Демонический Любовник

Выводы следствия были подробно представлены на страницах газет, и нет нужды приводить их здесь; читатель уже осведомлён о причинах, которые привели к скоропостижной кончине Лукаса, и нет причин утомлять его полуправдой, озвученной тем, кого волнует лишь судьба плотной оболочки, от которой того заставили поспешно отказаться; доктор заключил, что причиной смерти стала сердечная недостаточность, вызванная переутомлением; это все, что он мог сказать. Тщательнейший перекрестный допрос Вероники, тщательнейший анализ внутренних органов покойного не дал совершенно никакого представления о том, почему он мог умереть, его жизнь просто оборвалась и всё. И всё же у тех, кому пришлось разбираться с этим происшествием, осталось странное ощущение; все они чувствовали, что многое осталось нераскрытым, и всё же ни один из них не мог внятно сформулировать, что именно вызывало его сомнения и что еще следовало бы прояснить в этом деле.

Все они понимали, что молодая леди, которая была спутницей покойного, знала больше, чем пожелала им сообщить; знали они и то, что сурового вида мужчина, прибывший из Лондона и назвавшийся работодателем погибшего, не сказал всей правды в суде; а когда стало известно, что при погибшем нашли свежесоставленное завещание, по которому все его имущество отходило вышеупомянутой девушке, таинственности прибавилось, но все же никто не мог понять, что на самом деле связывало этих людей с произошедшей трагедией. Это была загадка, которую они не в силах были разгадать, так что они решили отступиться от нее и вернулись к выводу, что смерть наступила по естественным причинам, что полностью соответствовало данным медицинского освидетельствования, хотя вся округа понимала, что здесь произошло нечто неестественное.

Однако после завершения следствия состоялась беседа из разряда тех, за присутствие во время которой они бы многое отдали, хотя что бы они могли из нее вынести, было трудно предугадать. Мужчина сурового вида пришел увидеться с Вероникой. Она сидела на террасе во время заката, когда услышала шаги по гравийной тропе, и, подняв голову, увидела его рядом с собой.

Он уселся на каменную балюстраду террасы, подался вперед, упершись локтями в колени, сцепил руки, и, максимально приблизив свое лицо к Веронике, посмотрел ей прямо в глаза.

– Итак, Мисс Мэйнеринг, я хочу правды. Что вас связывало с Лукасом?

– Я была его секретарём, – ответила Вероника.

Глаза мужчины изменились также, как глаза Лукаса в тот день, когда он выбирал одну из всех женщин, направленных к нему Лондонским бюро трудоустройства; он смотрел сквозь Веронику, а не на нее, и взгляд его был расфокусированным и стеклянным.

– Вы обладаете психическими способностями и привыкли находиться вне тела; скажите, можете ли вы делать это по собственной воле или кто-то должен загипнотизировать и вытолкнуть вас?

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – ответила Вероника, стараясь выглядеть как можно более удивленной, а ее круглое детское лицо могло выглядеть очень удивленным, когда она предпочитала не понимать чего-либо, как уже выяснилось в ходе следствия.

– Не имеет значения, понимаете вы или нет. В вашем сознании возникают образы и я могу их считывать. В сущности, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Ну же, Мисс Мэйнеринг, неужели вы не хотите открыться мне? Я пришел как друг, а не как враг; нам прекрасно известно, что вы совершенно не виноваты в том, как были использованы ваши способности.

Вероника все еще пыталась поддерживать удивленный вид и мужчина резко сказал:

– Бессмысленно притворяться, что вы ничего не знаете, потому что Лукас обо всем нам рассказал. Более того, это именно я видел, как вы материализовались в Ложе той ночью, и как только вы поднялись на свидетельское место, я сразу же вас узнал.

После этих слов Вероника достала носовой платок и расплакалась. Суровый мужчина стал мрачно крутить свои усы; в таких ситуациях женщины всегда оказываются в выигрышном положении.

– Очевидно, бесполезно пытаться вас образумить, – сказал он, – Но помните, что как бы много или мало вы ни узнали, вы не должны никому об этом рассказывать. Вы видели, что произошло с одним предателем, так что позаботьтесь о том, чтобы этого не произошло и ещё с одним.

– Вы слишком много на себя берете, – ответила она. – Вы не имеете права учинять самосуд. Это не было исполнением приговора, это было убийством, и вам придется ответить за это. Если бы вы дали ему время, он бы исправился, но вы не дали ему времени и теперь он мертв.

– Это в точности то, что думаю и я, – раздался голос позади них и они оба повернулись, с удивлением обнаружив старика с длинной белой бородой, незаметно пересёкшего газон, пока они беседовали. – Я отвечал за этого парня. Именно я вложил в его руки нож, которым он ранил себя, и вам следовало позволить мне самому разобраться с ним. Я всегда с ним справлялся, он по-своему любил меня, и мы с ней... – указав на Веронику взмахом своей сморщенной старой руки, он продолжил: – ...Могли бы вдвоем заняться им. А теперь вы породили причины, следствия которых мы не сможем так легко просчитать. Однако как юная леди относится ко всей ситуации?

