то инструкции, играя в темную.

И, скорей всего, это Абраксас Малфой. Нет надежнее места, чем его менор, чтобы спрятать дневник. Но к нему Гарри планировала подобраться через Люциуса, будущий глава рода вряд ли пожелает стать причиной возможного возрождения чудовища. Да и хранить столь темную вещь — опасно. Возможно, удастся на этом сыграть.

Среди буйной зелени уродливым пятном чернела развалюха Мраксов. Потрескавшиеся ставни, проваливающиеся, полусгнившие половицы. Здесь давно уже никто не жил, но и занимать землю не имели права, так как по магловским законам, Меропа Мракс была замужем и имела сына, значит, есть и наследник. А что он оставил все в таком состоянии — его воля. Жители деревни старались не приближаться к дому, у которого сохранилась дурная слава.

Дверь открывалась со скрипом, в нос ударил затхлый запах, за спиной оглушительно чихнул от пыли Сметвик. Но применять Чистящее не стал — Гарри предупредила, что лучше не колдовать лишний раз, чтобы не вызывать нежелательную реакцию. Мало ли, как Том защитил свое имущество.

На самом доме стояла защита чуть лучше стандартной, но вот внутри. Та самая половица из воспоминаний…. Гарри нашептывала катрены, они растекались таинственным шелестом по помещению, вместе с ними стелился под ногами холод Смерти. Подбирать светлые контрзаклинания она не собиралась изначально, лучше перебить своей магией, смять и уничтожить плетения. Пусть не так изящно, зато наверняка не останется никаких магических откликов. И хибара, скорей всего, рухнет под влиянием времени.

Подняв половицу, Гарри подавила недостойное леди желание истерично рассмеяться, даже расхохотаться, как безумная. Что она там говорила про свою удачу? Леди Фортуна все еще на ее стороне.

На темной подстилке, рядом с кольцом, блестела золотым боком чаша Пуффендуев.

— Гарри, все в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Гиппократ, делая шаг вперед и обнимая невесту за плечи.

— Да, — она задыхалась, — да, все отлично. Все просто отлично.

Вероятнее всего, Том хранил чашу здесь, рядом с другим крестражем, временно. Ему просто не хватило времени перепрятать ее.

На счастье леди Певерелл.

Горела чаша хорошо, кричала громко, металл изгибался, танцевал в огне, он не хотел умирать. Сметвик ежился, потирал руки, как будто неожиданно стало холодно. Волшебница его понимала: темная магия такого уровня воздействовала негативно, даже при уничтожении.

А вот кольцо…. При желании, яд василиска можно купить в Гильдии зельеваров, были бы деньги. Она смазала ядом клинок гоблинской стали, одолженный в Гринготсе. Работодатели не пожелали расставаться со своим артефактом, они сдали его в аренду. Гарри позарез нуждалась в стали, которая не растворится через минуту после взаимодействия с сильнейшим из ядов.

— Ты не станешь его сжигать?

Губы искривились в хищной усмешке. Крестраж умер с криком, а по темному камню поползла трещина.

— Нет, — покачала головой Певерелл. — У меня на него совсем другие планы.

Последний свободный день перед работой Гарри решила провести в саду. Слегка отталкиваясь ногой, она покачивалась на плетенной качели-скамейке, смотря, как закат разгорается на небе. Ее больничный закончился. Письмо Люциусу она написала, стараясь в полутонах и намеках передать всю опасность. Осталось только ждать ответа от него. Больше оставлять дневник Тому было некому, Малфои имели самый защищенный дом, из всех его последователей. А если она ошиблась…. Возможно, Люциус сумеет разведать что-нибудь и подсказать декану верное направление.

Осталась диадема и змея. Что делать с Нагайной, женщина не представляла, а вот с реликвией Основательницы разберется уже завтра.

Целый день она разбирала накопившуюся документацию, письма от студентов с пожеланиями скорейшего выздоровления и возвращения в Хогвартс, с тревожными вопросами о самочувствии. Больше всего волновались ее мушкетеры, с которыми ей так и не удалось увидеться. Сначала их не выпускали из Хогвартса, потом уже ее не оказалось в Мунго.

В любом случае, они увидятся уже завтра, на уроках. Страшно подумать, что им вбил в головы за время ее отсутствия Грюм.

Женщина задумчиво побарабанила пальцем по качели. Ей хотелось узнать, почему Дамблдор не вызвал авроров. Вряд ли он играл на стороне Тома, и потому причины такого поведения вдвойне неясны. Чем ему не угодила преподавательница? Ну, кроме того, что является главным претендентом на Старшую палочку и вообще не играет по правилам директора?

