Даниил Кайгородов

ГЛАВА 27

Что случилось с девушкой?

Спасаясь от пугачевцев, Амвросий открыл потайной люк и спустился в подземелье.

Прошел, чуть не задев плечом притаившегося во мраке глухонемого Дормидона, и, открыв двери кельи, остановился перед испуганной Фросей.

— Одевайся и следуй за мной, — сказал он и, хищно оглянувшись, шагнул к девушке.

Фрося попятилась к стене, где висело большое медное распятие.

— Боишься старика, боишься, — зашептал зловеще Амвросий, шаг за шагом приближаясь к узнице.

— Не подходи, убью! — рука Фроси потянулась к кресту.

— А-а, угрожать вздумала, может, к молодчикам, что наверху буйствуют, тебя выпустить? Нет! Пойдешь со мной! Я тебя, голубка, упрячу в такое место, что ни один человек не сыщет.

Схватив со стены тяжелый крест, Фрося подняла его высоко над собой.

— Не подходи!

— А-а, да что с тобой разговаривать, — прошипел злобно Амвросий и кинулся на девушку.

Не помня себя, узница ударила его крестом. Наставник пошатнулся и, опираясь рукой о стену, сделал шаг к дверям. Вытер рукавом обильно струившуюся с лица кровь и хрипло произнес:

— За строптивость сидеть тебе здесь вечно, доколе не погибнешь от глада.

Выйдя в коридор, Амвросий закрыл келью на ключ.

Увидев, что Амвросий вошел в келью, Дормидон тихо последовал за ним. Он увидел, как открылась дверь кельи и слабый отсвет лампады упал на сухопарую фигуру наставника.

«Надо подождать, пока он не появится», — подумал глухонемой и, крадучись, подошел ближе к келье.

Если бы Дормидон мог услышать шум борьбы, он не задумываясь, пришел бы на помощь Фросе. Взятый с детства в монастырь, Дормидон ни от кого не видел добра, все им только помыкали. Фрося — единственный человек, кто отнесся к нему по-человечески, и в нем проснулось теплое чувство к узнице.

Наблюдая за кельей, Дормидон тревожно завертел головой по сторонам.

«Почему наставник закрыл келью на ключ и так торопливо шагает куда-то? — Страшная догадка промелькнула в голове глухонемого. — Старец обрек девушку на голодную смерть! Нет, этому не бывать!»

В два прыжка Дормидон оказался возле старца. Амвросий отказался отдать ключ. Глухонемой насильно отобрал его. Как только послышался стук открываемого люка, наставник поспешно скрылся в одном из ходов подземелья.

Глухонемой быстро зашагал к келье Досифея. Девушка была без сознания. Он бережно поднял ее на руки и направился к потайному выходу. Вот и конец подземелья. Опустив свою ношу на землю, Дормидон с силой нажал на рычаг, и каменная плита медленно отошла в сторону.

Приток свежего воздуха привел в чувство девушку, и она открыла глаза. Фрося увидела Дормидона, стоявшего на обрыве скалы. Сделав руку козырьком, он пристально смотрел на лежавшую внизу тайгу. Широкоплечий великан был похож в эту минуту на древнерусского богатыря, высматривающего вражий стан.

Сходство дополняли правильный овал лица, обрамленного русой бородкой, стриженные под кружок волосы, схваченные узким ремешком.

Оглядев еще раз местность, Дормидон повернулся к Фросе и, увидев, что она пришла в сознание, радостно замычал, показывая на тайгу. Затем взял Фросю на руки и осторожно стал спускаться вниз. Обхватив шею Дормидона, девушка доверчиво припала к его плечу. Вот и избушка смолокуров. Хозяева еще с осени оставили ее и ушли в деревню. Согнувшись, Дормидон прошел через дверь и, опустив бережно Фросю на нары, покрытые соломой, нашарил на потемневшей от дыма полочке огниво и высек огонь. В камельке, сложенном из диких камней, жарко горели сухие дрова, припасенные с лета заботливыми смолокурами.

В избе стало тепло. В маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем, проникал бледный свет, освещая неподвижно лежавшую девушку и фигуру Дормидона, сидевшего в задумчивости у огня. Тяжело вздохнув, глухонемой подошел к Фросе и, посмотрев на ее пылающее лицо, сокрушенно покачал головой. Девушка заболела. Дормидон это понял, глядя на ее запекшиеся губы. Из груди глухонемого вырвалось горестное мычание. Выйдя из избы, он прикрыл плотно дверь и поспешно зашагал по лесу. Через час он был в деревушке и, постучав в окно крайней избушки, вошел в нее. Истово перекрестился на образа и отвесил низкий поклон суровой на вид старухе, перебиравшей на столе какие-то травы. Женщина показала гостю на лавку. Завязался оживленный мимический разговор. Дормидон и хозяйка были старые знакомые и легко понимали друг друга. Глухонемой вернулся к Фросе на лошади, запряженной в сани, не забыв прихватить с собой тулуп. Укутав больную потеплее, Дормидон погнал коня обратно в деревню. С помощью Панкратьевны, так звали знахарку, внес девушку в избу.

Фрося две недели была в горячке. Порой приходила в сознание и подолгу лежала неподвижно, устремив глаза в потолок. Переводила взгляд на стены, увешанные травами, на понуро сидевшего возле кровати глухонемого и снова впадала в беспамятство.

Наконец Фрося начала выздоравливать. Дормидон повеселел. Мычал что-то радостно старухе, показывая на сидевшую у окна девушку. Затем на лице глухонемого промелькнула тень озабоченности, и он, быстро жестикулируя, спросил о чем-то хозяйку.

— Дормидон спрашивает, кто ты, откуда и как попала в монастырь, — перевела Панкратьевна Фросе.

Девушка подробно рассказала обо всем. Глухонемой следил за ее лицом и, увидев, что она плачет, вскочил на ноги. Подвижные пальцы его рук замелькали под самым носом хозяйки, дополняя свою жестикуляцию мычанием, он упрашивал о чем-то старуху. Та отрицательно покачала головой.

— Дормидон просит меня, чтобы я отпустила тебя с ним к твоим родителям. Но ты еще слаба. Поправишься — поезжай тогда с богом.

— Кому он грозит? — спросила девушка, глядя с удивлением на глухонемого, который размахивал увесистым кулаком.

— Монастырю и матери Евлампии. Еще какой-то женщине, которая была там, — следя внимательно за жестами глухонемого, говорила Панкратьевна.

— Какой женщине? — в изумлении спросила Фрося.

Старуха перевела вопрос Дормидону и, проследив за движениями его рук, сказала:

— Осенью приезжала к Амвросию одна богатая богомолка, уговорила наставника направить старца Игнатия к твоему отцу с тем, чтобы он отвез тебя в Уреньгинский скит.

— Но как он узнал об этом?

Панкратьевна знаками спросила Дормидона.

Тот ответил:

— Узнал от Игнатия, когда тот вернулся из Рудничного.

— Осенью… женщина, — машинально повторяла Фрося.

Через несколько дней, когда Фрося поправилась, Дормидон выехал с ней в Рудничное. Девушка побродила по пустым комнатам своего дома и, переночевав у соседей, на утро отправилась в Юрюзань, где жила ее двоюродная сестра. Там и встретилась с родителями.