– Упрямые, как ослы, – изрек мужчина сурового вида, закручивая свои усы еще более яростно, чем прежде. – Я умываю руки.

– Жаль, что вы не сделали этого раньше, – холодно ответил новоприбывший, и суровый мужчина повернулся и зашагал прочь по тропе, всё еще покручивая свой ус.

– Итак, дитя мое, – сказал старик, повернувшись к Веронике. – Давайте обсудим произошедшее и посмотрим, что мы можем сделать теперь. Нам практически всё известно, поэтому вам не следует думать, что вы можете выдать какую-либо информацию, которую Мистер Лукас не хотел бы нам предоставить; всё, чего мы не знаем, это какую роль во всём этом играли вы. Вы знали, что вы делаете, или вы были пассивным инструментом в его руках?

– Я ничего вам не скажу, – ответила Вероника. – Не понимаю, почему я должна отвечать на ваши вопросы; вы убили Мистера Лукаса и, если хотите, можете убить и меня тоже, но я ничего не расскажу вам о нем.

Старик вздохнул.

– Не смею настаивать, учитывая ваш долг перед ним, – сказал он. Вероника удивленно посмотрела на него.

– Какой долг? О чем вы?

– Так он вам не сказал? Он не доверял вам?

– Он практически ничего мне не говорил. Я ничего не знаю, за исключением того, о чем догадалась сама.

– Тогда почему вы так верны ему, если вы не его союзник? Вы должны бы быть его жертвой, его инструментом, использованным так беспринципно, как ни одно другое существо, использованное людьми, которое я мог бы вспомнить.

Вероника молчала, всматриваясь в последние отблески заката.

– Вы не поймете, если я скажу вам, – ответила она, наконец. – Я не уверена, что я сама это понимаю, но между нами существовала некая связь; я не понимала ее природы, но осознавала ее существование. Кроме того, на его стороне не осталось бы никого, если бы я ушла, а если бы он остался один, он бы окончательно потерялся. Он был плохим человеком, но он не был полностью плохим; мне кажется, в нем было что-то хорошее, и я думаю, что он бы исправился, если бы они дали ему шанс.

Мужчина протянул руку.

– Продолжайте верить в него, – сказал он. – Если его что-то и может спасти, то это только ваша вера.

Вероника заметила, что он тоже относился к Лукасу, как к живому существу, и хотела было задать вопрос, но осеклась, боясь выдать что-то, важности чего она могла не понимать.

Он уже сделал несколько шагов по тропе, когда вдруг вернулся обратно.

– Он был куда более плохим человеком, чем может представить себе девчонка вроде вас, -сказал он. – Вам понадобится вся ваша вера, если вы хотите возродить его, и я собираюсь сказать вам нечто такое, что должно укрепить вашу веру, хотя я боюсь, что это причинит вам очень сильную боль. Знаете ли вы, что Лукас пошел на смерть вместо вас?

Вероника уставилась на него широко открытыми глазами.

– Братству, членом которого я являюсь, стало известно, что наши секреты кто-то узнал, и мы решили нанести удар по этому человеку, что мы вполне были способны сделать, даже если не знали точно, кто он; и Лукас, узнав об этом, встал и сказал: «Этот человек не более, чем инструмент, это я ответственен за произошедшее», поэтому братство оставило вас в покое и ополчилось против него, и я думаю, что они совершили огромную ошибку, ибо они должны были понять, что человек, принявший такое решение, уже повернулся к свету, и должны были дать ему время, чтобы пройти этим путем. Моя дорогая, я боюсь, что вы увидели самую темную сторону Тайной Мудрости; вы увидели ее использование во зло и вы увидели ее использование для наказания, лишенного хоть какого-то милосердия; но я прошу вас не забывать, хотя, вероятно, вы итак уже это знаете своим внутренним сознанием, ибо я думаю, что вы достаточно пробуждены для таких вещей, что сила, стоящая за братством, благотворна, хотя люди могут призывать ее всуе и использовать неправильно; ибо только люди величайшего калибра могут распоряжаться такой силой и не сгибаться под ее весом, или не быть разорванными ей на части; поэтому не судите строго человека, потерпевшего неудачу в оккультной работе. Пусть вас не вводят в заблуждение наши ошибки, наша слепота или наш страх, ожесточающие людские сердца; мы служим реальности, дитя мое, хотя и не всегда можем ясно воспринимать ее.

Вероника встала и протянула ему руку.

– Я не знаю вас, и у меня нет к вам претензий, – ответила она. – Но я чувствую, что могу доверять вам; вы поможете мне? У меня нет никого, кого я могла бы попросить, и я ничего не понимаю во всех этих деловых вопросах, и мне не к кому обратиться за советом.

Старик взял ее за руку.

– Я принимаю возложенную на меня ответственность и молюсь о том, чтобы справиться с ней лучше, чем с ответственностью за старшего ребенка моего духа, которого мы не уберегли.