Гарри погладила черный камень в кольце Мраксов, с которым не расставалась в последнее время. Все проблемы можно решить, главное — знать, как именно.

Она улыбнулась Гиппократу, идущему с двумя чашками с чаем. Мужчина улыбнулся в ответ и внезапно уронил чашки, выхватил палочку и наставил ее куда-то за спину невесте.

Гарри развернулась, выхватывая свой артефакт. Блеснувшее алым в закатном мареве лезвие утонуло в Щитовых чарах. Ассассин!

Из тени вышел Дориан, и его подчиненный тут же убрал руку от клинка, тот упал на землю.

— Хорошее приветствие, — напряженно произнесла женщина, отступая на пару шагов. По пальцам поползла дымка проклятия. — На меня поступил заказ?

Дориан учтиво поклонился.

— Прошу прощения, леди, никаких заказов нет. А это — традиционное приветствие ассассинов, чтобы выяснить, достоин ли собеседник… подарка.

Сметвик встал рядом с невестой, все еще не убирая палочку. Взгляд его был откровенно враждебным, вторая рука обхватила женщину за плечи, он собирался в момент опасности сразу же оттолкнуть ее себе за спину.

— Подарка?

Дориан не повел бровью, смотрел все также спокойно, равнодушно. Из тени соткался еще один подчиненный, он бросил на землю между беседующими тело огромной змеи. Гарри сдавленно ахнула. Нагайна, мертвая Нагайна, еще один крестраж Темного Лорда. Но… как?!

В ответ на вопрос, читающийся на лице волшебницы, Дориан усмехнулся, немного самодовольно, как показалось Гарри.

— Мы узнали, что вы разыскиваете вещи, связанные с неким волшебником. И решили преподнести одну потерявшуюся взамен на… возможные услуги в будущем в уплату этого долга. Гоблинская сталь с ядом василиска есть не только у вас.

Как все просто. Им может понадобится артефактор и некромант. В том, что убийцы в курсе, кто она на самом деле, Гарри не сомневалась. Но они будут молчать, такая вот взаимная выручка.

— Разумеется, я с радостью отплачу вам за щедрый подарок.

Неожиданно Дориан единым слитным движением приблизился, перехватил пальцы волшебницы и прижался губами к тыльной стороне ладони. Гарри едва успела убрать проклятие, чтобы не задеть главу Гильдии. Иначе их убили бы на месте.

— А еще мне хотелось порадовать прекрасную леди.

Убийца поклонился и вместе с подчиненными растворился в тенях, перемахнув через ограду сада. Гарри мигом проверила плетение защитного барьера. Не слишком сильное повреждение, которое она восстановила, залатала и укрепила. На будущее надо продумать что-нибудь еще, откровенно мерзопакостное, чтобы некоторые "дарители" не могли пробраться в особняк.

Следили они за ней, с самого начала поиска крестражей, а, может, и раньше. Следили, но не вмешивались, выжидая удобного момента, чтобы сделать ее своей должницей. Такой долг не страшен, Гарри не солгала. Она с радостью оплатит избавление от блудного куска души Темного Лорда.

Гиппократ обнял ее крепче, притянул к себе, все еще напряженный, как струна. Он не сводил взгляда с того места, где пропали ассассины.

— Нам надо пожениться, — произнес он, внешне — очень спокойно. — И как можно скорее.

Гарри рассмеялась, уткнувшись в его плечо, пахнущее мятой и лавандой. Смех вышел немного нервным.

Да, определенно, для хорошего им следует это сделать.

По дороге в учительскую, Гарри зашла в Выручай-комнату. Как и в прошлый раз, диадема висела на бюсте мужчины. Адское пламя сожрало ее мгновенно, и волшебница продолжила свой путь.

Утром пришло письмо, которое ее необычайно порадовало. С тонкой черной тетрадкой внутри. Ни Абраксас, ни тем более Люциус не собирались подставляться. Особенно теперь, когда покровитель старшего Малфоя погиб, при этом был обвинен в похищении профессора Хогвартса и проведении серьезного темномагического ритуала, приведшего к гибели людей.

— Добрый день, коллеги, — она приветливо кивнула профессорам.

— Гарри, дорогая! — к ней подскочил Гораций Слизнорт, поцеловал руку. — Как хорошо, что вы вернулись? Как себя чувствуете?

— Отлично, спасибо, Гораций, — женщина позволила проводить себя к креслу у камина. Отвечала на любезные, но тактичные вопросы коллег, принимала поздравления. И радовалась, когда Гораций сообщил, что приглядывал за факультетом, как декан, в ее отсутствие.

