Дело об обнаженной натуре и цветочном горшке

Глава 16

Все занятия на сегодня отменили по просьбе Максимилиана. Не знаю, как он объяснил это миссис Лансвиль (директриса отсутствовала), но я была ему крайне признательна за такое проявление заботы. Ведь попроси он об отмене занятий только для меня, это выглядело бы странно и двусмысленно, а не попроси об их отмене вообще, не знаю, как выдержала бы их после бессонной ночи.

Мои предутренние похождения с детективом, к счастью, удалось скрыть – мы вернулись до первого колокола и через черный ход. Мышкой проскользнула я в свою комнату, не встретив никого, даже мистера Реддинса, чье ночное дежурство уже подошло к концу. А минут через десять торжественно прозвонил колокол, оповещая воспитанниц, что пора вставать. А я еще даже не ложилась. На завтраке я клевала носом и изо всех сил пыталась не уснуть в тарелке с кашей. Даже бурные обсуждения ночного происшествия с Джейн не смогли меня растормошить. Я немного оживилась только после того, как миссис Лансвиль сообщила нам, что занятий сегодня не будет и всем девушкам после завтрака следует разойтись по своим комнатам, и после завтрака я эдакой осенней мухой полетела к себе, по дороге вяло переговариваясь с Катрин.

Джейн еще находилась в лекарской, Максимилиан, вероятно, изучал найденные нами вещи преступника.

Кстати, обнаружили мы не только фотооборудование, но и пленки и снимки с воспитанницами, а это были уже неопровержимые улики, доказывающие, что склепом пользовался именно преступник. К сожалению, его самого нам найти так и не удалось. Гладиолус подвел нас к одной из стен в подземном помещении, а дальше хода не было, цветок же продолжал настойчиво указывать на эту стену. Я не могла понять, в чем дело: то ли моя неумелая магия начала рассеиваться, то ли из-за повреждения самого растения (от стебля оторвался один цветок) сбились тонкие магические настройки, но он не хотел работать как надо. Потыкавшись во все углы, словно слепые котята, мы несолоно хлебавши вернулись в пансион, прихватив с собой все обнаруженное. Максимилиан сложил все находки в большой черный мешок, который он жестом фокусника извлек откуда-то из-под сюртука.

Что ж, мне опять оставалось только ждать – все, что могла, я уже сделала. Хотя… нет, не все! Нужно разобраться, почему цветочная магия в гладиолусе стала барахлить!

Я достала книгу по криминалистике, забралась с ногами на кресло и углубилась в чтение. А через пять минут уже крепко спала. И даже обеденный колокол не смог меня разбудить. Зато это сделал Максимилиан, и то уже ближе к вечеру.

– Флер! – бодрый голос вырвал меня из мира сновидений. – А кровать вам на что, позвольте спросить? В прошлый раз застал вас спящей за столом, сейчас вот в кресле. Удобно?

– Когда полночи магичишь над цветочками, а полночи шастаешь по кладбищам, удобно везде, – зевая и потягиваясь, заверила его я. – Чем порадуете?

– Не уверен, что порадую, а вот удивить удивлю, – криво улыбнулся Максимилиан, усаживаясь напротив меня.

Я же, вдруг вспомнив о правилах приличия, спустила ноги с кресла и расправила мятую юбку. А заодно и поправила выбившиеся из прически во время сна пряди. Удивительно, но в последнее время в присутствии Максимилиана я чувствовала себя совершенно свободно и как-то… по-домашнему, что ли… уютно. Нескованной условностями. Вот и сейчас, нимало не смущаясь я спокойно проделала при нем все эти манипуляции, сунула ноги в мягкие тапочки и с улыбкой сказала:

– Ну давайте, удивляйте, раз уж радовать не хотите.

– Я допросил вашего садовника, Роба Уильямса. И знаете, что выяснилось? Никакой он не Роб Уильямс и уж тем более не садовник! За вашими клумбами ухаживал сын графа Уилгенского, Филипп Нетлис.

Я так и открыла рот от удивления! А потом память недовольно шевельнулась и в голове моей родилось воспоминание.

– Филипп Нетлис! Я вспомнила! Несколько месяцев назад он приезжал в пансион в поисках невесты! Ему приглянулась Диана! Он сделал ей предложение, а она ему отказала! Боже мой! После этого он приезжал еще два раза и оба раз получил от ворот поворот. Неужели ради Дианы он… – я замолчала, не в силах поверить, что богатый и знатный молодой человек пошел на такие безумства ради воспитанницы пансиона.

– Именно так! – подхватил Максимилиан. – Ради мисс Парвинд он устроился работать садовником в пансион.

– Слишком уж романтично, – с недоверием отмахнулась я. – Так вообще бывает?

– Как видите, да, – усмехнулся детектив, сверкнув на меня синими глазами, в которых промелькнуло странное выражение. – К преступлениям в пансионе он не причастен. Единственное его преступление состоит в том, что он безнадежно влюбился в вашу подругу и ходит за ней, словно тень. Она, кстати, в курсе, кто скрывается под личиной садовника – молодой человек открылся ей, надеялся, что она передумает. Да и до сих пор надеется. Но мисс Парвинд – настоящий кремень.

