Дело об обнаженной натуре и цветочном горшке

Глава 18

– Что за чертовщина? – Максимилиан снова нажал на завитушку, потом еще и еще. – Не открывается…

Миновав подземный тоннель, соединяющий склеп и пансион, мы прошли по извилистым коридорам потайного хода самого пансиона (здесь коридор был уже и ниже, каменными были и пол, и стены, и потолок) и оказались у выхода из тайного хода, ведущего в кладовку в правом крыле, через которую сюда попал Максимилиан. Пока мы шли, ход не раз раздваивался, попадались боковые ответвления, почти незаметные отверстия, через которые можно было смотреть на происходящее в пансионе, встречались нам и различные рычаги, и подозрительные завитушки, по-видимому открывающие проходы из тайного хода в различные помещения пансиона. Максимилиан же уверенно, не останавливаясь и не раздумывая, вел меня по знакомому ему маршруту, по которому в первый раз его провели зачарованные лотосы.

– И как вы только запомнили, куда и где сворачивать? – ворчливо спросила я, изо всех сил стараясь не отстать от размашисто шагающего детектива. – Тут же заблудиться можно!

– На память никогда не жаловался, – пожал плечами Максимилиан, даже не обернувшись на меня – мы шли гуськом по узкому ходу.

Так что, благодаря хорошей памяти детектива дошли мы быстро, не блуждая по многочисленным, расходящимся во все стороны коридорам. Но теперь стояли и не знали, что предпринять. Проход упорно не желал открываться!

– Может, завитушка не та? – неуверенно предположила я, глядя на озадаченного напарника. – Во-он еще одна, повыше. Может, она? Или та, что сбоку?

Недовольно глянув на меня, Максимилиан, тем не менее, послушно подергал и понажимал на указанные мною завитушки.

– Завитушка та, я еще когда впервые сюда попал, проверил – проход открывался и закрывался без проблем.

– В чем же тогда дело? – упавшим голосом спросила я.

Детектив нахмурился и покачал головой.

– Не знаю. Но мне это не нравится. Не могла ли…

Он не договорил, но я его поняла и так.

Директриса могла просто-напросто запереть нас в этих каменных переходах!

– Идемте, Флер! – оставив бесплодные попытки открыть проход, Максимилиан потянул меня обратно.

– Куда? В склеп?

– Попробуем открыть другие проходы. Конечно, есть риск, что мы попадем в чью-нибудь комнату и до смерти перепугаем ее обитателя… но будем надеяться, что он переживет наше вторжение. А нам надо срочно отсюда выбираться!

Мы потерпели сокрушительное поражение!

Ни один найденный нами проход не желал открываться! Мы дергали, тянули, нажимали, но все эти рычаги, искусно замаскированные под затейливые завитушки, никак не хотели приводить в действие механизмы, запускающие открывание скрытых дверей. Спустя час наших бесплодных попыток открыть проход руки мои покрылись волдырями – от усердного дергания за рычаги, а сама я покрылась холодной испариной от волнения и страха.

Максимилиан хмурился, губы его были сжаты в одну линию, переносицу пересекала морщина, обычно там отсутствующая.

– Идем в склеп, Флер! – мрачно бросил он. – Быстрее! Черт! Я просто самонадеянный идиот!

Не задавая вопросов, ничего не говоря, я молча пошла за ним. Страшная мысль не давала мне покоя: что нам делать, если проход в склеп тоже не откроется?

Нога моя запнулась о камень, я взвыла от боли в ушибленных пальцах и полетела на пол, приложившись еще и коленями. Напряжение, державшее меня, прорвалось слезами – я зарыдала навзрыд, стоя на содранных коленках и сгорбившись. Взгляд мой, застланный пеленой слез, выхватывал какие-то ненужные подробности: серая пыль на выщербленном от времени камне, полустершиеся слова, нацарапанные на стене, рваная женская перчатка, застрявшая в щели между двух плит.

– Флер! – Максимилиан опустился возле меня на колени и ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. – Сильно ударились?

– Нет, – соврала я – не хватало еще нам задержаться здесь из-за меня! – Просто споткнулась.

– А почему тогда плачете?

– Страшно, – хриплым шепотом призналась я и Максимилиан обнял меня, прижав к груди.

– Все будет хорошо, Флер, мы выберемся, – голос детектива звучал твердо и уверенно, а прикосновения его рук, гладящих меня по спине и растрепавшимся волосам, были мягкими и ласковыми. Я немного воспрянула духом, руки мои, до этого прижатые к мужской груди, обвились вокруг его талии, лбом я уткнулась в твердое плечо, а его рубашка, пахнущая кофе и цитрусовыми, осушила мои мокрые щеки. Умиротворение и спокойствие охватили меня, я глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Так мы просидели несколько долгих, прекрасных мгновений.

