Демонический Любовник

– В этом, конечно, – сказал Третий, – Самая суть дела. Что осталось от него после смерти? Мы не сможем этого узнать, пока не вскроем могилу. Наша самая главная проблема заключается как раз в том, как ее вскрыть. Однако прежде, чем мы начнем, нам нужно поговорить еще с одним человеком. Итак, Мисс Мэйнеринг, что вы думаете об этом деле? Вы тоже не хотите в нем участвовать? Если так, то я могу посадить вас в машину и перевезти через реку, чтобы Лукас больше никогда не смог напасть на ваш след.

Вероника некоторое время смотрела на него, не способная что-либо ответить. Мысль о встрече с Лукасом заставляла ее сердце биться чаще и вызывала румянец на щеках, но страх перед тем, что могла принести такая встреча, сжимал ее сердце, словно ледяная рука. Черные ястребиные глаза незнакомца смотрели на нее с сочувствием, но он даже не пытался помочь ей. Ответ должен был сам прийти из глубин ее естества и ничто не должно было этому мешать.

Но для Вероники все было предрешено. Она зашла слишком далеко, чтобы повернуть назад, и карма миллионов лет стояла перед ней.

– Я останусь с... Джастином, – сказала она, впервые используя христианское имя своего зловещего возлюбленного. – Ибо мне кажется, что я понадоблюсь ему, когда он вернется.

– Мне тоже так кажется, – ответил Третий. – В сущности, бессмысленно возвращать его обратно, если вы уйдете, но выбор должен быть свободным. Жалость и долг не заменят любви. – Он посмотрел на часы на запястье. – Только что дошло три; солнце встает в половине восьмого; следовательно, у нас есть около трех часов до второго петушиного крика, чтобы расправиться с этим делом.

– Но как мы вскроем могилу? – спросил Доктор Латимер. – У нас нет времени, чтобы получить разрешения Министерства Внутренних Дел, а раскопать его тайком невозможно.

– Можно вскрыть могилу не только с помощью лопаты, – сказал таинственный незнакомец с ястребиными глазами. – Ваши мантии с собой?

– Конечно, – сказал старик и, взяв один из подсвечников для спальни, удалился в холодную темноту зловещего, скрипучего дома.

Одинокая оставшаяся свеча делала темноту почти осязаемой в огромной комнате с мрачной мебелью. Человек, называвший себя Третьим, некоторое время сидел молча, уставившись в угасающее пламя, и тусклое красноватое сияние углей бросало странные тени на его грубые черты, делая его похожим на гротескного идола, вырезанного какой-то забытой расой.Он, казалось, пребывал в глубокой задумчивости, не вспоминая о своем компаньоне, и Вероника могла изучать его,гадая, какое же обучение сделало его тем, кем он был. Внезапно он поднял голову и, пройдя по каминному коврику, уселся в кресло, стоявшее рядом с ней, и взял ее за руки.

– Дитя мое, – сказал он. – Вы осознаете, что вам предстоит сделать? У вас есть хоть какое-то представление об этом?

Вероника одарила его спокойной улыбкой Моны Лизы.

– Я понимаю больше, чем вы думаете, – ответила она. – Все это было известно мне в прошлом.

– И вы все вспомнили? Да, я вижу, что вспомнили. Хорошо, очень хорошо. Я уверен, мы справимся с этим с вашей помощью. Пробудить Лукаса из транса довольно просто, но как заставить его жить после этого? Вам придется выйти за него замуж, дитя мое, вы понимаете это? А брак оккультиста – это намного больше, чем обычный брак. Вам придется заключить союз не только на земле, но и в Незримом, и в Незримом вам придется быть мужской, контролирующей силой. Ваша духовная природа должна заключить брак с его интеллектом, и это вы должны оплодотворить его, а не быть самой оплодотворенной им. Вы это понимаете? Вы не сможете опереться на него на Внутренних Планах и вы с вашей абсолютной духовностью должны будете стать лидером. Его разум не должен снова взять верх, доминировать должна ваша духовная природа. Вы еще такой ребенок, сможете ли вы сделать это? Сможете ли вы сдержать человека с таким характером и идеалами?

Вероника отвела взгляд и уставилась во тьму. Могла ли она сделать то, что от нее требовалось? Или же она в своем невежестве взяла на себя задачи, на выполнение которых у нее не хватило бы сил? Никто не знал о ее слабости больше, чем сама Вероника; знала она также и о своей простоте и неопытности, делавшей ее прекрасной добычей для любого рода интриг, и о своей робости, которая мешала ей выполнять даже то, в чем она разбиралась, и о недостатке уверенности в себе, что делало ее беспомощной и молчаливой.