– Да не кремень она! – рассердилась я. – Просто не нравится он ей и все тут! Сердце не лежит. Диана ему три раза отказала, уж, казалось бы, он должен был все понять, так нет! В его самонадеянной графской башке никак не укладывается тот факт, что он мог кому-то не приглянуться! И преследует ее теперь, маньяк недоделанный!

– Мисс Лирьен, что за выражения! Я поражен! – Максимилиан в притворном ужасе закатил глаза, а потом рассмеялся. – Но вы правы – он действительно никак не может принять и смириться с этим прискорбным для него фактом.

– Почему Диана не рассказала о нем миссис Дюшон? Уж она бы нашла на него управу! Да выгнала бы его к чертовой матери, в конце-то концов! Он же садовником сюда устроился, вот и сказала бы, что он не справляется со своей работой и дело с концом!

– Мисс Диана боялась, – мягко ответил детектив. – Кто знает, на что Филипп решился бы после этого. Но теперь он, конечно, покинет пансион.

– Эх, даже жаль, что так получилось, – задумчиво протянула я. – По мне, так он идеально подходил на роль нашего преступника – я считала его довольно странным и почему-то боялась его. А оказалось, что все его странности проистекают оттого, что он оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал. И интересовали его не все воспитанницы, а одна-единственная.

– Да, и барон Парлейский оказался не при чем – он просто искал себе жену. И мисс Бринь осталась не у дел – она просто украла у мисс Делашоме средства для ухода за волосами в надежде избавиться от перхоти и насолить своей обидчице.

– И зачарованный цветок нам не помог, – с горечью подхватила я. – Мы снова в тупике.

– Не помог?! Да что вы такое говорите, Флер! Ведь он привел нас к тому склепу, благодаря ему мы нашли фотографическое оборудование, пленки и снимки воспитанниц.

– Но к самому-то преступнику он нас не вывел, хотя должен был!

– Не придирайтесь, Флер, к бедному цветочку, – Максимилиан с улыбкой посмотрел на него. – Он и так сделал очень многое. Как и вы, мой драгоценный Цветок.

Я зарделась и потупила взгляд, не зная, куда деваться – в такое смущение и смятение привели меня слова Максимилиана, а также тон, которым они были сказаны. Ну да, мое имя – Флер – действительно переводится как цветок, но все же… назвать меня своим Цветком, да еще и драгоценным… Ах, да может это и ничего не значит, а я уши развесила!

– А Джейн очнулась, чувствует она себя хорошо, но рассказать ей нечего…

– Да, она ничего не видела, ничего не знает и ничего не помнит. Как и все остальные девушки, пострадавшие от действий преступника, – с неудовольствием подтвердил Максимилиан.

– И что же нам теперь делать?

– Есть у меня пара мыслишек, но их надо как следует обмозговать. А вам, Флер, надо как следует поужинать – вы же пропустили обед. Вот и колокол как раз. Увидимся завтра.

Окинув меня на прощание долгим взглядом, Максимилиан ушел. А я очень бодро – сказывался пропуск обеда – потопала в столовую.

И уже потом, много позже, я вертелась с боку на бок и никак не могла заснуть. Мне казалось, что мы с Максимилианом упускаем что-то важное, какую-то деталь, которая расставит все на свои места и укажет на личность преступника. Но какую?

Что у нас есть?

Некто с фотографическим аппаратом и большой охапкой цветов незаметно для всех проникает ночью в комнату воспитанницы (не через дверь и, скорее всего, не через окно), запирает дверь на замок, чтобы никто не мог войти, усыпляет ее так, что она потом не может ничего вспомнить (либо усыпляет заранее), раздевает, укладывает в красивую позу, раскладывает на постели цветы, одним цветком обязательно прикрывает местечко между ног, фотографирует ее и уходит. Физического насилия к жертве не применяет. Снимки же с обнаженной девушкой потом распространяются в Кайденшире.

Через некоторое время злоумышленник повторяет все это с другой воспитанницей.

Каковы его цели? Что он хочет этим добиться и хочет ли? Быть может, все это действо и является самоцелью?

И как он умудряется оставаться незамеченным? Каким путем попадает в пансион и в комнаты к девушкам? Как уходит?

Я уснула, так и не найдя ответов на все эти вопросы. И приснилось мне, что большое зеркало, висящее напротив моей кровати, плавно отъехало в сторону, а из потайного хода, открывшегося на его месте, вышел человек.

– Потайной ход! Ну конечно! – воскликнула я и вдруг поняла, что все это происходит наяву.

Глаза мои полезли на лоб от удивления, когда я поняла, КТО проник ко мне таким образом.

Я дернулась, пытаясь соскочить с кровати, убежать, спастись, сделать хоть что-то! Но было уже поздно – человек подошел ко мне слишком близко.

– Слишком поздно, милочка, – вторя моим мыслям, мерзко захихикал неуловимый маньяк, которого мы тщетно искали столько времени. – Слишком поздно для тебя, а еще чуть-чуть и стало бы слишком поздно и для меня. К счастью… – белый платок опустился на мое лицо, тяжелая рука придавила его сверху.

Что было к счастью, мне так и не довелось узнать – я провалилась в небытие.