За что его сердечно поблагодарила.

Директор подождал, пока пройдет первая волна радости, принес свои поздравления. Он не выглядел расстроенным, хорошо держал себя в руках, лишь в его фигуре проскальзывало напряжение.

— Коллеги, в связи с похищением профессора Певерелл, школу ожидает очередная проверка. Будьте готовы, предупредите студентов. Сегодня это единственное объявление. Профессор Певерелл, не согласитесь на беседу в моем кабинете?

— Разумеется, директор.

Они оставили коллег. Гарри шагала чуть в стороне, проигрывая детали задуманного плана. У нее появилось такое ощущение, что она залпом выпила целый флакон Феликс Фелициас, потому как была уверена, что все получится.

В кабинете директор предложил ей чашку чая, сам сел напротив. Некоторое время они молчали, Дамблдор рассматривал ее, задумчиво и немного грустно, но одновременно — со странной решительностью. А Гарри воспользовалась паузой, чтобы отвести глаза многочисленным портретам. Свидетели ей не нужны.

— Профессор Певерелл, я хочу перед вами извиниться, — неожиданное начало для речи директора. Дамблдор тяжело вздохнул. — С возрастом люди переосмысливают многие свои поступки. Я виноват перед вами. И я виноват перед Томом Реддлом, перед тем мальчиком, что рос у меня на глазах. С нашей первой встречи я посчитал его опасным, талантливым, но имеющие определенные преступные наклонности. И ничего не сделал для того, чтобы исправить это, — в голосе звучала грусть. Но почему тогда Гарри не верила ей? Почему в груди ворочалось тяжелое предчувствие, заставляющее укреплять щиты на максимум. Если профессор и заметил ее чары, то ничего не сказал. — Я наблюдал за вами с вашего первого рабочего дня в Хогвартсе. В свое время я изучал историю про трех братьев, изучал Дары Смерти, даже был увлечен их поиском. И я догадывался, какой дар вы унаследовали от своего далекого предка, если высшие силы и магия решили возродить древний род. Поэтому, когда вас похитили… я посчитал, что будет лучшим столкнуть вас с Томом Реддлом. Мальчик давно увлекался Темными искусствами, правда, я не подозревал, насколько опасными. И насколько опасным это столкновение может быть для вас. Прошу меня простить.

Гарри дышала, глубоко и медленно, стараясь успокоиться и не проклясть директора. Теперь уже задумка не казалась ей достаточной, хотелось большего, хотелось, чтобы он тоже страдал….

— То есть, вы признаете, что использовали меня в качестве оружия? — раздельно произнесла она.

Директор кивнул.

— Никто кроме вас не справился бы с тем, кем стал Том.

— И вы знаете, кем он стал? Почему же не остановили его сразу? Вы же величайший волшебник в Англии, — насмешка и яд, горький осадок в глубине души. Воспоминания, которые, как она думала, давно уже канули в Лету.

Директор следил за состоянием профессора внимательно и настороженно, даже Фоукс притих и перелетел на стол, под руку к хозяину, чтобы спасти его от разъяренного некроманта, если понадобится.

— Я все еще надеялся, что мальчик одумается, что все это — не более, чем слухи. К тому же, он стал гораздо сильнее меня. И если бы я вмешался… кто мог сказать, что он не пошел бы по стезе разрушения дальше.

Гарри откинулась на спинку кресла. Дамблдор знал о крестражах, но не знал, что конкретно они из себя представляют. Это могло быть что угодно. И только получив дневник, он понял, что ответы надо искать в прошлом. А хорошее знание психологии бывшего ученика позволило ему выбрать нужные вещи, обнаружить их.

— Я понимаю вас, — с трудом проговорила она. Хладнокровие возвращалось. Не только Альбус может играть втемную. — Не прощаю, но понимаю.

— Благодарю, профессор Певерелл.

— И вы правы, он создал ужасные вещи, — Гарри достала из кармана кольцо. — После гибели мистера Реддла мне прислали вот это, как главе рода Певерелл.

Глаза Дамблдора расширились, он несомненно узнал Воскрешающий камень. Мужчина жадно следил за тонкими пальцами волшебницы, покручивающими массивное кольцо.

— Это….

Гарри слабо улыбнулась.

— Да, кольцо рода Мракс. Видимо, Том Реддл был последним представителем их семейства. Затем кольцо переслали мне. На нем были ужасающие чары. Хотите посмотреть? Я убрала их, как видите, теперь кольцо безопасно.

