Давай начнём все с начала

Глава 46

— Арин, там документы, точнее, счета. На тебя…

Это последнее, что я понимаю перед резким плохо разборчивым хлопком и темнотой. Она быстро, просто колоссально поглотила меня. Словно, кто-то выключил свет, и я попала в темноту.

Она все не отпускала меня, глаза открыть сложно, много движений, но результата нет. Я беспомощно барахтаюсь, но остаюсь в темноте. Ещё несколько движений, и всё такая же темнота. Я готова кричать, звать на помощь, как замечаю белый свет, который неприятно бьет по глазам.

Пару движений, и я могу осмотреться, понять, где я. Белоснежные стены, яркие солнечные лучи, которые проникают через плохо закрытое шторами окно. Большой шкаф-купе, занимающий всю стену и запах чего-то лекарственного. Не такой, чтобы стойкий, но витает. Я поворачиваю голову и понимаю, что лежу на больничной кровати. Рядом тумба, на ней располагаются мои вещи, точнее, моя небольшая сумка.

Хочу до неё дотянуться, но не успеваю это сделать. Дверь открывается, и входит молодая медицинская сестра.

— Здравствуйте, здравствуйте, — словно нараспев произносит она, — как вы себя чувствуете? Головокружение, тошнота?

— Нет, — выдавливаю и киваю для убедительности головой.

— Это прекрасно, — поправив мое одеяло, улыбается она и, отойдя к двери, произносит, — можете войди.

В палату входит Савелий, я устремляю весь взгляд на него, а он на меня. Смотрим безотрывно несколько секунд, пока он не берет кресло и не ставит его очень близко со мной.

— Ты как? — почти шепчет он беря меня за руку.

— Кажется, нормально. — Что случилось, почему я тут? — начинаю задавать тысячу вопросов в желании докопаться до истины и понять не угрожает ли что-нибудь малышу.

— Какой-то обдолбанный не справился с управлением и влетел в машину, точнее в бок с твоей стороны.

Я прикрываю рот рукой… а если что-то с малышом? Сердце начинает учащенно биться, руки вначале холодеют, а потом я ощущаю их липкость. Черт, неужели, такого ведь не может быть, я ведь не потеряла его? Я бы почувствовала, я бы услышала. Я с ужасом смотрю на мужа, точнее, уже бывшего мужа, он перенимает мой ужас, но воспринимает все по-своему. Хмурится, потом отрицательно кивает.

— Арин, не переживай, пока ты была без сознания, все анализы и осмотры провели, в ближайшее время будут готовы результаты, но врач предварительно сказал, все хорошо, только царапины, и гематома на руке.

Я смотрю тут же на руку и замечаю будущий синяк, кроваво-голубой. Действительно будет огромным. Слова Савелия немного успокаивает, если там просто ушибы и былосмотр, они бы увидели, что с ребёнком что-то не так, но беспокойство не отпускает. А вдруг, мало ли, бывает ведь по-всякому?..

— Твои документы и папка всё в сумке, Вале я позвонил, сейчас привезёт твои вещи. Может, ты чего-то хочешь?

Я смотрю не него и понимаю, что хочу, чтобы просто обнял, подарил, как и раньше, своё тепло, защиту, но молчу упорно, прикусываю губы и молчу. Это слабость, пустые надежды.

— Здравствуйте, Армина, — слышу низкий, немного прокуренный мужской голос и оборачиваюсь. В палату словно в развалку входит врач. Белый халат поверх тёмного костюма и бейдж, прикреплённый над верхним карманом.

— Как ваше самочувствие? Он походит близко, достаёт, словно фокусник, из ниоткуда небольшой фонарик, проверяет мою реакцию, показывает пальцы, задаёт вопросы.

— Как и говорили, Савелий Андреевич, все прекрасно, как говорится, хоть сейчас на сцену. — Он подмигивает мне и смотрит в бумаги, с которыми вошёл. — Все хорошо, ребёнок не пострадал, по крови анемия, но не критично. Вам прописали продукты, содержащие железо и витамины?

Я киваю на вопрос врача.

— Поправляйтесь и будьте внимательны, срок пока небольшой, если какие-то боли или дискомфорт, сразу же сообщайте нам. Думаю, на пару дней оставим вас у нас.

Доктор покидает палату, а я поднимаю глаза на Громова и замираю. Они словно неживые, бледно-бледно голубые, лицо побелевшее.

— Армина, чей это ребёнок?

Я молчу, ничего не говорю. Он так же молчит, только сжимает кулаки, Вены на руках напрягаются, мне кажется, ещё немного, и они лопнут, так сильно они напряжены, так сильно они видны. Тёмно-синие…

— Чей? — рычит он вновь, а я беспомощно закрываю живот, мне дико страшно. Таким я никогда его не видела. Савелий тяжело дышит, смотрит на меня, словно сквозь меня, медленно, очень медленно встает и покидает палату.