– Нужно идти, – с сожалением промолвил Максимилиан, не размыкая кольца рук.

– Да-а, – вздохнула я, не двигаясь с места.

И тут произошло нечто страшное – мы услышали шаги!

Осторожные, еле слышные, они приближались к нам со стороны кладбища.

Кто-то проник в склеп!

Кто-то? Кто, кроме миссис Дюшон, мог сделать это? Но зачем, какой ей в том прок? Заперев нас в подземном ходе, она обрекла нас на мучительную смерть, себе же обеспечила безопасность. Так зачем она пришла?

Тихо-тихо Максимилиан встал и помог подняться мне. Мы уже покинули пределы пансиона, подземный ход здесь не разветвлялся, а тянулся одним сплошным коридором, спрятаться здесь было негде. Мы прижались к стене, и Максимилиан погасил фонарь. Я услышала легкий шорох, а затем резкий щелчок – детектив поставил фонарь на пол и взвел курок револьвера.

Шаги приближались, а вскоре мы увидели слабый свет. Кто-то шел по туннелю, освещая себе путь фонарем. От страха я даже забыла о саднящей боли в сбитых коленках. Максимилиан, словно почувствовав мое состояние, ободряюще сжал мне руку.

Свет становился все ярче, шаги – все слышнее и вот из-за поворота показался мужской силуэт. Это была не директриса! Высокий, худой незнакомец с длинными руками и ногами кого-то мне напомнил…

– Остановитесь! – громко скомандовал Максимилиан и я вздрогнула от неожиданности. – И не делайте глупостей – я вооружен!

Мужской силуэт замер на месте.

– Кто вы такой? Направьте фонарь на себя! – продолжал требовательно распоряжаться детектив.

– Мистер Шарден, это вы? – неуверенно заговорил незнакомец, поворачивая свой фонарь таким образом, что затемненная стенка оказалась с другой стороны, а лицо его стало ярко освещенным. Он щурился – свет фонаря слепил его, я же еле сдержала возглас изумления. – Это был Филипп Нетлис!

Это действительно был он, графский сын, неудавшийся ухажер Дианы и наш садовник в одном лице!

– Вы?! – воскликнул Максимилиан. – Что вы тут делаете и как сюда попали?!

– Слава Богу, это вы, мистер Шарден! Пойдемте скорее, пока она не обнаружила, что я включил механизм открывания! По дороге я вам все расскажу!

Максимилиан поднял фонарь и сунул его мне в руки.

– Зажгите, Флер, – шепнул он еле слышно. – Я не доверяю этому господину и буду держать его под прицелом.

Я послушалась, но у меня получилось не сразу – так сильно дрожали руки. Наконец я справилась с этим нехитрым поручением и садовник (ну не могу я пока воспринимать его, как кого-то другого!) радостно воскликнул:

– О, мисс Лирьен, слава Богу, вы живы! Как все это…

– Рассказывайте! – бесцеремонно перебил его Максимилиан, усиливая убедительность сказанного взмахом револьвера.

– Да-да, конечно! – засуетился тот. – Идемте, я все расскажу!

– Идите вперед, а мы последуем за вами. И знайте: если это ловушка, живым вы отсюда не выберетесь!

– Ловушка? Ловушка?! Я не сообщник этой… этой… – тощие плечи графского сына дрогнули, и он замолчал, по-видимому, не в силах подобрать достаточно емкое определение, способное охватить все выдающиеся стороны миссис Дюшон.

Филипп Нетлис быстрым шагом направился по тоннелю в сторону кладбища, мы за ним.

– Как вы уже знаете, я из-за… э-э… моих нежных чувств к мисс Парвинд под чужим именем устроился работать в пансион садовником и теперь, когда об этом узнала миссис Дюшон, она предложила мне… э-э… помощь. Она сказала, что попробует убедить мисс Парвинд принять мое предложение руки и сердца за небольшое, как бы это сказать… вознаграждение. Да, ради мисс Дианы я рискнул репутацией – ведь кто-то мог узнать в садовнике сына графа Уилгенского, рискнул добрым именем отца, я поступился гордостью, сделав ей предложение трижды и трижды получив отказ, и я ради нее готов и не на такие безумства, но платить деньги за ее согласие выйти за меня!.. Это оскорбительно и для меня, и для мисс Парвинд! Это… это попахивает торговлей людьми! Это…

– Сэр, ближе к делу, пожалуйста, – Максимилиан прервал возмущенные разглагольствования оскорбленного в своих лучших чувствах графского отпрыска.