Директор кивнул, сглотнул тяжелую, вязкую слюну. Его руки дрожали, когда он брал кольцо, поглаживал Камень. В глазах разгоралась целая гамма эмоций: от восторга и восхищения до глубокой затаенной боли, причиняющей страдание. Кого бы он хотел вызвать с помощью Камня? Что спросить? Что узнать? И достало бы ему решимости на это.

— Примерьте, директор, я разрешаю, — устало махнула рукой Гарри, стараясь не выдать ничем охватившее ее напряженное предвкушение. — Мне оно не нужно, — потому как она сама по себе владелец Камня.

Дамблдор, помедлив, все же натянул кольцо на безымянный палец. Певерелл усмехнулась и произнесла кодовую фразу, открывающую проклятие. Целую неделю, после получения Камня, она тайком наведывалась в Хогвартс, подключалась к его защите, почти разговаривала с весьма разумным замком, объясняла ему свою затею, что она никому не принесет вреда, а только пользу. Несомненную пользу. Использовала свою кровь, родственную одному из Основателей. И замок согласился, после долгих, тяжелых раздумий и сомнений, он все же согласился и дал доступ к своему защитному барьеру, к своему плетению. Гарри даже не подозревала, насколько гениальное творение — школа, в которой она училась. Не просто замок, его защита уже давно обрела свой, пусть скудный по сравнению с человеческим, но все же разум.

По руке директора побежали черные линии, перекинулись на лицо, потекли по шее, захватывая все тело. Альбус не мог даже пошевелиться, лишь расширенными глазами наблюдал он, как на лице профессора Защиты появляется коварная и довольная усмешка.

— Не стоит беспокоиться, проклятие не смертельно. Больно, но не смертельно. Скоро это пройдет, — Гарри с удовольствием смотрела на то, как на ауре великого волшебника появляется печать Хогвартса. — Вы винили себя в том, что недосмотрели за Томом, не помогли ему в нужный момент? Так, может, потому, что были заняты чем-то посторонним? Теперь у вас появится возможность все исправить. Вы же директор, мистер Дамблдор, вас не должно интересовать ничего, кроме благополучия учеников в школе, их успеваемости. Это кольцо станет отныне вашим личным поводком. Вы не сможете принимать участие в политических играх, отвечать на письма о политике, влиять на ход событий. Только школа, ее дела, ее ученики. Только пока они учатся под вашим началом. И никаких тайных Орденов и прочего — проклятие вам не позволит. Можете писать диссертации, можете заниматься научной деятельностью, а можете попробовать найти общий язык с учениками. Не вербовать их, а просто поговорить, — по венам растекалось злорадное удовлетворение от шока в глазах директора. Он не подозревал, что кому-то еще известно о его пока еще тайном Ордене. — Контролировать вас будет сам Хогвартс, не зря же он находится на месте силы.

— Школа…. - с трудом удалось прохрипеть Дамблдор.

Гарри кивнула.

— Да, на самом деле Хогвартс — огромный артефакт, поистине гениальное творение, к которому надо только подобрать правильный ключик. А я, к счастью, Мастер Артефакторики.

Женщина поднялась, подошла к столу.

— Я понимаю, почему вы поступили так, как поступили. Понимаю, но не прощаю. Темные маги по сути обидчивы, злопамятны и мстительны. Но у меня первыми учителями были светлые, поэтому вы до сих пор живы. А в качестве уплаты я заберу то, что вам не принадлежит.

Старшая палочка сама прыгнула в руку, древесина ее завибрировала от радости, рукоять нагрелась. Гарри улыбнулась такому откровенно счастливому приветствию.

— До свидания, директор. Всего наилучшего.

Волшебница вышла за дверь, счастливо вздохнула. Дамблдору еще предстоит узнать, что за попытку преодолеть проклятие наказывать его станут болью, адской болью. И если он не хочет страданий, придется заняться делами школы. Гарри поставила множество ограничений, пусть профессор сам выяснит границы своих возможностей. Потому как память еще хранит боль Круциатуса Тома, боль ребенка, выращенного, как свинья на убой.

Певерелл прислонилась лбом к прохладной, шершавой стене замка.

— Спасибо, — тихонько поблагодарила она.

Школа отозвалась теплой, ласковой волной. Все получилось, проклятие будет подпитывать само место силы. До самой смерти директора, а после кольцо вернется к своей истинной владелице. Повелительнице.

— Профессор, вам плохо? — рядом появилась обеспокоенная мордашка какой-то первокурсницы.

Гарри отстранилась от стены, широко улыбнулась девочке.

— Нет, все хорошо.

И действительно, все было хорошо.