И все же она ощущала странную силу внутри себя. Мелкие, яркие, четкие картинки, словно бы видимые через другой конец театральных очков, менялись и пересобирались перед ее глазами, словно в вечно движущемся калейдоскопе. Портик храма с огромными белоснежными колоннами, сияющими на солнце; сгорбившаяся, молчаливая паства внутри, плывущий запах фимиама и движение огней; мерцающие красным светом, смутные формы элементальных духов, возникающих в дыму.

Мужчина держал ее железной хваткой, а взгляд его, казалось, прожигал ее мозг.

– О, Жрица! – воскликнул он. – Неужели ты не помнишь?

Она посмотрела на него так, словно бы смотрела сквозь огромный слой воды, но когда изображение прояснилось, она увидела складки полосатого египетского головного убора на его голове; позади него возвышалась тень огромного пилона. Руки его сжали ее ладони, когда его воля воздействовала на нее, и она ощутила на коже их обжигающий жар.

– О, Жрица Изиды, неужели ты забыла?

Его голос гремел и раскатывался по комнате, словно удары барабана. Темный пилон позади него, сделанный из розово-красного песчаника, стал виден яснее, а затем сменился другим, хоть и похожим на него, более грубым и молочно-белым. Далеко внизу, как если бы она смотрела с обрыва, возвышались крыши домов, покрытые каким-то желтым металлом, который не был золотом, и слабо поблескивали в густом, туманном воздухе, и солнце висело в небесах, словно медный диск.

– Helios, Helios? Quanto Rhopantanek! – прошептал голос ей на ухо и вся затерянная Атлантида проснулась, услышав песнь Солнечного Бога. Она видела огромные процессии облаченных в белоснежные одеяния жрецов и помнила, как принимала в них участие; она видела дым, поднимающийся из Священного Вулкана, и знала, в чем заключалась ее задача, и слышала свой голос, произносящий одновременно с ним:

– Quanto Rhopantanek, Helios!

Она встала и вскинула руки в жесте Приветствия Солнцу. Древняя инвокация Великого Инициатора сорвалась с ее губ.

– Пронеси мою душу вниз по реке Нарадек, вынеси ее к Свету, и к Жизни, и к Любви. Мужчина, называвший себя Третьим, поднялся со стула и сделал ответный приветственный жест. Не смотря на изменившееся видение, его лицо оставалось прежним, и не менялось ни под Египетским немисом, ни под кружевом Атлантиды. Он смотрел ей глубоко в глаза.

– Ты помнишь меня? – спросил он.

– Да, – ответила она.

– Каким именем ты называла меня в последний раз?

– Вы были известны нам как Граф.

Он кивнул и принял более расслабленную позу, когда ослабил волевое усилие, оказываемое на нее.

В этот момент дверь отворилась и вошел Доктор Латимер, неся в руках маленькую черную сумку. Он положил ее на стол рядом с другой сумкой похожей формы и размера, которая, очевидно, принадлежала новоприбывшему; затем, без каких-либо указаний, он помог мужчине, который называл себя Третьим, а также Графом, сдвинуть мебель в углы комнаты и расчистить пространство на полу в центре. Затем он опустился на колени и стал держать один конец нити, пока его компаньон рисовал круг куском похожей на шпатлевку субстанции, привязанной к другому концу, оставляя светящуюся метку на полу, словно бы смесь содержала фосфор.

– Какие сигилы потребуются? – спросил он, вытащив другой кусок такой же субстанции из сумки.

– Начертите Сигилы и Печати Принцев Сил Воздуха, – последовал ответ. – Я собираюсь призвать Духов Бури. Что мы не можем выкопать, мы можем вымыть, ибо могила находится почти на берегу реки.

Вероника вспомнила о той самой простыне, о которой рассказывал ей Лукас, вещи, которая впервые заставила его подумать о занятиях оккультизмом. Старик оставил своего компаньона чертить иероглифы и положил маленький кусочек черной субстанции на сияющие в камине угли; когда он начал тлеть, он взял ее щипцами и переложил в медное античное кадило, посыпав чем-то, очень напоминающим песок. Внезапно возникшее облако густого дыма наполнило комнату ароматом благовония и принялось закручиваться в причудливые фигуры под действием сквозняка. Он передал кадило Веронике.

– Вы должны следить за ним, – сказал он. – Ни в коем случае не давайте ему погаснуть. Все время слегка покачивайте им.

Они повернулись, увидев, что другой мужчина переставил небольшой стол в центр круга и накрыл его черной тканью, соорудив некое подобие алтаря. В маленькой чаше из красного стекла на кончике плавающего в священном масле фитиля горело небольшое пламя; в его красноватом сиянии виднелись странные металлические предметы необычной формы, расположенные вокруг.