– Да… вы правы, мистер Шарден. Я отвлекся. Так вот, я чуть было не ответил директрисе отказом и гневной отповедью, но в последний момент передумал. Ведь если она мне такое предложила, значит, в ее власти оказывать влияние на решения мисс Парвинд, а это совершенно недопустимо! Я решил выслушать миссис Дюшон, сделать вид, что согласен на ее предложение и найти способ как-то ее обезвредить. Но эта хитрая бестия так и не рассказала мне, как она собирается получить согласие мисс Дианы! И тогда я решил денно и нощно следить за ней – благо меня не успели уволить с должности садовника. По контракту я должен отработать еще две недели, а директриса решила не привлекать излишнего внимания своего секретаря неправомерным увольнением – ведь так могло вскрыться, кто я на самом деле.

Я начал следил за миссис Дюшон, и как выяснилось, не зря! Благодаря этому я обнаружил потайной ход, проследовал по нему за директрисой, видел ее подозрительную возню в местах, открывающих проходы в пансион. А затем исчезла мисс Лирьен! И я подумал: а не стоит ли за этим наша уважаемая миссис Дюшон? Я собирался пойти к вам с этими подозрениями, мистер Шарден, но вы уехали. И тогда я вновь начал присматривать за миссис Дюшон, но ничего подозрительного в ее поведении больше не было – она руководила поисками пропавшей мисс Лирьен. А затем приехали вы и тут же куда-то исчезли. Тогда уж я встревожился не на шутку! А тут еще миссис Дюшон чуть ли не бегом отправилась на кладбище, в тот самый склеп, куда, как я уже выяснил, и ведет потайной ход из пансиона! Только на этот раз она воспользовалась не этим ходом, а обычной дорогой. Я проследовал за ней до самого склепа и спрятался, а когда она ушла, спустился в склеп и обнаружил в потайной комнате открытый гроб, выложенный цветами. Механизм же, открывающий проход в подземный ход, был заперт, хотя в прошлый раз директриса оставляла его открытым. Это натолкнуло меня на мысль, что в подземном ходе может кто-то быть. Кто-то, кого миссис Дюшон не хочет видеть на свободе или даже и вовсе среди живых. А тут еще исчезновение мисс Лирьен и ваше, мистер Шарден… В общем, я отключил запирающий механизм, проник в подземный ход и обнаружил вас. Остальное вы знаете, – закончил Филипп свою историю … – И хоть вся эта слежка за директрисой ни на йоту не приблизила меня к пониманию того, как она собирается получить согласие мисс Парвинд выйти за меня, зато я смогу помочь вам выбраться отсюда. Только давайте все же поторопимся – вдруг миссис Дюшон все же решит вернуться сюда и обнаружит запирающий механизм в бездействии! Тогда мы рискуем застрять тут надолго, если не на всегда…

– Мистер Нетлис, спасибо вам огромное! – прочувственно произнес Максимилиан, убирая револьвер. – Вы спасли нас и поспособствовали раскрытию преступлений! Будете свидетелем на суде. Впрочем, об этом позже… Вот мы и пришли!

За рассказом Филиппа мы и не заметили, как подошли к концу подземного хода. Только стена отделяла нас от склепа.

Откроется ли проход? Вдруг миссис Дюшон все же вернулась на кладбище и снова активировала запирающий механизм?

Максимилиан не стал раздумывать над этим, вместо этого решительно повернул рычаг, и я затаила дыхание. Сработает или нет? Тихий скрежет возвестил нам, что механизм работает, каменная плита покорно повернулась и Максимилиан с револьвером в одной руке и с фонарем в другой, нырнул в темноту склепа.

Всю дорогу от кладбища до пансиона мы почти бежали, так что, когда показалось знакомое мрачное здание за высокой оградой, я уже задыхалась, а в боку кололо.

– По… дож… ди-ите… – прохрипела я, хватаясь за готовое выпрыгнуть из груди сердце. – Дай… те… отды… шаться.

– Флер, вам вовсе не обязательно идти к миссис Дюшон со мной, я вам уже говорил, – нахмурился Максимилиан. – Я предпочел бы, чтобы вы не рисковали – зверь, загнанный в угол, особенно опасен.

– Я все же рискну, – упрямо повторила я.

– И я с вами! – подхватил не менее упрямый сын графа Уилгенского, и Максимилиан так же хмуро поглядел на него, как до этого смотрел на меня.

– Дело хозяйское, – мрачно изрек он. – Только не говорите потом, что я вас не предупреждал.

