Девяносто девять бед и майор для круглого счета

13. Степан

Борщ был хорош. На ароматном говяжьем бульоне, с чесночком, в меру острый, свекольно-бордовый, с зелеными ниточками укропа и белыми, как снежинки, капельками майонеза. Эх! Вот жена кому-то достанется! Не жена — а золото!

На кусок свежего чёрного хлеба лёг ломтик колбасы.

— Ксения, а что имела в виду ваша домовая, когда говорила, что к соседу из тридцать четвертой гости ходят через крышу? — уточнил я, пережевав. — У кого ещё есть ключи от чердачного люка?

— Так он у нас и не закрывается, — поведала хозяйка, глядя на меня с гордостью мамаши: «Покушал? Молодец!»

А я ещё и не покушал, кстати сказать.

Нужно будет пару пирожных взять, когда в следующий раз сюда пойду. На подкуп, так сказать, осведомителей.

— В смысле, как: «не закрывается»? — дошло до меня. — Так кто угодно же на крышу попасть может!

— Ну. Оттуда такие закаты потрясающие! Хотите? Приходите! Я вам покажу!

Выбрав последнюю ложку супа, я осознал, что почти хочу. Но развивать мысль не стал. Время ещё рабочее, мне было, о чём подумать по делу.

Итак, некая Ядвига, по информации из недостоверных источников — предсказательница, утверждает, что у пропавшего всё хорошо. Но, во-первых, ещё неизвестно, насколько хорошо она предсказывает. Во-вторых, это же к делу не пришьёшь! «По причине положительного предсказания дело не возбуждено».

Возбуждено кое-что другое.

…Мысль посмотреть на закат с крыши очень странного дома показалась мне неодолимо привлекательной. И даже проснулся азарт. Если здесь на стенах такое показывают, то что покажут на закате?

Хотелось посмотреть всё, что покажут.

И даже потрогать.

И погладить…

Я оторвал взгляд от Ксениного декольте и тряхнул головой.

О деле нужно думать!

О деле.

Что известно о пропавшем? Он работал стриптизёром, но у соседей популярностью не пользовался. Возможно, потому что каждый месяц в полнолуние воет. Видимо, квасит. Не исключено, что до потери человеческого облика.

Вероятно, состоит на учёте у психиатра. Депрессивные эпизоды можно было бы рассматривать как предпосылки к суициду, однако следы борьбы в квартире скорее говорили о похищении. Вообще, квартиру нужно внимательней осмотреть на предмет улик.

Только уже без Ксении.

Во-первых, всё-таки тайна следствия, всё такое.

Во-вторых, она меня отвлекает.

— Спасибо, Ксения Ферапонтовна, очень вкусно было! Я, пожалуй, пойду.

— Как? Совсем⁈ — смешно перепугалась хозяйка.

— Нет, конечно. Я ещё не всех опросил, а вы говорите, что ваша соседка из сороковой только доступна только в вечернее время.

— О, да!

— … и закат на крыше вы мне обещали, — вылетело как-то само.

Ксения расцвела:

— Я буду вас ждать!

— Непременно приду! Только в квартиру Клыкова загляну, кое-что проверить…

Ксюша так обрадовалась предстоящему свиданию (чем пролила пол-литра бальзама на моё иссушенное, как годовалый ржаной сухарь, сердце), что отпустила одного.

А может, ей нужно было готовиться.

Мало ли, что им, девушкам, нужно успеть сделать перед свиданием на закате?

Я вышел на площадку, но до квартиры Клыкова дойти не успел.

Меня перехватил стремительный, как СУ-27, Вася.

— Как здОрово, что я вас поймал! — заявил он мне с ходу, хотя я был с ним не согласен.

— Правда?

— Я прочитал в домовом чате о Клыкове…

И прослушал, Вася. В смысле, я про него у тебя лично спрашивал.

Но ты прослушал.

— А сразу почему не рассказал? — уточнил я, что было непросто, учитывая, что смотреть в глаза нельзя.

И не на рот тоже.

— Так вы спрашивали, куда он делся. А я не знаю, куда он делся! Я видел только, как он вернулся. Вчера вечером я возвращался с прогулки… Понимаете, я стараюсь гулять, когда на улице уже темно…

Понимаю. Правда, не очень ясно, зачем именно: чтобы повысить шанс изнасилования или наоборот?

— И видел, как Льва заносили в подъезд, — закончил блондин и беспомощно взглянул на меня.

— Как заносили⁈

Я так растерялся, что забыл отвести взгляд.

— Вот так!

Щупленький паренёк сделал шаг вперёд и с лёгкостью перевесил меня через плечо пятой точкой кверху. Я даже понять не успел, что происходит.

Зато в голове встряхнулось и прояснилось.

— Примерно так, — поправился Вася, поставил меня на место и смахнул грязь с рук, будто испачкался.

Моя самооценка упала с небоскрёба и разбилась на мелкие осколки. Захотелось пропасть отсюда к чёртовой матери следом за Львом Клыковым.

И его желание повыть я теперь тоже разделял.

— Он сопротивлялся? — уточнил я.

— Нет. Просто висел.

— Но он был жив?

— Вроде да. Понимаете, я же издалека смотрел. Но мёртвым он не казался.

— А кто его нёс? — осторожно спросил я.

— А вот этого не знаю! Парня, в смысле, не знаю. Впервые в жизни видел.

— Описать сможете?

Вассисуалий закивал:

— Темненький, высокий, худенький, щупленький…

«Худенький и щупленький» парень тащил на плече качка-стриптезёра, как куль картошки… Боже, куда катится мой мир?

— А лицо?

— Лицо я не разглядел… Но, может, Рина подскажет…

— Рина — это кто?

— Это наша фея. Участковый врач-терапевт.

Вот это уровень признания! «Фея»!

— Почему вы думаете, что она подскажет? — Вдруг очередная ясновидящая?

— Она следом кроссовки несла.

— Куда⁈

— Не знаю. В квартиру Льва, наверное. Они так и шли: сначала парень со Львом, потом Рина с кроссовками…

— А во сколько это было?

— Ой, знаете, я не смотрел на часы… Луна такая красивая была вчера, вы заметили? — мечтательно произнёс Вася.

Я вообще не заметил, что вчера была луна. Как-то не до луны мне было последние… лет десять.

…Значит, нельзя определить, Льва сначала принесли, а потом он «в его состоянии» куда-то попёрся под бдительным оком домовой, или наоборот, вернулся с прогулки под присмотром «участковой феи». Ладно, будем выяснять.

— Где эту вашу Рину можно найти?

Я приготовился записывать.

— Она живёт в соседнем подъезде. Тридцать первая квартира.

— Спасибо, Вася.

Я тяжело вздохнул.

Не знаю, сумею ли я выдержать ещё один подъезд?