Вероника на момент отвлеклась на кадило, из которого перестал идти дым, и помня о наказе Доктора Латимера, стала покачивать им до тех пор, пока сияющие угли не заставили благовоние начать тлеть снова. Когда она подняла глаза, то увидела произошедшие в комнате перемены. Если личность Доктора Латимера полностью скрылась под его ниспадающим черным одеянием с капюшоном, словно у Инквизитора, то Индивидуальность Третьего благодаря его одеянию стала еще больше видима, ибо капюшон его был откинут, обрамляя лицо, а на голове возвышался Египетский царский головной убор.

Он подошел к Веронике, держа в руках такое же одеяние, как и то, в которое был облачен Доктор Латимер.

– Вам следует надеть это, – сказал он. – Ибо вам потребуется защита во время того, что мы будем делать.

Облачившись в ниспадающее черное одеяние внушительного размера, Вероника почувствовала себя странно отрезанной от мира. Очевидно, оно использовалось в ритуалах и раньше, ибо его складки источали запах благовония.

– Итак, – произнес Третий. – Мы готовы? У нас есть все необходимое? Как вы понимаете, мы не сможем выйти из круга, когда начнем.

Он подошел к Веронике.

– Вот ваше место, – сказал он. – Всякий раз, когда вы заканчиваете обход, возвращайтесь сюда, чтобы убедиться, что кадило не погасло. В этой коробке есть еще немного благовония. Угля должно хватить надолго. Всегда двигайтесь по часовой стрелке. Следите, чтобы вы не ходили в противоположном направлении. Не пытайтесь выйти из круга; что бы ни происходило, не заходите за эту линию. Дайте кадилу разгореться, а затем обойдите три раза по часовой стрелке.

Он вернулся к алтарю, встав прямо перед ним спиной к Востоку. Свет плавающего фитиля делал еще более резкими грубые черты его лица; его глубоко посаженные ястребиные глаза под тяжелыми бровями сияли неестественным огнем. Длинные черные складки одеяния добавляли ему роста и заставляли выглядеть настоящим гигантом, а египетский золотой головной убор с поднимавшейся словно бы для нападения змеей надо лбом казался идеально подходящей короной для его лица, которое в своем спокойствии не выглядело ни молодым, ни старым, но скорее бессмертным, и все расы земли, казалось, готовы были преклониться перед его нестареющей мудростью и силой.

Он вытянул руки над головой, и огромная тень на потолке сделала то же самое. В правой руке он держал меч и его возвышающаяся среди теней фигура с сияющим лезвием казалась просто гигантской. Он исполнил Каббалистический ритуал Очищающего Креста и на комнату обрушилось странное спокойствие.

Получив от него знак, Вероника приступила к своей задаче и начала обход. Капюшон мешал ей, она с трудом смотрела сквозь прорези для глаз, облака благовония возникали перед ее лицом и с каждым шагом ей становилось все труднее держать равновесие. Пройти по кругу оказалось непростой задачей, ибо она, казалось, прокладывала себе путь сквозь невидимые потоки. Однако во второй раз обход был уже легче, а на третьем круге сила, казалось, сама толкала ее вперед, и когда она вернулась на предназначенное ей место, то увидела, что теперь там, где она ходила, сиял огненный круг. Он появлялся и исчезал, когда она смотрела на него, и она не могла понять, что это было такое. Сперва она решила, что это была оптическая иллюзия, но затем поняла, что то, что она видела, не принадлежало этому миру, и появлялось и исчезало по мере того, как ее сознание переключалось с одного плана на другой.

Третий коснулся мечом одного из символов на алтаре и начать читать эвокацию. Вибрирующие Имена из твердых согласных звоном разносились в темноте, когда одному демону за другим напоминали об их клятвах и заставляли восстать из бездны ради помощи магу. Они заклинались Тайными Именами Бога и именами великих Архангелов Стихий; и по мере того, как звенели в пространстве произносимые имена, атмосфера в комнате ощутимо менялась.

Он поименно перечислил всех Демонов Бури, Принцев Сил Воздуха, Вице-Регентов Элементов.

– О, демоны бездны, вспомните о своей клятве на Символе. О, темные и могущественные, узрите, кто призывает вас.

Ночь снаружи была спокойной, темной и холодной. Ни одного звука не было слышно внутри, кроме слабого потрескивания дров в камине и нескончаемого скрипа бревен старого оседающего дома. Мужчины стояли, словно статуи, и Вероника, к которой вернулись старые воспоминания, излучала такое же спокойствие, ибо она уже участвовала в магических ритуалах прежде и была обучена сохранять неподвижность.

Эвокация закончилась и в комнате повисла мертвая тишина. Казалось, сила рекой света изливалась с меча на символ, а тело мага служило генератором, вибрируя с невидимой скоростью. Слабый ветерок в верхушках деревьев, наконец, нарушил спокойствие; затем ветер усилился и они услышали, как мертвые листья пронеслись по замерзшей земле. Ночь была неподходящей для шторма, но Вероника помнила о внезапном порыве ветра, предвещавшем шторм.