– Не скажем! – с готовностью ответили мы хором и засмеялись, переглянувшись.

Знали бы мы, что скоро нам станет совсем не до веселья!

Без приключений мы добрались до пансиона. Максимилиан резко дернул веревку колокола, висевшего у ворот, и из привратницкой, подслеповато щурясь, вышел Том.

– Батюшки! Да это же мисс Лирьен! Нашлась! Живая и невредимая! – запричитал он, завидев меня. – Ну вроде как невредимая, – неуверенно добавил он, рассмотрев, в каком плачевном состоянии я нахожусь: волосы всклокочены, глаза красные и опухшие от пролитых в гробу слез, одежда испачкана, юбка порвана (на кладбище я зацепилась за какой-то колючий куст).

– Миссис Дюшон не покидала пансион? – прервал этот поток Максимилиан.

– Уходила она, мистер Шарден. На кладбище недавно ходила – у ней там родители похоронены и еще родня – но уже вернулась.

– Хорошо, – тоном, не сулящим директрисе ничего хорошего, протянул детектив, и мы вдоль стены, скрываясь за деревьями, направились к задней двери. Хоть мы и привели в действие запирающий механизм в склепе, директриса могла скрыться через какой-нибудь другой проход, так что в пансион нам надо было попасть незаметно для нее, чтобы не вспугнуть.

Бурей влетели мы в здание через заднюю дверь и направились прямиком в рабочий кабинет миссис Дюшон – в это время она должна была находиться именно там. Воспитанницы и учительницы провожали нас охами, ахами и расспросами, но нам сейчас было не до них.

В приемной наше неожиданное появление и чумазые лица изрядно напугали мисс Кретчет, секретаршу миссис Дюшон, особу средних лет с тяжелым мужским подбородком и длинным с горбинкой носом.

– Миссис Дюшон сейчас не принимает, – выдавила она, глядя на нас круглыми глазами. – Ах, мисс Лирьен! Вы нашлись! Тогда…

Не слушая ее, Максимилиан прошел мимо, толкнул дверь, ведущую в кабинет директрисы и выругался.

– Вот черт! Заперто! Мисс Кретчет, вы уверены, что миссис Дюшон у себя?

– Да… да… но я не понимаю… – залопотала секретарша, но внимание детектива снова переключилось на запертую дверь.

Максимилиан не стал тратить время на уговоры закрывшейся в кабинете директрисы, он попросту вышиб дверь – быстрый, действенный и эффективный способ попасть туда, куда тебя не хотят впускать.

Но он все равно опоздал!

Когда с револьвером в руке детектив ворвался в комнату, миссис Дюшон с открытым ртом и широко распахнутыми глазами, в которых застыли ужас и боль, хваталась руками за горло, раздирая кожу ногтями. Перед ней на столе лежала раздавленная ампула.

– Похоже, она приняла какой-то яд! – воскликнул Филипп и бросился к задыхающейся женщине.

– Стойте! Не подходите близко – яд может быть… – но предостережение Максимилиана запоздало – мистер Нетлис уже склонился над директрисой и пытался оторвать ее руки от шеи, не давая ей ранить себя и дальше. Но это уже не имело значения: женщина захрипела, на губах ее выступила кровавая пена и она обмякла на стуле, не подавая более признаков жизни. Руки ее безжизненно свесились вдоль туловища, выпученные глаза закатились.

– Что-то мне нехорошо, – сдавленным голосом пробормотал Филипп и как подкошенный рухнул подле директрисы.

– Черт! Флер, живо на выход! Этот яд продолжает испаряться, чувствуете…

Борясь с подступающей дурнотой, я почти не слышала, что говорил мне Максимилиан. Голова у меня закружилась, я пошатнулась и вцепилась в его рукав, чтобы не упасть. Мужчина подхватил меня на руки и вынес из кабинета.

– Мисс Кретчет, пулей бегите за миссис Руже и ни в коем случае не суйтесь в кабинет! – прохрипел он, опуская меня в кожаное кресло.

Я еще успела услышать испуганный писк секретарши и быстро удаляющийся перестук ее каблуков, увидела, как Максимилиан, пошатываясь, снова зашел в кабинет директрисы, но к тому времени, как он вернулся, таща бесчувственного Филиппа, я уже отключилась и потому не увидела, как Максимилиан отволок несчастного подальше от кабинета, плотно закрыв за собой дверь, и свалился на пол, не дойдя до меня каких-то пару шагов. Его вытянутая рука коснулась моей туфли и сжала, словно даже, находясь без сознания, он стремился дотянуться до меня, защитить.