Демонический Любовник

Следующим утром Вероника ждала прихода своего работодателя ровно в девять; затем к десяти, но он так и не пришел; наконец, в одиннадцать часов он явился, невероятно бодрый, опрятный и пахнущий мылом, и они приступили к утренней работе. Вероника узнала, что ей было дано кошмарное задание переписать огромную кипу документов, каждый из которых был зашифрован; букву за буквой она переписала и сверила странную тарабарщину. Однако

когда она закончила с этим, то оказалось, что не было больше ничего, что она могла бы сделать; сам Лукас неутомимо работал, но, по-видимому, не нашел никаких других дел, выполнение которых он мог бы ей доверить. Она сидела за своим столом, сложив руки и наблюдая за его согнутой спиной; время все шло и шло, и он все также работал, а она все также ждала. В час дня он объявил перерыв на обед, велев ей вернуться к двум. Но когда она вернулась и поинтересовалась, чем ей заниматься теперь, он очень озадачился, как если бы не ожидал подобного вопроса, и неопределенно обвел взглядом окружавшую их мебель, как если бы спрашивая, не нуждалась ли та в его услугах. Не получив никакого ответа, он снова посмотрел на Веронику, пытаясь, как ей показалось, скрыть улыбку.

– В настоящий момент у меня нет никакой работы для вас, – сказал он, – Вы можете посмотреть вот это, если хотите, – и он указал на стопку утренних газет, лежавших на стуле.

До пяти часов Вероника читала о том, что консерваторы говорили о либералах, а либералы о консерваторах, и что думали о них социалисты, пока Лукас, который беспрерывно работал, не встал и не заявил, потянувшись, что он вынужден уйти.

– Я еще потребуюсь вам этим вечером? – поинтересовалась Вероника. Он помотал головой.

– Я вернусь поздно.

– Тогда не будете ли вы возражать, если я просто пройдусь до общежития? Оно всего лишь в соседнем сквере. Управляющая просила меня прийти и увидеться с ней.

Вероника встретилась с ним взглядом, пока говорила, и к своему удивлению заметила, что его зрачки полностью исчезли; два зеленовато-коричневых диска, нечеловеческих, злобных и ужасающих, смотрели на нее без всякой доли выражения. Ничего более зловещего, чем человеческое лицо, с которого внезапно стерлись все человеческие черты, было невозможно себе вообразить. Она замерла, будучи не в силах пошевелиться, и смотрела на этот кошмар до тех пор, пока голос Лукаса не разрушил чары.

– Я бы предпочел, чтобы пока вы никуда не уходили, о чем и просил вас ранее, – сказал он, -Телефон может зазвонить, – добавил он в качестве объяснения. Зрачки его глаз начали медленно возвращаться к нормальному виду. Он пристально посмотрел на нее, заметив ее оцепенение. – Что случилось? – поинтересовался он.

– Ничего, – ответила Вероника. Она не смогла бы внятно объяснить ему, что именно его ужасающее лицо стало причиной ее оцепенения. Он продолжал смотреть на нее, но не с оскорбительным выражением мужского любопытства, а совершенно отстраненно. Вероятно, увиденное его не удовлетворило, ибо он шагнул ей навстречу. Инстинктивно Вероника отступила назад. Лукас сделал еще один шаг к ней, и Вероника вновь отдалилась; теперь она оказалась у стола, отступать ей было больше некуда, и Лукас, вплотную подошедший к ней, посмотрел ей прямо в глаза; она была бессильна отвести взгляд и беспомощно смотрела на него, очарованная. Он не был высок и его лицо находилось на одном уровне с ее собственным, но от него исходила сила, которая невероятно завораживала ее, и сам он тоже все смотрел и смотрел на нее, не желая отводить взгляд; эти глаза излучали жизненную энергию, интенсивную и непреодолимо манящую. Вероника не могла отвернуться.

Она могла бы стоять вот так до тех пор, пока не превратится в камень, но мужчина избавил ее от этого. Что-то изменилось в его глазах, сила исчезла и она увидела перед собой лицо

обычного человека с кожей оливкового цвета, гладко выбритое, далеко не невзрачное. Ее страх перед ним рассеялся и его место заняла смесь восхищения и любопытства; что он намеревался делать дальше? Ей хотелось узнать. Она следила за каждым его передвижением по комнате. Она понимала, что он был осведомлен об этом пристальном внимании, что он жаждал его и совершенно не возражал. Она беспокоилась теперь лишь о том, что он уходит; все казалось ей плоским и безжизненным, когда его не было рядом. Он оглянулся, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она даже не попыталась отвернуться.

– Ступайте к себе наверх, – сказал он, – Мистер Эшлотт принесет вам ужин. Все будет хорошо.

Она послушно подошла к двери, которую он открыл, и когда они вышли, дверь за их спиной захлопнулась, щелкнув скрытым замком. Она пошла наверх. Когда она обернулась, сделав несколько шагов, то увидела, что он все еще смотрел ей вслед и глаза его искрились какой-то тайной радостью. Она лениво подумала о том, что бы это могло значить, но разум ее казался в этот момент замершим и не способным к работе. Она дошла до своей комнаты и упала в кровать, провалившись в глубокий сон, от которого пробудилась лишь с приходом Мистера Эшлотта, принесшего поднос с ее ужином двумя часами позже.

