Дело об обнаженной натуре и цветочном горшке

Глава 5

Сегодня я снова засиделась до ночи. Работала над пионом из комнаты Мари. Из бутона он уже распустился в роскошный цветок и нужно было торопиться – скоро он увянет и тогда толку от него уже не добьешься. С помощью цветочной магии я поддерживала в пионе жизнь, замедляла процессы, происходящие в нем, но совсем предотвратить его увядание мне было не по силам. И я спешила как могла – прилежно штудировала учебник по цветочной магии, одним глазом косясь на дверь, готовая при первом же подозрительном стуке или скрипе запрятать контрабандную литературу и цветок, добытый на месте преступления.

Но все было спокойно, никто не рвался зайти ко мне на огонек. Верно, утомленные затянувшимся ужином и разомлевшие от вкусной и обильной пищи, воспитанницы дремлют в своих комнатах и снится им обаятельный мистер Шарден, делающий им предложение, припав на одно колено и протягивая коробочку с вожделенным кольцом.

Я хмыкнула, представив себе эту идиллическую сцену, но вынуждена была признать, что мистер Шарден не даром покорил весь выпускной класс. Начитанный, эрудированный, остроумный и привлекательный, он полностью завладел вниманием воспитанниц, начиная с надменной красавицы Изабеллы, знающей себе цену и уже успевшей отказать троим претендентам на ее руку и кончая невзрачной и сухой Шелли Бринь, без пяти минут старой девой, имеющей в своем распоряжении всего два отказа, использовать которые ей до сих пор так и не представился случай, ибо никто еще не предлагал ей замужество.

Он умудрился вызвать на разговор даже самых неразговорчивых и стеснительных, и обычно тихая столовая звенела от смеха и девичьих голосов. Мистер Шарден выспрашивал воспитанниц о том, что они любят и что не любят, о том, как проводят свободное время, о чем мечтают, какие книги любят читать и о тысяче других вещей. Причем выслушивал их ответы с такой заинтересованной и внимательной миной, словно от этого зависело по меньшей мере его счастье, если не жизнь. Впрочем, примерно так оно и было на самом деле, ведь мистер Шарден приехал в наш пансион за невестой.

На меня он не обращал особого внимания, что не удивительно – мы и так провели с ним наедине часа два и он, вероятно, уже узнал обо мне все, что хотел. Так что я спокойно могла посвятить себя обжорству и наблюдению, не боясь, что какой-нибудь вопрос мистера Шардена прозвучит в мой адрес и заставит судорожно проглатывать еду, чтобы не отвечать с набитым ртом, доводя тем самым до полуобморочного состояния почтенную миссис Шлекс, нашу преподавательницу этикета и изящных манер, присутствующую на ужине.

Когда вечер подошел к концу и воспитанницам пора было расходиться по своим комнатам, мистер Шарден под разочарованные вздохи остальных девушек пригласил на завтрашнее свидание Изабеллу (вполне ожидаемо, надо сказать) и отбыл в свои покои, выделенные ему директрисой в правом крыле пансиона (где проживала она сама и весь преподавательский состав, воспитанницы же обитали в левом крыле).

Следом разошлись по своим комнатам и мы, делясь впечатлениями о мистере Шардене и приятно проведенном вечере.

И сейчас, сидя над учебником и пытаясь понять, как сделать цветок из комнаты Мари путеводной нитью, которая сможет привести меня к преступнику, я поймала себя на том, что думаю вовсе не о цветочной магии, а о мистере Шардене и не помню не единого слова из только что прочитанного мной раздела. Перед глазами у меня, словно в калейдоскопе, мелькали образы: вот мистер Шарден смотрит на меня исподлобья, уголок рта его приподнят в насмешливой улыбке; а вот он с задумчивым видом внимает Джейн, что-то рассказывающей ему взахлеб; вот с непроницаемым видом наблюдает за попытками Изабеллы очаровать и обольстить его; а вот с открытой улыбкой и теплым взглядом расспрашивает о чем-то серьезную Катрин.

Смысл прочтенного ускользал от меня, утекал, словно вода из пригоршни и никак не мог пробиться сквозь мои мысли о приезжем джентльмене! Это меня так разозлило, что я с грохотом захлопнула ни в чем не повинный учебник и уже было замахнулась на колбу с подопытным пионом, но вовремя остановилась.

Да что со мной такое?! Пожалуй, стоит пойти на кухню и заварить ромашковый чай, чтобы немного успокоиться и отвлечься. Пока я тут все не разнесла. Походы на кухню после последнего колокола были нежелательны, но не возбранялись, в отличие от посиделок воспитанниц друг у друга. Так что я убрала книгу и цветок и отправилась за чаем.