Последовал новый порыв стонущего ветра и в зарослях послышалось щелканье замерзших ветвей. И затем, внезапно, трескучий залп грома раздался над их головами, и дождь обрушился на землю стремительным потоком.

Вероника никогда раньше не видела такого дождя; в нем было неистовство тропического ливня и он, падая на скованную морозом землю, начинал стекать ручьями по всем склонам. Отовсюду они слышали звуки бегущей воды и прошло не так много времени, прежде чем река начала звучать по-другому.

С раскатом грома силы, сконцентрированные в комнате, казалось, высвободились. Энергия, сгенерированная инвокациями, как будто бы перенеслась с алтаря в облака, а оттуда обрушилась на землю с молниями и громом. Мужчины расслабились и подошли к единственному уцелевшему окну, наблюдая за непогодой.

В мерцающем свете молний они могли видеть реку сквозь просветы среди деревьев. Она разлилась на ветру, словно небольшое море, и поднялась, залив дорогу. Внезапно они услышали дикий рев, похожий на звуки поезда, едущего по виадуку. Он неуклонно приближался, как если бы какая-то тяжелая машина мчалась вдоль берега реки, а затем они увидели стену темной воды, окаймленной пеной, несущейся по реке со скоростью экспресса.

– Святые небеса, это еще что? – одновременно воскликнули мужчины. Очевидно, такой манифестации они не ожидали.

На волнах лавины за линией пены качались огромные бревна, похожие на копья грозной армии; следом за ними пронесся стог сена, а за ним – фермерская телега, переворачиваясь снова и снова.

– Где-то выше по течению могло прорвать плотину, – сказал Доктор Латимер, и большие шлюзовые ворота, пронесшиеся по реке, как плот, подтвердили его догадки. Лукас, ужасающий в смерти, был еще более кошмарным в воскресении.

– Быстрее, – закричал Третий, – Нельзя терять ни минуты! Одним небесам известно, что сделало наводнение с кладбищем, – и выбежал наружу в яростную, бушующую темноту.

Вероника, вцепившаяся в кадило, как если бы от него зависела ее жизнь, последовала за ним, и старик, все еще не снявший с головы капюшон, тоже отправился за ними.

Они прокладывали путь сквозь истерзанные деревья, ориентируясь по приземистой церковной башне, которая возникала из темноты при каждой вспышке молнии. Деревья кричали, рычали, трещали и содрогались; ветви падали вниз, как копья, и вода доходила до щиколотки, ибо замерзшая земля не могла впитать ее. Именно замерзшая земля, несомненно, стала причиной катастрофы, ибо вся вода, обрушившаяся на долину, стекала в реку с каждого склона. Обычно огромное количество грозового дождя впитывается пересохшей землей, прежде чем река успевает разлиться, но замерзшая земля не могла ничего впитать и дождь стекал с нее, словно с крыши; английские стоки не рассчитаны на подобные происшествия, и река, переполненная зимними водами, вышла из берегов буквально за пять минут.

Кое-как прошли они по камням разрушенной кладбищенской стены, оказавшись под укрытием церкви. Земля на кладбище медленно поднималась, а дорога, шедшая вдоль берега реки, обрушилась вниз. Разлившаяся река в своем безумном беге уже подошла к подпорной стене, поддерживающей берег, и когда они дошли до места, где был похоронен Лукас, в воздух поднялся огромный фонтан пены, когда ее длинная секция, фундамент которой был размыт, рухнула в реку.

– Вот здесь, это здесь! – закричала Вероника, спотыкаясь о низкий грубый земляной холм у самой кромки воды.

– Осторожнее! Отойдите! – закричал Доктор Латимер, схватив ее за руку. – Берег может обрушиться в любую секунду.

– Он уже рушится, – сказал Третий, и стоило ему это произнести, как кусок берега осыпался и Вероника мельком заметила некий темный предмет, показавшийся из желтой глины, когда Луна ненадолго выглянула из-за несущихся по небу туч. Он медленно наклонялся по мере того, как из-под него вымывалась земля, и рыхлые комья сверху, размытые ливнем, обнажили темный силуэт гроба, медленно соскальзывавшего в реку.

Одним прыжком Третий оказался в размытой могиле и схватился за металлические ручки в изголовье гроба, слабо поблескивавшие в лунном свете. Берег стремительно осыпался, но он уверенно стоял на ногах, и Вероника услышала звук разламываемого дерева, когда он попытался открыть крышку гроба каким-то металлическим предметом. Дерево было дешевым и хрупким, оно легко поддалось и когда его достигла вода, он выкарабкался из могилы, неся в своих сильных руках длинный белый предмет, и в проблеске света Вероника увидела черты Лукаса, закутанного в белый перепачканный саван, безмятежно спящего смертным сном, но не отмеченного разложением.