Она не была голодна, но сделала вид, что ест, чтобы доставить удовольствие Мистеру Эшлотту. Затем, когда еду унесли, она села у окна и стала наблюдать за закатом. Вся ее тревога испарилась; она была спокойна, довольна и ни о чем не думала. Она смотрела на огромный красный шар, растерявший свою мощь в плотной Лондонской атмосфере, и лицо ее было столь же невыразительным, как и он. Солнце медленно садилось. Край его коснулся горизонта. Постепенно оно скрылось. С его исчезновением что -то изменилось. Комната внезапно показалась ей холодной, хотя на дворе была августовская ночь. Вероника выпрямилась, и, слегка вздрогнув, попыталась взять себя в руки. Что это было? Что произошло? Затем внезапно в ней вернулся страх перед глазами Лукаса. Она вскочила на ноги. Что это был за дом, в котором она находилась? Кем или чем были Эшлотты, Лукас, таинственные «джентльмены»? А она сама – неужели она была в плену? Неужели Лукас не собирался ее выпускать? И если да, то что он собирался с ней сделать? Какие у него были мотивы? Происходило ли все это наяву или это был просто кошмарный сон? Одно было совершенно ясно: она не останется больше ни на секунду в этом ужасном месте, она должна выбраться отсюда любой ценой. По сравнению с этим ничто не имело значения.

Она надела свою шляпу и взяла кошелек. Она не беспокоилась о своих вещах, за ними можно было отправить кого-то и позже. По коридору она шла на цыпочках и толстый темный ковер под ее ногами не издавал ни единого звука. Но в нише стояла кушетка и на этой кушетке сидел мужчина с книгой в руках. Это был Лукас.

– Так я и думал, – сказал он, не отрываясь.

Вероника пришла в отчаяние. С минуту она стояла, пытаясь собраться и застыв на полпути, и затем снова ринулась вперед. Лукас не должен был услышать ее, ведь тяжелый ковер поглощал любые звуки, а она прошла уже с дюжину шагов по коридору, прежде чем он заметил ее маневр. Она буквально кинулась вниз по лестнице, с трудом перебирая ногами, завернула за угол и, держась за перила, спустилась на следующий пролет. В этот момент она почувствовала, что ее схватили сзади и прижали ее локти к бокам. Она пронзительно закричала, но ее рот закрыли рукой. Она отчаянно сопротивлялась до тех пор, пока рука, которая держала ее, не изменила захват и не лишила ее возможности не только двигаться, но и дышать. И тогда они замерли в неподвижности.

Это был первый близкий контакт Вероники с мужчиной, не считая будничных рукопожатий, и первым ее впечатлением стало крайнее изумление, ведь он был намного сильнее, чем она ожидала. Он также был удивительно груб, когда прижал ее своей жилистой рукой в своей груди; и от него исходил запах крепкого трубочного табака и крема для бритья – запах весьма странный, незнакомый и не характерный для женщин. Веронику так захватили ее наблюдения, что она совершенно забыла о страхе до тех пор, пока Лукас не обхватил ее, наполовину бездыханную, за талию, и не отнес вниз, бесцеремонно бросив на подушки офисной софы.

Он отступил назад и, осмотрев ее, пригладил свои взъерошенные волосы и беззвучно засмеялся. Вероника расправила свои юбки и собрала в кучу осколки своего достоинства.

– Я хочу уйти, – сказала она.

– Правда? – ответил Лукас, заправляя концы своего галстука обратно в жилет. – Боюсь, что я не могу отпустить вас.

– Но почему?

– Так уж вышло, что вы мне полезны.

– Но вы можете нанять другого секретаря.

– Мне не нужен секретарь.

– Тогда... Тогда зачем вы наняли меня?

– Вы не поймете, если я расскажу вам, мое милое дитя, так что нет смысла тратить время на объяснения.

Он одернул свой жилет, расправил манжеты и одернул воротник пиджака; затем, когда он закончил с этим, все его внимание вновь устремилось на Веронику. В течение нескольких секунд они обменивались взглядами, затем Лукас вытянул тонкий смуглый указательный палец и коснулся им мягкого круглого девичьего горла.

– На вашу шею кое-что надето, – сказал он. Рука Вероники непроизвольно поднялась вверх.

– Потрогайте, – сказал он, – Это стальной ошейник.

Образ, вызванный его словами, вспыхнул в ее сознании, и как только это случилось, она почувствовала под своей рукой холодный тяжелый металл.

– К нему присоединена стальная цепь, – продолжил мужчина мягким голосом, – Тонкая стальная цепь. Потрогайте ее.

Он взял ее руку в свою и потянул к себе, и она почувствовала, как под ее пальцами бегут звенья.

– И я держу ее конец, – добавил он серьезно. – Если вы попытаетесь позвать на помощь или рассказать кому-нибудь о чем-то, о чем я не хочу, чтобы вы рассказывали, этот ошейник

станет сжиматься до тех пор, пока не задушит вас. Почувствуйте, сейчас он сожмется.

Вероника почувствовала, как нечто твердое сжалось вокруг ее горла. Давление неуклонно нарастало. Она задыхалась и безуспешно пыталась вдохнуть, когда трахея была перекрыта. Затем Лукас взял ее за подбородок.

– Сейчас он ослабнет, – сказал он, – Но помните, что это случится снова, если вы когда-нибудь попытаетесь меня выдать.

Вероника набрала полную грудь воздуха и поднялась на ноги. Она была слишком ошеломлена, чтобы испытывать страх. Лукас мило улыбнулся ей.

– Теперь идите в кровать, – сказал он. – Спите спокойно, сладких снов. Завтра, в десять утра.