Проходя мимо комнаты Луизы, я увидела пробивающийся в щель под ее дверью свет. Неужели она еще не спит? Ведь уже глубокая ночь! Ладно я со своими цветочными экспериментами, но она-то что?! Не может уснуть, взбудораженная встречей с принцем своей мечты? Я нервически хихикнула. Что ж, вполне возможно, ведь мистер Шарден – это вам не мистер Маршленд, средних лет мужчина с одышкой и грязными ногтями, сутулый и весь какой-то сморщенный, со своими вечными неприятными ухмылками и плоскими шуточками. Но мечты мечтами, а все же надо, пожалуй, заглянуть к Луизе, спросить, все ли у нее хорошо.

Я подошла к ее двери и тихонько поскреблась. Внутри что-то стукнуло, будто уронили на пол какой-то тяжелый предмет, и все стихло.

Я подождала немного, но тишина больше не прерывалась никакими посторонними звуками. Не отвечала мне и Луиза приглашением войти. Да вообще никак не отвечала!

– Луиза, это я, Флер, – приблизив губы к замочной скважине, прошептала я. – Можно войти?

И снова в ответ какая-то настороженная, выжидающая тишина. Мне стало жутко.

Я выпрямилась и огляделась. Слабо освещенный коридор был пуст и тих, двери комнат других девочек темны и молчаливы. Только дверь Луизы привлекала внимание тонкой светящейся полоской.

– Луиза, у тебя все хорошо? – уже громче спросила я, одновременно поворачивая ручку и нажимая на дверь. Что-то тихонько заскрежетало, но дверь не открылась.

Не открылась!!!

Я задергала ручку изо всех сил – вдруг что-то просто заело в механизме замка, застряло и не дает двери открыться. Дверь не поддалась! Она была заперта. Заперта! Но ведь воспитанницам не выдают ключи и внутри комнат на дверях нет ни защелки, ни засова! Нам запрещено запираться. А комната Луизы заперта! Что все это значит?! А если это…

Холодный липкий страх сковал меня, пригвоздил к месту, где я стояла. Где-то скрипнула половица и это заставило меня вздрогнуть всем телом. Я медленно повернулась, обшаривая взглядом все закутки. Никого. В длинном коридоре по-прежнему тихо и пусто. Показалось?

Я сделала пару осторожных шагов на подкашивающихся и ослабевших от страха ногах и замерла, прислушиваясь. Тишина. Немного осмелев, я прошла по коридору в обе стороны, с трепетом заглядывая во все темные углы. Пусто. Хорошо.

Я снова подошла к двери Луизы. Свет все так же струился из-под двери, тишина внутри ничем не нарушалась.

Что делать, если у нее сейчас тот фотограф-извращенец? Поднять шум? А если там никого нет, в механизме замка просто что-то заклинило, а Луиза мирно уснула с книгой в руках, не погасив свет? Я буду выглядеть крайне глупо со своими страхами и мнительностью. Но если с ней все же что-то случилось…

Я замерла, парализованная нерешительностью. Что же делать?!

Вот уж право сходила на кухню попить успокоительного чайку! Успокоилась…

Я легонько положила руку на дверную ручку, не решаясь повернуть. Постояла так какое-то время. Нет, так нельзя. Надо уже либо возвращаться к себе, либо что-то предпринимать.

Быстро, чтобы не передумать, я надавила на ручку. И она повернулась! Сердце бухало в моей груди как молот и заскрипи сейчас разом все половицы в коридоре, я не услышала бы их – так громко стучала кровь в висках. Я тихонько толкнула дверь и шмыгнула в образовавшуюся щель.

И застыла на пороге, зажав рот ладонью, чтобы не закричать, в состоянии, близком к обмороку.

На кровати я увидела Луизу и можно было бы подумать, что она просто спит, если бы ее ложе не было устлано белыми розами, а сама Луиза не была полностью обнажена, если не считать крупной розы, зажатой между ног. Девушка лежала на спине, руки ее были закинуты за голову, открывая небольшие белые груди, каштановые волосы заплетены в длинную косу, перекинутую через плечо и спускавшуюся вдоль бока до самого живота, ноги изящно скрещены в лодыжках. Полукружия ресниц отбрасывают длинные тени на чуть впалые щеки, розовые губы приоткрыты.

В комнате ощутимо тянуло прохладным ночным воздухом, занавески колыхались – окно было распахнуто настежь. Так вот каким образом преступник проникает в комнаты воспитанниц!

Стоп!

У Мари окно было закрыто в то утро, когда ее нашли… если мне не изменяет память… Может преступник просто прикрыл его снаружи, а в поднявшейся суматохе никто не заметил, что окно не закрыто на шпингалет? Но ведь комнаты воспитанниц находятся на втором этаже, как он умудряется лазить в окна?

На подгибающихся, дрожащих ногах я приблизилась к окну и осторожно, из-за занавески – чтобы меня нельзя было увидеть с улицы – выглянула наружу. Воздух был как перед грозой, на небе, затянутом тяжелыми тучами, не было видно ни звезд, ни месяца. Зато горели фонари, освещая внутренний двор мягким желтым светом и в их свете проносились стремительными росчерками силуэты летучих мышей. Одуряюще пахло ночными красавицами, ослепительно-белые звездочки которых были высажены как раз под окнами воспитанниц. Не было видно ни души. Я уже смелее высунулась в окно и посмотрела вниз. Под окнами вдоль всей стены шел довольно широкий каменный орнамент, служивший украшением, и по нему при желании можно было пройти, придерживаясь за подоконники, а ближе к концу здания этот орнамент встречался с водосточной трубой.

Мог ли преступник взбираться по трубе на орнамент, а по орнаменту добираться до нужного ему окна и таким образом проникать в комнаты девушек? А потом покидать их тем же путем? Хм… Не знаю… Ведь у него с собой должен быть громоздкий фотографический аппарат… и охапка цветов… И как со всем этим добром прикажете карабкаться по трубе? К тому же, комната Луизы была заперта… Значит у преступника есть ключи от наших комнат? А откуда?

Я отошла от окна и с трепетом приблизилась к кровати, рассматривая лежащую на ней бесчувственную девушку, утопающую в белых розах. Это было даже красиво! И жутко… Зачем он это делает?!

Я огляделась, но ничего необычного не заметила. И цветы в этот раз были только на кровати, не как у Мари, когда я нашла одинокий бутон у стены.

И тут меня посетила страшная мысль, от которой у меня потемнело в глазах, а сама я покрылась холодным потом.

Увидев в комнате открытое окно, я сразу же решила, что преступник таким образом покинул комнату. Но что если он просто проник через окно и оставил его открытым, а сам еще находится где-то здесь?!

Я еле заставила себя не пускаться наутек из комнаты, скуля и повизгивая от страха. Сделав несколько глубоких вдохов, я еще раз осмотрела комнату. Что ж, спрятаться здесь можно было только под кроватью и в шкафу. Стиснув зубы, я заставила себя осмотреть оба эти места. На подгибающихся ногах я приблизилась к шкафу и одним резким движением распахнула обе дверцы. Слева на полках лежали полотенца, комплект постельного белья и белье нательное, здесь спрятаться не было возможности. Справа на плечиках висели платья, блузки, жакеты, верхняя одежда и тому подобное. С опаской, едва касаясь, словно боясь, что притаившийся в шкафу маньяк откусит мне пальцы, я раздвигала ряды висящей одежды и выдохнула с облегчением только когда убедилась, что там никого нет. Тихонько притворив дверцы шкафа, я подошла к кровати, стала на колени и заглянула под нее, приподняв свисающую чуть ли не до пола простынь, края которой были обшиты рюшами. Там тоже было пусто, если не считать пары комков пыли – что-то горничные плохо следят за чистотой. Обрадованная и воспрянувшая духом, я поднялась с колен, но расслабляться было рано – ведь еще существовала ванная комната. Туда я и отправилась, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Щелкнула настенным выключателем и рывком отворила дверь. Никого. Здесь было душно и влажно, а в воздухе витал цветочный аромат мыла – видимо, Луиза купалась перед самым приходом маньяка. На крючке висело влажное розовое полотенце, а на полочке лежала скомканная купальная шапочка. Закрыв дверь, я вернулась в комнату.

Надо уходить и звать директрису. Когда там уже приедет обещанный ею детектив? Такими темпами нас тут всех успеют снять голенькими и в цветочках. Господи, какой кошмар! Бедная Луиза…

Хорошо еще, что усыпляющее вещество, которым пользуется преступник, совершенно безвредно, как утверждает наша лекарка.

Все, надо идти! Но перед этим…

Я закусила губу и подошла к кровати, достала из кармана носовой платок и, обернув им руку, взяла с постели одну только начавшую распускаться розу – такая дольше останется свежей. Повернулась к двери и в который раз за эту ночь в ужасе застыла на месте.

Он-то что здесь делает, да еще в столь неподходящее время?!

Кажется, не только у меня возникла мысль о неуместности визита в чужую комнату в столь неурочный час, потому что ночной гость воскликнул приглушенным голосом:

– Мисс Лирьен! Вы?! Что вы здесь делаете?!

Он перевел взгляд с меня на бесчувственную Луизу, покоящуюся в розах, затем посмотрел на мою обернутую платком руку, бережно сжимающую бутон, и снова взглянул мне в глаза. И было в его взгляде ТАКОЕ, что пережитые до этого страхи показались просто детской забавой в сравнении с тем, что я испытала сейчас.